Все печали испиты как будто, но плачешь и пьешь,
вспоминая как было светло и хотелось влюбиться,
и казалось появится этот спасительный (кто?),
будет мир и война, будет небо над Аустерлицем,
то высокое небо, которому все нипочем -
можно сколько угодно об этом читать у Толстого,
задыхаясь от слез и помня, что там, за плечом
никогда никого…И три замечательных слова
обесценены временем….(нравы и времена!) -
с ироничной ухмылкой ты смотришь в зеркальную гладь
и чертенок лукавый в глазах говорит: пей до дна!
Но… когда ты на дне – тебя некому больше спасать.
Да и, в общем, не нужно – у каждого свой потолок –
кто-то видит в нем небо, и пробует крылья на прочность,
ощущая, как резко уходит земля из-под ног…
Мне казалось, об этом я больше не выдам ни строчки.
Только, видимо, все еще хочется выйти на свет,
разучившись любить, рискнуть напоследок влюбиться
даже если надежды стать победителем нет,
очень хочется выжить еще раз под Аустерлицем.