Яркий свет фар на мгновение ослепил его. Человек покачнулся, развернулся и бросился бежать. Прочь от опасности! За угол, через бордюр, в пыль лицом, в отпечатки чьих-то ботинок.

Машина проехала в сантиметре от него, зло бибикнув на прощание.

Он поднялся, бережно отряхнул сиреневый плащ и нырнул в сквер. Зеленое место, свободное от Игры. Можно посидеть на солнце, покормить грапий с руки. Наконец-то дожевать медовый кус, спрятанный для верности за щеку. Поход в Универсальный магазин может стоить жизни. Но пока он – бегунок, твердо стоит на ногах. Ни одной царапины, ни одного столкновения с машинами ангелов. Пусть Всезнающий подождет. Вера… вера, вот что ослепляло его каждый раз, когда он пытался перебежать одну из многочисленных дорог, паутиной обвивших город. Махнуть рукой, подвывая от боли в голодном желудке, исходя слюной, бросаться под колеса. Считать секунды до столкновения с пыльным боком автомобиля. И увернуться, не услышав треска собственных костей. Удача? Он жил этим. Был бегунком. А дальше? Что? Небесные стражи и объятия Всезнающего? Это вдалбливали с детства. Об этом писалось в книгах, в бесплатных брошюрах, разбрасываемых с аэролетов Вкусившими блаженства. Игра. Идет игра. Ставка – жизнь. Проигрыш – переселение в мир иной. Так зачем суетится, добывая пропитание, выторговывая у судьбы секунды до столкновения? Гораздо проще встать посреди автострады, раскинуть руки в стороны, приглашая ангелов поохотиться… Не душа, боялось тело. Визга шин, удара об асфальт… Будет ли он чувствовать, когда колесо отделит его голову, малюя красным дорогу?

Но теперь он в безопасности.

– Алекс! – окликнули его.

Он повернулся на старушечий голос. Конечно, это его соседка - безумная Лорелея. Когда-то, говаривали, она была красавицей, и перед ней тормозили даже ангелы. Ангелы? Алекс не верил в это. Ангелы не тормозят ни перед кем. А это просто груда костей, обтянутая сморщенной кожей.

– Принес? – старуха рвала из его рук корж хлеба.

Он и забыл, что бегунки делились с немощными. С теми, кто уже не перейдет дорогу. Черт, баба, выйди на трассу, прокати свои кости! Алекс улыбнулся мыслям. Это – чудовищно, желать смерти одному из клана. Но останется ему хоть крошка, когда насытятся алчущие чужой добычи? Хотелось есть, до зарезу!

Грапии сгрудились в кучу. Подскакивая, они не решались приблизиться. Лишь разевали клювы. Голодные. Алекс сразу понял, больше никому не повезло.

– Антон?

Бабка Лорелея опустила глаза:

– Будет трасса ему откровением…

Что ж, в последний путь проводить собирается весь двор. Но, до обидного, мало народа в сквере. Где Виолетка? Та самая, детей которой Антон подкармливал? Где бабушка Суома? Антон, друг, как?

Костлявые пальцы сжались на его локте.

– Проводить его под шину – прямая обязанность бегунков.

Да, бабка, ты права. Алекс весь зачесался под сиреневым дырявым плащом, распрямил плечи. Настоящее это дело – отмыть кровь бегунка с асфальта, под клаксонами наседающих машин.

Тряпка уже с утра кисла в ведре. Ржа пропитала бурую от старости ветошь. Она знала кровь многих бегунков. Алекс драил асфальт рядом с убежищем. Антону оставалось два шага до спасения. Не успел… Как же так, Антон?

Машины ангелов вызывающе визжали шинами, набирая скорость, стремясь окончить существование, мигали фарами, из машин смрад, волной похоть… А их женщины? Алекс сморщился. Яркие, сытые, с выпирающими из под одежды складочками плоти. Он отрицал их всех, пока елозил мокрой тканью по асфальту. Существовал только Антон, неутомимый Антон, приходящий с консервами из Универсального, приносящий радость Антон. Нет. Теперь лишь пятно на полотне дороги, а тело утащено множеством шин, раздавлено, распотрошено, растянуто на километры.

Ярко-алая машина промелькнула перед ним. Выписав лихой вираж, проехалась по только что вымытому следу. Алекс зло сжал пальцами черенок швабры. Не оборачиваясь на вихляющую трапецию капота, тер и тер расползающиеся бурым кляксы. Кровь отмывалась неохотно.

Гладкий бок машины толкнул Алекса в бедро. Упав на асфальт, бегунок тут же вскочил, высматривая за темным лобовым стеклом ненавистную фигуру ангела. Потирая саднившее колено, ждал. Началась игра, и Алекс, не колеблясь, принял ее правила.

Пусть мнится, что бегунка легко убить. Ловкий, как дюгонь, Алекс, казалось, проплывал перед автомобилем. Мышцы, сжигая остатки кислорода, напрягались в едином усилии – оттолкнуться от дорожного полотна, избежать смертельного соприкосновения с металлом.

Колеса в очередной раз окатили жертву пылью. Резкий удар бампера – и рука залилась болью. Очередной прыжок отозвался хрустом в потревоженном колене. Алекс уставал слишком быстро. Загребая губами воздух прямо в горло, выплясывал нелепые па под рев раздраженного железного чудовища.

Вычертив на подсыхающем асфальте круг, алая махина понеслась навстречу бегунку, пытаясь отрезать его от спасительного тротуара. Алекс понял: не успеть. В ожидании удара пригнулся, защищаясь. Закричал:

– Давай! Давай!

Раскаленная на солнце пластина капота врезалась в выставленные ладони человека. Мотор заглох. Через поцарапанное стекло на Алекса глядел ангел. Так близко. Бегунок зажмурился и помотал головой. Требовательный взгляд изнутри железного убийцы словно обжигал веки. Машина ровно дышала под сведенными судорогой пальцами, совсем не страшно.

Чихнув выхлопом, машина подалась назад. Тихое «ах» жертвы соединилось с вежливым пофыркиванием мотора. Алый борт чиркнул по складке плаща, автомобиль набирал скорость. Алекс с удивлением проследил за удаляющимся красным задом легковухи.

Он прыгнул на тротуарный поребрик и попал прямо в костлявые объятия Лорелеи. Живой, слава Всезнающему!

Шлепнув со злости красной дверцей «Божественного искусителя», Ала вошла в ярко освещенное перекрытие. Лестница мгновенно подняла ее на шестнадцатый этаж. Ангелы предпочитали жить ближе к небу. Просторные апартаменты наполнились неярким голубоватым светом. Видеокабель зазмеился вверх, выплевывая из себя сноп мигающих картинок. Начиналась проповедь.

Присев на диван, Ала поймала приплывшую из кухни тарелку. Ткнула вилкой в мясную пастилку, понюхала. Но голод так и не проснулся. Хватит принимать активизирующие таблетки, решила для себя.

Под рукой муркнул проснувшийся китис. Окунув пальцы в золотистую шерсть животного, рассеяно слушала Вкусивших блаженства.

Главная цель – истребление бегунков. Эти отходы человечества должны быть отправлены на Небеса на перерождение. Ала даже не задумывалась над словами, слетавшими с проповедующих уст. Так было всегда, так ее учили. Она глотала заумные книги в семинарии, не понимая природы Игры, не видя ее конечной цели. Да и кто мог предположить, что задумал Всезнающий? Мозг ангела не в состоянии усвоить божественные замыслы. Получив свою первую машину – ярко-алую, под стать ее имени, поклялась уничтожать неугодных. Размазывая под колесами живую человеческую плоть, испытывала экстаз, сравнимый разве что с занятиями сексом. Наблюдала, как трепещут лопнувшие пальцы жертвы, зарываясь в разорванные петли кишок. И кричала от ярости, до хруста сжимая руль. Это только Игра.

Висок противно заныл, кто-то из ангелов пытался связаться с ней мысленно. Она выдала положительный сигнал.

– Привет, крошка, погоняем?

Ала поморщилась. Опять этот болван Юрик бросает ей вызов. Что делать, он безнадежно влюблен, и пару раз ему было позволено побывать в ее постели. Но Ала не вынесла из этих встреч ничего, кроме отвращения.

– Попробуем лобовое столкновение, а?

О, Всезнающий, как по собачьи умоляюще это прозвучало!

Ала усмехнулась: дуэли часто заканчивались смертью одного из ангелов. Но это тоже часть Игры. Ни один из них не откажется. Трусость жестоко карается.

– На днях, коротышка, – ответила она. – У меня незаконченное дело.

– Брось, ерунда какая-нибудь, – пробурчал обижено Юрик.

Красные губы Алы скривились в улыбке:

– Охочусь на бегунка…

Юрик с досадой засопел и отключился, оспорить важность такого решения – святотатство.

Ала задумалась. До сих пор она не могла понять, почему не втерла жертву в асфальт. Бегунок был в ее власти. И поначалу она забавлялась, гоняя его по дорожному полотну. Отчаянный испуг, с которым тот пытался спастись, смешил. Но внезапно какая-то сила вдавила ее ногу в педаль тормоза. И Ала на миг ослепла от сверлящего взгляда бегунка. То, что она принимала за страх, было всего лишь укоризной. И тогда смутилась и уехала прочь, не оглядываясь.

Китис блаженно потерся о ногу хозяйки. Ала кинула ему мясо. Подачка исчезла в пасти животного. Он был ленив и толст – этот китис, ему почти всегда доставался хозяйский ужин. Через полчаса мокрый нос сунется в банку с паштетом, и это ему позволят.

Бегункам такая роскошь не снилась. Все, о чем они могли мечтать – несколько буханок хлеба и пачка замороженных мясных галет.

А «Универсальные» пестрели заманчивыми плакатами: «Совершенно бесплатно!» «Только для бегунков!» Алекса всегда умиляла подобная забота, он силился унести побольше. Но вид автомобилей пробуждал в нем благоразумие. Набивший карманы бегунок – неповоротлив, что толку от пищи, если ее не донесешь до убежища? И оставшиеся на тротуаре будут смотреть, как колеса ангелов перемалывают продукты вместе с пожадничавшей жертвой. Впроголодь – но живы, – вот основа бегунковой теории, подкрепленная практикой.

Они существовали в темных развалинах домов. Там, где еще цела крыша. Пили ржавую воду, стекавшую по стенам после частых дождей. Ее можно было запасти впрок, но еда быстро портилась от постоянной сырости. А значит, сотни и сотни бегунков выходили на трассы, надеясь на везение.

Островки этой жалкой полужизни были рассеяны по всему городу. И над всем властвовали дороги.

Алекс поднял голову. На обломке стены сидела грапия. Заметив, что человек обратил на нее внимание, птица слетела ему плечо. Уцепилась толстыми, безобразно отросшими когтями за плотную фиолетовую ткань и жалобно разинула клюв. Вздохнув, Алекс ссыпал ей крошки.

– На, поешь, отродье, – он ласково погладил грапию по слипшимся от грязи перьям. – Ты – нашей породы, отверженная…

Над головой заревело. Даже не поднимая глаз, Алекс узнал шум пропеллера. Усмехнувшись, придержал птицу за распахнувшиеся в испуге крылья. Тощее тельце задрожало в ладони. Грапия была молода, но уже усвоила, что от Вкусивших блаженства следует держаться подальше.

В воздухе закружились листовки. Они покрывали холодную землю разноцветным ковром. Алекс поднял одну, повертел в руках, не читая. Сладкий яд! Отбросил подальше и инстинктивно вытер пальцы о полу плаща.

Из развалюх потянулись немощные. Они сгребали небесные бумажки в кучи и уносили к кострам. Будет, чем согреться. Листы горят неохотно, дают жирную копоть, а потом мгновенно вспыхивают, рассыпаясь легким теплом. Жаль, ненадолго… Одну или две листовки читают после скудного ужина. Согреваются словами. Мир – непрочен, город умирает. Автострады размножаются с невероятной скоростью. Грязь и тлен грозят подчинить последние крохи уцелевших тротуаров. И среди отчаяния и страха Всезнающий раскрывает объятья каждому, кто стремится под сень его мудрости и величия. Стоит лишь выйти на дорогу и подставить тело под жестокое железо машин. Боль – мгновенна, блаженство – вечно… И пойдет гулять по улицам шепот: «..возрождение, возрождение…», – бегунки задумаются. А к полудню несколько трупов будут гнить на трассе – насытившиеся земными страданиями бегунки.

Алекс знал, оплакивать ушедших грешно. Но и радоваться, поддаваясь увещеваниям брошюрок, он не мог. Смерть была для всех каждодневным кошмаром, необходимым условием перехода в лучший мир. Но Алекс не доверял медовому слогу книжиц: за словами пряталась фальшь.

Его толкнули в бок. Грапия, крича, снялась с руки и тяжело поднялась в воздух. Рядом, глупо улыбаясь, стоял Сосед и протягивал надкусанную галету. Алекс принял из грязных пальцев кусочек мяса, аккуратно положил в рот, но даже вкуса не почувствовал – так, до обидного, мало!

– Пойдем быстрей! – Сосед уже дергал его за рукав. Ему было не до вкусовых переживаний. – Сейчас читать будут! – последнее прозвучало благоговейно.

– Нет, не хочу, - Алекс устало махнул головой. – Набегался, вздремнуть бы чуток.

– А мы тебе уже лежанку приготовили, – Алексовы глаза встретились с бегающими от любопытства зрачками. – Мы все видели, как ты… там, – неопределенное движение раскрытой ладонью в сторону трассы. – Сейчас читать будут. Или ты, – Сосед неожиданно шумно задышал, – сомневаешься?

Алекс сдержал ухмылку.

– Да что ты? - удивился натурально. - Всезнающий для меня – отец родной!

– Тогда пойдем, – сказано было твердо.

Алекс обреченно вздохнул, когда его пальцы крепко сжала чужая пятерня.

Отсветы костра мягко скользили по фиолетовому нейлону. Алекс забавлялся, подставляя искрам ладонь. Но те гасли, не обжигая. Он не вслушивался в монотонное бормотание чтеца. И вдруг, со всех сторон раздалось радостное:

– Нектар, райский напиток!

В руку Алексу впихнули ополовиненную бутыль. Это Сосед разыскал ее на обочине, среди груды мусора. И, уже счастливый, оглушенно опустился на груду подгнивших одеял. Алекс попробовал содержимое сосуда и поморщился – дерет горло. И без сожаления отдал одной из жадно тянувшихся к нему рук.

Ала приникла к горлышку фляги. Жидкость со вкусом мяты, крепкая, но сладкая, лишь раздразнила вкусовые рецепторы. Махнула в окно рукой:

– Поехали!

Две машины, серебристо-черная и ярко-алая, сорвались с места. Легковуха подпрыгнула, заставив сидевшую внутри Алу помянуть бегунков, пробуксовала по чуть подсохшей грязи колесами. Выписала крутой вираж и притормозила. Солнце ярко светило в лобовое стекло. Руки девушки в нетерпении сжимали руль. Наконец нога рефлекторно впечаталась в педаль газа. Машина, сверкая боками, понеслась вперед. Деревья с жидкой листвой взрывались свистом, на миг показываясь в боковом зеркале и тут же исчезая. Где-то пронзительно кричала птица.

Настырная грапия, наконец, украла кусок хлеба. Сил поднять горбушку у нее не было, и она поволокла ее по бурой жиже из перегнивших листьев, зло шипя на подбиравшегося к ней Алекса. Кортеж из шести густо размалеванных машин спугнул птицу. Воровка упустила добычу, испуганно завопила и сиганула в воздух. Крошки вчерашнего пирога были мгновенно забыты, Алекс заинтересованно следил за ангелами. Очередная Игра, только на сей раз они охотились не на бегунков… Однако бдительность терять не годилось.

Стройное движение автомобилей нарушилось. Выделились два лидера. Соревнуясь друг с другом, они выписывали пируэты на асфальте. Примеривались ударить. Бегунок фыркнул: ангельские разборки! Тяжелые махины, пахнущие бензином, взрывали грязь. Бамперы засалились, потеки жидких отходов изуродовали краску. В ушах стоял надрывный вой. Алекс содрогнулся, столько ненависти, предвкушения чужой боли звучало в бессмысленных выкриках ангелов.

Прикусив губу, Ала смотрела за суетливыми рысканиями Юрикового автомобиля. Паренек боялся, да так, что в любой момент мог свернуть с трассы, прямо в канаву. Ала самозабвенно крутила руль, держа черную грудь машины перед собой. Раскаленная свирепым светилом кожа, обтягивающая руль, прижигала ладони.

Атакующий рискует вдвойне, но ей было все равно. Жажда убийства захлестнула мозг, утопив жалкие попытки к самосохранению. Ближе. Ближе. Она уже может рассмотреть посеревшее лицо Юрика. Удар. Резкий хруст стекла. Девушка еще успела почувствовать жалящие осколки на лице. Со всей страстью приняла лбом жаркую приборную панель «Божественного искусителя». Время словно замерло. Тьма наваливалась ошметками железа.

Машины столкнулись, срослись. Проникая все глубже в железную плоть друг друга, складывались, как забавные разноцветные картонки из-под мороженого. Точно такие бегунок видел в «Универсальном». Удивительное лакомство. С тем же удовольствием, как смаковал холодную сладкую пену, он слушал музыку погибающих авто.

Горящая жидкость хлынула из-под колеса черного остова. Волна вони докатилась до Алекса, заставив его закрыть нос рукавом. Только не дышать, не чуять этой смеси запахов бензина и паленой кожи. Хлопок, и одна из машин занялась пламенем. Бегунок упал на колени. Утирая слезившиеся глаза, он смотрел на бьющегося в огненной ловушке ангела. Ждал вознесения, как описывали в листовках. Избранные! Избранные! Но ничего не происходило. Скрюченные пальцы ангела перестали царапать заклинившую дверцу. Умер? Алекс вытянул шею, чтобы лучше разглядеть. Все? Втянул воздух носом, пытаясь уловить обещанный дивный аромат смерти. Обоняние раздражал лишь смрад горелого масла, щедро вылившегося на трассу.

Визг и пение, доносившееся из круживших вокруг места аварии машин, действовал на нервы. Алекс зажал уши, скорчился на тротуаре. Проезжая мимо, ангелы приветственно гудели бегунку.

Он дождался, пока скроется из вида последний, и юркнул к алому автомобилю. Тот упорно не хотел загораться. Покрытый копотью, кое-где еще сверкал полосами яркого цвета. Бегунок пошлепал капот, провел ладонью по единственному уцелевшему боковому стеклу. Машина не открывалась. Уговаривая себя не спешить, Алекс возил руками по гладкой поверхности. Секрет был где-то здесь. Интуиция, обострившаяся за годы Игры, кричала ему об этом. Пальцы провалились в выемку. Обследовал. И, поднатужившись, дернул дверцу на себя.

Ангел лежал без движения. Длинные светлые волосы скрывали лицо, но это было не важно. Алекс запомнил ее с первой встречи. Мягкие линии скул, слишком вызывающие красные губы и глаза отвратительного зеленого оттенка, словно мох на стене общей спальни. Живой ангел, настолько близко, что можно потрогать. Вздохнув, Алекс выдернул бесчувственное тело на асфальт, отволок в безопасную зону. Вовремя! Автомобиль полыхнул спичкой.

Странно, она совершенно не отличалась от бегунка. Закутанная в одеяло, перепачканная сажей, представляла жалкое зрелище. Заподозрить в ней убийцу? Алекс рассматривал ангела, пока она жевала корку от вчерашнего пиршества. Ах, сегодня никто не осмелился выйти на трассу. Напуганные бегунки предпочли голодать. Пищи не было. А округлые формы ангела вызывали зависть у женщин: вот кто ест досыта! Угловатые и тощие, они с ревностью следили за каждым куском, за каждой проглоченной крошкой. Наконец одна не выдержала. Подбежала и вырвала из рук гостьи недоеденный хлеб.

Ала удивилась. С ней еще никто не обращался так невежливо. Даже подумать смешно: низшее существо сражается с ангелом! Ала брезгливо отерла руки об одежду: прикосновение к грубым женским пальцам было неприятным, словно щупаешь лягушачью кожу. Она не знала, что ей сказать, как вести себя. Бегунки с непонятным любопытством рассматривали ее, не решаясь приблизиться. Но стена глухой злобы росла, – это Ала чувствовала. Сколько пройдет времени, прежде чем они решатся убить ее?

Одна из женщин подскочила к Алексу:

– Зачем ты привел сюда ангела? – ее губы тряслись. – Это наша территория, наше убежище. Они забрали у нас все. Поверхность перепахана их чертовыми трассами! Теперь ты показал им и эту землю…

Он успокаивающе похлопал ее по плечу:

– Наши убежища для верхних – не секрет, – и Але. – Ты знала раньше про это место?

Та кивнула, не спуская глаз с толпы бегунков. Они подбирались к ней, похожие на зверей, уже почти нелюди. Ала поднялась с одеял, готовая защищаться.

Алекс торопливо шагнул вперед, наперерез массе бегунков. Подметил, что среди них находились и немощные. Что ж, убить всегда легче, чем добыть пропитание, рискуя оказаться под колесами.

– Погодите, - его голос чуть охрип от волнения. – Мы не должны лишать жизни, у нас другая суть!

– А, этого в листовках не сказано, – отмахнулся от него Сосед, доставая из-под груды мусора припрятанный обрезок трубы. – Смерть за смерть, верно я говорю? – и десятки голов дружно закивали, соглашаясь. – Ты, Алекс, мужик видный. Тебе бы остепениться, детей завести. А с ангелами мы как-нибудь сами управимся… – и махнул железякой.

Сердце Алы чуть не разорвалось от страха, когда Алекс резко толкнул ее назад:

– Беги!

Но она продолжала стоять, чувствуя, как отнимаются ноги. Он схватил ее за руку и, преодолевая сопротивление, поволок за собой.

– Да беги ты, дура!

Ругательство полоснуло Алу ножом, заставило вмиг проснуться. Она подхватила темп бега, заданный Алексом. Сзади накатывалась волна человеческих тел.

Ветер низко пел Але в уши. Она начала обессилено открывать рот, спотыкаясь и чуть не падая. Воздух сделался вязким и почти непригодным для дыхания. А бегунок все тащил ее, больно вцепившись в ладонь. Алу начал раздражать размеренный шорох его подошв. Она закричала, выворачиваясь из захвата:

– Отпусти меня! Хватит! Я устала, понимаешь?

И увидела его страшные, безумные глаза:

– Вперед, - процедил он сквозь зубы, – если жить хочешь.

Это подстегнуло ее. Собрав все силы, почти поравнялась с Алексом.

Они завернули за угол. Впереди крошащаяся от времени стена. Бегунок с размаху пнул ее ногой. Несколько кирпичей выпали, но остальные держались в гнездах твердо.

– Прыгай, - он указал своей спутнице на выступ пониже. – Быстрее, сейчас они будут здесь!

Ала попробовала вскарабкаться на почти отвесное препятствие. И лишь ободрала колени. Немыслимо дотянуться руками до заманчиво торчащей выбоины.

– Не могу, – осела на землю, заплакала.

Алекс дернул ее за прядь волос. Больно.

– Поднимайся, слышишь? Ангел обязан летать! Прыгай!

– Ох уж эти бегунковые шуточки, – прошипела Ала сквозь зубы. Она поставила ногу на подставленную алексову ладонь и потянулась вверх, нашаривая пальцами уступы.

Наконец решилась и, утвердившись на слегка качающемся крае кирпича, забралась на стену. Покачнувшись, она неловко спрыгнула по ту сторону преграды. Алекс, спружинив на носках, казалось, взлетел. Легко приземлившись на пятки, он удержал равновесие на осыпающейся груде мелкого крошева. Девушка с пробудившимся любопытством посмотрела на него.

– Я не знала, что вы можете так... ловко, – и, не договорив, робко дотронулась до шрамов на его запястье.

– А вы слишком много времени проводите без движения, – проворчал бегунок, но руки не отнял. – Теперь я знаю, что не снилось ангелам.

-Ты дерзкий, - Ала невольно улыбнулась, разглядывая своего спасителя. – Это не пришлось бы по нраву Вкусившим блаженства.

– Брось, я для них – добыча мелкая, – Алекс сел поудобнее. – Вот объясни мне, ангелок: я, конечно, не тяну на добродетельного, а они что-то там вкусили. Но чем я хуже? – темные глаза уставились на Аллу. – Я не тороплюсь на встречу с Всезнающим. Зачем науськивать на меня убийц?

– Святотатец, – девушка замерла. – Ты хоть знаешь, что бывает за такие речи?

– Пощади, – Алекс криво усмехнулся. – Чем хуже смерть от веревки участи быть раскатанным в блин железным монстром? Может, так-то милосерднее?

– Не хочу тебя слушать! – Ала упрямо зажала уши руками. – Не желаю, пока не поем и не отдохну, – и тут в ее глазах загорелась какая-то мысль. – Ты знаешь эти места?

Бегунок неохотно кивнул.

– Пойдем, проводишь до дома. Там решим, что с тобой делать.

Жухлые листья осыпали их мягкой пылью. Ала неторопливо шла, вдыхая смрад прокисших отходов и едкого, долго держащегося запаха бензина. Пихнула сапогом полусгнившую картонку, перепрыгнула горку консервных банок…

– Никогда не думала, что гулять пешком так приятно. Иногда скорость надоедает. Из окна «Божественного искусителя» мир выглядит иначе. А здесь краски ярче.

Они вышли к трассе. Алекс крепко схватил Алу за руку.

– Внимание! Здесь опасная зона, – он повертел головой, всматриваясь в горизонт. – Сейчас – пусто, но через мгновение…

– Я ангел, – ответила она. – Они не посмеют!

Бегунок пожал плечами, подобрался и шагнул на гладкую полосу асфальта. Ала уверено последовала за ним.

– Вот видишь, ничего страшного…

Из-за поворота вылетел серый драндулет. Наметанный глаз Алы тут же отметил помятые крылья, расквашенный капот. Этот «Седан» был участником не одной стычки. Ветеран. Такому невольно уступишь дорогу. Она махнула ангелу рукой. Но тот даже не притормозил. С радостным гудением машина летела прямо на Алу. Та ойкнула, почувствовав пальцы Алекса на своем плече. Бегунок вырвал намеченную жертву почти из-под самого колеса.

– Бегом!

Широкий серый нос автомобиля просвистел мимо них. Очнувшись, Ала поняла, что стоит на обочине, зарывшись лицом в линялый ворот фиолетового плаща. Может ли бегунок обнимать ангела? Этого она не знала. Но была твердо уверена, что уж ангелу дозволено все. Ала медленно, с удовольствием потянулась к губам Алекса.

Они не замечали мелькавших мимо машин. Ветер взбивал волосы Алы, швырялся песком ей в спину. Она лишь крепче прижималась к груди своего спасителя. Рядом остановился белый «Фиат» и долго, настырно гудел, выражая свое одобрение. Лишь тогда они, смутившись, отпрянули друг от друга.

– Пойдем, что ли? – робко предложил Алекс.

Ала взяла его под руку, уютно устроив ладошку на фиолетовом нейлоне.

– Конечно, дорогой, - согласилась она.

Незаметно подкрался вечер. Нежный свет проклюнувшихся звезд подчеркивал лунный диск, выплывший из-за темных развалин. Далеко впереди мерцало море электрических огней. Устало сигналили автомобили. Город ангелов вступал в юркую, беспокойную ночную жизнь.

– Мы прокрадемся незаметно, – поучал бегунок. – Короткими перебежками одолеем трассы и укроемся за стенами строений.

Ала слушала его рассеяно. Ее мучил голод.

Вот и прозрачная дверь за черными силуэтами машин, зазывно сверкает лампами. Ангелы торопливо хлопают дверцами авто и ныряют внутрь, в спасительный свет перекрытия. Ала решительно шагнула в раскрывающуюся стеклянную пасть, таща за собой ошарашенного бегунка. Алекс схватился за поручни и закрыл глаза, пока его со скоростью тащила вверх непонятная конструкция. Ангел легко коснулся его руки:

– Приехали.

Жилище не откликнулось на голос хозяйки. Молчали приборы, кресло не откинулось услужливо, приглашая присесть с дороги.

– Что случилось? – Ала шарила в темноте. – Почему ничего не работает?

– Кажется, Вкусившие блаженства сочли тебя мертвой, – отозвался Алекс, тяжело плюхнувшись на диван. – Ошибка системы Игры.

Девушка топнула ногой.

– Плевать я на это хотела! Я жива, и им придется со мной считаться!

Алекс только усмехнулся, ощупывая необычную мебельную обивку. Внезапно пальцы натолкнулись на острый выступ. Клык?

– Что это? – руки подняли нечто мягкое, с длинной шелковистой шерстью.

Ала наклонилась поближе, рассматривая предмет. И подавилась рыданиями, поглаживая свисающую с ладони бегунка мордочку мертвого китиса.

– Я им покажу, - бормотала Ала, заводя мотор темно-синего «Шевроле». – Чем им помешал несчастный зверек? Уничтожу! Нелюди!

Алекс стоял в стороне, не решаясь приблизиться к внезапно задышавшему выхлопной трубой монстру. Решительность улетучилась, и бегунка охватил знакомый трепет.

– Садись сюда, не бойся! – позвала его Ала. – Внутри он совершенно безобиден.

Автомобиль чихнул дымом Алексу в ноги. Бегунок погладил кузов, примерился и запрыгнул в пасть железному врагу. Дверца захлопнулась, отрезав его от внешнего мира.

– Мы доберемся до Вкусивших блаженства, да хоть до Всезнающего, если понадобится, – в голосе Алы промелькнули жесткие нотки. – Игру нужно остановить.

Алекс только хмыкнул, растягивая тело на непривычном сидении.

– Не веришь, – Ала показала в усмешке зубы. – Зря, я настойчивая.

Машина взвизгнула, набирая скорость.

Зажмурившись, бегунок впился пальцами в мягкий велюр. Полет начался.

Ветер вцепился в волосы, растрепал, запутавшись в прядях, хлестнул по глазам.

– Закрой окно, – крикнула Ала.

Бегунок непонимающе посмотрел на нее. Он боялся пошевелиться, чувствуя под собой резкие движения рассерженного существа. Утроба демона дышала теплом, вибрировала под вспотевшими от страха ладонями.

– Не бойся, – Ала дотянулась до его щеки, погладила. – Ты находишься в моем царстве, милый…

Алекс неожиданно расхохотался:

– Бегунок, влюбленный в ангела… Никто не поверит!

Девушка обхватила его голову руками, бросив руль. Носок сапожка ударил по тормозам. Автомобиль обиженно подскочил и заглох. Алу повалило на приборную панель. Падая, она увлекла за собой Алекса. Знала же, что оба едва избежали смерти. Но ангелы не отвлекаются на такие пустяки.

Ветер замер под колесами. Ала ловко припарковалась у высокого серебристого здания. Алекс сидел нахмурившись. Изящность пропорций этого обиталища казалась ему насмешкой. Можно ли жить здесь, среди пустоты, где сами стены почти прозрачны? Где не укрыться от врагов? Любой из бегунков отказался бы от этой красоты и вернулся в старые, милые сердцу развалины. И втискивался бы, ввинчивал тело в крошево кирпича, стараясь понадежнее спрятаться…

Окна высокомерно наблюдали за незваными гостями. Ала выпорхнула из машины и махнула Алексу:

– Выбирайся, приехали.

Бегунок послушался. Странная истома заполнила мышцы, ощущение близкой опасности накатило внезапно, но тут же сменилось равнодушием. Ох, плохое место!

Взявшись за руки, они прошли в ворота. Кованые кружева ограды восхитили ангела. Она трогала пальцем шероховатые завитки, восхищаясь необычным сплавом.

– Кто это сделал? – и гладила, гладила изящную вязь прутьев. – Если все выдумки Всезнающего такие же вычурные, нам никогда не постигнуть смысла Игры, - мелкие веточки хрустели под каблуками.

У Алекса отказывали ноги. Кости медленно превращались в рыхлый зефир, от ступней к коленям – сладкое изнеможение. Мысли сделались вязкими и тягучими, а затем пропали вовсе. Голове легко и приятно, и вместо мозга – сахарная вата. Он дернул Аллу за рукав.

– Я дальше не пойду, – и сел в грязь, сложил руки на коленях и закрыл глаза.

Она потормошила безвольное тело. Нет ответа. Прижалась, обняла дрожащими руками.

– Я вернусь, слышишь, – сквозь слезы, – только отыщу Всезнающего, и назад…

Алекс не реагировал, погрузившись в транс.

Поднялась, стряхнула нити травы с колен, и побежала к просвечивавшим сквозь переплетение листвы ступеням.

Камень глухо пел, когда каблучки озорно щелкали о его поверхность. Приоткрыв дверь, Ала скользнула внутрь. Огромное помещение, опутанное толстыми, в бедро толщиной, проводами, подключенными к ярким светящимся ящичкам. Она сделала шаг, другой…

– Добро пожаловать, – навстречу ей плыло, не касаясь пола, странное существо. Огромные немигающие глаза, стреловидные ресницы, тонкие бледные губы – неумелое подражание человеку, словно рисунок карикатуриста. – Вкусившие блаженства приветствуют тебя, ищущий…

Худая рука опустилась на плечо. Но Ала не почувствовала прикосновения. Даже воздух не оживился, не поднял многолетнюю пыль с пола.

– Зачем вы убили китиса? – жалобно спросила она. – Он был такой пушистенький, такой хорошенький, такой…

– Действие соответствовало условиям Игры, – прервал её причитания доброжелательный голос. Губы существа почти не шевелились, сохраняя сладкую улыбку, – две единицы живой материи признаны собственностью Всевышнего. Решение принято. Не обсуждается.

– Но я жива!

Глаза Вкусившего не изменили выражения.

– Не обсуждается.

Ала растерялась.

– Что же теперь делать? – прошептала она. – Столько училась, хотела быть лучшей… Этот китис только мой, я сама нашла его… Нельзя забирать, неправильно, нечестно…

– Всевышний рад возвести ищущего в ранг своих слуг. Слепок памяти ищущего останется в зале Вкусивших блаженства, – бесплотная рука дотронулась до ящичка с проводами. – Тело, как шелуха, – подвергнется аннигиляции.

Ала в истерике затопала ногами:

– Но я не хочу умирать! Я отказываюсь!

Морщинка пробежала по гладкому лбу Вкусившего. Он вытянул палец, указывая куда-то за спину девушки. – Здесь бегунок, он прошел сквозь задерживающее поле. Это нарушение. Истреби бегунка и подготовься к перерождению.

Ала обернулась. Алекс уже одолевал последнюю ступеньку лестницы. Зарываясь пальцами в сухую траву, торчащую из разломов, упрямо полз вперёд.

Динамики наверху завизжали:

– Всевышний ждёт! Радуйтесь! Смерть бегункам!

Ала завопила, перекрывая хор привычных голосов.

– Не хочу! Не желаю слушать! Не нужен мне ваш Всевышний!

Алекс добрался до неё и схватил за руку.

– Там толпа, – прошептал он. – Кажется, они хотят нас убить.

Ала с ужасом проследила за его взглядом.

– Смерть святотатцам! – кричало множество голосов.

– Как там наш уловитель душ?

– Ещё двоих поймал…

– Чудненько.

Темнота. Непонятные шорохи. Алекс попытался открыть глаза. Белёсые пятна движутся, играют в догонялки.

– Зажим. Щипцы, – громкий властный голос.

– Сейчас-сейчас. А, не идёт!

– Поднажми! Сильнее дергай!

Свет вспыхнул внезапно. Бегунок увидел над собой лицо, скрытое до половины белой полосой материи, а над ней – два глаза – карий и фиолетовый. Вот он какой – Всевышний!

– Вживляем?

– Раствор готов. Режь подкорку…

– У, туша!

Алекс попробовал пошевелиться. Безуспешно. Он не чувствовал своего тела. Перед ним мелькнуло уже двое укутанных. Разноцветноглазые, они бесстрастно смотрели на него, переговариваясь и качая головами. Громкий щелчок. И Алекс почувствовал, что плывёт. На него надвигалось сине-зелёное рыбоподобное тело, распятое на крюках. Зажмуриться бы!

Треск разрываемого на куски мяса, блеск иголок, шорох и вздохи. Сознание Алекса медленно гасло. Наконец, остался лишь тошнотворный смрад протухшей воды.

Плюх! Огромная рыбина полетела в воду. Хирург вытер пот и стянул маску.

– Хороша!

– Эту красотку стоит выставить на аукцион, – предложил Ассистент. – Это лучшее создание Мастера. Такие пропорции тела несуразны и мы даже не знаем, как она будет двигаться. Но это – гарантия, что ни в одном зоопарке ничего подобного…

– Старый дурак, – отмахнулся хирург. – Его чучела не продать. Что стоит эта гора мяса и жира? Без души – она сгниёт за неделю. Слава уловителю!

– Слава! – отозвался Ассистент.

Отмыв руки, он подошёл к бассейну и легонько постучал пальцем в прозрачную стенку.

– Просыпайся, дурашка! – ласково сказал он рыбе. – Началась новая жизнь.