Молодой человек в гимнастерке и значком на груди, суетной, с худым лицом и узкими глазами, раздвигает несколько слоев шкур и заходит в чум.

- Так, что у нас здесь? Пять человек? Что делаем, товарищи? Сидим? Когда вокруг мировая революция?

Молчание. Старый мужчина с длинными черными с сединой волосами, морщинистый, с блуждающим где-то далеко-далеко взглядом, медленно затянул дым из деревянной трубки и стал выдувать его носом.

- Вы почему не отвечаете? Игнорируете мировую революцию? Не хотите помогать Советам? Да я про вас товарищу Курицыну доложу.

Снова полное молчание. Один из сидящих мужчин потеребил палкой угли в костре и тяжело вздохнул.

-Дикий вы народ, кеты. Чтоб вы хоть чуть-чуть поняли, ты - и он хлопнул рукой одного из сидящих (от меховой накидки пошла пыль и молодой закашлял) - вы пойдете со мной! В отдел Партии пойдешь со мной! В поселок! И не отпирайся, а то хуже будет! Как зовут? Как зовут, я спрашиваю!

- Кулан – не очень понимая, что хочет от него молодой, ответил мужчина лет так 30.

- Кулан? Что это значит, Кулан? Паспорт где Ваш?

Кулан не стал отвечать на вопросы, смысла которого он не понимал и лишь многозначно пожал плечами. Кулан посмотрел на старика, курящего трубку и тот одобрительно кивнул ему головой: «Сходи, Кулан-пас. Соли купи».

Кулан и молодой человек в гимнастерке вышли из чума и поехали на лошади в поселок. По дороге молодой рассказывал Кулану что-то про Ленина, про власть народа и светлое будущее, про интеллигенцию. Кулан молчал. Он смотрел по сторонам, наслаждаясь красотой его родины, думал про то, что скоро медвежий праздник и ему надобно почистить и привести в порядок одежду, ведь соберутся много людей, а его назначили одним из трех главных бегунов на поединке!

В поселке они подъехали к зданию с красным флагом у входа. Кулан хотел было отойти к магазину, но молодой позвал его, и они поднялись по кирпичным ступеням на второй этаж в комнату с табличкой «Товарищ Курицын В.В». Кулан огляделся. В комнате сильно пахло «Беломором» и жареной рыбой. На окне в красной рамке портрет мужчины с бородкой. Кулан уже видел это лицо раньше в магазине, но не обращал внимание. В углу за столом сидел годов 45 мужчина в блестящей черной кожаной куртке, что-то писал пером, но когда в комнату вошел Кулан, с удивлением поднял голову. Кулану было не уютно здесь.

Молодой говорил первый: «Товарищ Курицын. Вот, полюбуйтесь. На ревизии был в Пакулихе, смотрю чум стоит у реки. Захожу, а их там пять человек – сидят, курят что-то. Паспорт говорю давай, а он и знать не знает что это такое. Думаю, оформлять его надо?».

Курицын подошел к Кулану, обошел его кругом, и пристально посмотрел в глаза. Кулан невольно отвел взгляд и опустил голову. Он не понимал, что они хотят, но понял, что чем-то провинился.

«Нда», - Курицын сел обратно за стол, сложил руки на груди и стал с грустью смотреть в окно.

- Значит, так товарищ Уткин, берите этого … , в общем заведите на него дело, паспорт дайте, оформите его как подсобного рабочего фабрики и члена комсомольской ячейки, и отвези обратно».

- Так … товарищ Курицын… - молодой растерялся – Пленум ведь указал….

- Да знаю я! – резко отрезал сидящий в куртке Курицын, - Выполняйте! У меня разнарядка из области... и так дел по горло.

- С-лушаюсь! – также растерянно ответил молодой Уткин и вместе с Куланом вышел из кабинета.

На выходе Уткин обернулся, - А.. еще... с остальными то что? их там еще четверо, а поискать так еще найду!"

- Да пес с ними, оставь... - Курицын махнул рукой и снова уставился с грустью в окно.

Целый день, до вечера Кулану что-то разъясняли, расспрашивали про отца и мать, про братьев, про семейное положение, про увлечения и отношение к воинской обязанности. На большинство вопросов Кулан не мог дать ответа и за него в анкетах отвечал Уткин. Еще с утра его сразу повели в светлую комнату, где велели снять верхнюю одежду, сесть на стул и смотреть вперед. Кулан повиновался. Странный прибор, или механизм, стоящий на высоком столе, напротив Кулана сильно зажужжал, так что Кулан невольно дернулся в сторону и закрыл лицо рукой. Уткин стал сильно ругаться на него и еще раз включил прибор. Кулан вытерпел жужжание, хотя сердце у него в тревоге сильно стучало.

Вечером Кулану дали в красной обложке документ – паспорт, в который была вклеена его фотография. Ничего более необычного Кулан никогда не видывал и даже не слышал об этом. Ему захотелось скорее показать этот паспорт шаману, чтобы удивить его.

После всех процедур Уткин подошел к Кулану вплотную, взял в свою руку его руку и крепко ее потряс: «Товарищ Кулан Мегатович Куланов! Искренне поздравляю Вас с торжественным вступлением в комсомол! Теперь вы носите гордое имя Советского Пролетария!».

Кулан сделал какую-то благодарно – стеснительную гримасу, слегка кивнул Уткину и спросил: - Я эта … идти могу… домой?

- Можешь, – раздраженно ответил Уткин, - вот значок одень, чтоб видно было, - и он прицепил ему на грудь маленький красный значок с изображением того человека с бородкой.

-Дойдешь сам?

-Дойду… соль надо… а потом эта… домой пойду.

Уткин с грустью посмотрел на него, махнул рукой и пошел к зданию с флагом у входа докладывать о проведенной работе товарищу Курицыну.

Кулан скорей поспешил в магазин, а оттуда домой. Он не шел, а бежал, чтоб показать всем свою фотографию!