Двух-споловиной-недельное шатание от печали-до-радости-и-обратно как всегда сводится втайне к рассмотру себя под зумом двенадцатикратным, к этим строкам - их лучше в дневник, чем в походный блокнот, но мне слишком лениво его заводить. Не-рыбалочно, не-охотно.
   Опасно казаться счастливым, так - с пиратским блеском в глазах, распускать свои руки, пытаясь оставить между только точку. И пару рюмок надежды, на то, что сегодняшний крах не сведётся к унылой рутине, не зашьёт все протёртости в джинсах вкривь и вкось. А глаза, карие - в линзах, как труба с побитой сурдиной - вроде те же, но блеск не тот. Как живая рыбка, увы - за стеклом.
   Саксофон, гобой.. фагот? Да без разницы, задним числом отгадаем. Греем руки остывшим чаем, а ты хотела на море? И чаек не чаем увидеть с утра с балкона, хотя мы видели как-то, помнишь? В лесу, ты смеялась, что я опять бред несу, я примолк и курил невзатяг.
   И вот я снова возвращаюсь к той же точке, быть может А, хотя скорее Б - я слишком много оставлял себе и оставляю, так мне как-то проще. Разбираться в себе (и в тебе) - не моё призвание, отнюдь, я могу лишь сильнее всё-что-между запутать, и оттого так приятно найти, не потеряв, сознание, и слышать как лапками перебирают минуты.
   Америку мою опять закрыли, натянутую тканью на каркас - пускай всё будет так как (вроде?) было, и поменяется не завтра, не сейчас. Пусть всё плывёт, как я привык - своим, неспешным, ведь, не смотря на всё толчки - в который раз всех нас, наивных, глупых, лёгких, мелких, грешных, спасёт - как дождь, как панацея - джаз..