«Улыбайтесь, это всех раздражает». Дурацкое выражение. Людей не раздражает чужая улыбка, чужое хорошее настроение. Нет, их раздражает ощущение счастья, которое скрывается за этой улыбкой. Еще хуже, когда это счастье человек излучает вопреки всем неудачам, проблемам и всему остальному, что так часто мешает нам быть счастливыми. Именно от ощущения такого счастья и возникает раздражение, неприязнь, зависть. Часто люди даже не понимают, почему им так не нравится этот человек. Человек как человек, только ходит всегда со своей идиотской улыбкой, хоть у него и квартиру обокрали, и с работы уволили, а все равно улыбается, гад такой, чтоб его... Они не понимают, что их злит не само счастье других людей, а то, что они сами несчастны. При том, что проблем у них гораздо меньше. И с работы их не увольняли. И машина у них хорошая. И жена-красавица. Такие люди боятся задать себе один верный вопрос. Он их пугает до полусмерти, каждый раз когда проскакивает в их мыслях. «Он, дурак, неудачник, счастлив, а я нет. Почему? Я же лучше его, я лучше, лучше...». А дальше в голове появляется ответ. Ужасный, но единственно логически верный. «Я просто не могу быть счастлив.» И они злятся еще больше...

Огненно-рыжая девушка по имени Лешка шла в тот день по жаркой, охваченной смогом Москве именно с такой улыбкой. Ни расставание с парнем, ни легкий летний дождь, постепенно перерастающий в грозу, не могли испортить неожиданно накатившее на нее ощущение счастья. Парня она не очень-то и любила, если хорошо подумать, а дождь ей даже нравился. Поэтому, вместо того, чтобы открыть маленький оранжевый зонтик, лежащий у нее в сумочке или спрятаться от непогоды в магазине, Лешка, пританцовывая, шла домой – таким способом она уклонялась от пока редких капель дождя - и улыбалась. Попеременно девушка взъерошивала свою короткую, мальчишескую шевелюру, проверяя, не сильно ли ее намочило. Фиолетовая футболка и джинсовые бриджи уже были все в темных мокрых пятнышках. Лешка специально решила не пользоваться автобусом или такси, чтобы идти подольше и промокнуть посильнее. Такая мысль у нее возникла, когда она представила себе, как вернется домой, будет сначала долго греться в покрытой пеной ванне, а потом нальет себе мартини, сделает чашку латте маккиато и проведет вечер за хорошей книгой. А завтра наденет другую фиолетовую футболку - их у Лешки больше двадцати, с разными рисунками и разными степенями фиолетовости – и пойдет на учебу… В момент, когда Лешка обдумывала, где бы купить игрушку для пускания мыльных пузырей, в небе прогремел гром и начался ливень. Прежде чем ей удалось открыть зонтик, Лешка успела промокнуть до нитки. Она стала похожа на водяного, рыжего водяного. Мокрее, казалось, ей уже не стать. Оранжевый зонтик плыл над мокрым асфальтом, щедро поливаемый водой. Именно из-за него Лешка не увидела яркий свет, лившийся с неба прямо на нее. Свет делался все ярче и ярче, пока не стал сплошным, непроницаемым взгляду, столбом. Послышался странный скрип, как будто кто-то длинными когтями скреб стекло, и через мгновение все исчезло. И Лешка, и столб света. Лишь раскрытый оранжевый зонтик остался лежать, перекатываясь от ветра, на мокром асфальте.

\

Путешествие по лесу далеко не веселое занятие, особенно когда твой попутчик – говорящее пластиковое растение в горшке, тебе нечего есть, ведь весь лес сделан из пластика, да и нет в этом лесу ничего интересного, потому что за последние полчаса пути мы не встретили ни одного живого существа. Старушка-петунья как могла развлекала меня, рассказывая про своих знакомых, которые живут в городе. Среди ее знакомых были: взбалмошный молодой кактус; старое алое, многое повидавшее в своей жизни в доме прокурора города; и искусственная пальма, которая только то и делала, что рассказывала о своих сородичах, живущих в Африке. Рассказы Старушки-петуньи мне надоели как только я понял, что все ее знакомые - растения, в той или иной степени. Чтобы извлечь из разговора хотя бы какую-нибудь пользу, я старался выспрашивать у нее как можно больше о месте, где я так неожиданно оказался. Она многого не знала, хотя и притворялась всеведущей в любом вопросе дамой, эдакой истиной в последней инстанции. Но что-то мне из нее все-таки удалось вытянуть. Оказалось, что Волшебная страна снов – это большой остров, разделенный на несколько отдельных районов. Старушка не знала где этот остров расположен, и почему о нем никто никогда не слышал. Среди интересных мест острова были: город, в который мы направляемся; побережье, с одной хилой рыбацкой деревенькой; горы, где местные жители – это гномы, огромные тролли и даже парочка драконов; и, собственно, пластиковый лес, в котором мы сейчас и находились. По заверениям моей попутчицы на всем остальном острове деревья являлись совершенно нормальными, и пластика в них было не больше, чем во мне. Также остров усеян крестьянскими деревнями, среди жителей которых встречаются совсем уж разные существа. Надо же, я попал в мечту фаната фентези! Лишь бы не напороться на орды орков, эльфов и хоббитов…

Вечерело, и мы со Старушкой-петуньей вплотную подошли к поляне, которую она выбрала для ночлега. Вот только поляна была занята трио троллей. Я понял, что это именно тролли, по их виду - огромные, как двухэтажный дом, зеленые, мускулистые. А еще Старушка-петунья сказала, что это они, когда я ее спросил. Она также поспехом и шепотом проговорила много вещей, вроде того, что мне нужно бежать отсюда подальше, пока тролли меня не унюхали и не съели. В конце она добавила, что с голодухи тролль может сожрать и ее, не смотря на то, что она пластиковая. Но тролли нас не замечали, поскольку были заняты каким-то очень важным делом. Я подошел ближе, чтобы разглядеть, чем же они занимаются. Тролли занимались обсуждением того, что нужно делать со своей жертвой. Жертвой оказалось маленькое лохматое пучеглазое животное, которое смотрело на окруживших его троллей с истинным ужасом в глазах. Оно отдаленно напоминало лемура, только без хвоста, с огромными ушами и приплюснутым носом. Тролли же спорили, как его лучше приготовить: один, видимо постарше, а оттого несколько больше в размерах, чем другие, настаивал на медленном приготовлении зверька в белом вине, мол тогда мясо приобретет мягкость и прекрасный тонкий аромат; другой же, меньше первого, но намного шире и зеленее, предлагал сжарить зверька на углях со специями и яблочным уксусом; третий, видимо самый вульгарный из троицы, с помощью утробного крика убеждал своих товарищей в необходимости сырого употребления пищи.

- Мы должны его спасти, - как можно тише прошептал я петунье.

- Мой мальчик, если мы будем спасать каждого, кого встретим на своем пути, то не спасем никого, - еле слышно проговорила она.

- Почему это?

- Да потому, что если мы сейчас пойдем спасать это пусть милое, но совершенно бесполезное животное, нас съедят тролли! - даже шепотом у Старушки петуньи получалось глумиться надо мной.

- Я тут принимаю решения! Мы его спасем и на этом все, - я стал как можно тише подбираться все ближе к поляне.

- На этом действительно будет все, потому что нас съедят тролли! – ворчала она.

- Слушай, а как можно убить тролля? – я на секунду остановился, за несколько метров от такой оживленной в позднее время поляны.

- Ты что, издеваешься? Мальчик, тролля можно убить только если ударить его чем-нибудь тяжелым по его тупой голове в районе затылка. Но тебе это не удастся, ведь ты один, а их трое и да, они тебя съедят! – Старушка, похоже, не теряла надежду отговорить меня от этого необдуманного поступка.

- Ничего, я попытаюсь их уговорить. Насилие никогда не было выходом, - успокоил я себя и шагнул на поляну.

- Боже, ну что за идиот, - в последнюю секунду проговорила петунья.

- Уважаемые господа, не уделите ли вы мне секундочку вашего внимания? – я старался отвлечь троллей от их спора, поэтому говорил как можно громче.

- А это еще что за червяк? – спросил третий, самый вульгарный тролль.

- Человек! Не часто их тут встретишь, все карлики да прочая невкусная живность. Съедим его? – мне совершенно не нравился настрой второго тролля, самого зеленого из троицы, который уже протянул ко мне свои огромные лапищи.

- Нет-нет-нет, постойте, господа, я просто хотел отговорить вас есть этого милого зверька, и все! Меня есть не нужно! – кричал я, пока тролли удивленно переглядывались между собой.

- Это кого он тут господами называет? – оказался в недоумении третий тролль.

- Нас, Эзгил. Какой культурный попался человек, даже есть его жалко, - тролль номер два оскалился, показывая выразительную, полную острых зубцов, челюсть.

- Дервил, мы не едим людей вот уже пять лет по кодексу троллей! – воскликнул первый тролль.

- Опять этот кодекс. То не ешь, это не ешь, сплошные запреты, - второй тролль поднял глаза к ночному небу со всей возможной выразительностью.

- Человек, уходи-ка ты отсюда и не мешай нам трапезничать, - первый тролль злобно оскалился.

- Пошли пока есть шанс, - шепнула мне Старушка-петунья.

- А как же зверек? – я не мог оставить его в беде.

- Да и черт с ним, одним зверьком больше, одним… - Старушка не успела договорить, поскольку на поляне начало твориться что-то невообразимое. До этого тихий и запуганный зверек вдруг начал наращивать мускулатуру, у него откуда-то появились длинные и острые когти, и он, закончив свою трансформацию, напал на одного из троллей - Эзгила. Повалил его на траву и стал когтями раздирать каменный затылок. От неожиданности Дервил и первый, безымянный тролль, не знали, что делать, и потому, просто с открытыми от удивления ртами наблюдали как зверь расправляется с их компаньоном. Зверек быстро уделал его, когтями вырвав маленький мозг из затылка, и переключился на Дервила.

- Да это же Фтагн! – воскликнула петунья.

- Фтагн? – спросил я, наблюдая, как первый тролль безуспешно пытается оттащить зверя от Дервилла.

- Да, Фтагн. Оборотень, маскирующийся под милейшего вида зверька. Он на самом деле безобидный, только не нужно его трогать.

- Безобидный? – Фтагн как раз покончил с Дервилом и занялся первым троллем. – Эй, Фтагн, может хватит?

- Хочешь на его место? - проревел он, повернувшись ко мне.

- Не-а, - испуганно покачал головой я.

- Тогда не мешай! – и избиение тролля продолжилось. Каждый удар по каменному черепу отзывался мелким землетрясением – так сильны были удары Фтагна и так тяжела была каменная голова.

- Может того, пойдем отсюда? – шепнул я Старушке-петунье.

- Зачем? Сейчас он разберется с последним и поляна будет нашей, - совершенно спокойно ответила петунья. - Кстати, если тебе, мой мальчик, нечем заняться, можешь отломить от того самого зеленого тролля пару камешков и положить их мне в горшок поглубже в землю, для корней полезно.

- Ну тебя, мне и подходить то туда страшно, а камешки собирать и подавно, - я с ужасом наблюдал за тем, как зверь очищает о траву свои когти, измазанные мозгами троих троллей.

Он со всей возможной скрупулёзностью осмотрел их в лунном свете, отошел немного от своих жертв и начал обратную трансформацию. Сотню килограмм сброшенной шерсти, кожи и других расходных материалов спустя, перед нами вновь лежал на поляне милейший зверек. Его глазищи с любопытством осмотрели нас с петуньей, после чего Фтагн со смешной непосредственностью стал чухать себе правое ухо, потом живот, а потом и левое ухо.

- Эй, человек, будь добр, почеши мне спинку, - его голос перестал быть свирепым и гудящим, сейчас это был голос довольного жизнью, ленивого кота, только мурлыканья не хватало. Я осторожно подошел к нему и стал чесать худую спину зверька. – Ненавижу эти превращения, после них все чешется! И где только взялись эти тролли на мою голову? Я в лесу уже лет пять не видел ни одного… О да, пониже и с правого боку, - Фтагн начал урчать. Насладившись еще несколько минут, он встал на задние лапки, и уходя в тьму леса, бросил:

- Спасибо, человек, пора мне в свою берлогу.

Мы со Старушкой-петуньей молча проводили его взглядом. Говорить было нечего, завтра нас ждала долгая дорога в город и пора было устраиваться на пластиковой траве спать. Я выбрал себе место подальше от троллей, которые за это время превратились в обычные серые каменные глыбы, подложил пиджак под голову вместо подушки, поставил горшок с петуньей рядом и уснул.