Письма из прошлого...
Ждать у моря погоды, исправно просить невозможного.
Там, на дне бутылки закупорен пожухлый свиток,
Истощённое горло, стекло по краям надбито,
Надколото, герметичность утрачена оболочки,
«Личное, срочно»,
Обратная связь призрачна в каждой строчке,
С единственной целью – прах надежд уберечь в заточении,
Мало ли, что может стрястись тех жалких потуг никчемнее,
Разве только вслух пресвятая утопия фразы,
Бравада над пропастью стоя: «Всего и сразу!».
Совестно, гадко... Заречься, замять и выйти,
Марионеток назад не спускают с нити,
Волею сдавленный спазм отпрянет, зевнёт учтиво,
Долгое эхо капитулирующего отлива.

Письма из прошлого...
На пустыре, случайно в контейнер вброшенные,
До востребования, адресат неизвестен,
Отправитель инкогнито,
Избежавший хулы и осанны сплетен
Постулатом, бессменней, чем в спину ветер:
«Молчание – золото»,
Ударом хлыста и молота дробить черепки сосуда,
Хранившего воздух. Ценней, чем в одну минуту
Добыть в тиши непостижимость мотива,
Вмятого в темя бременем,
Интермедийным трепетом инфинитива
Мерой сеченья взвесить массив-компромисс,
Безупречно белый, бессмысленно чистый лист.

Письма из прошлого...
Солью времён, пылью имён припорошены,
Сургучным пятном, шоколадно-кровавой медалью,
Преломленной надвое, союзы скрепят едва ли.
Подлинность манускрипта – очаг на верстах сомнений,
В мутных зачатках солнца встряли косые тени,
Виснут, вцепившись в рыхлый сатин гардины,
Истины неоспоримо маститых линий.
Худшее позади, лучшее по прогнозам
Сызнова исправлять непосильно поздно,
Голубь-курьер в силках одичал заметно,
Домыслы истязают взамен ответов,
Подпись и дата – стиль пресловуто-скучен,
Точки расставлены, шанс продолжать упущен.