когда и луна, и солнце так близко,
       что можно коснуться руками,
когда каждый камень подобен богу,
       а бог – становится камнем,

и облако, что предвещает грозу, -
       ракушкой, полной жемчужин,
когда босиком, с головой непокрытой,
       влюбленный и безоружный,

идет человек, не оставив следов
       в иссохшей от жара глине,
который может и небо, и землю –
       одной бесконечной линией;

когда в золоченой пшенице в поле
       черны и руки, и лица –
когда лишь за это золото стоило б
       сразу в него влюбиться:

как будто слепой от яркого света,
       от солнца – почти что белый,
и я бы пошла за ним, даже не думая,
       если б только успела;

когда в этом блеске и в этой сини
       стаями кружат вороны;
и хочется рассмеяться, да только
       расплакаться было б впору;

когда чернота кипарисовых крон
       похожа на шпили часовен,
когда есть ключи, и желанье, и силы –
       да не по ключам засовы,

когда человек был рожден из глины,
       он был так халтурно сделан,
что тоньше и хрупче становится тот,
       кто крепок душой и телом,

тот, кто, не жалея себя и других,
       то грудь подставляя, то спину,
бросается оземь, и просто не может –
       не может жить вполовину;

когда после похорон – скорби и звоны,
       а до – пересуды и только,
что же тогда вы плачете, люди,
       над мертвым, как над осколками?