... Доминик не была склонна верить в предчувствия; но, когда сенешаль объявил это имя, по спине у нее прошла холодная дрожь.

Все присутствующие, по-прежнему в полном молчании, повернулись к дверям.

Вошедший мужчина был одет во все черное с ног до головы. Единственным светлым пятном был орден на его груди, и, когда он подошел ближе, Доминик узнала этот знак отличия, — тетя Агнесс рассказывала ей о рыцарских орденах, - красный крест в обрамлении серебряных лучей. Этот человек был командором испанского ордена Сантьяго.

«Странно… у французского дворянина — испанский орден!» — мелькнуло у Дом.

И меч, и парный к нему кинжал на бедрах герцога были безо всяких украшений; но на сапогах этого рыцаря, также как и у Рауля, были золотые шпоры.

Вот только у Рауля походка была легкая и непринужденная, и шпоры его весело позвякивали, - а герцог де Немюр, хоть и шел с гордо поднятой головой, но шел так, как будто делал над собой какое-то внутреннее усилие; и звон его шпор был мрачен и зловещ.

То ли потому, что он был одет в черное, то ли потому, что в зале для приемов по-прежнему царила гробовая тишина, - но этот человек показался Доминик каким-то злым вестником. Вестником смерти, быть может?..

Он был уже настолько близко, что девушка могла как следует рассмотреть его. И опять озноб прошел по ее телу. Рауль и этот герцог были очень похожи! И фигуры, и рост. Герцог де Немюр был, как и Рауль, смуглый брюнет со светлыми, но не голубыми, а серыми, глазами. И у Рауля волосы были темно-каштановые, а у этого мужчины — черные, тоже очень густые и уже начавшие седеть на висках. У Рауля рот был мягкий, почти женственный, а у этого человека — твердо, даже излишне твердо сжатый, как будто он стиснул зубы, преодолевая некую боль.

Когда Рауль, ее Рауль, шел к королевским тронам, и все низко кланялись ему, — это свидетельствовало о его силе, могуществе и власти; женщины провожали его восхищенными, а кавалеры — боязливыми взглядами.

Но, хотя герцогу де Немюру кланялись гораздо ниже, - во взорах женщин Доминик читала ужас и даже нечто, похожее на отвращение. И это тоже было странно, — ведь он был, несомненно, привлекательным мужчиной, - даже очень, но до Рауля ему было далеко! А мужчины, хотя, казалось, и трепетали перед герцогом, но во многих взглядах Дом уловила что-то вроде презрения.

«Арманьяк Родез Немюр. Я никогда не слышала этого имени. Родез и Немюр… Боже! — вдруг похолодела Доминик. — Как и в имени Рауля, у этого герцога тоже две буквы в имени—«Н» и «Р»!» Но она тут же опомнилась.

«Ведь де Родез-это графский титул. А не герцогский. И в вензеле под герцогской короной буква «Р» стоять у этого человека не может!» Девушка почувствовала некоторое облегчение, когда поняла это. «Если только… если только его ИМЯ не начинается на Р!»

Рыцарь был уже в двух шагах от королевы. Бланш полностью пришла в себя; вдруг, поразив Доминик неожиданной сменой маски, она ослепительно улыбнулась герцогу и протянула ему свою руку для поцелуя. Но он, казалось, не заметил этого и, опустившись на колено, приподнял край ее белого платья и приложился к нему губами. Бланш быстро убрала, почти отдернула, руку.

«Он сделал это нарочно! - подумала Доминик. — Он же прекрасно видел, что она протягивает ему руку!»

И опять дрожь пробежала по спине девушки. То, как он поцеловал край платья королевы… Это напомнило ей тут же загадочного крестьянина Мишеля у реки. Очо за спиной ее величества скорчил смешную рожицу и повторил жест королевы.

- Как мы рады видеть вас, наш дорогой кузен! — сказала Бланш, улыбаясь уже немного принужденно. — Вы давно покинули двор… А мы так надеялись, что вы будете драться в Аржантее. Говорят, вы были в своих южных поместьях?

- Да, мадам, - ответил герцог, вставая. — Я был на юге.

Доминик вздрогнула. Его голос!.. Она была почти уверена – почти — что это был голос Мишеля, — и того, что был у реки, и того, что ехал с де Парди.

А королева назвала его кузеном... Значит, он — ее двоюродный брат?

- Дядя! — радостно воскликнул Людовик.— Представьте себе, — я попал в грудь своего рыцаря! А его очень, очень сильно раскачивали!

- Да, ваше величество? — слегка улыбнувшись уголком рта, спросил де Немюр. — Покажите же мне вашу победу.

Мальчик подтащил его вплотную к чучелу.

- В самое сердце! Прекрасный удар, сир! — с видом знатока промолвил герцог.

- Вы помните, что обещали мне, если у меня получится? — возбужденно сказал Людовик.

-Конечно, государь; и он ваш. - И герцог отстегнул свой кинжал в стальных ножнах и с низким поклоном вручил его королю.

Мальчик вытащил кинжал и, размахивая им, восторженно воскликнул:

- Неужели он и правда теперь мой?.. Тот самый нож, которым вы убили, защищая моего отца, шесть сарацинов?

- Это всего лишь легенда, сир, - ласково усмехнувшись, сказал герцог.

- Нет-нет! Мне отец рассказывал! Мадам, правда ведь, так и было, и герцог де Немюр спас жизнь моему отцу?

Красиво изогнутые брови королевы сдвинулись, рот чуть заметно искривился, - она явно была вне себя от злости. Но голос ее прозвучал ровно и спокойно:

- Да, Луи, все так и было. Я тоже помню, как наш супруг рассказывал эту историю… Герцог де Немюр слишком скромен. Говорят, в метании ножей вам нет равных, кузен!

- Ах, дядя! — Людовик вцепился в руку герцога. — Покажите, как вы умеете кидать кинжал!

- Ваше величество, мы пойдем в зал для рыцарских состязаний, и я покажу вам. Но не здесь; здесь не место для подобных забав.

- Почему же нет, кузен? — промурлыкала королева. — Нам всем было бы очень любопытно посмотреть на это… Даже моим придворным дамам! Но я понимаю вас, герцог; вам одному неинтересно показывать нам свое искусство. Вам хочется борьбы, победы! Кто из моих рыцарей, - и она обвела залу взором, - желает посостязаться с нашим дорогим кузеном?

Все молчали. «Неужели никто не примет этот вызов? — подумала Доминик. — Если бы я была мужчиной – о, я бы не стала трусить!»

Но что же ее Рауль?.. Уж он-то должен ответить этому герцогу! Черная Роза никогда не был трусом! Глаза ее загорелись; она взглянула на Рауля. «Если и ОН не примет вызов…» Но герцог де Ноайль уже шагнул вперед с надменной улыбкой.

- Я желаю, - сказал он. Сердце Доминик радостно затрепетало: она не сомневалась в нем! И была уверена в его победе! Впрочем… впрочем, герцог де Немюр был, безусловно, опасным противником; Дом чувствовала в нем холодную жестокость и равнодушие к чужим страданиям. «Он и не в чучело — в живого человека метнет кинжал и не поморщится,» - подумала девушка.

Королева вновь просияла:

- Прекрасно! Какое это будет зрелище! Два кузена! Два отважных рыцаря!

«Как? Значит, де Немюр и Рауль — тоже кузены?» - с недоумением подумала Доминик. Хотя это, конечно, объясняло сходство двух мужчин.

- Ваше величество, - обратился Рауль к юному королю. — Если этот поединок по всем правилам, то нужен герольдмейстер, который будет следить за состязанием и определит победителя.

- Конечно, дядя! Я назначаю на эту должность герцога де Монморанси! - Высокий седой сенешаль подошел и низко поклонился королю. — Надеюсь, господа противники одобрят мой выбор.

Рыцари молча склонили головы.

- Пусть монсеньор сенешаль определит расстояние, с какого будут метать нож, и выберет оружие для поединка! — сказал Людовик. Он снова уселся на свой трон; и Бланш последовала за ним. С возвышения им хорошо была видна вся часть залы для проведения состязания.

Де Монморанси отмерил двадцать больших шагов от чучела и положил на паркетный пол свой меч.

- Если кто-нибудь из вас наступит на этот меч, мессиры, то будет считаться проигравшим! — объявил он.

Затем настало время выбора оружия. Несколько рыцарей подошли со своими кинжалами; Рауль также протянул сенешалю свой. Доминик заметила, с каким презрением смотрит на этот изукрашенный клинок кузен де Ноайля. Но тут Людовик подозвал де Монморанси и подал старому царедворцу кинжал — подарок юному королю от де Немюра.

- Лучшего клинка вы здесь не найдете! — сказал его величество. Сенешаль низко поклонился государю. Спорить никто не посмел. Выбор оружия был сделан.

Теперь осталось определить, с какой частотой раскачивать чучело рыцаря. Бланш подозвала Очо и велела ему принести из музыкальной комнаты метроном. Когда карлик вернулся с ним, пирамидку установили рядом с чучелом и задали довольно быстрый ритм.

Глаза юного короля сверкали от предвкушения; он ерзал на сиденье; щеки его горели. Вдруг он воскликнул:

- Мадам! Вы разрешите мне поставить на победителя сто ливров?

- Конечно, Луи, - ответила королева. — Я тоже хотела бы поставить - на Рауля де Ноайля; вот мой заклад! – И она сняла с левой руки перстень с крупным рубином.

- А я ставлю на герцога де Немюра! — горячо сказал король. Герцог поклонился ему, прижав руку к сердцу.

Тогда все в зале зашевелились; и мужчины начали заключать пари. Доминик дрожала от возбуждения. Как ей хотелось тоже крикнуть: «Я ставлю на победу Рауля де Ноайля!» -но благовоспитанной девушке не пристало принимать участие в подобном. Только Бланш де Кастиль могла сделать ставку.

Но она слышала, как перешептываются дамы ее величества и другие женщины в зале. И все они были на стороне Рауля! Впрочем, как и все мужчины. Еще никто в зале не назвал имя де Немюра!

И вдруг рядом с Доминик послышался тихий нежный голосок:

- Ваше величество, разрешите мне поставить…

Дом оглянулась. К ее изумлению, это говорила Розамонда де Ноайль, сестра Рауля.

Королева милостиво кивнула ей. «Конечно, она поставит на победу брата!» - подумала Доминик. И была поражена, когда услышала:

- Двести ливров на победу герцога де Немюра! — Розамонда промолвила это тихо, но твердо. Она поставила даже больше, чем король.

Бланш прикусила губу. Но тут же, подозвав герцога де Немюра и улыбаясь, негромко сказала ему:

- Однако, кузен, у вас тут мало сторонников…

- Среди них — сам государь, ваше величество. А разве король не стоит многих тысяч других союзников? — отвечал ей, чуть улыбнувшись, герцог. Королева бросила на него яростный взгляд.

И еще один голос раздался за герцога де Немюра. Голос этот был знаком Доминик, и, посмотрев в ту сторону, откуда он донесся, девушка увидела барона де Парди. Он увидел ее и улыбнулся ей, наклонив круглую большую лысеющую голову.

«Барон де Парди! И ставку он сделал не на Рауля…Что бы все это значило?»

Между тем, все уже было готово к состязанию. Рыцари отстегнули свои мечи, чтобы они не мешали движениям; с помощью монеты была определена очередность, – Раулю выпало метать клинок первым. Слуги, низко наклонившись, взялись за цепочки и, подчиняясь стуку метронома, принялись раскачивать чучело рыцаря.

Рауль взял кинжал де Немюра и подошел к мечу-отметке. Доминик залюбовалась красавцем-герцогом. Как грациозны и непринужденны были движения молодого человека! Он напоминал ей леопарда — возможно, из-за своего желтого костюма. В его медлительных неторопливых движениях чувствовалась скрытая сила.

Рауль поднял клинок, крепко охватив рукоять длинными пальцами, прищурился, примериваясь к наклонам чучела… Затем слегка наклонился вперед - и бросил кинжал. Клинок просвистел в воздухе, — и все ахнули: он вонзился прямо в центр алого круга на груди рыцаря!

Рауль оглянулся, и его светлые глаза, сверкавшие как два аквамарина, остановились на мгновение на Доминик. Он торжествующе улыбался. Боже, какая у него была красивая, белозубая улыбка!

Присутствующие разразились громом аплодисментов. Дом хлопала вместе со всеми. Как она была счастлива и горда его победой! Ведь сделать лучший бросок не смог бы никто.

Похоже, того же мнения была и королева. Она вся светилась от радости.

- Что вы скажете, господин герольдмейстер? — спросила она у Монморанси. — Мне кажется, мы можем даже не продолжать. Герцог де Ноайль победил!

Сенешаль открыл было рот, чтобы что-то произнести, но Людовик, очень серьезный и взволнованный, обратился к нему:

- Герцог, прошу вас, дайте метнуть нож и господину де Немюру!

Де Монморанси поклонился его величеству и громко объявил собравшимся:

- Состязание продолжается! Теперь бросать будет герцог де Немюр!

Дом сдвинула брови. Конечно, спорить с королем никто не будет… Но и превзойти Рауля его кузену не удастся, как бы он ни старался!

Что касается соперника Рауля — то ему, кажется, было безразлично, победит он или проиграет. Все это время де Немюр стоял, скрестив на груди руки, с каменным лицом, на котором не выражалось никаких чувств.

Старый сенешаль взял у Рауля кинжал и передал его герцогу де Немюру.

Рыцарь подошел к отметке, но вдруг оглянулся и подозвал к себе Очо.

- Прошу вас, господин Очо, передвиньте грузик в метрономе пониже, - попросил он карлика. Очо выполнил просьбу; метроном застучал быстрее. Быстрее закачалось на цепочках чучело. И, вместе с метрономом, быстрее забилось сердце Доминик… Что задумал этот человек?

Но герцог не ограничился этим; он еще и сделал несколько шагов назад.

«Он сошел с ума! — подумала Дом. — Он же ни за что не попадет!»

Де Немюр держал кинжал левой рукой; но не за рукоять, а за лезвие, и не подняв, как обычно делают при метании оружия, а прижав клинок к бедру.

Может быть, поэтому Доминик и упустила тот момент, когда соперник Рауля , как будто даже не целясь, сделал бросок; а, возможно, потому, что движение герцога было неуловимо быстрым.

Мелькнула серебристая молния— и кинжал вонзился в чучело. Все невольно вскрикнули. Слуги остановили раскачивание. Рукоять торчала из шеи рыцаря с правой стороны, немного наискосок. Клинок так глубоко вошел в металл, что Монморанси не без труда выдернул его из шеи чучела.

Людовик вскочил со своего трона и громко захлопал в ладоши. Все, включая и вновь позеленевшую королеву, последовали примеру юного государя.

Де Немюр поклонился их величествам. Он по-прежнему был невозмутим, и ни один мускул не дрогнул на его смуглом лице.

«Какой страшный человек! — снова мелькнуло у Дом. — Опасный… очень опасный!» Вокруг герцога отчетливо и почти ощутимо витало что-то, вызывающее у девушки ощущение могильного холода. «Он и сам как будто встал из гроба!»

- Что вы теперь скажете, наш герольдмейстер? — весело спросил король у Монморанси.

- Сир, - с низким поклоном ответил сенешаль, отдавая королю клинок. — Я присуждаю победу герцогу де Немюру.

- Он достоин ее! — воскликнул мальчик. Он схватил свою мать за руку и буквально потащил ее за собой. Они подошли к чучелу рыцаря, и Людовик еще раз посмотрел на отметину на шее, где вонзился кинжал.

- Какой удар, господа! — возбужденно говорил он. Все окружающие вынуждены были согласиться с юным государем и выразить свое восхищение искусством герцога де Немюра.

- Этот удар, безусловно, смертелен, если его нанести человеку, - объяснял старый сенешаль королю. — Удар в сердце не всегда бывает смертельным; я знавал людей, которые оставались в живых с такою раной…

- Правда, господин де Монморанси? Как интересно! — воскликнул мальчик. — А вы что скажете, герцог де Ноайль?

Рауль поклонился королю.

- Ваше величество, монсеньор сенешаль абсолютно прав. Удар в шею с таким наклоном смертелен.

Герцог де Немюр вдруг повернулся к Раулю и негромко произнес:

- Да, кузен, и вам об этом хорошо известно. Когда-то вы сами едва не перерезали мне горло таким образом.

Мужчины обменялись ненавидящими взглядами. Доминик не сводила с них глаз. «Враг Рауля — мой враг!» - сказала она себе.

Королева метнула на герцога де Немюра предостерегающий взор:

- Не шутите так, кузен; его величество может поверить, что вы говорите всерьез!

- Простите меня, государь, - сказал де Немюр. — Это, действительно, была шутка… причем неудачная.

Придворные, между тем, отдавали заклады тем, кто ставил на его победу, – королю, Розамонде де Ноайль и барону де Парди.

Доминик смотрела, как барон принимает кошельки и драгоценности. Он был страшно доволен. Герцог де Немюр подошел к нему, и де Парди, пожимая ему руку, воскликнул:

- Монсеньор! Благодаря вашей победе я сразу стал богатым человеком!

Герцог слегка улыбнулся. Он стоял в профиль к Дом, и девушка увидела над его левой бровью чуть заметный шрам, почти заживший.

«Мишель де Круа! Это, несомненно, он! Шрам остался от удара Пьера… там, на реке, когда они дрались из-за Снежинки!»

Но, в таком случае, получается, что Рауль — не Мишель? Девушка ничего не понимала. Она была настолько уверена, что именно Рауль изображал рыцаря де Круа! А теперь, оказывается, все ее выводы были ложными! Она попыталась еще раз вспомнить все, что произошло в тот день на реке и на дороге, и снова поразилась своему открытию.

Мишель — герцог де Немюр! Как это возможно?.. Однако, это, несомненно, так и было, - и то, что де Парди и герцог были друзьями, и то, как ОН поцеловал край платья королевы, и то, что бровь у него была рассечена, — все указывало на этого человека, который вызывал у нее какой-то безотчетный страх.

«А вдруг… а вдруг это ОН — Черная Роза? - от этой мысли Доминик пробрала дрожь. — Вдруг я сделала ошибку?»

Она пристально всматривалась в де Немюра. Ему подали пояс с мечом, и он надел его. «Меч — с правой стороны. И кинжал он метал левой рукой… Он — левша!»

А кем был герцог Черная Роза? Доминик судорожно пыталась вспомнить это. Она видела своего мужа с оружием только один раз - в капелле Руссильонского замка, когда Жерар де Парди принес ему меч из спальни сестричек Дом. И герцог опоясался им. С какой стороны?.. Она вдруг вспомнила — и вздохнула с облегчением. Меч у Черной Розы висел на левом бедре! Значит, ее супруг был правшой - как Рауль!

«Как я могла хоть на миг усомниться в этом!» - укорила она себя. Но… но все, что произошло тогда из-за Снежинки - как теперь было объяснить себе ЭТО? Зачем де Немюру понадобилась Снежинка? Теория Доминик до этой минуты была стройна и абсолютно логична. И вдруг — всё обрушилось!

«А вдруг у де Немюра что-то с рукой… и поэтому он метал нож левой?»

И она вновь начала разглядывать герцога. «Нет… пальцы все на месте… и сгибаются… нет, он все-таки левша!»

Однако, сомнения ее все еще не совсем рассеялись. «Надо также выяснить, как его зовут - и, если не на «Р», то тогда я уже твердо уверюсь, что это не он. К тому же, не надо забывать, что он — кузен королевы… а не короля! И еще надо подумать, что де Немюр делал тогда на реке… О, лишь бы его звали не на «Р!»

13. Соглядатай.

Королева сказала:

- Подойдите к нам, наш дорогой кузен! Его величество хочет кое-что спросить у вас…

Герцог де Немюр приблизился.

- Дядя! — воскликнул Людовик. — Посмотрите, сколько я всего выиграл! — У ног мальчика на возвышении лежали кошельки, цепи и кольца проигравших пари кавалеров. — Что мне со всем этим делать?

- Если, государь, вы позволите мне дать вам совет… - Людовик кивнул. — Герцогиня Розамонда де Ноайль , как мне известно, посещает больницы и приюты для детей бедняков; ее милосердие и неутомимость в помощи всем несчастным, сирым и убогим известны всему Парижу.

- Я понял, герцог, и благодарю вас за этот совет! - промолвил юный король и обратился к Розамонде:

- Прошу вас принять мой скромный вклад в ваши добрые дела, герцогиня де Ноайль.

Сестра Рауля низко поклонилась мальчику:

- Ваше величество, благодарю вас и принимаю ваш дар. - А де Немюру она сказала с ласковой улыбкой: - Воистину, кузен, ваша победа сегодня — промысел Божий. Поверьте, Господь, который все видит, — на вашей стороне!

Герцог склонился над ее рукой и нежно и почтительно поднес ее к губам. Доминик взглянула в этот миг на Рауля. Его передернуло; красивое лицо его исказилось жгучей ненавистью. Но он тут же вновь постарался вернуть себе невозмутимый вид.

Бланш вновь обратилась к де Немюру:

- Встаньте здесь, рядом с нашим троном, милый кузен Робер. - Первую и последнюю букву его имени она произнесла, сильно грассируя.

«Робер!.. Значит, его имя все-таки начинается на «Р»! - и опять девушка была в смятении. — Робер де Немюр!»

Герцог встал справа от трона королевы. Бланш немного наклонилась в его сторону и, вдруг перейдя на испанский, негромко — но так, то Доминик слышала каждое слово- произнесла:

- Вы уже видели нашу новую придворную даму, кузен? Вон она стоит, слева, возле баронессы Мадлен де Гризи. Ее зовут графиня Мари-Доминик де Руссильон, она из Лангедока. Это имя вам ничего не напоминает?..

Де Немюр слегка повернул голову, и его светло-серые глаза на мгновение остановились на Дом.

- Красивая девушка, не правда ли? — мурлыкала королева. - Правда, похоже, глупа как пробка и неуклюжа, как простолюдинка. Но что поделаешь - каким манерам и уму можно научиться в глухой провинции?

Доминик отчаянным усилием воли сохраняла на своем лице неподвижное равнодушное выражение, делая вид, что не понимает, о чем говорит Бланш. Но внутри она вся тряслась от унижения и злости. « Какая мерзкая женщина!»

Герцог прикусил губу. Доминик заметила это. Ее охватила холодная ярость. « Он кусает губы, чтобы не засмеяться! Ему смешно…Они оба насмехаются надо мной!»

Но ЕГО в этот момент она ненавидела даже больше. Не он ли там, на берегу, когда изображал крестьянина, говорил, что когда-нибудь поможет ей? А потом, будучи уже Мишелем де Круа, советовал ей не ехать ко двору королевы, где царят подлость, разврат и лицемерие.

«А сам-то оказался первым из всех лицемеров! Низкий негодяй!..» Она теперь страшно жалела, что не убила его тогда, у реки. «Сейчас я пустила бы стрелу ему в грудь, даже не задумываясь!»

- Впрочем, - продолжала, улыбаясь и все так же на испанском, королева, не сводя глаз с лица де Немюра, - все мои приближенные дамы глупы, хоть и миловидны. Выдавать их замуж — одно удовольствие! И, я надеюсь, мы и этой глупенькой провинциалочке найдем подходящего мужа. - Она хорошо знала герцога и видела, что ее слова попадают в цель. Она торжествовала. Он был задет — и даже сильнее, чем она могла предположить! - Похоже, юная графиня уже произвела неизгладимое впечатление на многих в этом зале! Она, кажется, довольно богата… ну и, как приятное дополнение к приданому нашей новой дамы, будут ее красота и невинность… Кстати! — И Бланш знаком подозвала герцогиню де Луна и перешла снова на французский. — Мадам герцогиня, пусть мадемуазель де Гризи отведет нашу новую даму в Розовую комнату!

Инес де Луна наклонила понимающе голову. Затем она подошла к своим девушкам и сказала:

- Баронесса де Гризи! Ее величество приказывает вам отвести графиню де Руссильон в Розовую гостиную!

- Пойдемте, графиня…- прошептала баронесса. Она низко опустила голову, но Доминик заметила, что Мадлен сильно покраснела.

С одной стороны залы для приемов находились три двери. Мадлен открыла самую ближнюю справа и ввела туда свою новую сослуживицу.

Комната была небольшая; справа висело на стене большое, в человеческий рост, очень дорогое венецианское зеркало в золоченой раме. Рядом с зеркалом стояла широкая, обитая розовым бархатом, оттоманка. От входной двери ее отделяла большая ширма. Напротив зеркала, слева, у стены, стояло кресло черного дерева, в очень высокой спинке которого, на уровне человеческого лица, была искусно вырезана львиная голова с клыкастой пастью и отверстиями вместо глаз. Широко раздвинутые портьеры на окнах и обивка стен были из розовой парчи.

Комната эта, хотя светлая и залитая солнцем, чем-то сразу не понравилась Доминик. Она недоумевающе оглядывалась вокруг и, наконец, спросила:

- Зачем мы пришли сюда, баронесса?

- Видите ли…- краснея как рак, пролепетала Мадлен. — Желание нашей королевы — чтобы прислуживающие ей дамы были невинными девушками. Ее величество любит выдавать их замуж…

- Ну и что? – спросила, все еще непонимающая, Дом.

- Королеве надо убедиться, что вы — девственница, милая графиня.

- Надо убедиться? — чуть не задохнулась возмущенная и тоже покрасневшая Доминик. —Она что же… лично собирается убеждаться в этом?

- Нет, нет, графиня. Вас осмотрит наша первая дама, герцогиня де Луна. О, не бойтесь, это не больно и совсем не страшно… Вы просто должны лечь на эту оттоманку на спину и приподнять юбку. Это займет полминуты, уверяю вас.

Дом растерянно и гневно смотрела на пылающее лицо баронессы.

- Вы…не шутите?

- Поверьте, графиня… даю вам честное слово, что мы все проходили через это. Все девушки ее величества. Ложитесь, прошу вас… Герцогиня вот-вот придет.

Но тут дверь открылась, и вошла Инес де Луна.

- Мадемуазель де Гризи! Пусть графиня де Руссильон разденется. Помогите ей!

- Разденется, мадам?..

- Да; снимите с нее всю одежду… всю, вы поняли? И поскорей; мне некогда; я вернусь через пять минут! — И герцогиня быстро вышла.

Доминик стала пунцовой. Она задыхалась от гнева. « Какое унижение!.. Мой отец в нашем замке никогда никому не позволил бы так обращаться даже с самой последней из служанок! Неужели такое возможно-здесь, в королевском дворце? Раздеться догола и позволить ощупывать себя, как какую-то скотину!.. Ах, тетя Агнесс, почему ты не сказала мне, что ждет несчастных придворных дам в первый же день их пребывания в королевском дворце?.. Я бы ни за что не поехала в Париж!»

Ей захотелось выскочить из этой мерзкой Розовой комнаты и послать их всех к черту. Рот ее тут же наполнился кислой слюной — воспоминание о лимонах. «Да, именно к черту! — тем не менее твердо повторила она про себя. — И герцогиню де Луна, и королеву…и герцога де Немюра. И послать их на чистейшем испанском языке! Чтобы все они позеленели !!!»

Но в таком случае, её, конечно, выставят из дворца, причем на веки вечные. А, возможно, велят покинуть и столицу. И тогда — как и где она сможет встретиться с Раулем де Ноайлем? Нет… придется подчиниться. В конце концов, это дело полуминуты. «Я потерплю!» — сказала она себе.

Стиснув зубы, Доминик позволила Мадлен де Гризи снять с себя платье, под которым, поверх нижней рубашки, на бедрах, висел тонкий кожаный пояс с вставленным в него маленьким узеньким кинжальчиком. Девушка расстегнула и сняла пояс и положила его на край оттоманки.Затем она сняла нижнюю рубашку. Теперь она осталась совершенно обнаженной.

Доминик поглядела на себя в высокое зеркало. В нем отражалась стройная красавица, с ослепительно белой кожей, осиной талией и высокой полной грудью. Мадлен с искренним восхищением рассматривала ее.

- Как вы прекрасны, мадемуазель! — с какой-то затаенной грустью прошептала баронесса.

В эту минуту вновь вошла Инес де Луна.

- Ложитесь на спину, графиня! А вы свободны, мадемуазель де Гризи.

Дом, сжав зубы, подчинилась и легла на мягкую оттоманку.

- Раздвиньте ноги. Пошире... Вот так. — Девушка почувствовала, что палец герцогини проник в узкое отверстие между ее ног. Это было очень неприятно, хотя и не больно. Но вот палец вошел глубже, — и Дом, не выдержав, слабо вскрикнула от неожиданности и болезненного ощущения надавливания жесткого пальца на что-то внутри ее тела.

- Прекрасно! — сказала герцогиня, выпрямляясь и брезгливо вытирая руку батистовым платком. - Вы можете одеться, графиня.-И она быстро вышла.

Доминик встала .Щеки ее пылали. Хотя осмотр и длился несколько секунд, у девушки было чувство, что ее просто вываляли в грязи. «И герцогиня… и королева… Они мне обе отвратительны!»

Она медленно взяла в руки рубашку… и вдруг услышала какой-то шорох позади себя! Дом оглянулась. Шорох доносился из-за кресла с львиной головой. Кто-то находился там - и подсматривал за Доминик!

Луч солнца падал прямо на спинку кресла, – и потрясенная девушка вдруг увидела, что из отверстий на месте глаз льва на нее кто-то смотрит… Два светлых глаза!

Не помня себя от бешенства, Дом выхватила из ножен на поясе свой маленький узкий кинжал и швырнула его в кресло. Бросок получился не хуже, чем у герцога де Немюра, — клинок вошел как раз в одно из отверстий. Но, похоже, соглядатай все-таки успел ускользнуть раньше; иначе он бы завопил от боли.

Доминик подбежала и выдернула из дыры кинжал. Она наклонилась и посмотрела в отверстие, — но там было абсолютно темно. Тогда девушка попыталась сдвинуть кресло, чтобы увидеть, что скрывается за ним. Но, то ли оно было очень тяжелым, то ли было как-то приколочено к полу, — ей не удалось передвинуть его даже на полдюйма.

Дом вся дрожала - но не от холода, нет! Ее охватила дикая ярость. Девушка понимала, что все, происходившее с нею здесь, было подстроено. И подстроено, несомненно, королевой!..

Но кто подглядывал за обнаженной Доминик? Явно кто-то из особо приближенных к Бланш де Кастиль. Светлые глаза… У кого они могли быть? У королевы, герцогини де Луна, карлика Очо, у самого короля — у всех были темные глаза!

Ответ напрашивался сам собой: это могли быть либо Рауль де Ноайль, либо кузен королевы, герцог де Немюр! И, конечно, это был последний!

Рыча, Доминик начала колоть кинжалом стены справа и слева, и даже над креслом. Но они явно были каменные, и она лишь иступила лезвие и изрезала розовую обивку.

Однако, там был потайной ход. И соглядатай ушел по нему. А, может быть, шпион прячется теперь где-нибудь в другом месте, за другой стеной? И все еще смотрит на Дом? И гнусно усмехается над ее бесплодными усилиями? Не за зеркалом ли он?..

Доминик подбежала к зеркалу и замахнулась кинжалом. Еще секунда — и осколки дорогого стекла усыпали бы пол комнаты… Но девушка опомнилась и остановилась. «Тот, кто смотрел на меня из-за кресла, уже все увидел». Эта мысль отрезвила Дом. Стуча зубами, она натянула на себя нижнюю рубашку, надела пояс и влезла в платье. Кое-как приведя себя в порядок, не глядя в зеркало, она вышла из проклятой комнаты.

…В зале для приемов придворные разговаривали и пересмеивались, разбившись на кучки. Дом обвела залу глазами. Герцога де Немюра, Рауля де Ноайля и самой королевы здесь не было.

В продолжени: ...Он вспомнил ее, свою первую любовь. Веселая, смешливая, неугомонная Эстефания! Ее черные волосы… голубые глаза... И она же — лежащая на плитах двора, как изломанная чьей-то жестокой рукой кукла, с неестественно вывернутой шеей. Вспомнил, как подбежал к ней и перевернул ее... Как страшно было изуродовано ее прекрасное лицо!

Бланш не спускала глаз с герцога, следя за малейшими подергиваниями мускулов на его лице. Она видела его страдания — и наслаждалась ими!..

...Доминик задвинула засов. Она раскрыла окно, уселась на подоконник и съела сыр, хлеб и кисть винограда.

Часы на башне прямо над ее головой пробили одиннадцать раз. Она встала и уже подошла к постели, чтобы снять пеньюар и лечь... Но тут какой-то шорох за дверью привлек внимание девушки. Затем послышались звуки, как будто там скребся котенок.

«Призрак! Это он!..»...