Где-то на этом
             запущенном свете
         живёт один горе-поэт.
Он круглый год -
              зимою и летом -
         носит направо берет.
Ночами считает
                поправку на ветер,
            прицелившись в урну окурком.
Он жил и живёт
             но скажу по секрету -
         по нему давно плачет дурка.

Он любит ходить,
             словно канатоходец,
           по бордюрам тенистых бульваров.
Пьёт чай
           (и коньяк по холодной погоде),
        никогда не меняя заварки.
Он шнурует ботинки
                 по семь-восемь лет,
             Вечно думая что-то не то.
Так,
      как он умеет готовить омлет,
              не умеет готовить никто.

Он любит уют узких улочек в центре,
                  ветер крыш,
             величавость мостов.
Редко думает,
               прежде чем кликнуть на "Enter",
          Не гадая, что будет потом.
Он знает семь нот,
                   шесдесят восемь букв,
            и даже один иероглиф.
И что б
           не случилось бы
                            в жизни бы
                                        вдруг:
Нет проблем.
                 Kein problem.
                                 No problem.

Может ездить верхом
                    и ходить на руках.
             И просить, не сгибая колен.
Он в толпе одинок,
                  как тот парус в стихах,
           странный парус в дорожной петле.
Вы встречали его.
               С рюкзаком и гитарой,
                       но наверно сочли долбанутым.
А я с ним познакомился
                     в зеркале старом
                            одним тёплым сентябрьским утром.