Он был абсолютно спокоен. Взгляд устремлен в даль, а руки сложена на груди. Я не могла понять зачем он приехал в середине ночи. Зачем вошел, поцеловал вместо приветствия, разделся как у себя дома, спокойно прошел в комнату и лег на изумрудный ковер. Все это молча. Видимо он думал, что это выглядит ужасно загадочно. Это было не совсем так. Или совсем не так.
Лежал и даже не смотрел на меня.
Я включила Эрмитаж, и комната наполнилась джазом, словно тихими переливами солнца на водной глади.
Долгое, очень долгое время он вообще не показывался. Я даже не помню, когда была наша последняя встреча. Сейчас, стоя босиком у двери в комнату, смотря на его отчужденное выражение лица, я пыталась вспомнить – а что я чувствовала по отношению к этому человеку? Что нас связывает? И какого черта он, в конце концов, приехал в такую темень?! Вопросов было достаточно – ответов…ноль.
Я легла рядом, положила ладонь на его руки, сложенные на груди, уткнулась носом в его плечо. Мне вдруг отчаянно захотелось тепла, его ли – другого ли – тепла, человеческого, доброго тепла.
Я чувствовала смутно знакомый запах его тела, но память не хотела выдавать прошедшее.
Спросила что привело его в первый день новой весны. Мой голос показался мне незнакомым – голос бизнес леди – мурлыкающий, но совершенно ледяной.
Он опустил взгляд на меня - получалось, что он смотрит сверху. В его глазах была искорка задора – того вечно веселого, из-за которого я им и заинтересовалась. Но еще больше в этом взгляде было непонимания. Такой взгляд обычно у ребенка, когда у него кто-то отнимает любимую игрушку – мол, за что?
Он привлек меня к себе, обнял и начал говорить. Тихим, низким голосом. Говорить о том, что он не видит в жизни настоящего. Что у него, казалось бы, есть все, о чем может мечтать человек в его годы – красивая девушка, просторная квартира, родители, которые души в нем не чают, 3ий курс института… много приятных мелочей и больших приятностей.
Он замолчал – я ждала продолжения. Тишина вокруг нас тоже его ждала.
И тут он сказал – Даш, представь, что я умру – кто придет на мои похороны? Что я добился за свою 20летнюю жизнь? Кто я дл этого мира? – его голос наполнился тяжестью, мне даже на миг показалось, что он заплакал.
Прижимая меня к себе все сильнее, он продолжал говорить. Я путалась в восклицаниях и в шепоте, мне становилось страшно, и в тот же миг я чувствовала себя более защищенной от мира, чем когда-либо в жизни. Я чувствовала, как он дрожит. Переживала.
Молчание под звуки джаза длилось недолго. Мой ласковый, до боли знакомый голос стал окутывать его туманом понимания. Я уводила его в далекие края, к свежему аромату молодой листвы и холодным объятьям горных рек. Мягко ступая по нежной траве он смотрел на красоту, видел пролетающие мимо дни его жизни. Его победы и расставания. Торжество плоти и спокойные вечера – все это вновь было перед ним.
Мое стремление вникнуть в его проблему и помочь материализовалось. Его мышцы потихоньку расслаблялись, а дыхание выравнивалось.
Он был волком-одиночкой, кочевником, ищущим спокойствия и понимания. Хоть ненадолго, но он хотел ощутить правильность происходящего, увидеть свою дорогу. Он пришел ко мне зализывать раны от повседневности и праздности жизни. Искал, просил взглядом, чтобы я взяла его за руку и повела сквозь серость прожитых дней к его дороге.
К концу нашей ночной прогулки он был практически спокоен. Он поправил прядку моих волос, улыбнулся и сказал, что я - самое настоящее, что было и есть в его жизни. Лежа в его объятиях, я понимала, что никогда его не любила и, скорее всего, не полюблю. Что то, что было тогда между нами – юное стремление все узнать, попробовать, почувствовать, получить опыт. Что я находила в нем все новые и новые грани, удивляющие меня.
Мне было очень хорошо – я уже не сердилась, что он без предупреждения ворвался в мою жизнь, на то, что завтра он уйдет и вряд ли вернется. Мне совсем не нужно было его присутствие, чтобы знать, что он рядом. Поможет и поймет.
И я уснула. А проваливаясь в солнечный теплый сон я видела копну его рыжих волос и правильные черты лица. Спокойной ночи, милый…