- А вы, ведь, меня не боитесь?

- Удивлён?

- Ага. Есть немного. Причём, я же чувствую, вы даже не напрягаетесь, разговаривая со мной.

- А должен.

- Не знаю, по крайней мере, я к такой реакции не привык. Когда, люди узнают, кто я такой и что могу, они всегда напрягаются. В них, словно тумблер поворачивают. Секунду назад, нормальный чувак, щелк и он уже трясется как шлюха на зимней трассе. И главное, я же не собираюсь ничего ему делать, я же не зверь и не тупой, начинаешь с ним говорить, так он от обычного разговора, начинает себе в штаны срать, от страха.

- Тебе это нравится?

- Что именно?

Прежде чем пояснить, Борис Аркадьевич, следователь по особо тяжким преступлениям, достал деревянный, с металлической крышкой портсигар, вынул сигарету и принялся аккуратно разминать табак.

- Тебе нравится, что люди тебя боятся? Тебе нравится плодить страх, вокруг себя?

- Ой, а можно мне тоже сигаретку? На самом деле, хороший, блин, вопрос. Если честно, то не знаю. Иногда. Иногда, да, очень нравится. Идёт, этакий, амбалоид, голова, как пивная бочка. Ну, кто я для него? Да у него к мухе больше уваженья. Таких, как я, он щелчком под стол отправляет. Такие, как я, существует, чтобы ему ботинки языком чистить. Он расправляет плечи, уже готовится объяснить мне, что надо делать, и сколько раз от пола отжаться при этом, и тут еблысь! Мальчик превращается в скулящий мешок с дерьмом. И ему так страшно, так страшно, как ещё никогда в жизни страшно не было.

- Послушай, ты можешь не выражаться? Не люблю.

- Извините, Аркадий Борисович…

- Борис Аркадьевич.

- Ещё раз, извините. Но по-другому я уже и не умею разговаривать.

- Всё же, будь любезен, попробовать.

- Лады. Я буду стараться.

Следователь внимательно разглядывал собеседника. Лет двадцать, максимум. Глаза живые, веселые, наглые, улыбка такая же. Длинные, пшеничного цвета, волосы. Такие - девкам нравятся. Единственное что не впечатляло – худоба. Парень, джинсы, рубашку и куртку, словно прямо на кости натянул. Борис Аркадьевич, открыл верхний ящик стола, пошуршал бумагами и положил перед парнем пачку сигарет LM. Юноша не стал изображать обиженного, вытащил несколько штук, оставил на ладони одну, а остальные убрал в карман куртки.

- Понятно. А почему из института ушел?

- Надоело, - прикуривая, ответил парень.

- Неправда.

- Что неправда?

- То, что надоело – неправда. Я узнавал. Ты обожал учиться. Ты был лучшим за последние лет двадцать. Декан факультета спал и видел тебя в аспирантуре, а там и дальше хотел тебя продвигать. Осталось-то всего год отучиться, а ты взял и без всяких разговоров бросил. Так что произошло.

- Про аспирантуру, это вы сейчас трындите, конечно же.

- Знаешь, - Борис Аркадьевич улыбнулся. – Я никогда не вру. Вообще никогда. Меня за это и на работе не любят, и по этой же причине жена ушла. Ещё раз говорю, перестань на слэнге со мной разговаривать.

Юноша несколько раз затянулся, сбросил пепел и только потом произнёс:

- Неужели, бля, сказать не могли. Ради этого, год потерпеть ещё было можно… Ваша правда. Учиться мне нравилось. До утра мог над книжками просидеть. Надоело жить в одном блоке с этими уродами. Это же пендык блин. Физик, филолог, химик, литератор, историк, физрук и я. Тоже историк будущий. Знаете, у нас блок был прикольный. Две комнаты, огромный предбанник, там у нас холодильник и плита стояли, и отдельный душ с горшком. Так эти уроды, каждую пятницу, а если раздобудут где-нибудь бабла, так и в середине недели могли, собирались в нашей комнате. Причём! Соседняя была больше, на четыре места, но они всё равно собирались в нашей. В той, говорили, не та аура. Какая на хрен аура? Дебилоиды. Короче, соберутся и начинается. Какая наука важнее для человечества. Физик, понятное дело, за свою физику. «Физика, важнейшая вещь на земле, один закон всемирного тяготения чего стоит». Придурок, он бы ещё про правило буравчика вспомнил. Химик сразу же вспоминает про катализаторы, реакции и конечно же про водку. Литератор, горой за литературу. «Да где бы вы были, кто бы про вас помнил, если бы вас в своё время не описали бы». Тут же историк, «вот-вот. Только это заслуга не литературы, а её величества истории». Филолог тут же объясняет, что все они безграмотные бездари, и пока они тут изголялись, он, у каждого, насчитал по сотне речевых ошибок. А физрук помолчит, помолчит, да и толкнёт кого в бок. Тот со стула на пол. И всё понеслась. Короче, они так могли сутками трындеть. Историк на меня обижается, что я его не поддерживаю. А мне так всё это обрыдло. Аж до кариеса. Тупые базары. По началу конечно весело было слушать этих идотов. Но не каждую же пятницу. Я им, пойдемте, в баре посидим, к девчонкам в гости, ещё куда, просто по Москве погуляем. А они, сейчас, сейчас, скоро пойдем, а сами сидят на моей койке и трут друг дружке уши.

- Чего замолчал?

- Да вот думаю, ещё одну закурить, или не стоит. Нет пожалуй, всё-таки закурю.

Борис Аркадьевич ждал. Дома его никто не ждал, пообедал он – плотно, поэтому никуда следователь не торопился. Он любил свою работу. Очень. Особенно, когда попадалось интересное дело, вот как сейчас.

- Так вот, через год я нашел выход, - парень выпустил струйку дыма в потолок и продолжил говорить, разглядывая синие, танцующие кружева. – Я стал приводить подруг, во время их словесных пустозвонств. Никто из этих трепалоидов не возражал. Я запирался в свободной комнате, и мы там развлекались.

- Именно тогда, ты стал замечать, что с тобой происходит, нечто особенное?

- Ага. Не сразу конечно, сперва был просто секс. Но потом, короче, пришла ко мне одна девица с моего потока. Мы давно друг другу глазки строили на лекциях. Слово за слово, я пригласил её в гости. Мы выпили пива, потом она начала мне что-то рассказывать, про свою жизнь, про бывшего, про то, что она давно не трахалась. Короче, я вдруг, понял, что она говорит именно то, что у неё на уме. Любая другая на её месте, таких откровений себе не позволила бы. Да и она не позволила бы, в другой ситуации. Тогда я подумал, что может это я такой вот располагающий к беседе? А может не только к беседе. К тому моменту я ещё не замечал изменений в себе, но зато замечал, что на контакт со мной девки идут гораздо активней, чем с другими парнями. Короче, схватил я её ладонями за щеки и как присосусь к её губам. Думал, она мне пощечину отвесит, а она как начнёт раздеваться и меня раздевать. Было круто. И так мне захотелось ей удовольствие доставить, чтобы вот прям… большое. Чтобы она кончила по всем правилам. Я как будто знал, что она уже больше года оргазма не испытывала. Одного испугался, что кончу раньше неё. Ничего, думаю, пальцы мне на что, язык опять же. Доведу. Сделаю. Получит она свой оргазм. Через какое-то время, двигаюсь в ней и не чувствую никаких предпосылок что скоро кончу. А её ощущение, прямо кожей, или мозгом, ощущаю.

- Ощущения ощущаю?

- Да, а что?

- Вот ты образованный человек. Начитан. Умён. Историк опять же, а выражаешься, как босяк пятнадцатилетний.

- Аркадий Борисович…

- Борис Аркадьевич.

- Блин! Простите, ещё раз. Я же говорю, Борис Аркадьевич, разучился я нормально разговаривать. Практики не хватало.

- Ладно продолжай.

- Ну, спасибо.

- Обиделся? Зря. Ты от меня сейчас зависишь, - следователь провел указательным пальцем себе по кадыку, - вот так вот. Так что…

- Я понял, понял. Сейчас. Вот, значит, занимаемся мы с ней сексом, и не кончаем оба. Тут в голове как рекламный транспарант – фраза появляется, объясняющая, как именно она хочет, и что надо мне делать. Интуиция, наверное, подумал я тогда, но спорить не стал. Наоборот послушался. Короче, начал я её как отбойный молоток дрючить. Поставил её на колени, сжал задницу покрепче и давай долбиться в ней, словно гвозди забиваю. Минуты через три она и кончила, да так бурно, так громко, что пришлось ей рот затыкать. А тут и у меня самого, хлоп и готово. Весь пол заляпал. Вот с того раза и началось. Я всё-таки закурю, если вы не против.

- Не против.

Борис Аркадьевич, терпеливо подождал, пока парень достанет сигарету, закурит и только потом спросил:

- А дальше что было?

- Дальше? – любуясь струйкой дыма, переспросил юноша. – А дальше всё было забавно, до поры, до времени. Я заметил за собой, что могу контролировать собственный процесс эякуляции. Пока не скамандую – можно, до тех пор мои яйца не опустошались. Понятно, что я моментально стал звездой общаги. Это же как в анекдоте про девок на острове, мечтающие о мужике, который не может кончить.

Такого анекдота Борис Аркадьевич не знал, но мысль парня он понял без затруднений.

- Девчонки, сами на меня стали вешаться. Для них же это настоящий подарок. Их трахают до оргазма, настоящего, не придуманного и не сыгранного. Так потом, когда я сам кончал, я не отворачивался, а продолжал своё дело. Три-четыре раза за ночь, хоть по часу, мог запросто. В принципе, я и сейчас могу. Находка. У меня даже прозвище появилось, как им казалось, подходящие – Кайф. Короче, у меня почти каждую ночь был секс. Можете себе представить, как мне завидовали соседи, да и вообще все эти слюнтяи? Тут как раз я и второе изменение в себе обнаружил. Мне кое-кто захотел рыло начистить. Но он там с какой-то девахой мутил, А она прежде чем дать ему, дала мне. Так получилось. Говорил. Что со мной девчонки на контакт легче шли. Короче, иду по коридору у себя в общаге, он у нас длинный такой. И вижу как из одной двери выходит парень, спиной ко мне, продолжая, оживлённо с кем-то говорить. Делая шаг и понимаю, что этот чувак мне хочет как следует навернуть промеж глаз. Делая второй и понимаю, за что он мне хочет навернуть. Думаю, приплыли, развернуться и уйти? Так нет. Понимаю, знаю, угадал, что у меня за спиной, сейчас дверь откроется и оттуда ещё парочка качколоидов выйдет. Делаю третий шаг и чувствую, что я во-первых: не боюсь. А во-вторых: если этот шкафина ходячая на меня хоть палец поднимет, я его в узел завяжу, морской. Делаю ещё несколько шагов и ловлю себя, что я совершенно не волнуюсь и абсолютно точно знаю, что мне надо делать. Подхожу ближе, этот кран подъемный, разворачивается, хватает меня за ворот и орёт прямо в лицо «Ну что, сука? Страшно? Ты с моей Машкой переспал? Всё, кранты тебе». А у него изо рта воняет, словно он зубы от рожденья не чистил. Я кладу ему ладонь на солнечное сплетение и в одну секунду, вижу его будущее и вижу как у него силы начинают исчезать. Перед глазами, как в дешевом боевике, красные огоньки убывают, это значит у него, а зеленые, мои то есть, наоборот увеличиваются. Или даже не так. Помните, как в фильме «Скорость», когда в автобусе бензобак пробили и крупным планом, падающая стрелка, показывающая, как быстро из автобуса горючие вытекает. Или…

- Я понял, понял. Дальше что было.

- Дальше? А дальше было странное дело. Этот бульдозер падает на ноги, штаны мокрые, в коридоре появляется запах говна. Его дружки в столбы превратились. Стоят, глазками хлопают и не могут с места двинуться. Меня так всё это рассмешило, что я присаживаюсь рядом с этим членом женской сборной Германии по плаванию и вежливо так советую, через пару недель, свалить из Москвы на недельку. Иначе для него всё может плохо кончится. Он меня конечно не послушался, и через пятнадцать дней угодил мой знакомый в больницу, с множественными переломами и ножевым ранением. За языком он никогда не следил, а после нашей с ним встречи – тем более. Вот. Потом, я восемь месяцев продолжал учиться, трахать девок, сканируя их желания и кончая по приказу. Вы себе не представляете, - молодой человек посмотрел в глаза следователя. – Борис Аркадьевич, какие желания были у моих подружек. Одна мечтала, чтобы я ей отлизал на крыше института. Другая, обожала, когда я ей кожу на левом бедре щипал. А на второй раз, ей очень хотелось, чтобы я ей ягодицу прижег окурком.

- Извини, ты долго ещё будешь перечислять, сексуальные победы.

- В общем так и жил. Трахался, учился и читал будущее. Если мне кто-то мешал или раздражал или хотел лицо набить, то я прикасался к нему и выкачивал из него энергею. Забавно, но учиться, я стал ещё легче. Информация в голове усваивалась на раз. Пробегал страницу глазами и всё, всё отложилось, лишнее отсеялось, главное осталось. Я тогда и начал этой проблемой заниматься. Перечитал тонну книг по паранормальным явлениям. Искал схожие с собой случаи. Ясно же, что со мной что-то не так. Достаточно посмотреть на человека, и оба-на, могу сказать, что через три недели он найдет у родителей в огороде, закопанное ружье аж восемнадцатого века. Понятное дело, что я это никому не говорил. За психа сошел бы сразу же. Главное в серьезной литературе таких примеров, как я , я так и не нашел, зато в художественной, до хрена. В каждой второй книге. Тем более, что мне и поговорить уже было не с кем. Мне завидовали, меня ненавидели, меня боялись, а девкам надо было от меня только одно. Я поэтому и серьезных отношений не с кем не заводил. Тем не менее я бы потерпел, если бы про аспирантуру мне тогда сказали. Короче, через восемь месяцев я попал на блядский брудершафт и это стало последней каплей. Точнее не совсем это, а то что я там услышал.

- Блядский брудершафт, это как? – Борис Аркадьевич положил локти на стол.

- А так. Попал я на вечеринку к двум сокурсницам. Пьём, болтаем, веселимся. Тут к ним третья приходит, в гости, из другого института. То есть не к ним, а к одной из них. Вторая давай знакомится. И вот Янка, та что пригласила третью, говорит «Давайте знакомьтесь по-настоящему». Обе девочки в восторге. Видимо не первый раз у них такое происходило. «Давайте устроим нашему кавалеру шоу». Я сперва подумал, что они сейчас начнут соревноваться, кто быстрее меня до оргазма доведет. А не тут-то было. Короче эти две сучки наливают себе по полному стакану вина, как положено пересекают руки, выпивают, затем целуются, с языками, понимаете – с языками! Потом, задирают майки и показывают мне свои груди. Янка же всё это снимает на телефон. Затем быстро скачивает ролик в ноутбук, сливает на каком-то сайте, где люди личные ролики выставляет и они в течении часа считают количество просмотров. Я сидел и офигивал от всего этого. Ну натурально ни стыда, ни совести, ни чести женской. Вы не улыбайтесь… Борис Аркадьевич, я не ангел, разумеется, но это, машу вать, даже меня задело. Две здоровые, симпатичные девахи, показывают свои сиськи на весь интернет и абсолютно спокойно считают подрочивших на них пользователей. Простите. Я тогда еле сдержался, чтобы не узнать, что с ними будет дальше. Очень хотелось, чтобы они влюбились, а их бойфренды всё это увидели. Но я не стал. Короче, через шестьдесят минут, Янка, сообщила, что ролик установил новый рекорд среди них. И хоть удалила. Только уже поздно, я на это видео, потом, ещё несколько раз натыкался. Только этим было всё равно. Я пошел в предбанник, покурить и тут слышу, как они меня обсуждают. По началу, ясное дело, мне было интересно и приятно, но потом Янка и говорит «Да ты не сомневайся. Это он с виду такой худющий, а член у него что надо и сил на нас троих хватит, даже останется. Он круче любого вибратора. Тому батарейки менять надо. А наш может всю ночь без остановки работать». Так мне тогда обидно стало. Вот по-человечески обидно. Я можно сказать, для них стараюсь, а они меня с вибратором сравнивают. Я уже смутно помню, что было дальше, но нагрубил я им тогда знатно. А на следующий день забрал документы.

- И как ты потом к Григорьеву попал?

- К Григорьеву? Да как-то странно, то есть это мне тогда казалось, что случайно. Потом я всё выяснил. Только давайте я по порядку расскажу.

- Давай, давай.

- Сижу я на вокзале. Думаю, где бы ночь перекантовать, поезд до дому только через день. Сдаю багаж в камеру хранения, покупаю бутылку пива, сижу в кафешке на Казанском вокзале. Напротив девчонка, молоденькая, свеженькая, глазища как у слонихи, большие такие. Слово за слово, угостил её чаем, потом вместе пиво попили. Затем она и предложила у неё переночевать. Я ёб… занервничал. Думаю, что она знает про меня, прикасаюсь к её руке, и вижу, что она на самом деле понятие не имеет кто я такой и что умею. А я к тому времени научился ещё и этому. Если у меня физический контакт с человеком, я всегда знал, говорит он правду или лжёт. Вижу, она действительно, на самом деле, хочет помочь. Я и размяк. А потом, уже утром, появился Григорьев. Вы не подумайте, у меня с Леной ничего не было. То есть тогда не было. Я в коридоре на кушетке спал. У них квартира недалеко от метро Университет находится. Так там такие квартиры, что в коридоре можно не только диван поставить, там в футбол, можно, двое на двое играть. Короче, Григорьев, представился дядей Лены. Выслушал меня, потом долго разговаривал с Леной за закрытой дверью. А я злой на всё. На учебу, на соседей по блоку, на девок этих развратных. И на преподавателей я тоже злюсь как Гитлер на евреев. Говорите, они мне хотели предложить аспирантуру… А что же не остановили, когда я документы забирал? Может и хотели, но ведь ни одна зараза не остановила. Ладно проехали. Сижу думаю. На Григорьеве костюм по цене родительской квартиры, ботинки на отцовскую «Волгу» потянут. Сразу видно человек богатый, деловой, серьезный. И за племянницу опять же переживает. Это я тогда так думал. Мне дураку, прикоснуться к нему тогда, а я… Выходит, значит, Григорьев, и предлагает работу. Не буду рассказывать, как мы сговорились, не интересно и не важно. Уже на следующий день мне сняли небольшую квартирку в Бутово, дали задание, просмотреть несколько сайтов и написать на них небольшие рецензии. Думал, что вот он, тот самый, один шанс из миллиона, за который надо хвататься и держаться всеми конечностями и зубами в придачу. Обрадовался даже. Лена приезжала, смотрела как я устроился. Всё хорошо, все довольны. Думаю, сейчас денег накоплю, если уж без диплома домой возвращаться, так хоть с баблом. А через неделю приезжает мой шефолоид, перчатки не снимает, под пиджаком бронежелет и прямо с порога мне в лоб – «А я про тебя всё знаю, дорогой мой. Знаю, что ты умеешь, будущее видеть, что можешь энергию у людей отбирать, про остальные твои способности тоже знаю. Мы тебя уже полгода пасём». Я так и ошалел. Вот буквально. Тут ещё выходит у него из-за спины, девчонка незнакомая, маленькая такая, как двенадцатилетняя и смотрит мне прямо в глаза, смотрю в ответ, глаз отвести не могу, и чувствую как ноги начинают свинцом наливаться. Индиго недобитое. А ещё через неделю меня и сломали. Родителями попрекнули и пригрозили. В общем я начал работать. Да ладно бы ещё на государство или там, не знаю, на разведку, хоть какое-то, блин, моральное оправдание. Так ведь не хрена! На умножение частного капитала. На совещание я с Григорьевым ездил, кого надо всю ночь трахал, несколько раз даже у людей силы отнимал…

- Чего замолчал? - спросил следователь.

- Потом с Ленкой. Как-то закрутилось. Она мне поплакалась, сказала, что никакая она не племянница Григорьеву, что её саму на поводке держат. В общем я завяз. Крепко.

- Слушай. А вот, с теми, с кого ты силы снимал, по приказу Григорьева, что с ними потом было?

- Не знаю, честное слово не знаю. Я свою работу делал и меня тут же увозили. Что потом? Как? Понятие не имею. Короче, год прошёл. Денег у меня к тому моменту было, всю дедовскую деревню купить можно, а толку. Обрыдло всё. Меня поначалу хоть сам процесс интересовал, азарт какой-то был, а с каждым днём всё хуже и хуже. Я словно пищу ел и вкуса не чувствовал, что халва, что лук маринованный, всё одно. Надоело, ужасно. Я к Григорьеву. Тот, естественно, ни фига не согласен. Ещё бы, я ему такие башли приносил. А я к нему в гости приехал, стою в коридоре, чуть не на коленях прошу, отпустите меня дядечка, пожалуйста. Тут и Лена из комнату в чём мать родила выходит. И тут я понял две вещи. Первая: всё в нашей жизни просто до невозможности. Всё настолько просто, что даже тошнит. Как бы кто бы не накручивал, не выдумывал сложные теоремы, всё сводится к банальности и примитивизму. Это как в еде. Можно положить тысячу всяких ингредиентов, приготовить соус с названием из тридцати слов, а рядовой человек скажет что это блюдо – вкусное или не вкусное. Вот и всё.

- А вторая вещь? – Борис Аркадьевич, достал сигарету из портсигара и с щелчком захлопнул крышку.

- А вторая, это то что я жуткий собственник, - молодой человек улыбнулся. – Я же эту Лену, наверное полюбить успел.

- Наверное…

- Не хочу бросаться громкими словами. Но наверное… да. Я её любил. А она оказывается всего лишь подстилка, да и то по приказу. Я к ней тогда подскочил, схватил за руку и давай в глаза смотреть. Я из неё всё тогда и выкачал. Всё. И информацию и силы. Оборачиваюсь, а Григорьев на меня пистолет направляет. Я смотрю на него и чувствую, что он до говна обделался со страху. Смотрю ему в глаза и говорю, тихо так, положи, мол, ствол. Он меня слушается. Подхожу к нему беру за горло и выкачиваю его до суха. Только когда он головой об пол стукнулся, я понял, что я его убил. Подхожу к Лене, она тоже лежала на полу, без сознанья, но хоть живая. Стою в комнате, между двух тел, смотрю в окно и чувствую как чужие силы, плюс чужая жизнь, мне вены и жилы в узлы завязывают. Понял. Что если я сейчас не начну что-нибудь делать, так меня реально на куски разорвёт. Вот я и рванул пешком от Григорьевского дома на Рублёвке до своего Бутова. Бегу и так мне хорошо становится с каждым ударом подошвы по асфальту. Прибегаю домой, ложусь на пол и тут меня как начало драть. Из всех щелей. Сопли, пот, слёзы, моча, из под ногтей кровь хлещет, изо рта слюни водопадом текут. Тот ещё денек выдался. Но вы не представляется себе, Борис Аркадьевич, как мне кайфово было тогда. Ни один оргазм ни любая доза наркоты не дадут такого эффекта, какой получил я.

- И ты подсел на это, как на наркотик? Верно?

- В принципе, да. Дальше всё было просто. Я же говорю, всё в нашей жизни замешано на простоте. Не сразу, но всё равно. Мне захотелось это испытать ещё раз. Сперва проверил догадку, что это после убийства будет. Нашел бомжа в электричке, никому не нужного и… Потом я понял, что кайф будет лучше, если человек будет ухожен, аккуратен, лучше на столько, сколько он денег вкладывает в свой внешний вид. Вот тут я охоту и начал на олигархов.

- Интересно. Всё это крайне интересно. Значит так. Прежде чем мы с тобой продолжим беседовать, ответь, хотел бы с Леной увидеться?

- С Леной?! А зачем? Не понимаю. Она то тут при чём? Или вы спрашиваете это, потому что у меня выбора нет. Угадал?

- Почти. Значит на сегодня всё.