Был день как день. Да, иначе быть и не могло... солнце билось, как и должно было, сквозь грязные шторы в классе. Скоро лето, родная... скоро лето.

И всё будет. Всё – будет. А может, даже и раньше... Например, этим вот прохладноватым терпким днём.

А ты как будто боишься меня. Сидишь, такая маленькая и тихая, и рисуешь что-то симметричное и некрасивое в тетрадке по литературе...

Золотистые в весенних лучах (я замечала, все они золотистые в весенних лучах, и цвет тут не при чём) волосы падают на подпирающую утомлённую голову руку, и чуть колыхаются под моим дыханием...

Хватит. Они не правы.

Пошли, погуляем по городу, где счастливы все, по городу мокрого асфальта и весеннего солнца.

Пошли, залезем на ржавую крышу, и всё будет... и лето, и небо, и полёты в тягучем мутном воздухе...

Помнишь, как мы хотели угнать самолёт, чтобы говорить в нём часами ниочём?

Помнишь, как мы пересекали город пешком просто для того, чтобы слышать дыхание друг друга?

Помнишь, как мы сидели на карнизе восьмого этажа, чтобы насмотреться друг на друга досыта?

Помнишь, как мы уходили спать в подворотни просто чтобы убедиться, что мы вместе навсегда?

Всё, всё будет... я скучаю по тем дням, и ты скучаешь, я знаю, той скукой, от которой не больно, а просто до жути хочется жить, и видеть твой призрак, и изредка ласкать – живую, не думая, приятно ли тебе – зная.

Они не правы. Они мучают тебя. А место твоё – здесь, на прохладном ветерке, который всегда нас преследовал, помогал прислушиваться к движениям и ласковому шёпоту, когда он уже ничего не значит кроме "Я тебя люблю". Здесь, где нет ни грязных штор, ни поздней весны, ни литературы. Только вечное лето, только вечное липкое лето...

Мы продадим наши души, чтобы нечего было терять, сядем на потрёпанную электричку и поедем за город, туда, где зелёная трава, буроватая вода и вкус детства. Будем молчать и смотреть в окно, как будто мы не вместе, лишь изредка кидая что-то философско-малозначащее о деревьях за окном и физике, которую никто не отменял...

Потом будем долго гулять по незнакомым пыльным дачным участкам, глазеть за заборы и смеяться по мелочам, задыхаться от солнца и терпкого запаха огромных лопухов, жалея об оставленной Москве и уже уставая от поисков...

Потом мы найдёмся, найдём под камнем ключ и залезем в тёмный дом, прохладный от того, что ставни не снимались с осени, и такой родной, что хочется выть и снова семь лет от роду и ты – соседская дурнушка...

Чай пить не будем, жарко, сразу – под холодный плед, закрыть глаза и...

Они не правы.

Пошли гулять, пошли на крышу.

Я же люблю тебя.