глава II Красивые и высокие строят новые дома, в семнадцать этажей, с просторными балконами. Покрутил Ильич в руках бумажку, подошел к нужному подъезду, а зайти не может, заперта дверь. Сел он на чемодан и стал ждать, пока кто-нибудь не выйдет. Задумался он, да и пропустил первого человека, который вышел, захлопнулась дверь, а попросить он не решился, а когда все же открыли ему дверь и он оказался у своей квартиры не нашел чего сказать. - Вам кого? – поинтересовалась перепачканная белым женщина. - Я живу тут, - не смело ответил Ильич. Дверь закрыли. Через минуту к нему вышла хозяйка и стала разглядывать его. - Как вас понимать? – смотрела она с верху. Старик показал бумаги. - И, что из этого? Мы купили эту квартиру, еще два месяца назад. - Я не продавал, - не слушал ее Ильич. Женщина ушла в квартиру и вышла уже с пачкой бумаг. - Вот видите, все по закону. Владелец такой-то. Вот купчая. - Теперь здесь я живу. - А где же я живу? - Этого я не знаю, - она еще раз осмотрела его и закрыла дверь. – Извините. Старик сел на новую, пахшую краской лавку, во дворе дома и уже не знал, куда ему идти, что ему делать, он просто сидел и смотрел в окна дома. - Поднимайтесь, - крикнули из окна верхнего этажа. Ильич среди множества окон стал искать откуда ему кричат. - Как вас там, - снова закричали сверху, - Сергей Ильич, поднимайтесь, я вам открою. Ему дали табурет накрытый газетой. Он сидел, положив руки на колени, и смотрел за тем, как женщина ходит из угла в угол с бумагами и объясняет ему. - Вы понимаете, я не знаю, что произошло. Это безумие. Мы заплатили, ведь это не маленькие деньги. В какой-то момент Ильич очень устал, ему не хотелось больше ничего слушать никуда ходить, он встал и собирался уже уходить. - Постойте, остановила его у дверей женщина, - она достала из халата сверток и протянула ему. – Тут достаточно, чтоб какое-то время снимать квартиру. На первое время хватит. Ильич сунул сверток в карман и вышел на лестницу. - Только, - она отвела от него взгляд, - вы не приходите больше. Ильич вернулся в свой район, еще раз покружился возле бывшего дома и направился к парку. Мысль сделать шалаш пришла ему сразу. Чего больше он хотел, соорудить себе хоть какое-то жилье, или же показать всем, кто нечаянно наткнется на него в лесу, что вот как с ним обошлись, чтоб видели. Но его никто не находил и он решил копать землянку, и в ней провести свои последние дни. Деньги он решил не тратить, даже не стал разворачивать этот сверток. Он вшил его в подкладку пиджака на первое время. Ильич вышел на работу в последний раз. Он больше не хотел ничего делать, но без предупреждения оставить работу не смел. Незнакомого человека в инвалидной коляске он приметил сразу. Раньше его никогда не было. Человек в коляске дремал вытянув руку. В ладони его была мелочь. Старик хотел присмотреться к его лицу, но из-за длинных спутанных волос и всклоченной бороды были видны лишь иссушенные кубы и кончик носа. - С вами все в порядке? - подошел ближе Ильич. Человек дернулся? - Тебе чего? Пшел отсюда? – захрипел на него инвалид. Весь день старик наблюдал за инвалидом издалека. И на следующий день он решил непременно прийти, отложить на какое-то время свой уход. - Дайте ветерану, - рявкал он из под кипы волос. – Помогите собрать на протезы. Старик получал в конце дня выручку и подходил аккуратно к инвалиду и вкладывал ему в грязную ладонь несколько бумажек. - Сколько тебе лет? – как-то поинтересовался он. - Ты что больной? – схватился за колеса инвалид и откатился в сторону. - У меня сын. - Вот и иди к нему. Не мешай! Каждый день Ильич не упускал из вида инвалида. Он приносил ему деньги, а иногда и покупал что-то съестное. - Если такой щедрый, сходи лучше выпить купи. - Не доведет до добра это. У меня сын, тоже пил? - Иди, поучи кого-нибудь другого. Старик не хотел покупать спиртное, но покупал. Он не заметно для себя стал думать об инвалиде. Он стал чаще писать сыну письма, не получая на них ответы, ходил к жене. Теперь он чувствовал, что еще нужен, что может пригодиться для кого-то и не хотел навечно оставаться в выкопанной самолично яме. Инвалид нуждался в нем, хоть и не признавал этого, да Ильичу никогда в жизни никто не говорил, что в нем нуждается, ему этого и не нужно было, он просто знал, что так должно быть. Заботиться. Он стал заботиться и стал жить, веря, что рано или поздно он поможет инвалиду и может быть дождется сына, если Бог даст здоровья. - Чего тебе, папаша? – как-то получив бутыль портвейна, размяк инвалид. Что-то дрогнуло у Ильича от этих слов. Схватил он за руку инвалида. - Вот именно, папаша! Ильич снова стал работать, по-другому он не умел, да и не хотел. |
Библиотека // Объявления