И прозвучал второй выстрел.

Пуля пробила грудную клетку и остановила моё сердце. Прибывший эксперт следственной бригады констатировал мгновенную смерть на месте преступления, ибо разыскиваемый органами правопорядка гражданин Гладышев А. В. незаконно проник в квартиру судьи Забелиной М. А. с целью…. Ну, явно не благотворительной. И был застрелен бдительной хозяйкой.

После проведения следственных мероприятий, труп погрузили в скорую и отвезли в морг. Следующим днём туда проник инструктор перемещений и забрал из бренных останков в контактор мою страждущую душонку.

Вот я на диване в московской квартире – на руке оптимизатор, Билли в сознании. Ворчит.

- Додонкихотствовался – угробил парня. Как биолог ты ему в подмётки не годишься. Такой гений, такой гений…!

Что сказать? Все там будем – цинично. Молчу – пусть выговорится. Даже поддакиваю:

- В чём ошибка?

- Ты - никудышный актёр, не умеешь вживаться в образ. Заполучил тело, и по барабану все условности – гнёшь свою линию. А надо вникать в обстановку, подстраиваться, учитывать коньюктуру, играть, словом. Неужто и к седым волосам не понял, что обстоятельства людьми управляют, а не наоборот?

Слушать слушал, но не соглашался.

- А те личности, что историю делают, тоже по течению плывут?

- И очень даже ловко, пристроившись к самой стремнине.

- Как же лидеры, которые впереди идут и за собой ведут?

- Миф: никуда они не идут и никого не ведут – ловко балансируют на гребне людского водоворота. Это тоже искусство, тебе, кстати, недоступное. Главное – вовремя озвучить формирующуюся в массах волю, и тебя назовут лидером.

- Говоришь убедительно….

- Могу и доказать.

- А докажи.

- А докажу.

…. Вернувшийся из бесславного похода атомный крейсер «Севастополь» был ошвартован у дальнего причала. Экипаж расквартировали на берегу, а кораблём занялось подразделение химической защиты. После проведения цикла дезактивационных мероприятий, когда уровень радиации достиг допустимого значения, из реакторного отсека было извлечёно тело капитана второго ранга Гладышева. Героя России загрузили в санитарную машину и отправили в морг. Командующий ЧФ подписал приказ об организации похорон с прощанием, митингом и оружейным салютом. Однако непредвиденное обстоятельство, случившееся в «неотложке» в пути её следования к месту назначения, сделало приказ адмирала флота невыполнимым.

Поправляя свесившуюся с носилок руку погибшего моряка, санитар вдруг заявил:

- Она тёплая.

- Разлагается, - зевнул его пессимистичный коллега.

- Да нет же, - настырный врачеватель разорвал полуистлевший тельник и приложил ухо к неподвижной груди.

- Стучит? – поинтересовался пессимист и постучал в окошечко кабины. – Эй, потише на ухабах - груз 200 оживает.

- И грудь тёплая, - волновался первый санитар.

- А ты искусственное попробуй, - советовал второй, – рот в рот.

Машина въехала на территорию госпиталя и остановилась. Фельдшер распахнул заднюю дверь:

- Что тут у вас?

Выслушав, ругнулся:

- Чёрте что!

Но вернувшись в кабину, приказал водителю:

- К лечебному корпусу.

Сердце моё услышал чувствительный прибор. Заволновались врачи, подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких, собрали консилиум.

- Этого не может быть, потому что этого быть не может никогда.

- Ну, как же, как же…. Истории известны факты. Заговорщики накормили Григория Распутина отравленным тортом, расстреляли из нагана, опустили под лёд, и только через два часа достали. И что вы думаете? У него билось сердце.

- Если это не Божий промысел, то следствие сильнейшего облучения.

- Да-а, всем радиация вредна, а кому-то – мать родна.

Я пришёл в сознание и первым делом ущипнул медсестру за тугую ягодицу. Сестричка перепугалась, а Билли заворчал:

- Брось дурные мысли.

- Я снова жив, Билли! Всем смертям назло дышу и радуюсь. Как это здорово! Пойдем, побегаем по травке.

- Лежи, не рыпайся. Послушай мудрого совета – лучше месяц отлежать в палате

госпиталя, чем годы томиться в лаборатории клиники. Надеюсь, не горишь желанием стать объектом научных изысканий.

Я не горел и присмирел. Напрасно сёстры вертели попками, поправляя постель или двигая шторы. Врачи отмечали нормальный ход реанимации организма – без скачков и провалов. Как и предсказывал Билли, обещали через месяц выписать.

Меня навещали. Анна Филипповна каждый день с бульончиками, котлетками, пирожками. Корабельные друзья в дни приёмов. Штабное начальство раз в неделю. Однажды нагрянул командующий ЧФ – то-то переполоху в госпитале. Наградил рукопожатием:

- Домой, герой, не хочешь скататься?

Герой хотел и начал считать дни до выписки.

Лечащий врач не разделил моего оптимизма.

- В Башкирию - эку даль! Вас понаблюдать бы ещё, голубчик.

- Доктор, я только туда и обратно, невесту заберу и снова в Севастополь.

Невеста оказалась мужней женой, к тому же беременной.

- Как говорится, ты слишком долго плавал, - горько усмехнулся, глядя на формирующийся животик.

- Не рви мне сердце, - промокала глаза Люба. – Все говорили, ты погиб.

- Долго плакала?

- А ты, ты разве любил меня? Ну, признайся.

- Я и сейчас люблю. Собирайся, поедем в наш дом у моря.

- Нет, Алёша, не судьба мне жить с тобой.

- Знаешь, чем кончаются неравные браки? Через год он начнёт пить, а через два тебя бить.

Слёзы высохли, взгляд посуровел.

- Может, он не образован, но он мужик.

Что возразить? Эх, Билли, Билли, перемудрили мы с Л. Черновой – проще надо было, проще.

- Дом продавать будешь?

- А? Что? Да нет, живите. В Севастополе оформлю и пришлю вам дарственную.

- Уезжаешь?

- Не хочу с твоим благоверным встречаться, ведь отступиться обещал.

- Он поддержал меня в трудную минуту.

- Затащив в постель?

Люба встала, подала руку.

- Мне очень жаль, что так получилось.

- Что жив остался?

- Ну, зачем? Я рада, что жив и верю, ты ещё встретишь своё счастье.

- Моё счастье это море, а женщины…. Не думаю, что рискну ещё раз. А ты приезжай, если бить станет, или напиши – я приеду.

Дорогой успокоился. Всё верно, все на своих полках. Чего хотела, то и имеет – мужа механизатора. Тычинки-пестики!

Л. Чернова лишила меня надежд на семейный уют, на счастье покусилось командование. Отремонтированный «Севастополь» вернулся в родную бригаду, но моё место командира БЧ было занято.

- За штатами вы пока, - сказали в стройчасти. – За штатами. Попробуйте обратиться к командующему.

Записался на приём.

- Помню тебя, помню, герой, – адмирал широким жестом пригласил сесть.

Извлёк из бара коньяк, рюмки, блюдце с дольками лимона.

- Есть повод, - наполнил тару. – Поздравляю с очередным воинским званием капитана первого ранга. Один шаг до адмирала.

Он с чувством треснул хрусталём и опрокинул рюмку в рот.

- Пей, пей, потом будешь благодарить.

Дольки лимона впитали сахар. Командующий налил ещё.

- Не обженился? Оно и к лучшему. В Москву поедешь. В Кремле станешь служить - хранителем чёрного чемоданчика. Слыхал про такую должность? Нет? Едрёную кнопку таскать за президентом. Весь мир объездишь – куда он, туда и ты. Там уж смотри, Алексей Владимирович, общаться с Верховным придётся, про нас смертных не забудь. Давай на посошок.

Если я возражал, то только в душе, потому что согласия моего никто и не спрашивал. Поступил приказ – надо выполнять. Прощай, море!

Собирал в дорогу чемодан под тяжкие вздохи Анны Филипповны, тут нагрянула корабельная братва.

- Ишь каков, улизнуть хотел – а отвальная, а звёздочку обмыть? Ты что ж не хочешь к нам вернуться?

- Говорят, на год бодяга.

- Космонавты дольше летают.

- Ну, тогда «поехали!».

На ответственном посту менял подполковника из десантуры. Тоже, кстати, герой России. В нужном месте меня уже посвятили в особенности и секреты новой службы, тестировали на знание инструкций, так что, без лишних фраз обменялись рукопожатием – пост сдал, пост принял - и рядом с оптимизатором защёлкнул на запястье ещё один браслет.

Президенту не представляли – не велика ерошка, офицерик при чемодане. Он лишь царапнул взглядом, проходя мимо. А через пару дней, точнее ночью нагрянул знакомиться. Выходит из опочивальни, полные руки стекла – водка, бокалы.

- Сиди, сиди, - на мой подскок. – Ближе тебя никого нет, а я имени, понимаешь, не знаю.

А ведь верно подметил – один в спальне, охрана по периметру, только я под боком.

- Капитан первого ранга Гладышев Алексей Владимирович, - представился, принимая наполненный бокал.

- Только не говори, что не положено. Мне, понимаешь, врачи запрещают, но обычай требует. За знакомство!

Пустые бокалы встали рядом, Патрон взялся за бутылку.

- Я по-американски, а тебе, наверное, закусочка нужна?

- Обойдусь.

- Вот это правильно, так и отвечай. Надоели эти – господин президент, товарищ Верховный Главнокомандующий. Это я сегодня, а завтра пенсионер, понимаешь, и если теперь буду чванится, ты мне потом руки не подашь. Верно? Ты, Алёша, будь проще, по крайней мере, в обстановке, когда не требуется соблюдать букву протокола. Давай-ка выпьем, и ты расскажешь о себе.

В моём повествовании о средиземноморском походе президента больше всего возмутило поведение американцев.

- Как они посмели стрелять через вас? Могли, понимаешь, ответные действия спровоцировать. Вот была бы заваруха! Скажу Биллу, обязательно скажу при встрече – пусть за чуб оттаскает натовских хулиганов.

Литровая бутылка опустела.

- Продолжим? – Патрон потерял осмысленность взгляда. – Смотрю, капраз, в огне не горишь, в воде не тонешь, и водка тебя не берёт. А я, понимаешь, раскис – помоги, брат, в постельку, баиньки.

Служба не тяготила – никто не напрягал, меня просто не замечали ни простые, не официальные лица. А мне сохранять невозмутимость в любой ситуации – проще пареной репы. Стою в начищенной, отглаженной форме, сверкая регалиями, и чемоданчик в руке, как напоминание – если кому-то очень неймётся, то можем и того…. вразумить.

Патрон с опаской поглядывал на мою ношу, но и с гордостью.

- Мы с тобой, Алёша, гаранты – я конституции, понимаешь, а ты безопасности.

Я понимал, пил, не хмелея, водку и поддерживал диалоги. Наши ночные бдения становились нормой. Даже в загородной резиденции, в окружении домочадцев, он умудрялся обмануть зоркое око и пробраться в мою служебную комнату.

- По-шахтёрски чокнемся, - накрыл ладонью бокальчик. – Чтоб с потолка, понимаешь, не капало и начальство не слыхало.

- Что говорят обо мне в народе? – Патрон выпил и настроился на благодушную беседу.

- Я как декабрист - страшно далёк.

- Шахтёры на асфальт, понимаешь, сели, касками стучат. Чего добиваются?

- Чего-то хотят.

- Ты не юли – пресса обо мне всякие гадости пишет, и то не прессую. Режь, понимаешь, правду-матку.

- Правду-матку? В глаза? Ну, хорошо. Скажите, зачем мне, офицеру флота, нужна эта долбанная приватизация?

- Долбанная? – в руке Патрона дрогнула бутылка. – Ты что ж, не хочешь стать собственником?

- Собственником чего? Линкор с братишками оприходую?

- Ну, боевая техника – достояние государства, а вот фабрики и шахты, пожалуйста. Обменял, понимаешь, ваучер на акции и получай проценты с дивидендами.

- Я служу Родине и хочу получать зарплату, а после демобилизации – пенсию. К чему эти заморочки?

- Это всё от экономической безграмотности. Что говорить про страну, если офицер с высшим образованием ни бельмеса, понимаешь, в ценных бумагах!

- Вы предлагаете вместо учебно-тренировочных занятий читать матросам политэкономию?

- Ты сначала сам ею овладей.

- А я владею, но не книжными премудростями, а жизненным опытом. Встречался в портах с американскими, английскими моряками. Сходят на берег и начинают предлагать сигареты, зажигалки, порнуху и прочую дрянь. Скупают местные сувениры, и не на память, а чтобы выгодно перепродать в другом месте. Таких негоциантов хотите видеть под Андреевским стягом?

- Но дерутся они отменно.

- Техника замечательная, а душонки сплошь гнилые. Гоняли мы их в портовых кабачках.

- Да ты, Алёша, хулиган. Давай, понимаешь, за Андреевский флаг.

Частые возлияния не укрепляли Патрону здоровье – с сердечным приступом в очередной раз загремел в ЦКБ. Меня расквартировали в соседней палате, а шефа стали готовить к операции. Явился глава президентской администрации:

- Какие будут указания? Может на время вашего отсутствия уступить ядерный чемоданчик премьер-министру?

- К чёрту! Позовите офицера.

Мне, явившемуся:

- Каперанга, крови не боишься? Будешь сидеть рядом, и смотреть, как меня режут. Всё ясно?

Ясно-то ясно, но когда Патрон уснул в операционной, врачи выставили меня за дверь. На несколько часов страна осталась без ядерного щита.

Президент очнулся от наркоза и потребовал к себе.

- Всё видел? Хреновый у меня мотор?

- Врачи лучше знают.

- Вот так помрёшь на полпути, и что со страною станется? Опять, понимаешь, коммунисты власть к рукам приберут. Нет, брат, только так и надо было идти – через приватизацию и шоковую терапию. Сейчас у нас складывается класс собственников, он своего не отдаст, без борьбы не уступит.

У меня иное мнение по этому вопросу, но разве поспоришь с человеком едва-едва выкарабкавшимся с того света. Размышлял, а не уступить ли шефу оптимизатор – Билли его мигом на ноги поставит. Но была заморочка – палата находится под видеонаблюдением и мне не объяснить службе президентской безопасности свой широкий жест.

Шеф утомился и отправил меня восвояси.

Дискуссию продолжил с Билли.

- Почему он?

- Не кумир?

- Да как-то, знаешь…. Человек неплохой, но этого мало, чтобы вывести страну из кризиса.

- Одна общая ошибка всех царей, королей, диктаторов и даже народных избранников – великое самомнение. Не может смертный человек – пусть будет он семи пядей во лбу – одной рукой строить, другой разрушать. Если призван Божьим промыслом свергнуть старый прогнивший строй, то исполнив миссию, уходи – строить новое позволь другим. Но героя точит самомнение, он цепляется за власть, пытается что-то сотворить и творит, как недоученный маг – козу вместо грозы.

- Это уже антигерой получается.

- И он им станет, если сейчас не уйдёт с Олимпа.

- Похоже, не собирается – о втором сроке заикался. И он его точно угробит.

- Ну, понятно, извечный вопрос – что после меня? А ничего страшного. Вселенная умрёт только для него и будет жить сама по себе. Так просто и почему-то недоступно. Может, ты ответишь, Создатель – почему, имея все для того возможности, не захотел править миром?

- По-моему, это скучно.

- День и ночь думать о благе других?

- Вот именно.

- Эгоистично, хотя хвалю за честность, которой не хватает твоему Патрону.

- Ты всех собак на него повесил, забыв, что в деле он не одинок – есть ещё команда.

- Челядь и толкает больного, не способного созидать человека на второй президентский срок.

- Это и есть пресловутые обстоятельства, управляющие нами? Печально.

- Коли всё уяснил – не пора ли вернуть каперанга Гладышеву его бренное?

- Подожди, Билли, давай попытаемся отговорить Патрона от второго срока – ему вреда не будет, а стране польза.

- Цель благородна, но наивна, потому что не исполнима.

Но препятствовать не стал.

Месяц после операции Патрон был на реабилитации и не грешил спиртным.

Перебрались в Кремль. Президент в делах, я скучаю с ядерным чемоданчиком. И вот однажды….

- Советников, понимаешь, развелось! – Патрон грохнул литровую бутылку на журнальный столик, цапнул стакан, соседствующий с графином воды, наполовинил и опорожнил двумя глотками. – Будешь?

День едва склонился к закату – как бы ни время.

- Брезгуешь?

Пришлось налить в тот же стакан и выпить.

- Говорят, рейтинг у меня упал.

- И что предлагают? – у меня затеплилась надежда.

- Что предлагают? А ничего путного – выборы, понимаешь, отменить, ввести в стране особое положение до лучших времён. Кто бы их нам на блюдечке преподнес, эти лучшие времена.

- А вы что?

- Как же я, гарант конституции, понимаешь, её солдатскими сапожищами в грязь?

- Ну, а если в сторонку уйти по-тихому?

- Коммунистам власть отдать?

- Преемника протолкнуть.

- Где ты его видишь? Ни на кого нельзя положиться.

- Всё равно когда-то надо будет уходить.

- Вот отбарабаню положенных по конституции два срока и буду думать о приемнике. У тебя нет другой посуды? Придётся из одного.

Патрон налил, выпил, мне налил. Я взял в руки стакан:

- А если прокатят?

- Вот этого не должно быть, ибо обернётся крахом для страны.

- Она выжила после Октябрьской революции.

- Но какой ценой.

Патрон жестом потребовал посуду. Я выпил, передал.

- У вас есть план построения благополучного общества?

- А ты, оказывается, сомневающийся народ? - шеф поднял стакан на уровень глаз, будто прикидывая уровень налитого. – Пойми, голова садовая, президент – гарант конституции, а планы пишут те, кому положено. Вот ты – носитель ядерного чемоданчика, а знаешь, что у него внутри? Тебе это и не надо. Верно? Вот и мне…. Главное, понимаешь, чтобы каждый сидел на своём месте и добросовестно исполнял возложенные обязанности. Худо стало в стране, мыла не хватает – министра мыловаренной промышленности по шее. Новый придет, и дело поправит. Народ наш талантливый, ему особо не мешай, и он любую напасть переможет. Переможешь, капраз?

Присматриваясь к ближайшему окружению Патрона, гадал – кто из них советовал узурпировать власть? Наверняка люди бесперспективные, достигшие потолка и, стало быть, ограниченные. Таковых, казалось, нет – все при деле, суетятся. А потом замелькали в приёмной, в окружении президента новые лица – молодые, напористые, так и брызжущие интеллектом, и я понял, все, кто был до них - устаревшие, выработавшиеся политики. Не дрогнувшей рукой Патрон отправил их на свалку и с новой командой пустился в предвыборную гонку.

Возникли сомнения, и я тут же высказал их Билли.

- Может ты ошибся на счёт однорукости президента? Ни его дело строить, ни его разрушать, его дело – подбирать и расставлять кадры. Новые люди сплошь юристы да экономисты – любую программу напишут и обоснуют.

- У тебя будет доверие к человеку, меняющему убеждения в зависимости от обстоятельств?

- Да, если его цель – служение конституции.

- А я думаю, народ не простит ему шоковой терапии.

- Это были временные и необходимые трудности.

- Глупец! Это надуманные трудности, от которых кучка людей из ближайшего окружения твоего Патрона весьма нагрела руки, кинув на рельсы его авторитет. Они не против, продержать его у власти и два, и три срока, но кроме отмены выборов ничего умней придумать не смогли. За то и уступили кресла новой команде. Но не обольщайся её грамотности - эти люди так же корыстны, как и предшественники. Президент игрушка в их руках, хотя взаимодействуют согласно уговору – они ему второй срок, он им доступ к богатствам страны.

- Страшно, Билли, становится страшно от осознания, что это правда. Неужели так будет каждый раз при смене власти?

- Увы, русский менталитет – когда21 законы писаны не в Конституции, а в циркулярах чиновников. Как они захотят, так и будет, так и суд присудит. Знаешь в чём американский феномен? Пришёл фермер Джон в дикую прерию, прогнал индейцев, вспахал и засеял, сколько сумел. А когда собрал урожай, подумал, зачем самому с дикарями царапаться, и нанял шерифа Билла. Тот по прерии аборигенов гоняет, Джон пшеничку растит – оба сыты и довольны. Но, заметь, никогда не забывали, кто у кого на службе. Вот так сложилась знаменитая американская демократия, которая стала основой экономического процветания. У нас же, от князей, царей – собирателей земли русской – до Советов депутатов изначальной была власть, чинившая законы, потом народ, их исполнявший.

- А казачество?

- Вольными землепашцами и разбойниками они были только поначалу, а потом легли под кнут царя и топор большевиков.

- Тогда стоит подумать над особенностями национальной демократии. Есть предложение на критику.

- Валяй.

- Проводим в стране всеобщую компьютеризацию и вносим в конституцию поправки – выборы всех выборных лиц отменяются, а вводится виртуальный рейтинг. На практике – встал селянин спозаранку, продрал глаза и к монитору. Хорош был вчерашний день – пусть нынешний президент дальше правит, голос ему. А вот губернатор промашку дал – тариф коммунальный подскочил, а он не уследил. Поищем-ка замену среди критиков. Вот этот, пожалуй, сгодится – голос ему. Районный глава дороги запустил – в отставку. И сельского заодно. Пять-десять минут и готов общественный рейтинг любого чинуши. На Олимпе тот, кому народ доверяет. Они из кожи будут лезть, лишь бы сохранить его симпатии - что собственно и требуется.

- Забыл депутатов.

- А на хрен они нужны.

- Можно критиковать?

- Рискни.

- На какие шиши всеобщую компьютеризацию – бюджет, как сыр голландский, в дырах?

- На благое дело последнего рубля не жалко, на крайний случай заграница нам поможет. Зато, какая экономия на выборах!

- Народ надо обучить, а я уверен до трети населения просто не в состоянии постичь компьютерную грамоту.

- Е-рун-да. Две-три несложных операции. Ты просто плохо знаешь людей, а я уверен, щарбатые старухи, освоят все премудрости лишь бы иметь возможность отрывать главам головы.

- Такая чехарда чревата хаосом.

- А я бы рискнул. Пусть год поупражняются в деловой игре, а потом на полном серьёзе. Думаю, такая демократия всем демократиям демократия. По крайней мере, начальники будут застрахованы от ошибок, а народ от страданий.

- Пусть будет – убедил. Изложи мысль Патрону – порадуй старика. Только, думаю, напрасно – человек заряжен на борьбу и доверять судьбу свою и дела великие какой-то безликой массе, способной нажатием одной кнопки низвергнуть его в прах, не захочет.

- Стало быть, не видать нам светлых дней?

- А ты глянь на самураев – под батюшкой-императором кряхтят, а какие в экономике чудеса творят. Надо просто усердно работать. Впрочем, тебе ли не знать, как ленив русский народ?

Я обиделся за народ.

Однажды Патрон явился разобиженным на весь белый свет.

- Вот за что ненавижу свою работу!

И пауза. Наверное, ждал, поинтересуюсь – и за что? А я молчал, смотрел на литровую бутыль с водкой и думал о римлянах: истина в вине – они, кажется, придумали. Вот интересно – спохмела или в момент возлияния? Ну, не на трезвую же голову.

- Ты, капраз, знаешь, что такое протокол? Это дисциплинарный устав президента. Того нельзя, сего нельзя, голову держи прямо и всегда улыбайся. Возят по прилизанным школам и приютам, подсказывают, что говорить, чью руку пожимать. А может мне этому сукину сыну директору не руку пожать, а в морду дать хочется? Вот и говорю, собачья у меня работка – не дай Бог, понимаешь, каждому.

- Многие хотят.

- Ты хочешь?

- Не то чтобы очень, но иногда возникают мысли – вот это я бы сделал не так.

Патрон замахнул стопарик, потянул носом и шумно выдохнул через рот.

- И что бы ты сделал не так?

- Переход от плановой экономики к рыночной - плавным, без скачков и шока.

Президент молчал, кувыркая бокальчик между пальцами, и это обстоятельство вдохновило меня на продолжение.

- Постепенно – сначала торговлю и сферу услуг. Есть желание, есть таланты – пожалуйста, открывай собственное дело и плати в казну налоги. Хочешь валенки катать или там, сортир кооперативный открыть – триколор тебе в руки. Дать слабину в этих отраслях и год-другой понаблюдать – как поведут себя новоиспеченные буржуи, как народ воспримет новшества. Потом фермерам в селах землю в аренду дать: пусть трудятся и богатеют – кто против? Ну, а с заводами и фабриками стоит повременить: общенародная собственность и основа государственной независимости – её абы кому и за так раздавать не след. Я уже не говорю об оборонке, энергетике и природных ресурсах.

- Нет у меня, Алёша, столько времени.

- Ликург одну жизнь прожил, а принявшая его законы Спарта - сотни лет, и процветала.

Патрон вздохнул тяжко.

- Ладно, что там теребить осла мёртвого уши – имеем, что имеем, и не знаем, что делать дальше.

Это он о стране или своей предвыборной кампании?

- Хотите ошибок избежать – советуйтесь с народом.

- Референдум?

- Форум, в интернете, на личном президентском сайте, по любому вопросу. Наберётся половина и чуть больше от числа проголосовавших, можно и рискнуть с идеей на практике.

- Я, брат, понимаешь, не того в компьютерах – ни бельмеса.

- Это не предлог, чтобы отказаться от идеи.

- Советы слушать слушаю, но решения принимаю сам.

Патрон грохнул по столу, посуда подскочила, а могла бы и попадать – таким-то кулачищем. Может, то было предупреждение моей настырности, но я не унимался.

- Хорошо, другой вариант. Ставим вопрос на виртуальный форум – кого ты хочешь видеть президентом России? Смотрим показатели рейтинга – у кого выше, тот с портфелем.

- Своими руками отдать власть коммунистам? Ты насоветуешь.

- Народ поддержал вас при их свержения – откуда теперь сомнения?

- Рейтинг, говорят, упал.

- Значит, народ стал худо жить.

- Новое без мук не родить.

- А люди хотят жить прямо сейчас.

Патрон потянулся за бутылкой и тяжело сопел, разливая в бокалы водку.

- Легко тебе сказать – это отпустить, то попридержать. Думаешь, я всегда делаю, что хочу? Нет, брат, Его Величество Протокол правит страной, а я при нём – марионетка, понимаешь.

Что-то новенькое. Покосился на Патрона. Сидит, склонивши голову, с тоскою смотрит в дно бокала. Белоснежный чуб свесился и качается в такт сердцебиения, нездоровым румянцем набрякло мясистое лицо.

- Протестовать не пробовали?

- А я протестую, - шеф щёлкнул ногтем по краешку тонкого хрусталя.

Слабый довод для протеста, подумал, а вслух сказал:

- За Протоколом стоят люди.

Патрон встрепенулся, ткнул в мою сторону пальцем:

- Умник. А то я не знаю.

Вооружился бокалом:

- Всё я знаю и всех. Кто они без меня? Шу-ше-ра. Но что толку менять – Протокол-то останется.

Патрон выпил.

- Что с ним делать? Не знаешь? Вот и я не знаю.

- Почему не знаю? – нацелил пульт на светящийся в углу телевизор, переключил на канал «Новости 24 часа», прибавил звук. – Знаю. Я – президент, передо мною вся страна и информация из первых рук, минуя фильтры аппарата. Смотрим – правим.

На экране шёл сюжет о безногом инвалиде. У бедолаги случился пожар - выбрались с супругой, в чём спали, а дом сгорел. С той поры уже шестой год живут в уцелевшем сарае. Сердобольные соседи утеплили его, печурку сложили, а власти безмолвствуют.

- Константин Иванович имеет статус блокадника, - вещал журналист в телекамеру. – Ему положено бесплатное жильё, да видно не про него закон писан.

- Суки! – прокомментировал президент. – Ты, Алёша, запиши координаты – завтра взгрею кого надо.

- Повезло мужику – сам Глава государства вступился. А скольким не повезло? Скольких не замечают местные власти, обходят вниманием столичные журналисты?

- Что предлагаешь? Ну, давай комиссию создам по делам ветеранов, чтоб…, - Патрон не придумал, чем заниматься новой административной структуре, будет ли она эффективнее существующих, и замолчал.

- Что предлагаю? Государство объявило себя ответственным за судьбу людей, отдавших здоровье за его благополучие, выделяются средства, тратятся, а константины иванычи ютятся в сараях. Причина – казнокрадство. Значит надо лишить чиновников возможности красть у ветеранов. Как это сделать? Удостоверения ветеранам заменить налоговыми полисами. Минуя бюрократов, владельцы этих гербовых бумаг обращаются к предпринимателям, и те в обмен на налоговые послабления берут на себя заботу о ветеранах. И дом построят, и квартиру отремонтируют, и лекарства купят, и за кордон свозят подлечиться. На двести тысяч помог старикам, четыреста сохранил от налоговых перечислений.

Патрон смотрел перед собой, барабанил пальцами по столику, никак не комментировал. А меня несло.

- Бюджет уменьшится? Согласен. Но сорок его процентов ежегодно разворовывается недобросовестными чиновниками – такие данные об уровне российской коррупции опубликованы независимыми закордонными исследователями. Так что в этом плане возможна даже экономия. И если сократить ставших ненужными бюрократов, то она – налицо.

Молчание Патрона становилось тягостным. Может, перегнул с новаторством? Как бы кондрашка старика не хватила – от неперевариваемости услышанного.

Проявил инициативу – наполнил бокалы, взял свой, пригубил.

- Хотите, случай расскажу из так называемых дорожных встреч?

Не дождавшись согласия слушать, продолжил.

- В Москву добирался в одном купе с парочкой из провинциального русского городка – ребята загорелые, с курорта. Он из серых бизнесменов, у которых большая часть доходов скрыта от налоговой отчётности. Она – сотрудница Собеса по делам сирот. Выпили, разговорились - они за свой семейный нескончаемый спор. И меня втянули в качестве рефери – кто прав, кто не прав.

Она, тыча пальчиком в мужа:

- Вот ты налоги не платишь, а мы едва-едва наскребаем средств, чтобы помогать сиротам. Ни совести у тебя нет, ни стыда.

- Стоп-стоп-стоп! – обвиняемый ткнул окурком в пепельницу. – Скажи мне, дорогая, сколько вас в отделе?

- Трое.

- А сколько потратили на ребятишек в прошлом году?

- Полмиллиона.

- Пятьсот тысяч сиротам и пятьсот сорок тысяч ваш общий годовой фонд заработной платы, верно? Так мне проще потратить миллион на проблемы малолетних бедолаг, чем кормить трёх дармоедов.

- Так не тратишь же. А не будь нас, что стало бы с сиротами?

- Не трачу потому, что в каждом деле должен быть интерес – на альтруизме далеко не упрыгаешь.

Я замолчал. Рассказ окончен, выводы делать слушателю.

Слушатель воспрял от ступора, прочистил глотку, опрокинул в рот бокал.

- Так, говоришь, интерес должен быть, дармоедов наплодили?

- В одной Москве их, наверное, больше, чем во всём Советском Союзе было.

- Больше или наверное? – Патрон ткнул в мою сторону пальцем. – Пользуешься непроверенными данными.

- Слухами, - кивнул, соглашаясь. Пришла горечь разочарования – перед кем изгаляюсь?

Шеф перехватил инициативу:

- Отвлечёмся от телевизора – есть проблемы общегосударственного масштаба, например, жилищная. Как её решать, Ликург ты наш военно-морской?

- Да проще пареной репы, - я без энтузиазма. – Снимаем все виды налогообложения с жилищного строительства и всех отраслей с ним связанных, например, производство строительных материалов. Деньги туда ринутся сами, деньги немалые, причём не только из России. Квартиры подешевеют – их ведь надо продать. Два-три года, максимум пять, и нет проблемы. Возвращаем всё на круги своя.

- Так-так, любопытно, - Патрон опять забарабанил пальцами по столу. – Налоги тебе не нужны. А врачей-учителей чем кормить станешь? На что, понимаешь, армию содержать?

- У нас газ есть и нефть, электроэнергетика. Только не надо отдавать их в частные руки – вся страна строила, а кто-то даром прибрал.

Президент хмыкнул – не твоего ума дело – так надо понимать. И мне расхотелось метать бисер. Но шеф требовал ещё.

- Разрули с медициною проблемы.

- Всё бюджетное на налоговые полиса, минуя казну и чиновничество. Разве только силовые структуры с правосудием оставить в ведении государства.

- Всё ясно, - шеф встал, намереваясь уйти, и выглядел бодрее заявившегося. – Репопареный ты политик, капраз. А я уж было подумал….

Что он подумал, осталось загадкой. И недопитая бутылка водки подсказывала – что-то сегодня пошло не так.

- Билли.

- Браво, Создатель! Твоя мысль о налоговых полисах гениальна. Сам выдумал или спроворил где? Впрочем, знаю – сам. Нигде на практике такое не применялось, не упоминалось и в научных трудах. Известна страна, где народ освобождён от податей. Но там нефть. Там правит султан.

- Почему эта мысль так раззадорила президента?

- Так что ж ты хочешь от чиновника номер один?

- Чиновников назначают, а он избран народом.

- Не суть важно, как приходят во власть - важно, что она есть и любит есть.

На следующий день со мною побеседовали.

Подошёл зам по безопасности главы президентской Администрации и сквозь зубы:

- Ты, капитан, о карьере своей думаешь?

Какое тебе дело, думаю, а вслух:

- Каждый день.

- Хреново думаешь.

- Как умею.

- А не думал, что можешь загреметь отсюда прямиком на Новую Землю смотрителем маяка?

- Вот те раз! А я надеялся командующим Черноморского Флота.

- Белые медведи любят шутников.

Но служба моя продолжалась, и избирательная кампания Патрона катилась по стране. Не помню, в каком городе пустился он в пляс перед восторженной толпой. Ладно бы русскую вприсядку – не получись, так народ зачёл попытку. А он что-то западное закрутил, и получился танец живота, рассмешивший публику.

- Видели бы вы меня двадцать лет назад, - посетовал седовласый танцор диско.

Двадцать лет назад ты с энтузиазмом строил коммунизм, который теперь так люто ненавидишь, с неприязнью подумал я. И, наверное, не один.

Перед днем, так называемого затишья, навестил меня

- Как думаешь, победим?

- Думаю, надо ли?

- Ты о политике или здоровье?

- Пробоины по обоим бортам.

- Не дрейфь, капраз, мотор выдержит – мы ещё таких, понимаешь, дров наломаем….

- А не выдержит?

- Задача – продержаться как можно дольше, чтобы не жалкая в стране была прослойка собственников, а целый, понимаешь, класс.

- Но ведь право на частную собственность прописано в новой конституции.

- Прописать-то прописали, но ведь знаешь, как у нас в России – закон, что дышло….

- К чему коллизии, пока власть в руках? Кажется, Иосифу Виссарионовичу приписывают слова – не важно, как проголосовали, важно, как подсчитали.

- Вот на это я не пойду никогда: я - гарант конституции, а ты что предлагаешь?

- Как вариант.

- Таких вариантщиков под зад, понимаешь, метлой.

- Скоро уж и так, - я кивнул на ядерный чемоданчик, - мой срок подходит к концу.

- А потом не хочешь в мою команду?

- В качестве…?

- Правды-матки резотеля.

- Есть такая должность?

- Введём.

Мы чокнулись, выпили, поставили бокалы.

- Я море люблю.

- А я – русский народ.

Когда Патрон ушлёпал к себе:

- Билли, а может принять предложение?

- Ты же был советником.

- И не плохо получилось.

- Не скучны повторения?

- Понимаешь, жалок он в своих заблуждениях и одинок.

- Этот заблудший развалил могучий Союз и вогнал Россию в долги по самые помидоры.

- Весь мир живёт на инвестициях.

- Но не тех, что оседают в карманах чиновниках.

- Что предлагаешь?

- Пора сворачиваться.

- Нет, Билли, хочу знать результаты выборов. В конце концов, мы можем заключить пари.

- Согласен и ставлю против твоего Патрона.

Билли выиграл. Из восьми претендентов на первый пост государства мой Патрон оказался вторым с тридцатью процентами голосов против тридцати двух у кандидата от коммунистов. Они и вышли во второй круг голосования. У пяти кандидатов, оставшихся за бортом гонки, суммарно едва набиралось пять процентов. Но был ещё Генерал с семнадцатью процентами избирательских симпатий. Он мог обеспечить успех во втором круге любому из кандидатов, но не спешил определяться. Запаниковали молодые пиарщики из команды президента – если Генерал не внемлет щедрым посулам, значит, принял предложения коммунистов.

- Разгоню всех к чёртовой матери, - грозился Патрон, до белых костяшек тиская в ладони бокал.

- Коней на переправе не меняют, - буркнул, чтобы сказать что-то.

Но Патрон поменял.

Однажды ночью явился трезвый и без водки.

- Огнестрельного не носишь? – покосился на мой кортик.

- К чему? Охрана кругом.

- Сейчас поедем без охраны.

Мой долг следовать за президентом, а не докучать ему вопросами. Пристегнул к запястью чемоданчик.

- Я готов.

Покинули загородную резиденцию и долго ехали ночной дорогой. Шеф держал возле уха мобильник и подсказывал водителю путь. Наконец фары нашего автомобиля осветили «Мерс», стоящий у обочины.

- Выходим, - это Патрон мне.

Мы пересели из нашего авто в таинственный «Мерседес» и оказались гостями двух подозрительных субчиков. Что в них подозрительного? А всё – начиная от внешнего вида и до внутреннего содержания. Не понравились мне эти люди. Тот, что за рулём, прятал глаза за тёмными очками, голову держал прямо и говорил глухим низким голосом – что тот фантомас из фильма. Второй весь извертелся, казалось, вот-вот боднёт кого-нибудь лысым черепом.

- С этим баулом и в сауну к девочкам? Хи-хи…. Ну, и работёнка у тебя, мужик.

- К делу, - сказал Патрон.

- Генерала мы прессанём, - заскрипел фантомас в тёмных очках, - и коммуниста укоротим.

- Ваши условия, - голос шефа непривычно вибрировал.

Яйцеголовый открыл кейс на коленях, протянул президенту зачехлённые в файл листы.

- Это список подлежащих амнистии.

- Ясно. После инаугурации, - Патрон принял его. – Что ещё?

Лысый передал файл потолще, а его товарищ прокомментировал:

- Здесь изложены правила, согласно которым хотелось бы строить наши отношения в дальнейшем.

- Ознакомимся. Всё? – шефу не терпелось закончить тягостное рандеву.

- Об ответственности сторон излишне напоминать? – проскрипел таинственный водитель.

- Я – человек слова, - заверил Патрон.

- И мы в понятиях, - поддакнул вертлявый.

Визит в чёрный «Мерседес» шеф не комментировал, и вообще прекратил ночные посиделки. Мы колесили по стране, выполняя план агитационных мероприятий, а врачей вокруг Патрона стало больше охранников. Накаченный анаболиками он выступал перед народом с яростной одержимостью человека, стоящего у последней черты. Тут и Генерал, наконец, определился - занял активную пропрезидентскую позицию. А соперник наоборот, сдал – сократил число публичных выступлений, подрастерял прежний пафос. Будто по инерции он ещё вёл избирательную борьбу, но с таким откровенным испугом на лице, что дивились сторонники и противники.

- Билли?

- Что неясного? Пугнули сердешного новые друзья старого президента.

- Так это мафия!

- А ты думал, артисты цирка?

- Нет, конечно, я догадывался, но подумать, что Патрон так низко ляжет…. Не пойду к нему в правды-матки резотели. Отбарабаню срок и на море.

- Можно и сейчас.

- Нет, Билли, хочется знать, чем эти выборы закончатся.

- Гораздо интереснее, что будет после них.

- И что?

- Преступность выйдет из подполья, и устремиться во власть, к собственности, в бизнес.

- Ты говоришь, как о конце света. А может, это российский вариант пути к прогрессу - не всем же гонять индейцев по прериям. И знаешь, Билли, мне он кажется чертовски интересным. Я хочу поучаствовать.

- МВД, ФСБ, Генпрокуратура?

- О чём ты? Хочу к парням, что живут по понятиям. Мне кажется, они сумеют сделать то, что не под силу Патрону - вздыбить Россию, как некогда Пётр.

- Они называют это Движением.

- Вот видишь, у них наверняка Устав есть и цели – перспективные ребята.

- Хочешь стать авторитетом?

- А почему нет?

- Готов грызть нары?

- Если потребуется.

- Быть по сему.