Толика выгнала жена.

То-то и обидно, что родная привычная и уютная Клава, из такого же родного, привычного и уютного дома. Судьба подшутила над ним, удостоив звучным именем Анатолий. Сколько себя помнил, звался он Толиком, выглядел маленьким, щуплым, заросшим щетинкой, как кактус. За такой внешний вид Клава, тогда еще просто любимая девушка, его жалела, умиляясь, гладила по голове и называла «Голубком». Его неприспособленность к жизни и неумелость вызывали в большегабаритной Клаве умиление и желание «взять под крыло», что она и сделала, забрав Толика замуж. За себя. Ее светлые глаза делались еще круглее, когда она по-матерински смотрела на него из-под белесых ресниц. Мужчинка склонял голову на просторную грудь, будто утыкался в бабушкину пуховую подушку. А Клава вздыхала: «Голубок ты мой, родимый».

Так прожили они десять лет. Безмятежная Клава, колыхая роскошными телесами, плыла по жизни не спеша и уверенно. Устроила Толика к себе на завод, где работала табельщицей. Два раза сходила в декретный отпуск. И уже три «голубка»: Толик, Колька и Вовка грелись вокруг нее. Клава становилась все невозмутимей и толще. На ее груди, как на мини-столике, можно было накрывать завтрак. Единственной страстью, если это можно так назвать, была ее любовь к кактусам. Все подоконники в их квартирке были заставлены горшками и горшочками с кактусами. Общаясь с ними, Клава забывала о своих голубках, преображалась. А «сынки» тихо ревновали к растениям. Муж подозревал, что в молодости вечная его небритость и колючесть, имевшая схожесть с кактусом, привлекла внимание бедующей супруги.

Вдобавок к такой незначительной внешности, Бог наделил Толика неимоверной неумелостью. Руки его выросли не из того места. Он ронял все, что ни попадя: железки на работе, вещи дома. Это была одна половина его беды, которую он представлял в виде яблока. Другой частью этого яблока было то, что он падал. Все люди иногда падают. Толик падал всегда. Утром, встав с постели, запутавшись в половичке. В коридоре, ведущем на кухню, налетев на детский мячик. По дороге на работу, споткнувшись на ровном месте. Словом, везде. Толик падал, вставал, потирая ушибленные места, делал несколько шагов, и все повторялось. Этакой мужичок-неваляшка.

Когда он, в очередной раз, запутался дома в напольном коврике, свалился-поднялся, то уперся в мягкое препятствие. Перед ним стояла Клава. Круглые глаза из-под белесых ресниц смотрели как-то не так, неуверенно, растерянно, что-ли. Толик заволновался в нехорошем предчувствии и не ошибся в своих опасениях. «Голубок! Знаешь, я тут посмотрела вокруг и поняла, что на свете есть много мужчин. Высоких, статных, красивых, успешных. Что я тебя не люблю, а только жалею. Что нам надо расстаться. И прекрати, наконец, падать!»

Толика выгнала жена. Большая, добродушная, уютная Клава.

Он вышел из своего подъезда. Споткнулся на ступеньках, свалился. И превратился в кактус. Маленький, колючий. Несуразный. Его слабенький оголенный корешок болтался в воздухе на ветру. «Ну вот и все», - подумал кактус, - «Вот так заканчивается жизнь. Больше ничего не будет. Сейчас меня дворничиха засунет в грязный мешок и отнесет в мусорный бак. Там меня завалят всякой гадостью и я сгнию».

Открылась подъездная дверь. Из нее вышла дама, наткнулась на кактус. «Надо же, какой маленький, страшненький, колючий! И корень еще живой, только из земли. Видно, кто-то выкинул. Живой, жалко. Говорят, у растений тоже есть душа». Дама размышляла, закутывая кактус в носовой платок. «Возьму его на работу, пусть в офисе живет!»

Толика посадили в горшочек и поставили на подоконник. Какая красота вокруг! Прекрасное помещение, светлое, с зеленоватыми стенами, мраморными колоннами. Большие окна, подоконники уставленные цветами, каких здесь только нет: и розы, и фиалки и другие растения, названия которых Толик не знал. Он уже собрался знакомиться с новыми соседями, разволновался и …. Упал! Выскочил из горшка и завалился на бок. Его заметила уборщица. Заворчала, закорила за то, что испачкал землей мраморный пол. Воткнула обратно. В следующий раз Толик упал, когда давешняя дама поливала цветы и задела его горшок. Она водрузила его на место. «Что за кактус такой? Падает и падает! Наверное, надо все-таки его выбросить!»

На следующий день пришла уборщица и опять нашла Толика на полу. Она смела растение вместе с землей и вынесла на мусорку.

Клава брела с работы. На душе у нее было тоскливо. Дом опустел без Толика. Оказывается, она его любила. В мире много красивых, успешных мужчин, но это были чужие мужчины. А ее Толик бродил неизвестно где, голодный и холодный, бездомный и обиженный. Клава подняла глаза на кактус, торчащий из мусорного бака корнем вверх. «Надо же, жалко как! Кто же посмел выбросить!» Она взяла его с собой.

Толик вернулся домой. Он сидел в горшке на окне рядом с другими кактусами и был счастлив.

* * *

Он ощутил запах кофе. Шкворчание яичницы.

«Голубок! Подымайся, завтрак готов, на работу опоздаешь!» - пропело над ухом. Клава расположилась рядом, умостив чашечку кофе на своей груди.