Литературный Клуб, Читать: «Свалка, ёлы...»

Мужик в белом был дряхл и грузен, а крылья казались коротковатыми. Лицо его лучилось чем-то далеким и позабытым. Назвал бы это мягким светом этой... Как же её?... Ах, да... Доброты. Последние полгода лиц такого плана видеть не доводилось. Да и откуда тут Доброте взяться?... А он, по всей видимости - из местных. Хотя и не "прищуренный", и с бритьём проблем не наблюдалось. Розовощекий такой. Значит, с довольствием - всё в порядке.

- А зачем мне довольствие? - откликнулся томный бас где-то в месте предполагаемого нахождения моей головы. - Вы подумайте, прежде чем делать соответствующие выводы. Cмотрите и думайте... А мы подождем...

Но c "подождем" передумал. Еще немного повисел, потом тяжело замолотил крыльями, пытаясь набрать высоту. Мероприятие сие выглядело довольно-таки кургузо. Неважнецки, словом. Даже обнаружилось некое сожаление по поводу его летных тактико-технических характеристик.

"И всё-таки! Вот и верь теперь в научный атеизм. ЛЕ-ТА-ЮТ!" - подумалось под звучный треск рассыпающихся, закостенелых стереотипов. Даже обрадовало. Хотя, с радостью, как таковой, оказалась некоторая напряженка. С минуту назад перспективы выглядели совсем иначе. Жутко хотелось жрать-спать, а еще предстояло шагать километров восемь, но никто никуда не торопился. Спешить - неразумно тратить силы. Потому, размеренно-экономично топали, чавкая и хлюпая вязкой трясиной рисового поля. До ближайших деревьев оставалось метров семьдесят. Навалились сумерки. Жаркая белизна неба перестала однообразно слепить и наполнилась нежными красками ожидания тьмы - чем-то живым, находящим слабый отклик в душе. Даже мир чуточку преобразился и стал ближе.

Я всегда любил закат. В нём прятались мгновения покоя и толика примирения с бытием - крупицы оставленного где-то позади, в потемках жизни. Потом воспоминания нездоровые полезли. Отвлекся всего-то на секунду. Вот в таком - слегка покойном - состоянии и не разглядел слабый, оранжевый высверк под деревьями. Реагировать оказалось поздновато. Звук выстрела долетел уже после. Вначале, тюкнуло в середину груди, прошило огнем. Но боль не приходила, и всё обернулось внезапным параличом безмолвия.

Пришлось рухнуть - кулем - в эту теплую грязь, посреди зеленых и сочных, только что тихо шелестевших под ногами стебельков риса, так и не дождавшись Страха. Его Величество, попросту, где-то заплутал и не успел.

Сказать по правде, именно таким образом и хотелось помереть. "Если финиш - то мгновенный!" Простите, товарищ Прокофьев, за глумление над вашим творением...А вообще, не наплевать ли вам?... Да-да, всё уже в прошлом.

Удивляло лишь то, что мысль еще теплилась. Мелодичная и фривольная, вне оков комплекса боевой готовности, она заиграла в необъятной шири предзакатного неба - неге отдохновения в переливчатом, нежном свете. Казалось, что мир принял в своё лоно, стал одушевленным, открытым и понятным. Затем снизошло ощущение гармонии, целостности и единения. Но с чем и в чём?... Я так и не понял.

Чуть позже, откуда-то сверху прилетел "этот". А улетев, оставил наедине с самим собой и с его "смотрите и думайте". А куда смотреть-то?

Ну, во-первых, любоваться было особенно не на что. Взгляд уткнулся в подступившие, небесные сумерки. Странным показалось то, что я не видел рисовых стебельков. Рис на поле доходил до колена. Я лежал навзничь, лицом к небу, и как не крути, а стебелькам долженствовало находиться в поле зрения. Но их там не было. Вообще, ничего не было. Лишь небо, единение с которым уже остохренело, вместе с гармонией.

А во-вторых, чуть позже я понял, что небесные краски не изменяются, будто замерев во времени. Мысль жила, но не находила ответа в бесконечности синевы и кажущейся жизни. Разве можно это назвать жизнью? Она же полна движения. А здесь - абсолютная обездвиженность. Сзади - огромная свалка прошлого, а впереди открыт бездонный провал в будущее. Есть лишь миг настоящего.

"Лишь миг настоящего... Но прошлого уже нет. Я же ничего не помню... А будущего, просто, не будет. Кто-то лишил меня будущего... Миг настоящего. Без прошлого и без будущего. Это и есть Смерть? Но почему жива мысль? Эй, мужик! Почему мысль-то жива?! Угробьте её! Нахрена она мне?! Грохнете её, уроды!!!"

"Белый" слышал, но не обращал внимания. Очередь абитуриентов огромна, а он здесь один-одинешенек и за мандатную комиссию, и за экзаменаторов. Хоть бы возраст преклонный уважали. Почему-то в Аду все и всегда орут по началу. "Ничего, успокоится. Ему жить вечно".

Рассказка 2.

Я бегать люблю. Не потому, что здоровью способствует, или там мышцы развивает. Просто, люблю бегать. Бывало, позади километра три-четыре мазохизма. Грязный, потный, придушенный какой-то, ноги заплетаются, а прыг в душ - и все, как рукой сняло.

Вышел, присел на балкончике в бисеринках воды, сигаретку раз в зубы, затяжечка и нега полилась-растеклась по душе. На деревьях птички поют, ранние троллейбусы воют от ощущения свободы где-то далеко. Свободы в избытке - седьмой час утра только. Солнце едва вывалило и прячется - стесняется своей разухабистости летней. Славно-то ка-а-а-к!!!

Повспоминал я о жизни домашней таким образом, ну и дай, думаю, Федору предложу расстаться с ежевечерним "Stolichnaya" тренингом и обратиться к телу, страдающему от сивушных масел, джинтунги, недоедания и гиподинамии. Федор предложение мое воспринял с задором, поскольку торчать нам в этой удивительной африканской стране оставалось месяца два и комплексное воздействие упомянутых выше негативных факторов - плюс жара и местный пипл - в ближайшее время принесло бы плоды удручающие.

Как истинные лентяи решили мы начать с понедельника. Но до него оставалось аж целых три дня, в течение которых произошла масса пренеприятных событий - предвестников реструктуризации бытия. А как же иначе? Бытие-то мое никаких кардинальных перемен не потерпит - ясное дело. Потому и возмущаться начало. Федорово бытие, похоже, также, не менее яростно отстаивало свой консерватизм.

Но души же стремятся. Куда от них денешься, от душ-то? Надоело водку жрать целыми днями и бегать им, видите ли, вздумалось. Ну что ж, бегайте. А события пренеприятные с беготни и начались.

В пятницу вечером это случилось, в связи с полным отсутствием питьевой воды. Удивительное дело, но (плюс к малярии, брюшному тифу и желтому Жэке) не менее веселых обитателей этой дружной семейки таила в себе вода из-под крана. Дабы миновала нас участь "амебиозников", забрались мы с Федором в потрепанный временем, а также местными колдобинами "Мерин", направляясь на рынок - в Луанду. Прихватить бы произведения маэстро Калашникова с собой.... Да вот незадача - ну никак, ни под каким видом, поскольку люди мы (в данный момент) мирные и (местами) белые, а посему от местного поголовного криминалитета должны защищаться с помощью полиции, которая гоняет ночами по улицам на грузовичках с кучкой продрогших бойцов в кузове и изредка постреливает по вышеуказанному местному поголовью. Но разве ж за всеми углядишь? А на базаре - так тем более.

Вон их тут сколько - кишмя-кишат в темноте. Одни лишь свечки на импровизированных прилавках-ящиках с тенями заигрывают, да рубахи со штанами подсвечивают - придают колорит криминалитету: черное на черном в черноте. Жу-у-у-уть! Однако, водица нам нужна и никуда от этого не денешься.

Со стороны базара не припаркуешься - тороговые ряды вплотную. Ставим авто напротив - в круг земли, опоясанный дорогой - и неспеша так, вальяжно ждем приключений. Все выверено и предусмотрено: сами в черном, часы на железном браслете и фига отдерешь, задние карманы не топорщатся - денег там нету. Словом, ждем. А из машины лучше выйти, закрыть и в сторонку, но поближе к багажнику.

Самые очаровательные разбойники тут как тут - это собственноручно обученные ангольские вооруженные силы, представленные парой при форме, беретах с характерными нашивками - выдающими принадлежность к парашютно-десантной элите, но главное - при личном оружии. Вокруг них вертится стайка родственников при ножах.

О, родственники - это отдельная тема. У нашей кухарки Эугении, например, их человек триста. А как же - вся деревня и есть родственники. "Трибу" по-ихнему, по-португальски, а по-нашему получается "племя". И одна родня. Во как!

Бизнесмен по снабжению чем угодно, в том числе и питьевой водой, в возрасте лет 10-12 не заставил себя долго ждать, да и сторговались быстренько. Минут через пять этот балбес принес запечатанную коробку с..... Можно было даже не проверять - в ней сидела вся веселая семейка и поплескивала при потряхивании. Мы доходчиво объяснили, что:

- во-первых, платить ему пять кванз за распаковку и дегустацию этого кошмара не будем;

- во-вторых, менеджеров тут хоть пруд-пруди и только свистни;

- в-третьих, дяди ждут и теряют свое драгоценное время.

Парень побежал за новой коробкой, а разбойники, тем временем, уже перекочевали к водительской двери нашего средства передвижения. Становилось все интереснее и интереснее. Наконец, процедура "товар-визуальный осмотр-товар в багажник-деньги-нытье бизнесмена-"vai akuraliu!!!" (пошел на....!!!) закончена. Начинается самое увлекательное.

Сейчас очень важно убедить доблестные вооруженные силы в том, что мы еще в процессе, для чего Федор направляется за хлебом в магазин через весь стояночный круг. Я же прогуливаюсь возле передней пассажирской двери, открываю ее и копаюсь в бардачке. Освещение в салоне сдохло уже года три назад, поэтому незаметно вставляю ключи в замок зажигания и обратно наружу - прогуливаться. Пара шагов туда - пара шагов сюда.

Внимание разбойников отвлечено на Федора, который уже скрылся в магазине. Теперь дело за малым, но самым ответственным: быстро перелезть на водительское сиденье, завестись и вперед - промчаться по кругу и подхватить Федора. Стрелять не будут - где-то рядом грузовичек с отмороженными бойцами, да и рикошетом чьих-нибудь родственников можно зацепить. Второе-то пострашнее будет.

Ну, это уже их трудности, а наши - вот они. И-и-и-и: раз, два, три!

Старый "Мерин" подхватил охапку бензина и завизжал задними копытами, но в этот момент что-то навалилось сзади, охватило шею и...

Уже в последствии, адские бюрократы разъяснили, что, гиганский питон, убежавший из Ростовского зоопарка (этот случай описан очевидцем Э. Мендельсоном в одном из его рассказов) и каким-то непостижимым образом достигший берегов Анголы, оказался в нашем "Мерине".

Так я помер и валяюсь уже черте сколько на ледяных глыбах в луандовском морге. И всё потому, что Федор стоит в очереди за хлебом, а бытие катит и катит дальше. Ему ж все по барабану, бытию-то. Лишь бы не лезли всякие там инициативные и под ногами не мешались.

Рассказка 3.

Чё-т вспомнил вдруг. В Третьяковке одна картина очень нравится. Там еще напротив неё а-ля лавочка есть. Присядешь и смотришь-смотришь. Хорошо было с утра приходить. Народу мало и голова свежая. Ну эт, естессснно, когда уж делать совсем нечего было. Отпуски там всякие дурацкие по поводу и без повода.

Так воооот. Картину, вроде, Крамской написал. А называется "Христос в пустыне". Правда, давно уже там не был - лет с двести. Он там на камушке сидит таком здоровенном, а вокруг - тишина полная и довольно-таки кисло. Пустыня ж. Цвета мрачноватые, хотя и солнце - по месту. И взгляд...

А раз помню школяров пригнали. Они столпились вокруг. Учительница с ними. И экскурсовод. А я немного помятый тогда был и с палочкой еще, вдобавок. Тоже - кислый. Ну, а как-то передается, наверное. В общем, позиции посадки с Йосей у нас были примерно одинаковые и выражение лица, наверное, тоже. Но это я уж потом понял.

Учителка всё на детей шикала, а экскурсовод вещала - гору искусствоведческой инфы из головы тягала, рассказывала историю создания, о художнике всякую муру. А я чувствую, пионеры, которые рядом, чего-то смотрят и шушукаются. Потом девчушка подходит и к уху так: "Дядя, вы - Христос в пустыне?"...

Я чё-т сначала даже закашлялся. Вроде, трезвый и слышу нормально. Шмутки, всё-таки, разнятся. И вообще. Говорю ей: "Да ну что ты, девочка. Я - младше".Тут учителка уже поближе перебазировалась и на них давай рычать.

Ну вот тогда чего-то и тюкнуло: ведь, все эти критики, искусствоведы свою какую-то беду рожают и формируют в сознании людей монолит черте-чего. Сколько диссеров понаписали, сколько макулатуры извели. А ведь Йося сидит на камне и обдумывает одну простую штуку: "Ну и попал же я. Слава Папе, еще не грохнули".

Не, я не нигилист никакой. Джаст, надо своими мозгами фсё в этой жизни постигать. Да ну их - этих "лиц при деле".

Рассказка 4.

- D'u wanna girl? - казалось, что спросили ее глаза, а не сложный комплекс взаимодействий языка, гортани, губ, голосовых связок , воздушной струи и каких-то там еще прибамбасов. Англичане экономичны при произнесении звуков - губы почти не двигаются, но она не была аборигеночкой, хотя и обращалась по-местному - настойчиво, без утомительных прелюдий, экономично. Вороненая сталь волос, смуглая кожа, утонченные черты лица, шарм и глаза - иссиня-черные с завораживающим омутом взгляда, явно обезображенные интеллектом. Таких дамочек легкого поведения не существует в природе - она не способна, не должна, она просто обязана зарабатывать и н ы м . Анализ же объективной реальности происходящего, слегка замутненного тремя-четырьмя литрами пива в пабе "Horses and Coaches", что приютился в лондонском Soho, будет проводиться лишь завтра и Слава Тебе Господи, что оно вообще наступило.

- Ye-e-e-p, - выдавило из меня.

Она не обронила ни слова, повернулась и пошла в темный проулок. Вокруг сновали люди, сияли сиськами обнаженные тетки за стеклом у входа в полуподвальчик, куда я прицеливался минуту назад. Зимний промозглый вечер уже залез в душу с мерцающим неоном, сыростью, висящей в воздухе и забравшейся сквозь новые подошвы в носки. Дополнительно, мироощущение моего одинокого нутра, истерзанное вчерашним анисом греческой "Аузы", было сдобрено тоской по простецким, свойским теткам, а теперь булькало от пива и вдруг уверовало в лучезарные перспективы.

Вороненая сталь, ниспадающая на плечи. Длинные (пока не осязал, но безусловно) ноги в высоких сапогах. Это счастье удалялось от меня, но тянуло, влекло. Я ощутил состояние посадки трансатлантического Боинга, отдохновенно катившего и развалившего усталые крылья над взлетной полосой в тоске ожидания маленького грязного драндулета с транспарантом "Follow me" на крыше. В данном же случае, сей драндулет вдруг объявился рядом, был грациознее, элегантнее, конечно же чище и с куда более привлекательными крышей и формами - они смутно угадывались, сокрытые короткой дубленкой, но их изумительно-ярко дорисовал Guinness (Large, Dark.).

- Hey, - снова выпало из меня. Она лишь поманила пальцем, не оборачиваясь. Словно ручная собаченка, поджав хвост и внимая малейшей команде, я догнал ее и засеменил следом. Блаженное грядущее все отчетливее вырисовывалось и обрастало деталями в лихорадочной регате мыслей на глади разливанного Guinness и опять же Large, Dark. Я уже догреб до теплого туалета (в связи с вырывающимся наружу "разливанным"), выгреб из него и, буквально, ощущал сладость первого поцелуя, шелк и трепет ее тела где-то в уютном гнездышке при милых шорохах ночи и полном отсутствии, в ближайшем окружении, чего-либо сырого и холодного.

Внезапно, мутная пелена блаженства спала, но реальность оказалась не такой уж печальной. К нам присоединилось еще одно очарование. Хотя, "очарованием" подругу можно было бы назвать с огромным натягом - стопроцентная дочь Туманного Альбиона: нездоровая бледность, веснушки, стойка, воля и вера во взгляде (мол, всех перехитрим и колонии вернем!) Ну, да Бог с ней!

Из развернувшегося диалога, после мучительных усилий англоязычной части мозга, вынес следующее - все случится где-то рядом, надо ждать здесь, одна пойдет в гостиницу, другая останется со мной и приведет чуть позже в номер, но нужны деньги. Уже...сейчас...сразу....

Вы знаете, как каждый порядочный гражданин нашей горячо любимой Россеи, я напивался, и неоднократно, и чуть ли не до зеленых чертей, но... Есть одно НО.... Чтобы в пьяном рассудке и трезвой памяти, или даже наоборот, или даже вкупе, и, не задумываясь (булькая, какими-то тремя-четырьмя литрами), достать из кармана портмоне, вытащить оттуда все бумажное, включая пропуск на территорию завода "Tate & Lile" (провонявшего брагой из-за наваленного повсеместно сахара-сырца), не говоря уж о 380-ти фунтах стерлингов..... И вручить это первой попавшейся, пусть даже и воронено-утонченно-шармистой, чумовой, "с теплым туалетом и шорохами" бабе??!!! Я - пас. Играйте сами. Но это происходит на моих глазах. Мои руки вынимают стопку бумажек с почитаемой королевой и провонявшим пропуском. Ищут, не затерялась ли где-то в лабиринтах еще пара-тройка "королев" и вкладывают все это в распахнутую смуглую лапку. Пытаюсь вспомнить, но книксена, кажется, не последовало.

Я не падал в обморок, не терял рассудок и зрение. Все происходило на моих глазах. Осознание и реалии навалились минут через десять после того, как обе кукушки упорхнули, а я остался сидеть на своих невостребованных яйцах без гроша в кармане.

Метро уже закрыли. Если бы не закрыли, то туда бы, вероятно, пустили, но не выпустили бы - точно. Водитель такси посмотрел на предлагаемые наручные часы - почти свежий тайландский "Ролекс" - пропел что-то без согласных (коккни - чего с него возьмешь) и, покрутив у виска, надменно попросил "на выход". На Трафальгарской площади добрые и отзывчивые лондонцы погоняли с одной остановки на другую, пока, наконец, не выяснилось, что в Silver Town басы не ходят ВАЩЕ!!!!

Оказался в "теплом туалете" где-то после четырех утра, ориентируясь на переходе по Темзе. У ботинок - местных, за 75 фунтов - треснули подошвы и любви совсем-совсем не хотелось. Ну, ни чуточки.

Рассказка 5.

Она стала заходить чересчур часто в последнее время. Причем, ведет себя, как хозяйка: обувь не снимает, всегда в верхней одежде и молчит. Разрешения не спрашивает - вламывается и все. Слава Богу, сквозняков не устраивает, яду не подсыпает, семейство не беспокоит, не мусорит и на собачку не ругается. Попробовала бы! Я б ей устроил тогда! Хотя, чего устроил-то?! Разнос по полной программе с элементами ненормативной лексики? Более чем уверен, что ни один нейрон из миллионов у этой девицы не дрогнул бы.

А еще вот бесит, что облюбовала она себе кресло - мое любимое. Сядет и смотрит-смотрит. Я уж и отвернусь, и различные бытовые приборы включу, и средствами массовой информации ее долбаю - хоть бы что. Уставится своими глазенками раскосыми и разглядывает-изучает, словно впервые видит. Ну, хоть бы моргнула для приличия.

Знакомы-то мы с ней уже давно. Первый раз, помню, встретились посреди ночи, в черте-каком далеке от населенных пунктов, на "французской" трассе, что вдоль побережья. Рулил тогда в свою берлогу. Одна фара разбита была, а другая светила куда-то вверх и вдруг - уже рядом - силуэт темный. В сторону-то руль крутанул. Удара не услышал - магнитофон орал - но зацепил, похоже. Остановился, выхожу.

Тишь, да гладь. От асфальта жаром дневным с какой-то химией несет. Ни огонька в округе. Живых душ не наблюдается, а "силуэт" в кювете, судя по всему. С океана прохладным душком веет. Звезды - дурынды удивленные - сверху пучатся, помаргивают, словно смеются. Баобабы толстопузые с ветками-ручонками худенькими в темноте попрятались - странные особи, никого рядом с собой не терпят, так и сидят метрах в ста друг от друга, единоличники. У самого на душе нехорошо и, к тому же, табачек закончился - одни расстройства, а звезды уже с издевкой подсматривают-насмехаются. Подошел к обочине. Смотрю - никого. Пошел за фонариком, а заодно и авто осмотрел - вмятин нет, вернулся. Результат тот же. Трава невысокая. Все видно в радиусе вероятного полета, но - исчез потерпевший.

Слава тебе Господи, что уберег, думаю, а галлюцинации - это дело наживное - с недосыпу, от нездорового образа жизни и общего морально-физического разложения в связи с тоской по родным березкам нечерноземной полосы. Сплюнул смачно, звездам высказал мнение по поводу их беспардонного поведения, взнуздал своего ржавого друга и дальше помчался без оглядки. Километров через десять, чувствую, в сон клонит. Поорал "Малая земля - священная заря...", потом "Партия - тебе я славу пою...", еще что-то из классики современной советской эстрады, но помогло ненадолго - репертуар подисчерпался, магнитофон -уже не помощник, глаза слипаются, а ехать-то надо. И вдруг...

Кстати, все эти: ВДРУГ, ВНЕЗАПНО, НЕОЖИДАННО, КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ, ОБУХОМ... - уже остохренели. Не "вдруг" было, а едва слышный шопот где-то в глубине истерзанных недостатком никотина мозгов. Направление на источник не определить, но где-то рядом. Машину-то остановил, но руки-ноги оцепенели, нутро ледком подернулось и шерсть - верхняя, ультракороткостриженная - дыбом пошла. Чую, кто-то на заднем сиденье примостился и общения возжелал. Сам смотрю прямо и неотрывно, а назад тянет глянуть. Ой, как тянет! В мозгах уже совсем щекотно от шопота стало и содержание появилось - громкость прибавили.

- Зачем же ты искал меня, мил человек? Ехал бы и ехал себе. Или приглянулась?

"Это ж баба!" Мне-то подумалось, а она уже и отвечает.

- Баба тебя в далеком доме ждет. Девица я и блюду себя пуще прежнего, потому как всякий мужик меня боится, и в мужья ко мне уж не просится. Не пойдешь ли за меня?

И будто приблизилась. А я сиднем-сижу. Ни моргнуть, ни шевельнуться. Мысли в голове круговоротом полетели и ни одной членораздельной, но нехорошие - не для общения с девицами. "Да какая ж она девица?! В третьем часу ночи, на полном скаку, через закрытые двери! И не нЕгра, вроде. Шпрехает на нашем без акцента".

- Дурачок, не ломай голову, судьба я твоя и приехали уже. Тормози.

Машина остановилась метрах в двадцати от баобаба и просто повезло, что кювет отсутствовал. Мягенько так съехал и давай по степям-прериям, по черным мамбам, между "пузанами". Вобщем, благополучно все закончилось. Потом, правда, видел ее несколько раз, но в ситуациях неописабельных и, прямо скажем, малоприятных. А теперь вот, вроде, свыкся - уже и скучаю иногда. Гриша-толмач, говорил, что к нему тоже одна баба все ходила-ходила, но все списали на посталкогольный синдром, а потом и его не стало. Нет, не синдрома, а Гриша без вести пропал. Но меня, выходит, спасла.

Во, какие чудеса, братцы, на Земле-то на нашей приключаются. Так что, если какая бабца посетит, ненароком, по причинам, весьма и весьма отдаленно напоминающим житие-бытие, то это подруга моя и попрошу с грязными намеками и предложениями не лезть. Потому как девица она и, в данный момент, мы с ней дружбу очень даже крепкую имеем.

Рассказка 6.

Не так давно сей казус приключился. С пару-тройку лет назад. Прям, в начале весны 2003 года. Весна-то - весна, охотничий сезон, но... не удалась. Мрачная и сырая с кислинкой уродилась. Облака по-осеннему бежали куда-то. В воздухе препротивная морось висела. Солнце, бывало, выглядывало. Но редко. Люди тоже всё бежали и бежали. Хотя, изредка останавливались, головы задирали. Даже собирались в отдельные группы, смотрели на солнце, ждали-спрашивали: "Где ж тепло, мать твою рас-так?!" А тепла не было. Нету, нет и не предвидилось, согласно единому прогнозу гидрометцентров-дезинформаторов.

По правде сказать, не так чтобы уж очень и интересовала Григорь Тимофеича чертовка-весна. Теперь-то у него по плану мероприятий одни таблетки с расстройствами, остеохандрозы с капельницами, да больное сердце при валидоле с нитроглицерином. Словом, обычные прелести преклонного возраста. К тому же, стрелок-охотник из Григорь Тимофеича, на момент, получался никакой. Столько пороху за прошлые лихие лета понажег, что оскомина образовалась, наподобие родного геморроя.

Но не тут-то было. Старый друг Григорь Тимофеевича Пал Петрович зазывал на вальдшнепа поохотиться. И не то, чтобы звал, а любые возражения отвергал и божился, что приедет с добрыми ведомственными мОлодцами. А еще и всю Мамалаховку на уши поставит, хибарку Григория Тимофеевича с флангов зажмет, по фронту шарахнет, охрану сметет и в багажнике своей генеральской черной "Волги" к другу их общему - Михал Андреичу - в Кубинку, в охотхозяйство доставит.

В генштабовской Максатихе они уж давно не охотились. Дрянно там стало. Теперь-то пошел новый генерал. Современный, на шипованной резине "откутюр" - с бизнесом на "ты", словом. С ним - с этим новым генералом - общение никак не складывалось. А вальдшнеп - объявился. Этож не хухры-мухры! Этож не бройлер какой генетически модифицированный. Хоть и жарить-варить в энтой птичке, акромя клюва, нечего, но птица знатная. Попробуй возьми! Всего-то секунда на выстрел. На грани тьмы похоркает, в дырке между вершин деревьев появится и ищи-свищи. Нету уже. Чумовая охота, в общем.

И сломался Григорь Тимофеич. Сдался без боя. Только что матерком Пал Петровича обложил от всего истерзанного геморроем сердца, да так, что доберман любимый завыл и на первый этаж хибарки шустро поплелся. Ругался-то Григорь Тимофеич для того, чтоб на душе полегче стало. Хотя, доволен был событием, старый плут. Это уж - в тайне. Потому как не любил Григорь Тимофеич сдаваться. Упрется, бывало, и нет на него никакой управы. Уж и каких ему только денег не предлагали. Всё - мало. А тут - сдался.

Ну, суть да дело. Рассказывать про сборы-переезды некогда.

Перенесемся в вечер пятницы. Еще только сумерки набирались, а наши генералы уж на опушке леса, при ружьях 12-го калибра, с патронами при дроби покрупнее (чего там на "номер семь" настреляешь?), утепленные наповал за ради своих радикулитов.

Егерь тоже при сем присутствовал. Хотя, надо отметить, что егерь-то совсем зеленым оказался. Местность знал плохо, дядек дородных стеснялся и потому плясал под их дудку за милую душу. Вот и место дядьки сами себе выбрали, исколесив всю округу на... ну, пусть будет "Волга", хотя и 4WD.

Место-то неплохое подобрали. Просторная поляна клином лес распирала, супротив заката. Деревья не ровным строем, а чехарду с ранжиром затеяли. Да и тучки уж с час как разбежались. Славно.

Темнело, лес надвигался монолитом чернющим, ветер совсем стих. Воздух звенел, напоенный оживающей природой. От него, слегка принявшие на грудь генералы, захмелели и уже ощущали себя молодцами. Даже годы и очки с животами не мешали. Только что, мышца не играла. Значит, готовность 'номер раз'.

А егерь - юный. Да и как тут на егеря грешить? Это надо на власти местные бочку катить. Разбазаривают природу - мать их, налево и направо. Кто ж знал, что тут целый город из вилл под три этажа при охраняемом периметре в тридцати метрах за лесом расположился? Да еще и вальдшнеп энтот, как ополоумевший, потянул. И всё поглубже норовит - на самом дальнем конце полянки той. И дробь... покрупнее...

Первыми из обстреливаемого поселка прибежали трое в очень маскировочном камуфляже. Собака с зеленым егерем Сашкой вальдшнепа добирали. А дядьки палили почем зря. Умели они это дело делать справно, быстро и точно.

Так вот за пальбой и не услыхали, что кричит уже Сашка благим матом, но генералов только подзадоривает. Ан, замолчал под натиском охранников. А те уж и к Михал Андреичу подобираются. Один, ближний, дубинкой захотел огреть, но чего-то у него там не заладилось. Михал Андреич ружьишком дубинку в сторонку определил, а ложе - прикладом, то есть - по мордасам этому камуфляжному и в покое оставил. К темноте, понизу, присмотрелся и видит - еще двое уже атакуют - тревогу пора объявлять.

Растревоженные Григорь Тимофеич с Пал Петровичем определились быстренько. Противник же нападает. Так и лишился охраны буржуйский периметр. Камуфлированные "диверсанты" на прохладной землице отдыхать остались, а герои наши почуяли неладное и давай егеря, да собаку искать. Нашли быстро, в машину и...

Закон - он и в Африке "закон": "Сделал дело - выходи смело!"

7 апреля 2003 года появилась небольшая статья в одной всероссийской газете под названием "Дело было под Кубинкой", о несостоявшемся обстреле или покушении на Анатолия Борисовича Чубайса, находившегося в гостях у ... Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. Хотя, Григорь Тимофеевич держит сейчас эту газету в руках и с умилением перечитывает? Если кто не верит - то он вышлет сиюминутно экспресс-почтой. Надо лишь перечислить 12 000 Евро на расчетный счет, который будет сообщен желающим дополнительно... :)