- Ну и что тут может быть интересного? – недоуменно спросит обыватель. – Эка невидаль – черепаха.

Начало ноября. Природа вовсю готовится ко сну, медленно и основательно. Когда-то был первый снег, растаявший быстро в городе под ногами цивилизации, а здесь, в лесу, он лежит у ног сосен, согревая их своим белым пухом. Непривычно глазу смотреть на снег, но очень приятен его сахарный скрип под ногами. Скрип-схк, скрип-схк… И ничего не нужно в этот момент, только этого снега, этих сосен, сверху разглядывающих тебя с любопытством: что за люди? Что несут с собой?

- Только любовь, светлую, всеобъемлющую, ясную и чистую к вам, сосны-подружки.

И как-то по-особенному уютно стало в лесу, потеплело, и солнце вдруг верхушки позолотило, сменив шали елей на светло-зеленые косынки. Раскинув руки, запрокинув голову в синь, я закружилась, напевая: «Люблю тебя я о, осень! Не знаю времени лучше!» Небо пошло кругом, завертелось, нельзя остановиться, но нужно.

Черепаха?! Откуда?! Здесь, зимой?! Черепаха! Настороженно вытянув шею (длинная, оказывается), она с удивлением прислушивалась и оглядывалась. Ее привлек мой голос! Осторожно раздвинув ветки раскидистой ели, сначала, так же вытянула шею и я, всмотрелась и пошла на сближение:

- Почему ты здесь? Заблудилась? Что-то случилось непоправимое? Что? – засыпала я взволнованными вопросами черепаху. И была удивлена ее довольно веселым голосом:

- Да нет! – уверенно сказала черепаха. – Тесны мне стали стены квартиры, воздуха мало. А летом меня часто сюда выносили погулять. Я место запомнила, а при удобном случае и удрала от хозяйки, - ее маленькие глазки весело блеснули антрацитом, приглашая к разговору. С удовольствием приближаюсь к незнакомке, с любопытством (все же непривычно: холодно, снежно – и черепаха) разглядываю, ищу место, где бы можно было присесть для разговора. Но вокруг поляна с сухой травой, припорошенной снегом, и ни одной возвышенности. Черепаха разгадала мое желание и пригласила… присесть на нее.

- Что вы, - искренне воспротивилась я, - никогда. И присела на корточки рядом. Черепаха понятливо ухмыльнулась (да и я знаю, насколько прочен ее панцирь и какую нагрузку может выдерживать), но ничего не сказала.

- Я не скучаю, нет, и мне не холодно, - опережая мой вопрос, начинает Черька. – Хотите чаю?

Я замечаю легкий дымок в норе.

- Конечно, с удовольствием.

- Как видите, мне некогда скучать: утром чай, потом разговор с птицами. Посмешим друг друга ночными видениями, новости перескажем, потом обед, полудрема… Смотришь, и свет исчезает, гаснет, сигналит о приходе ночи.

- А, - робко начинаю я, потому что уже понимаю бесполезность вопроса, и все же:

- Домой не хочется вернуться?

- Домой? Да я же дома!

Ну что еще скажешь этой оптимистке, добровольно избравшей лесную тишь, утренние рассветы, снежные приветы-забавы, выработавшей свою философию жизни.

Для тебя, моя Черька:

Черепаха, не скучая, час сидит за чашкой чая.

Черепаха всех смешит, потому что не спешит.

А куда спешить тому, кто всегда в своем дому?

До свидания, Черепаха, я обязательно приду к тебе, пока еще мало снега. Я-то ведь знаю: на зимовку ты уйдешь в сугроб. Ты вынослива: что для т ебя три месяца без еды? Я тебя буду помнить и расскажу тем, кто тебя тоже любит