Тоску богиня воспой мою по ужасной ведьме.
Если встречу ее второго прежде
Пришествия, то для меня будет делом чести -
Руку подать, а сердцу пощечину...
И не могу иначе, ведь она оковы.
Все равно, что свет заковать в плафоны
Черных глаз святой, но чужой коровы.
Склонить чело? Еще чего...

Вы моя ересь, но я опомнился.
Благо есть вера в Святую Троицу.
Стрелка пошла и поезд тронулся.
Все, что надо пройдено...
И теперь благодатны просторы Волги.
И пускай власть снова отрывает ноги
муравьям, - все равно бессмертны строки
Псалмов измученной родины...

Русь, ты как резвая кровь Башлачева.
Течешь по щетине немого асфальта.
Рисуешь свою бесконечную карту..
Поэту хотелось быть просто честным..
Он не может иначе, он часть России.
Обломитесь иные об широты смурные.
Ваш язык, как песня, а наш - мессия
Для тех кому тесно...

Обезумевший друг, налей самогона простого.
Мы из России, и мы читаем Лескова.
В первый круг ада вступаем снова
Молиться и пить, смеяться, скорбеть....
Мы блаженные камни дикой породы.
Упрямо берем лишь одни аккорды.
Выводим мотивы древнерусской оды.
Кому? Лишь тому, кого сможем любить.

Не суди по закону, а по благодати.
История шьет нам смирения платье,
Ибо горды мы своим имперским счастьем.
Оставьте нам хоронить своих.
Толерантные взгляды, законы, порядки.
Сажайте в свои европейские грядки.
А мы по старинке играем в прятки
Со смертью в долине седых.

И у нас есть всегда дух утешения
В греховных песках, в лебедином моленье.
Рубаху свою и остатки зрения
Подарим нищим..
Душа широка - сбежавшие реки.
Старушке в очках затопляют веки.
Телеэкран горя умирает в смехе.
Не единые пищей...

Сдамся страстям, и венец печали
С собой возьму в прекрасные дали.
Соседка скажет, что он был странным.
Я пришел в мир видеть, а не вершить..
Стареющий глядя на ребенка веселие.
Смерть уравняет с тайной рождения.
И в этом найдет для себя утешение.
Отчаянно хочется жить...

Ненужные вещи, неуместные люди.
Стреляют в лицо из самодельных орудий.
Прикурят томно, затем пошутят
Дадут отмашку - "вешай"!
И вот весят художники слова.
Последние стансы немой коровы.
Святой и чужой, чьи глаза плафоны
Лопнули...и стало нежно...