14. Кузен и кузина.
Проводив взглядом Доминик и Мадлен де Гризи, которые направились в Розовую гостиную, Бланш сказала герцогу де Немюру: - Дорогой кузен, мне надо сказать вам несколько слов наедине. Она встала и, сойдя с возвышения, подошла к двери комнаты ,находящейся посередине, слева от той, в которой скрылись ее дамы. Герцог молча следовал за ней. Поскольку он оставался с королевой наедине, ему пришлось отстегнуть пояс с мечом и отдать его подошедшему сенешалю де Монморанси. Сенешаль с поклоном открыл дверь комнаты. Бланш оглянулась и бросила выразительный взгляд на герцогиню де Луна. Обернулся и де Немюр. Он заметил, что Рауль де Ноайль смотрит на него со злорадной усмешкой. Очередная интрига…Что они с королевой задумали на этот раз? Пальцы герцога машинально скользнули по бедру, ища рукоять меча. Но он тут же улыбнулся сам себе: кто бы мог поверить, что он, один из сильнейших и храбрейших рыцарей Французского королевства, опасается оставаться безоружным наедине с Бланш де Кастиль? Де Немюр прокручивал в уме сложившуюся ситуацию. Интрига началась с приглашения Доминик де Руссильон ко двору, причем лично королевой. Приглашения, которое девушка — увы! — приняла, непонятно почему. И вот Доминик здесь. И сейчас Бланш обратила на это его внимание и заговорила о ней. Королева прекрасно знала, что он женился — и как зовут его жену. Следовательно, известно было Бланш и то, что Доминик де Руссильон — просто сестра его жены; девушка, в общем, совершенно чужая ему. Но королева как-то особенно говорила с герцогом о ней, словно что-то хотела выведать у него. И, кажется, ей это удалось. Он не сдержался, не сохранил хладнокровие и не смог скрыть своих чувств. А ведь, если бы он показал Бланш свое полное безразличие к Доминик,-девушку наверняка оставили бы в покое. Зачем ее повели в эту комнату?.. Он мог об этом только догадываться. Но то, что ее хотят как-то унизить, было несомненно. Ему стало физически больно, когда он подумал об этом, как будто сердце его прокололи тонкой и острой иглой. «Доминик… Мне следовало сделать вид, что ты мне абсолютно безразлична. Но теперь Бланш видела мое волнение. О, моя кузина умеет искусно расставлять ловушки, - мне ли не знать этого! От меня не ускользнуло торжество в ее глазах — и в глазах Рауля. Королева поняла, что ты мне нравишься. И теперь ты, моя прекрасная рыжая бестия, в опасности… И гораздо большей, чем я. Меня они не посмеют тронуть, помня о документе в моих руках. » Все это промелькнуло в голове герцога, как молния. Он и Бланш вошли в гостиную, и сенешаль затворил за ними дверь. Как только де Монморанси сделал это, герцогиня де Луна вместе с Раулем де Ноайлем проследовали в крайнюю слева комнату, именовавшуюся Голубой гостиной. Через полминуты первая дама ее величества вышла оттуда уже одна. Комната же, куда вошли королева и де Немюр, была выдержана в мрачных фиолетовых тонах и носила соответствующее название. Такое же кресло с высокой спинкой, как и в гостиной, куда отвели Доминик, стояло и тут, но только слева от входа — кресло-близнец. Справа у стены стоял диванчик. Королева не села в кресло, а опустилась на этот диванчик, указав герцогу место рядом с собой. Но де Немюр остался стоять, скрестив на груди руки и пристально глядя на Бланш. Видя, что он не собирается садиться около нее, королева подняла на него свои большие карие глаза и спросила самым кротким тоном: - Почему вы не садитесь?.. Вы боитесь меня, дорогой кузен? - Мадам, вы прекрасно знаете, какие чувства я к вам испытываю, - осторожно ответил герцог. Эта тема была слишком болезненна для него. Впрочем, одно присутствие рядом этой женщины доставляло ему боль. - Давайте приступим прямо к делу, - сказал де Немюр. — Зачем вы меня сюда позвали? Она печально улыбнулась: - Боже мой, как вы прямолинейны! Ну хорошо. Я пригласила вас сюда, милый кузен, чтобы выразить вам свое соболезнование. Мне уже известно, что ваша супруга, Мари-Флоранс де Руссильон… - не так ли ее зовут? — ушла в картезианский монастырь. Сочувствую вам, Робер! От всего сердца! Он хорошо ее знал. И все же, какой прекрасной актрисой она была! В голосе и лице Бланш были искренние участие и сострадание. - И что же вы теперь намерены делать, мой дорогой кузен? — спросила она тихо, и чуть не слезы сверкнули на ее глазах. Герцог заколебался. Конечно, это наверняка часть затеянной ею и Раулем игры. Но, с другой стороны — не лучшее ли сейчас время для его просьбы? Бланш видела, что ее сын, юный король, на его стороне. Что у него еще остались верные друзья и союзники. И, в конце концов, не могла ли она, действительно, искренне сочувствовать ему? И он произнес: - Ваше величество, я бы хотел обратиться к вам с просьбой. - Ах, милый Робер! — живо воскликнула она. - Все, что угодно! Разве я хоть В ЧЕМ-ТО когда-нибудь ОТКАЗЫВАЛА вам? Двойной смысл этих ее слов был слишком понятен герцогу. Но отступать было поздно, и он продолжил: - Я хочу обратиться с прошением к Папе, чтобы он освободил меня от брачных уз с Мари-Флоранс де Руссильон. Королева помолчала, словно обдумывая его слова и, наконец, грустно кивнула головой: - Да, дорогой кузен, вы правы. В вашем положении — это единственный выход. Безумная надежда овладела де Немюром. Если бы он смог получить развод… и Бланш не воспрепятствовала бы этому! - Да, - говорила между тем королева, - я прекрасно вас понимаю. Жена — монахиня! Что может быть ужаснее? Вы останетесь связанным с нею до конца вашей — или ее — жизни! У вас не будет наследника! И, в случае вашей кончины, - ваше имя и все состояние перейдут к кузену, герцогу Раулю де Ноайлю, которого вы… немного недолюбливаете. «Недолюбливаю!» - зло усмехнулся про себя де Немюр. - Конечно, дорогой Робер! Нельзя допустить, чтобы ваше славное гордое имя перешло не к прямому потомку… Итак — вы хотите подать прошение Его Святейшеству? - Да, мадам. И, если вы меня поддержите, я думаю, мне удастся получить развод. - О, милый кузен!.. — промурлыкала Бланш. — ВАС я готова поддержать… чем только смогу! ВАС — но не герцога Черная Роза! — Она неожиданно сбросила маску, и герцог увидел лютый огонь ненависти и злобы, горевший в ее глазах. — ВЫ были прощены — королем и мною! Но Черную Розу я никогда не прощу! Слышите — никогда! Он даже отступил от нее, так исказилось яростью ее красивое лицо. - И, мой дорогой Робер, - прошипела она, - если вы рискнете и подадите прошение, -клянусь, Его Святейшество узнает, кто скрывался за именем Черной Розы! Как герцог мог быть так наивен и доверчив, что поверил в ее сострадание!.. Эта женщина не ведала пощады. Его надежда рухнула. Но Бланш овладела собой и сказала ему неожиданно совсем другим, мягким и нежным грудным голосом, — и этого голоса королевы он боялся гораздо больше, чем самых страшных ее угроз и гнева: - Впрочем, милый Робер, я бы могла все же помочь вам. И взамен я хочу совсем немногого. Вы знаете, чего. Если вы уступите, клянусь честью… нет, жизнью! И своей, и своего сына Людовика, - я помогу вам! Я не буду препятствовать вашему разводу. Робер!.. Мой прекрасный, мой храбрый рыцарь! И она встала и, подойдя почти вплотную к нему, подняла руку, чтобы коснуться его лица. Но герцог отшатнулся от нее, словно перед ним была какая-то ядовитая гадина. Бланш прикусила губу. - Неужели я настолько вам противна? О, я помню: когда-то мы были так близки, вы так по-братски любили меня! Кузен и кузина… юные, доверчивые, наивные, пылкие! Неужели все это исчезло? Растаяло?.. Робер, я знаю, что нет! Что, несмотря на все, что было между нами… Вы все еще, в самой глубине вашей души, любите меня! О, поверьте: то, чего я прошу от вас, окажется раем не только для меня - для нас обоих! - Вам мало вашего Рауля? Она усмехнулась. - Он хорош… и неутомим! Но, вы полагаете, кузен, только вас, мужчин, тянет к недоступным красавицам? И с нами, с женщинами, это тоже случается. И мы хотим тех мужчин, кто не уступает, кто отвергает нас. И наше желание бывает в таких случаях еще сильнее! Робер!.. Я столько лет, столько долгих лет вожделею вас! Согласитесь хотя бы один раз - один-единственный! - и вы освободитесь от вашей жены, обещаю вам! Соблазн был велик. И герцог заколебался. Бланш следила за выражением его лица горящим взором. «Да, от Мари-Флоранс я освобожусь, - думал он. - Но попаду в рабство еще более худшее. И пятно этой гнусной связи навсегда ляжет на меня. Нет, нет, лучше смерть, чем такой позор!» И он сказал: - Нет, мадам. Я отказываюсь… - он не удержался и, глядя прямо ей в лицо своими холодными серыми глазами, добавил: - от вашего любезного предложения. - В таком случае, - прошипела она, мгновенно вновь превращаясь в фурию, - в таком случае, дорогой герцог… Я внесу в мой часослов молитву о здоровье вашей драгоценной супруги! Пусть она живет долго, очень долго! О, поверьте, эти стойкие в вере монахини так быстро не умирают! Она может прожить еще двадцать… тридцать лет! И, когда вам стукнет пятьдесят, милый Робер, и вы станете седым стариком, с трясущейся головой, скрюченным и жалким… Вы вспомните эту минуту! Он гордо вскинул голову: - Вспомню - и не устыжусь! - Так, значит, связь со мной постыдна для вас? Так вы боитесь позора?.. — задыхаясь от злобы, спрашивала она. — Разве его вам мало? Разве вы не видите, как женщины шарахаются от вас, как от зачумленного? Как вас презирают мужчины?.. Вы забыли все, в чем вас обвиняют? Так я напомню вам! - Ваше величество… - Нет уж, извольте слушать, когда с вами разговаривает ваша королева! – вскочила она. - Разве не вы восемь лет назад, в своем замке Фонтене, изнасиловали за пять дней до свадьбы свою невесту, Эстефанию де Варгас, которая после этого выбросилась из окна?.. Де Немюр побледнел как мертвец. Эстефания!.. Он вспомнил ее, свою первую любовь. Веселая, смешливая, неугомонная Эстефания! Ее черные волосы… голубые глаза... И она же — лежащая на плитах двора, как изломанная чьей-то жестокой рукой кукла, с неестественно вывернутой шеей. Вспомнил, как подбежал к ней и перевернул ее... Как страшно было изуродовано ее прекрасное лицо! Бланш не спускала глаз с герцога, следя за малейшими подергиваниями мускулов на его лице. Она видела его страдания — и наслаждалась ими! - Итак, вы помните, - с жестоким злорадством произнесла она, — это ваше преступление удалось замять. Сказали, что ваша невеста якобы оступилась и случайно упала вниз. Но вот проходит несколько лет, — и вы совершаете еще более страшное! И покушаетесь уже на мою честь, в своем собственном замке! Тут, конечно, он мог бы возразить ей. Но какой в этом был смысл? Оба они прекрасно помнили, как все было на самом деле. - Подобное преступление грозило вам смертной казнью. Но мой супруг пощадил вас — ведь вы были его кузеном, любимцем, человеком, не раз спасавшим ему жизнь! И, в конце концов, вас помиловали. И вот — мы решили найти вам невесту… достойную и прекрасную девушку, заметьте! Подальше от двора — чтобы слухи о ваших ПОХОЖДЕНИЯХ не дошли до ее ушей... Вы женитесь на ней. И что же? Она вдруг уходит в монастырь! Вам не приходило в голову, мой милый кузен, почему ваша жена ушла туда? Де Немюр снова побледнел. - Да потому, что узнала о вас и ваших зверствах, дорогой Робер! Да, он думал об этом. Вполне возможно, Бланш была права. - Жизни с таким чудовищем, как вы, несчастная Мари-Флоранс предпочла вечное затворничество!.. Нет женщины во Французском королевстве - и не только в нем, - которая бы согласилась стать вашей! Разве только какая-нибудь дешевая шлюха… Из тех, которых вы посещали в Нарбонне! Он снова не выдержал: - Зачем же ездить так далеко? Шлюх, и дешевых, и при дворе достаточно! А некоторым, мадам, даже платить не надо, — они сами предлагают мне себя! Герцог смотрел прямо на Бланш. Она размахнулась и хотела ударить его по лицу, но он увернулся. Они глядели в глаза друг другу, тяжело дыша, оба испепеляемые ненавистью. Но настроение королевы опять резко изменилось. Она вновь опустилась на диванчик, и совсем другим, небрежным тоном, промолвила: - Кажется, сестра вашей жены вам небезразлична? Такая прелестная девушка! Мы позаботимся о ее судьбе…Чтобы она не повторила участи своей бедной сестры! Найдем ей достойного честного супруга, с незапятнанным именем. Вот ваш кузен, например. Неженат, красив, как Аполлон! И имя его не менее благородное, чем ваше! Так вот что они задумали! Выдать Доминик за Рауля! Любовника Бланш! Человека без совести и чести, который был виновен во многих преступлениях! Но как, как могли они так быстро узнать, что он влюблен в эту девушку, если сам он понял это совсем недавно, после их случайной встречи у реки? Де Немюр терялся в догадках. - Нет женщины, которая не устояла бы перед Раулем, - с мягкой улыбкой говорила между тем королева. — Он знатен, умен, богат, щедр. А какой он прекрасный любовник! И, мне кажется, юной графине де Русильон он очень, очень нравится! Я видела, как она смотрит на него… И опять лицо де Немюра исказилось страданием. Слушать все это было невыносимо! Злобные интриганы! Они уже достаточно испортили жизнь ему, - а теперь подбираются, подползают, как две змеи, к Доминик!.. - Если вы, мадам, попробуете только причинить зло этой девушке… — начал он, делая к Бланш несколько шагов. Она отступила, явно испуганная его движением, но, видимо, тут же поняла, что ее опасения беспочвенны, и он не бросится на нее, и хрипло рассмеялась. - Вы мне, кажется, угрожаете, дорогой кузен? И что вы сделаете?.. Предъявите королю ваш документ? Но вы забыли, герцог, что вы поклялись честью — вашей честью! — что эта бумага попадет в руки Людовика только в том случае, если опасность будет грозит вам, вашей жене или детям. Но никак не вашей золовке… свояченице… или как там называется ваша весьма отдаленная родственная связь с этой девушкой! Она вам никто — никто! — и вы не можете нарушить ваше слово! Если уж так дорожите им. Он отступил, дрожа. Она была права! Он поклялся… И не мог нарушить свое обещание. «Доминик!.. Как мне спасти тебя, вырвать из лап этих чудовищ?» - Но, кажется, мы заговорились, - сказала королева, переходя на испанский. — Я больше не задерживаю вас, мой дорогой Роберто. Он ненавидел это имя. Только она называла его так, - и это сразу пробуждало страшные мучительные воспоминания. - Прощайте, мадам, - он сделал движение, чтобы уйти. - Роберто, прошу вас — назовите меня по имени: Бланка. Скажите — не «мадам», а Бланка… - вдруг умоляющим голосом прошептала она. Де Немюр вновь повернулся к ней и скрестил руки на груди. Он чуть заметно улыбнулся, серые глаза насмешливо прищурились. Сколько масок она перемерила сегодня? И вот еще одна, совсем для нее не подходящая - маска униженной просительницы. - Я не знаю этого имени, мадам, - холодно произнес он. - Разве раньше вы не называли меня так? Ну сделайте хоть эту уступку… В память о нашем прошлом. Не «ваше величество», не «мадам», а просто — Бланка... Но он покачал головой и повторил: - Это имя мне неизвестно. И снова она пришла в бешенство, и воскликнула с неистовой злобой: - Вы не знаете этого имени? Но оно выжжено на вашей груди, герцог де Немюр! Он отшатнулся от нее. Но мгновенно пришел в себя и ответил ей равнодушным спокойным голосом: - Да, это правда. Но вы никогда не сможете выжечь его в моем сердце, мадам. И, не поклонившись ей, вышел из комнаты.
15. Друзья и враги.
Герцог де Немюр вышел из гостиной и остановился посреди залы. Он чувствовал, что лицо его пылает, как будто королева все же надавала ему пощечин. Зачем, зачем он вернулся ко двору? Не лучше ли было затвориться в одном из своих замков-и никогда не возвращаться в Париж? Что влекло его сюда?... Он знал, что, - вернее, кто. Рыжеволосая красавица, Доминик де Руссильон! Девушка, которую он полюбил с первого взгляда, там, на реке, когда она целилась в него из лука. И вот теперь она в опасности, вокруг нее уже сплетена сеть, - а он не в силах помочь ей! Разве она поверит ему… ему, от которого, как сказала Бланш, женщины шарахаются, как от прокаженного? Возможно, Доминик уже рассказали о нем. И тогда он не сможет даже приблизиться к ней! Он обвел глазами залу, ища девушку. Вон она стоит, среди придворных дам королевы. И смотрит прямо на него. С ненавистью! Да, о Боже, с такой ненавистью… и с таким презрением! Значит, она уже знает. Ей сказали о нем… О, это уже слишком! Чаша его мук была переполнена. Он отвел свой взор от пылающих ,потемневших почти до черноты синих глаз Доминик и опустил голову. «Бросить все им… имя, состояние, богатства. И уйти в монастырь следом за своей женой! Или… или лучше вернуться к себе во дворец — и вскрыть себе вены в ванне! Зачем мне жизнь, если в ней одни страдания, и это будет длиться вечно?» Но он тут же сказал себе презрительно: «Трус!.. Жалкий трус! Вскрыть вены, уйти в монастырь! Прекрасно, герцог де Немюр! Герцог Черная Роза! Вперед — к бесславной смерти! Нет, я еще нужен здесь. Король юн, добр и благороден. И он должен таким остаться! Он похож на своего великодушного честного отца, а не на эту змею — свою мать. И Доминик! Разве могу я бросить ее, отдать им на растерзание? Королева и герцогиня де Луна будут наверняка унижать ее… Как баронессу де Гризи, которую, говорят, Инес при всех хлещет по щекам. Хотя, конечно, Доминик не позволит так с собой обращаться. Она не станет стоять и молчать — а ответит ударом на удар!.. И Розамонда де Ноайль. О ней ты тоже забыл? Несчастная невеста моего друга Анри! Возможно, и ей нужна будет помощь. Все считают, что Рауль не отпустил ее в монастырь из братской любви… А он ищет ей жениха — познатнее, побогаче и помогущественнее. Торгует ее красотой, как крестьянка на базаре! Нет, я останусь, и мы еще посмотрим, кто кого! А теперь, дорогой герцог… Выше голову И улыбайтесь - улыбайтесь, как победитель, а не как побежденный!» И де Немюр вскинул голову и ослепительно улыбнулся, обводя светло-серыми глазами залу. И, когда он шел к выходу, высокомерный и спокойный, все расступались перед ним с низкими поклонами. Доминик же проводила его взглядом, который, будь он способен убивать, просто испепелил бы герцога. Когда он вышел из комнаты, соседней с той, где ее так унизили, —она уверилась окончательно, что подглядывал за ней из-за кресла именно он. И вид у герцога был соответствующий, - щеки его горели, он тяжело дышал… взглянул на нее — и сразу же отвел глаза и опустил голову. «Мерзавец! Гнусная скотина! Ненавижу! Ненавижу!..» - повторяла она про себя. У нее вид был не менее возбужденный, чем у де Немюра. Она то краснела, то бледнела, и глаза ее горели бешенством и неутоленной жаждой мести. Вдруг Доминик кто-то тронул за руку.Это был карлик Очо. - Что с вами, прекрасная сеньорита? — тихо спросил он по-испански. — На вас лица нет! - Ах, сеньор Очо, - пробормотала Дом. — Мне очень, очень плохо! - Идите сюда, к окну… Здесь никого нет. Сядьте на подоконник, прошу вас. Я сейчас принесу вам вина. - И Очо исчез. Вернулся он очень быстро, неся кубок с вином, который девушка жадно осушила. Ей сразу стало легче. - Благодарю вас, милый сеньор Очо. Это просто от духоты… понимаете? Но карлик грустно покачал головой: - Моя прекрасная сеньорита! Вы можете говорить со мной откровенно. Как с другом. - Да, - прошептала Дом. — Друзей у меня здесь пока нет… А вот враги уже появились! - Сеньорита! Я готов быть вашим другом! И, поверьте, - и он смешно выпятил грудь и скорчил важную мину, - я имею при дворе большое влияние. И сама королева прислушивается к моим советам! - Спасибо вам, дорогой сеньор Очо. Я с радость принимаю ваше предложение дружбы! - Поверьте, графиня, здесь есть люди не только бесчестные и низкие. Вот баронесса де Гризи — прекрасная, добрая девушка! Остальные дамы Бланш де Кастиль — пустые и ветреные болтушки. А сеньорита Мадлен совсем не такая! - Мне тоже так кажется, сеньор, - согласилась Доминик. - И еще — Розамонда де Ноайль. Если бы вы подружились с нею... Она — само милосердие и кротость, и ее благословляет весь Париж! - Вы правы. Она благородна и очень добра! Ну, а… ее брат? О нем что вы скажете мне, сеньор Очо? — она с жадностью ждала его ответа. Но он отвел свои маленькие темные глаза и долго молчал. Наконец, он произнес: - Кажется, он вам небезразличен, сеньорита. Я скажу вам одно: не всегда те, кто кажутся нам врагами — наши враги. И наоборот… Подумайте над этим! И он ушел. «Наши враги могут стать нашими друзьями… Он прав! Так было со мной, когда я сначала возненавидела, а потом полюбила Черную Розу. Но одно я знаю твердо: герцог де Немюр всегда, всегда будет моим злейшим врагом!» ...А между тем в Фиолетовой гостиной, где состоялся разговор королевы и де Немюра, происходило следующее. Оставшись одна, Бланш, кипя злобой и не зная, на чем ее выместить, кусала себе кончики пальцев. Вдруг кресло с львиной головой отъехало в сторону, приведенное в движение скрытой пружиной, и открылось отверстие в стене высотой в человеческий рост. Из этого отверстия появился герцог Рауль де Ноайль. Его темно-желтый наряд и даже темные кудри были в паутине. - Ненавижу эти подземные ходы и тайные лазы! — воскликнул Рауль, отряхиваясь. Бланш оглянулась на него. - Вы все слышали… и все видели, querido? — спросила она. - Да, мадам, - ухмыльнулся молодой человек. — И здесь. И там. - И он указал рукой на отверстие за своей спиной. Потайной ход был сделан между двумя смежными комнатами — Фиолетовой и Розовой, и кресла стояли спинка к спинке и были разделены этим лазом. - И что там? — живо спросила королева. - Я видел ее… - неторопливо протянул Рауль. — Она девственница, как мы и думали. Красивая девушка… Очень красивая! «И опасная, к тому же. - Он вспомнил, как она метнула в него кинжал,когда он подглядывал за ней из-за кресла. — Еще мгновение — и я мог остаться без глаза. Достойная жена моего кузена!» Бланш слегка нахмурилась.Он сразу же заметил это. - Конечно, немного тоща… Грудь небольшая, — пренебрежительно добавил он. - Мне нравятся женщины более зрелые… С пышными формами. Лицо королевы расслабилось, а Рауль про себя подумал: «Нет, такой восхитительной девушки я еще никогда не видел! Бланш тоже красива… Но грудь у нее уже отвисла. Да и талии почти нет. А у Доминик — какая грудь! И талия осиная! А ее длинные ноги!..» Он почувствовал нарастающий жар. Да, обладать такой красавицей, - какое это будет наслаждение! Но надо скрыть свое вожделение от королевы. Она ревнива, его драгоценная Бланш… А лучший способ защиты — это нападение! И Рауль сказал, искусно вставив в голос ревнивые дрожащие нотки: - А вы, ваше величество… Я слышал, как вы разговаривали с де Немюром - и ЧТО предлагали ему ! - Ах, дорогой мой! — промурлыкала Бланш, с улыбкой потрепав его по щеке, очень довольная его реакцией. — Он бы все равно не согласился! - А если бы он все же уступил?.. - Тогда… тогда я бы знала, что откусить моему любимому кузену в нашу первую ночь! Рауль рассмеялся. О, она была вполне способна на это! Он уже в который раз задавал себе вопрос: почему ему всегда достаются женщины, так или иначе связанные с его кузеном Робером де Немюром? Вот взять Эстефанию де Варгас. Она сама открыла ему дверь в ту ночь в замке Фонтене, приняв его за своего жениха. И отдалась так жадно, так безудержно! Хотя потом, когда поняла, что это не Робер… «Она сама виновата! Я не толкал ее в окно!» - и он отогнал это воспоминание. Затем — предел мечтаний любого смертного — сама королева! Французская королева! И она тоже отдалась ему, когда была отвергнута его неуступчивым кузеном. «И до сих пор вожделеет де Немюра… Что она в нем нашла?» Была и еще одна женщина… Тоже принадлежавшая Роберу. Ну, с ней-то Рауль повеселился всласть! А вот имя забыл. Станет он запоминать имена каких-то жалких крестьянок! А теперь — Доминик де Руссильон. Не невеста, не любовница, - а законная жена де Немюра! Одного этого было бы достаточно, чтобы разжечь в Рауле страсть. А с редкостной красотой этой девушки — о, когда она будет принадлежать ему, когда он войдет в нее, - какое это будет блаженство! Обладать женой — невинной и прекрасной женой! — своего злейшего врага — что может быть слаще этой мести? На минуту Рауль погрузился в сладостные мечты. Но голос королевы вывел его из этого состояния: - Итак, она девственница…Что ж, прекрасно! И, если бы вы, дорогой, надели сегодня на палец кольцо, которое ваши люди нашли на теле графа де Брие, - вы бы уже сегодня ночью могли овладеть ею! Ведь она не стала бы, полагаю, отказывать своему законному мужу, да еще и такому красавцу, как вы! Де Ноайль уже и сам жалел об этом. Если он наденет его, Доминик тотчас узнает этот перстень. И для нее это будет главным доказательством, что он, Рауль, и есть ее муж, герцог Черная Роза! - Но ведь мы же не знали, как она выглядит, - сказал он. - Думали, что увидим рыжую нечесаную веснушчатую крестьянку. Но теперь, ваше величество… теперь, мне кажется, мы должны играть тоньше! - Что вы предлагаете? — заинтересовалась Бланш. - Мадам, вы же тоже заметили, что мой кузен неравнодушен к этой девице? - Да. Удивительно — ведь он, кажется, не видел ее лица, когда женился на ней? Как нам известно из письма к Черной Розе графа Руссильона, Мари-Доминик была в густой вуали, и герцог был уверен, что женится на Мари-Флоранс. И вдруг сегодня — такая страстность… - Любовь с первого взгляда, не иначе… - со злобной усмешкой произнес Рауль. — Девушка ему очень нравится, и он даже готов был угрожать вам, чтобы защитить ее! - Да, все так и есть… И что же вы предлагаете? - Не будем торопиться, ваше величество. Не вы ли хотели для де Немюра адских и нескончаемых мук? Вот это мы ему и устроим! Я начну ухаживать за ней. Стану ее верным рыцарем. Она влюбится в меня - если уже не влюбилась! Пусть он видит все это - и попробует хоть пальцем пошевелить! Уверен — его боль и ревность будут безграничны. - Неплохо придумано, - протянула Бланш. — Мне нравится ваша идея, милый Рауль! Ревность терзает сердце, как не терзает самая страшная пытка!.. – Но, мадам, мне нужен карт-бланш. Полная свобода! Полная, вы понимаете? Доминик должна увидеть во мне честного и верного только ей рыцаря. У нее наверняка весьма романтические представления о любви. И я не могу обмануть ее ожиданий! - Конечно, я понимаю, дорогой! И предоставляю вам свободу. За наслаждение видеть муки нашего кузена я готова пожертвовать и вашим обществом… и вашей любовью! К тому же, вы уже не первый раз изменяете мне… Я еще не забыла вам Мадлен де Гризи. - О, мадам! — воскликнул Рауль, бросаясь перед ней на колени. — Не знаю, что нашло на меня тогда! Это было какое-то затмение, поверьте! - Встаньте, милый герцог. Я простила вас, но только потому, что бедняжка Мадлен обвинила в этой ШУТКЕ не вас, а вашего кузена. Это было так смешно! Очередная дыра на его и так изорванной в клочья репутации!.. Но не будем вспоминать прошлое. Итак, когда период ваших НЕВИННЫХ ухаживаний за графиней де Руссильон подойдет к концу… Что будет тогда? - Посмотрим, мадам! В любом случае — не будем торопиться с любовью. Вы же знаете: чем дольше оттягивать миг блаженства, тем оно сильнее! К тому же, все в наших руках! У герцога такая репутация, что Доминик де Руссильон никогда не взглянет на него без содрогания! - Верно. Но лучше бы она узнала о его подвигах ВСЁ… все, вы понимаете? - Вы правы. Но не я должен рассказать ей о де Немюре. Вдруг она все же что-то заподозрит? - Тогда кто же? - Очо… или баронесса де Гризи… Кто-нибудь из них, - предложил Рауль. - Очо не подходит. Он неглуп. А вот баронесса… Да, она может все рассказать! Мы надавим на нее, а, быть может, эта наивная дурочка и сама проболтается моей новой даме. Они обменялись понимающими улыбками. Сеть была искусно сплетена! Рауль протянул руку королеве. - Идемте, ваше величество, - сказал он. - Нет. Мы пройдем потайным ходом и выйдем через соседнюю, Голубую, гостиную. Они так и сделали. Когда ее величество с Раулем вышли из крайней слева комнаты, и Доминик увидела это, она ничего не заподозрила. Кроме того, что ее Рауль был все это время наедине с королевой. Но девушка уже твердо решила: она отнимет у Бланш любимого! Отнимет во что бы то ни стало!
16. Ночь в королевском дворце
Било полночь, когда Доминик разделась и нырнула под одеяло в своей новой комнате в королевском дворце. Ей не позволили покинуть остров Ситэ. Оказалось, что все придворные дамы королевы живут здесь, в замке. На третьем этаже одной из угловых башен у каждой из пяти девушек Бланш де Кастиль была своя комната; королева же и герцогиня де Луна жили в покоях этажом ниже, и каждую ночь одна из дам ночевала в комнате, соседствующей со спальней Бланш де Кастиль, на случай, если зачем-то могла понадобиться ее величеству. Дом была рада, что захватила с собой несколько платьев и кое-какие принадлежности женского туалета. Ей разрешили выйти во двор к Пьеру и Филиппу, которые чуть не весь день ждали возвращения госпожи, и забрать свои вещи. Но вот на вопрос: может ли она пригласить во дворец свою камеристку? — Дом получила отрицательный ответ. «Вам дадут девушку для услуг, - холодным тоном отчеканила герцогиня де Луна. — Впрочем, если вы окажетесь скромны, милы и послушны… возможно, ее величество и разрешит вам это.» Доминик дала Пьеру кое-какие указания и вернулась во дворец. Мадлен де Гризи отвела ее в ее новую комнату — крайнюю в конце длинного тускло освещенного всего двумя факелами коридора. - Жившая тут до вас девушка вышла замуж, - грустно промолвила баронесса. И, вздохнув, прибавила: - По любви, графиня… Ее величество дала на этот брак свое милостивое согласие. Дом посмотрела на Мадлен. Что скрывается за этой постоянной грустью, робостью баронессы?.. У нее такой вид, как будто она совершила какое-то преступление, но была помилована прямо у эшафота. «Я обязательно это выясню!» - пообещала себе Доминик. И тут же подумала: «А мне не нужно согласия королевы на мой брак. Ведь я уже давным-давно замужем!» Рассказала Мадлен девушке и о служебных обязанностях дам королевы. Круг этих обязанностей оказался не слишком обширен, поскольку большую часть дня ее величество, как регентша, занималась государственными делами. «Мы нужны государыне, когда она играет в карты, или в мяч, или когда ей хочется помузицировать. Мы ей читаем — надеюсь, милая графиня, вы знаете латынь и греческий? — поем, вышиваем. Участвуем в выездах королевы на охоту, в прогулках по саду…» Слава Богу, все это было знакомо Доминик. Вышивание, чтение, пение — всему этому она научилась в монастыре. Но это были не слишком подвижные и увлекательные, на ее взгляд, занятия. - А часто ли ее величество охотится? — спросила она у Мадлен. - Нет, мадемуазель. Государственные дела отнимают у нее много времени. Бывает так, что мы предоставлены сами себе по нескольку дней… - И как вы проводите это время? - Все так же, милая графиня. - А прогулки? Вам разрешают выходить в город? - Нет; мы гуляем только в садах Ситэ. «Вот скука! Боюсь, я так долго не выдержу! Если бы не Рауль... я бы и трех дней здесь не вынесла!» Получалось, что несчастные дамы королевы — попросту пленницы в этом дворце. ...Оставшись одна в своей комнате, Доминик прежде всего обстукала все стены и пол и, вытащив свой кинжальчик, воткнула его в каждую подозрительную щель. Она методично обследовала все углы и отодвинула все стулья и столики, ища за ними скрытые двери и потайные ходы. В алькове с кроватью она тоже все общупала и осмотрела, и заглянула даже за висящее над постелью большое деревянное распятие. Апофеозом этого обыска стала сцена, когда пришедшая камеристка обнаружила свою новую госпожу лежащую под кроватью. Когда Доминик, чихая от пыли, вылезла оттуда, то увидела изумленную девушку, которая в ужасе воскликнула: - О Боже, госпожа графиня! Как вы меня напугали! - Заколка закатилась, - криво улыбнулась ей Дом. Камеристка не внушила Доминик особого доверия, показавшись слишком быстроглазой и разбитной. Но деваться было некуда. Однако Доминик постаралась как можно быстрее отослать эту девицу из своей комнаты. Единственное окно находилось в шести туазах над водами Сены, омывавшей берега острова Ситэ. Выглянув из окна, девушка только усмехнулась. Ей, не раз прыгавшей в водопады горных рек родного Лангедока, эта высота и почти стоячая вода парижской реки не внушали никакого страха. «В случае опасности у меня всегда есть возможность выпрыгнуть в окно. Несколько гребков — и я буду на той стороне!» Доминик точно не представляла себе, какая опасность ей грозит, но, после того как проклятый де Немюр шпионил за ней в Розовой комнате, она решила быть готовой к любому подвоху. Уже смерклось, когда Мадлен де Гризи опять заглянула к Доминик, чтобы спросить, как она устроилась. Баронесса принесла Дом поднос с фруктами, бутылку вина и большой белый хлеб с сыром. - Не беспокойтесь, право, мне это было совсем не тяжело, - промолвила тихо Мадлен, когда Дом сказала, что такими вещами должна бы была заниматься прислуга. Впрочем, баронесса пришла, как оказалось, не просто так.Чуть-чуть помолчав, она сказала: - Дорогая графиня… - Вы можете звать меня просто Доминик. А я буду называть вас Мадлен. Вы не против? - Нет, нет, что вы! Я очень рада… - пролепетала баронесса.— Доминик…- она понизила голос почти до шепота. — Я хочу предупредить вас, чтобы вы на ночь обязательно запирали свою дверь. - А в чем дело? — тоже невольно перешла на шепот Дом. Мадлен густо покраснела и пробормотала: - Видите ли… Говорят, что ночью по коридорам замка бродит призрак Людовика Седьмого, деда покойного короля. - Вот как? — спросила заинтригованная Доминик. «Призрак!.. Как интересно! Я еще никогда не видела призраков!» - А как он выглядит, Мадлен? - Ну… он огромного роста. В латах. В шлеме и с мечом. И в белом плаще… Умоляю вас, Доминик, запирайтесь! Он может напугать вас до смерти!.. Вид у баронессы и впрямь был испуганный… и смущенный, как показалось Дом. Когда Мадлен ушла, Доминик все же задвинула засов. Она раскрыла окно, уселась на подоконник и съела сыр, хлеб и кисть винограда. Часы на башне прямо над ее головой пробили одиннадцать раз. Она встала и уже подошла к постели, чтобы снять пеньюар и лечь... Но тут какой-то шорох за дверью привлек внимание девушки. Затем послышались звуки, как будто там скребся котенок. «Призрак! Это он!..» - Но Дом тут же чуть не рассмеялась. Она представила себе огромного, одетого в доспехи и белый плащ короля Людовика, робко скребущегося в дверь. Вот была бы потеха!.. Тем не менее, Доминик взяла свой кинжал, и только после этого отодвинула засов. За дверью стоял карлик Очо. - Сеньор Очо! — воскликнула девушка, пряча оружие за спину. — Что вас привело ко мне в такой час? - Ах, дорогая сеньорита, вы же разрешите мне войти? - Конечно, заходите! - Я понимаю — мужчина, и так поздно, к юной девушке… Но вы ведь не подумаете, дорогая, что я хочу покуситься на вашу честь? - Входите, - смеясь, сказала Доминик, закрывая за ним дверь. Карлик вошел и, подойдя к окну, кряхтя, влез и сел на подоконник, свесив маленькие кривые ножки в комнату. Дом же быстро сунула кинжал под подушку. Но он заметил ее движение. - Я рад, что вы готовы ко всему, - сказал он. — Признаться, я сам хотел дать вам свой меч. Хотя он мне и очень дорог. – Не беспокойтесь, сеньор Очо. У меня есть кинжал. Мне сказали, что ночью по замку бродит призрак. Поэтому я и открыла вам с оружием в руках. Карлик внимательно взглянул на Дом: – Непохоже, чтобы вы были напуганы этим. - Вообще-то, да. Я как-то никогда не видела призраков. Стоит ли их бояться? Гораздо больше, честно сказать, я опасаюсь живых людей. Он оглядывал комнату Дом. - Это ХОРОШАЯ комната, - наконец, произнес он. — Вот Фиолетовая, Голубая и, особенно, Розовая гостиные… Они мне очень не нравятся! Доминик посмотрела в его проницательные темные глаза и кивнула. Она поняла его. - Я знаю здесь все и вся, - хвастливо сказал Очо, уже другим, беспечным, голосом, переходя на испанский. — Все ходы и выходы. И, если сеньорите захочется как-нибудь прогуляться - ну, по городу, например... Я смогу вывести ее отсюда. Это была хорошая новость! - Спасибо, дорогой сеньор Очо. Возможно, я когда-нибудь воспользуюсь вашим любезным предложением. Не хотите ли вина? Фруктов? - С удовольствием! – оживился карлик. - И вина, и фруктов! Я страшно голоден! Она подала ему поднос, и он с жадностью набросился на все, что там находилось. - Дамы королевы — как птички в клетке в этом замке, - говорил Очо, наливая себе из бутылки в кубок красное вино. — Мне кажется, вы, сеньорита, привыкли к совсем другой жизни. К свободе. К свежему воздуху. - Да, это верно, - грустно подтвердила Доминик. Она неожиданно вспомнила слова Мишеля де Круа: «Зачем вам ехать в этот холодный мрачный город? Ваш край такой теплый…Здесь дышится легко.» Почему, почему она вспоминает этого человека даже чаще, чем Рауля? Это было невыносимо! Однако, Очо, который так близок к Бланш и столько знает, наверняка может что-то рассказать ей. Если уж он не захотел говорить про Рауля — может, про де Немюра скажет? Но нада подойти к этому тонко. Очо не простак… Как навести его на нужную тему? Аппетит у карлика был отменный. Он уже доканчивал бутыль, съел два персика и яблоко и теперь общипывал кисть крупного янтарного винограда. Лицо его заметно раскраснелось. - Да, сеньорита, - болтал он. — Королева очень хочет меня женить. И ведь сколько девушек, и прекрасных, готовы были отдать мне руку и сердце! Но мне ни одна не была по душе. Вот вы — другое дело! Вы веселая и добрая. Вам бы рост поменьше… И из нас получилась бы пара на загляденье! - Королева очень к вам привязана, сеньор Очо? - Еще бы! Меня ей подарили, когда ей было шесть, а мне шестнадцать! И с тех пор я не разлучался с нею! Поверьте, она была прелестной девочкой! А потом ей исполнилось двенадцать, и ее сосватали принцу Людовику Французскому. - Совсем еще юная... - Да; и, хотя она и скрывала это, но я-то видел, как она была испугана, когда мы прибыли в Нормандию, к ее жениху. Это было в Шато-Неф. Собралась вся знать и сам король Филипп- Август, отец принца Людовика. Принцу было тринадцать; он не говорил по-испански, а юная кастильская инфанта ни слова не знала по-французски. И вот тогда вышел вперед маленький мальчик, черноволосый и сероглазый, и заговорил с будущей королевой на чистейшем испанском языке… Как же она обрадовалась! Она так и вцепилась в его руку, и уже не выпускала ее до конца церемонии. - Это был… - вдруг догадалась Дом. - Будущий герцог де Немюр, сеньорита! Робер… Какой же он был красивый мальчик! И очень умненький! Кажется, разговор сам собой все же пошел в правильном направлении. Главное — чтобы Очо не сбился на что-то другое. - Да, чудесный мальчуган! Робер был переводчиком для принца и Бланш. Как они все трое весело играли! Робер называл принцессу Бланкой, а она его — Роберто. - Да, ведь наша королева и де Немюр — двоюродные брат и сестра, - заметила Дом. - Герцог де Немюр — кузен и королевы, и короля, - важно сказал Очо, и так выпятил грудь, как будто это он сам состоял в родстве с монархами. - И… короля? — вскрикнула Доминик. Это было так неожиданно! И опять смутные сомнения зароились в ее голове. - Да, дорогая графиня, - сказал Очо, выпивая остатки вина прямо из горлышка бутылки. - Разве это возможно? — не понимала девушка. - Ведь он — кузен королевы… и Рауля… - И покойного короля Людовика, мужа Бланш де Кастиль! Герцогу есть чем гордиться. Его мать, донья Санча де Медина-Сидония, была сестрой Альфонсо Восьмого Кастильского, отца Бланш. Сводной сестрой, но признанной законной. Очень красивая женщина; и, получается, что она приходилась родной теткой Бланке Кастильской. А отец герцога де Немюра — Генрих, брат короля Филиппа Августа… Доминик почувствовала, что начинает запутываться. Но слушала крайне внимательно. - Ну, а мать Рауля де Ноайля — сестра Филиппа Августа, французского короля, и Генриха, отца де Немюра. Ее звали Маргарита. Вот и получается, что Робер и Рауль — тоже кузены. «Кузен короля… Робер де Немюр — тоже кузен короля! Но нет! нет… Только не он!» - Ах, сеньор Очо! Как это все интересно! Расскажите же дальше, - пытаясь скрыть от проницательного маленького горбуна свое волнение, попросила Доминик. - Про кого? — и Очо посмотрел на нее абсолютно трезвым взглядом. - Ну… про де Немюра, например… - Хорошо. Детство мы пропустим. В семнадцать лет герцог отправился в Испанию. Он вернулся оттуда через три года, разбив, как говорят, там немало женских сердец. Отвага и доблесть принесли ему звание командора ордена Сантьяго. И вернулся он не один — со своей невестой… - Так он женат! — с облегчением сказала Дом. - Увы... Эстефания де Варгас была дочерью испанского графа. Я видел ее. Прелестная, веселая - все время смеялась! У нее была чудесная улыбка и очень красивые голубые глаза. - Что же случилось? — Сердце девушки вдруг сжалось в предчувствии какой-то зловещей истории. - Уже заканчивались приготовления к свадьбе, – грустно говорил Очо. - А как была счастлива мать герцога, донья Санча! Но произошел несчастный случай. Невеста де Немюра упала из окна замка и разбилась насмерть. - Какой ужас! — воскликнула Доминик. - Да… говорят, герцог чуть с ума не сошел от горя. Его связали, чтобы он не наложил на себя руки. Испанская горячая кровь, да еще и молодость… Помимо воли, Доминик почувствовала жалость к герцогу. Потерять любимую накануне свадьбы – что может быть трагичнее?.. - И что же было дальше? - Ну, герцог участвовал в Крестовом походе с принцем Людовиком. И в Англии они вместе сражались. Де Немюр был любимцем и лучшим другом наследника престола, и не раз, говорят, спасал его высочеству жизнь. Герцогу прочили звание коннетабля Франции, — а это высшая придворная должность. Но тут… Карлик вдруг замолчал. - Продолжайте же, милый Очо! - Впрочем, - и он тряхнул головой. — Вы все равно это от кого-нибудь да услышите. И, наверное, даже лучше будет, если от меня. - Ну, говорите же! - Судя по вашему интересу к герцогу… Он вам небезразличен, как и Рауль де Ноайль. Но скажите мне сначала, — а что вы сами думаете о де Немюре? Ведь вы сегодня видели его. - Он…он очень опасен, - медленно сказала Доминик. — Вокруг него веет холодом. Могильным холодом. Он как будто встал из гроба…- И она вздрогнула. Карлик чуть заметно улыбнулся. - Похоже! Но неужели он так вас напугал, о сеньорита, не боящаяся призраков? - Не знаю…- прошептала Доминик. — Но он страшный человек, я уверена в этом! - Еще какой! — и карлик тоже перешел на шепот, но при этом так комично выкатил свои темные глазки, что Дом чуть не расхохоталась. - Ну так что же вы хотели сказать мне о нем? Я жду! - Более пяти лет назад, - таинственным голосом начал Очо, - герцога де Немюра посадили в тюрьму. И он провел в заточении несколько лет. И вышел на свободу шесть месяцев назад, как раз перед смертью короля. Вот это новость! Значит, все предчувствия Дом относительно де Немюра были небезосновательны! - Герцог сидел в тюрьме? За что же? Карлик приложил палец к губам. - Тс-с... Это государственная тайна, сеньорита. И ее я не могу вам открыть! - Очо, милый, дорогой Очо! Мне так хочется это знать! - Нет, нет, это невозможно! Даже мне известно очень мало. О так называемом преступлении герцога знают немногие: королева, сам де Немюр и его кузен Рауль. И еще покойный король Людовик. Это большая, очень большая тайна! К тому же, - прибавил он, - это не для ваших девичьих ушек, прекрасная сеньорита. «Значит, это что-то низкое! Грязное! А чего и ждать от мерзавца, шпионившего за мной в Розовой комнате?» - А как же его выпустили? Очо поднял указательный палец. - А вот это очень важно! Видите ли вы разницу между словами «помилование» и «оправдание»? - Да, конечно. Если человека помиловали — он был виновен, но его пощадили. А, если человека оправдали, — значит, что то, в чем его обвиняли, или не было доказано, или он оказался невиновен. - Вот именно! И если, сеньорита, вы где-нибудь услышите, что де Немюра помиловали - а так многие говорят-то знайте, что это — неправда! Он был оправдан — полностью! – и вышел на свободу абсолютно очищенным от всяких обвинений. - Но ведь вы сказали, что он сидел в тюрьме несколько лет? Такой знатный вельможа, родственник короля и королевы - и в заточении? Неужели расследование длилось столько времени? - Выходит, что так, - улыбнулся Очо. — Ах, уж эта наша судебная система! Она так нетороплива… и тяжела на подъем! А, может, о герцоге просто забыли, — ведь начались войны на Юге Франции. Как раз в вашем Лангедоке… «Да, верно. И, что самое главное, — раз де Немюр сидел в ЭТО время в тюрьме, — он точно, совершенно точно не мог быть Черной Розой!» Доминик почувствовала несказанное облегчение, когда поняла это. За что бы герцог ни сидел в тюрьме, что бы он ни совершил, — он никак не мог быть ее мужем! И она могла выбросить его из головы — навсегда!
В продолжении: ...Около спальни королевы стояли на страже двое рыцарей. Увидев кузена королевы, они отдали ему честь и спросили, чего он желает. Но говорить де Немюр был не в состоянии. Он схватил их обоих за шеи и с такой силой ударил шлемами друг о друга, что раздался дикий грохот, и оба телохранителя упали, потеряв сознание. Де Немюр ногой распахнул дверь и ворвался в спальню Бланш... Королевы в спальне не было. Она спустилась на первый этаж к своей заболевшей младшей дочери, Изабелле. Рауль де Ноайль, обнаженный, полулежал на разобранной роскошной кровати и играл с маленькой белой болонкой. Увидев своего разъяренного кузена, он побелел как простыня...
...- Он спит… - прошептала Бланш. Ею овладело безумное желание пойти самой к Розамонде и посмотреть на заснувшего де Немюра. «Ах, если б я могла хоть краешком глаза взглянуть на него! Я бы наклонилась над ним… И поцеловала в губы. В его неулыбчивые твердые губы. Хотя бы во сне сорвать с них поцелуй! Наверное, так богиня Селена целовала спящего Эндимиона…»... | 
Библиотека // Объявления