Он стоял у окна. В руке мерно дымила вересковая трубка. Из кружки с горячим чаем поднимался пар. За окном суетились люди и машины, шелестела мокрая зелень. За окном шёл дождь...
... Шёл дождь. Он стоял на большом окатом валуне, оперевшись на свой спетум и смотрел в даль, где под крики центурионов манипулы выстраивались шахматное построение. Римляне готовились к атаке. Они были самоуверенны. Это была не битва, к которым они привыкли, со времён bellum civile Мария и Суллы прошло не много времени, но римляне отвыкли от войн на своей территории. Но что такое для римских солдат кучка оборванных и испуганных (как им казалось) рабов? Да, этих рабов учили убивать. Да, эти рабы умели убивать, были вооружены и озлобленны, были готовы идти до конца за своего предводителя. Но это были всего лишь рабы. Смять, растоптать, уничтожить. Он никогда не мог понять в чём причина столь многочисленных побед римлян. Окрестные племена аппенин, пиреней, галлии и гельвеции не уступали им в многочисленности и вооружении. Племена германцев и славян превосходили римлян в силе как медведи волков. Греки и персы имели более древнюю историю, в том числе историю войн, превосходили римлян в военной смекалке и науке боя. Карфагеняне и египтяне дрались как звери, разбивая строй римлян своей дикой яростью. Но почему, почему римский орёл навис зловещей тенью над всей Европой, вызывая дрожь, стоит услышать мерный - нога в ногу - шаг калиг по полю?
Римский сенат и римский народ повелевает - и отряды разбиваются лавиной о нерушимый строй красно-серых щитов. Римский сенат и римский народ повелевает - и падают стены городов, горящим заревом взмывают к небесам храмы и дворцы, оставляя лишь добычу восьмидневного разграбления. Римский сенат и римский народ повелевает - и шествуют к небесному престолу повелители мира.
Шёл дождь и 71 год до нашей эры...
... Шёл дождь. Он стоял на корме драккара, держась руками за прибитый к фальшборту щит. Усталые глаза смотрели туда, где чёрным дымом в плачущее небо поднимались остатки сражения. Поселение уже не горело, оно мерно тлело под каплями дождя. Водa тушила огонь, смывала кровь с трупов, била по брошенному и сломанному оружию. Он никогда не видел чтобы кто-то кроме его собратьев так сражался. Нападение произошло ночью, ещё до того как над лесами и берегом разверзнулся этот дождь. Они всегда атаковали ночью. Или на рассвете. Подплывали в тумане и захватывали беззащитное поселение. Люди отдавали последнее, держась за то, что можно сберечь - за свою жизнь. Но эти были иными. Они сражались до конца. Отрят викингов ворвался в центр поселения, ожидая привычной сдачи. Они сражались. Пламя поднималось над каждым вторым домом. Они сражались. Сражались как викинги. Не замечая ран, не отступая, молчаливо и злобно. Топоры, копья, камни сверкали в руках, даже простыми кулаками эти бородатые люди в полотняных рубахах орудовали с невероятной яростью. То здесь то там один из северян падал с тихим криком. Озлобленные, осплеплённые дымом и обескураженные ожесточённым сопротивлением, норфольдинги вбегали в дом, хватали всё то, что могло быть ценным - резную кудель, красивый сарафан, богато убранную икону и тут же выбегали вон. У этих людей было нечего брать.
Он смотрел назад, на вздымающиеся в небо чёрные столбы. Они победили, но эта победа стала поражением. И он зарёкся никогда, никогда не ходить на хольмгард, в земли славов. Здесь нет победы. Только смерть. Шёл дождь и 996 год...
...Шёл дождь. Он, присев, проверил плечи лука. Оружие не должно подвести. Оно никогда не подводило. Подняв взгляд он посмотрел на низину, где беспорядочным порядком появились войска Филлипа. Длинной колонной по тракту из леса двигалась древковая пехота и стрелки, чуть левее и поодаль тяжёлым шагом появилась панцерная кавалерия феодалов. Сила и свет французской армии. Он посмотрел в сторону, где на пригорке в боевом порядке стояло английское войско, а вдалеке, в плене дождя виднелось поселение Кресси. Четыре шеренги лучников, в центре передней был он сам. В промежутках между валийцами стояли спешившиеся рыцари - тактическая выдумка Эдуарда. На случай если французы сумеют подняться на холм. Он снова перевёл взгляд на французов. Нет. Не сумеют. Первой в низину вышла пехота, и в то же время гонцы донесли из арьергарда приказ Филиппа "Остановить знамёна". Пехота начала ретираду, но конная феодальная знать не получила приказа и продолжала двигаться вперёд. Французские рыцари давили своих же, создавалась суматоха и сутолока, пехота бросилась врассыпную вкруг колонны рыцарей. Увидев позиции Эдуарда, Филлип запаниковал и приказал стрелкам и пешим алебарьерам выдвинуться вперёд, прикрыть расстановку войск. Французские лучники не могли подойти на достаточное расстояние для выстрела - английские луки били дальше и точнее. Каждый второй арбалетчик не мог стрелять оттого что дерево ложа арбалета размокло под длительными дождями. С первыми выстрелами англичан сутолока и паника образовалась и в рядах пехоты. Но это дало необходимое время для построения отрядов французской конницы. Выстроившись в привычный порядок и дождавшись приказа, рыцари атаковали. Шёл дождь. Размокшая земля превратилась в грязь, копыта тяжелосбруйных боевых першеронов увязали и скользили по крутому склону холма, падающие лошади мешали двигаться следующим за ними, сбрасывали всадников под копыта своих же сотоварищей. Английские луки разили без промаха, а тех немногих, кому удавалось достигнуть пологого склона холма, сбивали с коней пешие панцерники Эдуарда, забивая мечами и моргенштернами до смерти неспособного подняться рыцаря.
Он встал с усмешкой, выплюнул изо рта травинку. Выдернул одну из воткнутых перед ним в землю ровной линией длинных стрел и наложил на ушко лука. Стрела взвилась в небо, оставляя тонкий свист и красный след от тетивы на щеке. Шёл дождь и 1346 год...
...Шёл дождь. Он выглянул из-за брусвера траншеи. Его товарищ рядом надел свою каску на приклад ли-энфилд и поднял над краем окопа. Через несколько секунд по каске скользнула пуля, сбив её с приклада. Немцы не теряли бдительности. Стёкла запотели и он снял противогаз, полной грудью вдохнув мокрый воздух с переизбытком озона. Соратник слева постучал по своей каске и что-то промычал ему, показывая на противогаз. Он отмахнулся, глядя в серое плачущее небо, уже вторую неделю превращавшее всё вокруг в грязь и мутную жижу. Он набрал дождевой воды в каску и с наслаждением выпил, словно это был стакан лучшего брэнди.
Две недели полной безопасности. Уже не раз немцы открывали атаку ипритом, но вода рассеивала облака смертельного газа. Он радовался, что можно дышать. И дышал. Шёл дождь и 1915 год...
Он стоял у окна и смотрел вниз. Туда, где бегала мокрая и забытая всеми собачонка, туда где бежали, прикрываясь газетами и сумками люди, туда где, вздымая веера брызг, мчались по лужам машины. Трубка в руке потуха, чай давно остыл. А он всё стоял и смотрел, смотрел в серую пелену ливня. Дождь. Дождь, который был задолго до него и будет после. Который видел миллионы лиц не запоминая, и ещё столько же увидит не узнав. Который знает всё, и своим тихим шуршанием рассказывает о том, что было раньше. Шёл дождь и 2006 год... |
Библиотека // Объявления
