А ты ехал рядом, слушал и думал: так вот из каких ты широт!.. Серость, болота, камень и мох, или как ты сказала? Ягель. Дабы здесь выжить, предки ловили форель и шпрот, возводили стены, чтоб уберечься от влаги.
Близко зима - не говори так, известно, чем кончили Старки. Нарты быстры - быстрее метро в землях вечных мерзлот. Среди сосен, морошки, мошки - угрюмо растут к небесам хибарки, город скрипит, бетонными сваями плавя лёд.
Свистать всех наверх! - на промерзшую скользкую рею, карабкался предок, выискивая берег в снежной мороси. На берегу ждали жены, дети, любовницы - висли на шее Целовали, грели лица в заиндевевшей поросли.
Порт, портовый поселок, асфальт, маяк, аэропорт и ж/д вокзал Предок как мог, так и выживал: взращивал моряков, просаливал, вялил и закалял, набивал ими брюхо железной рыбины, слал во мрак. Гвозди бы делать из этих людей, трубочный злой табак!
На берегу залива, рельсами, грузовыми кранами волосат, Город-порт, город-герой, город-я-не-вернусь-назад - натянут вдоль скал мой Мурманск, просолен и полосат.
...старый абориген у камня курит свою трубку мира.
Шкуры его в заплатах, внуки его плечисты, слегка пузаты, не так суровы, как он, но, как он, не сеют. их тянет на юг. абориген седеет, машет рукой и прижимает к груди перед пинком под зад. Потом говорит: иди. Внуки его уезжают, дети взрослеют рано, их зовет кали-юга, синтетический город-сад со всей своей неуёмной силой.
...и меня заманилаСеверная Пальмира.
За вагонным стеклом - негасимый полярный день ликует, отражаясь в речной горсти, и на местной символике - смешной мохнатый олень. Я дома. Хотя приехала погостить.
|