- И в который раз тебя куляет? – спросила она с сочувствием, присев рядом на корточки.

- В четвертый!

- Ну, это ничего, я помню родственничка, дядьку моего – тот еще был ленивый мерзавец! – его страусиха как-то шесть раз за сезон валяла!

- На этой неделе, - уточнил рыцарь.

- Что?

- На этой неделе - четвертый раз!

- У-у-у! И еще живой? – посмотрела восторженно и чуточку озадаченно.

Рыцарь повернулся почесать набитый бок.

Ворон привычно сел на голову страусу, распластав крылья прикрыл ему глаза и, поклевывая то справа, то слева, заставил подойти и присесть рядом с лежащим рыцарем. Младший Рыцарь кряхтя взгромоздился в седло, потом так же кряхтя спустился на другую сторону.

- На сегодня, пожалуй, хватит.

- Красиво получилось! – заявила девица. - И далеко пролетел. Дальше дяди! Следующий раз заранее предупреди – рассмотреть хочу.

- Заранее я сам не знаю.

- Я поняла, но мог бы и в полете что-нибудь проорать, а то, как что-то интересное, все молчком, да молчком, - укоризненно сказала она.

- Я обычно не молчком, - сказал Младший Рыцарь. – Очень даже не молчком, - подумалось ему. - Просто неудобно… при даме.

- А что кроме меня еще кто-то есть? – удивилась девица, оглядываясь. – А! – поняла она. – При мне можно! Я такого наслушалась! Хочешь перечислю?

- Не надо, - сказал Младший Рыцарь, а Ворон заинтересованно наклонил голову, но промолчал.

- Ворон у тебя неразговорчивый, - сказала девица. – Стесняется?

- Да, - хотелось сказать Младшему Рыцарю, но не сказал, понимая, что ворон его полон противоречий, и если усмотрит оскорбление, водопад слов будет не заткнуть.

- Присматривается, - сказал он близкое к правде, - тут лишь бы не соврать, личный ворон ложь чувствует, и реагирует на нее весьма своеобразно, считая, что рыцарь не имеет права лгать даже в собственное спасение.

- Перо странное, - подняла она. - Смотри! Черное, а отсюда… Больной?

- Он седеет.

- Изнутри? – удивилась девица.

- И что за дядя? – спросил Младший Рыцарь, спеша перевести разговор с опасного.

- Какой дядя? – удивилась девица.

- Которого… Ну это… Как меня.

- А! – сообразила девица. – Козел!

- Козел?

- Козел, хоть и дядя! Вечно облапать норовит.

- Это правильно. Он у тебя – рыцарь, ему положено. Еще и родственник.

- Ну, дядя, ну - рыцарь. А что? Ты меня еще не лапал.

- Еще и не вечер.

- Рожу исцарапаю! Принцессы мы – свое блюдем!

- Ты - принцесса? – бросил скептический взгляд.

- Ни хир-хирк, ни кукареку! Почему это не принцесса? – обиделась девица. – Самая натуральная принцесса! Батюшка, знаешь, сколько нас настругал?

- Сколько? – рассеянно спросил Младший Рыцарь.

- Он сам не знает!.. А можно я тебя буду «Младшеньким» называть?

- Нельзя! – сказал Младший Рыцарь.

Девица, называющая себя принцессой, отмахнулась.

- Слышь, Младшенький, а что страусиха на тебя зверем смотрит?

- Не покрылась, - мрачно выговорил Младший Рыцарь.

- Почему?

- Потому что на сухую.

- Непонятненько. А с виду приличный вроде бы рыцарь… Зачем мучил?

- Все колбы в обозе, - взялся объяснять рыцарь. – Отстал обоз.

- Понятненько! На сухую и я бы наверное не покрылась! – заявила принцесса.

Рыцарь крякнул. Ворон покраснел.

(Или наоборот? - прости читатель - стемнело и было не рассмотреть.)

- Что выставился? – удивилась принцесса. – Мы, принцессы, знаешь какие привередливые!.. Пожрать есть чего?

- Принцесс он не видел! – ворчала она, запихивая хлебец в рот.

- Видел. – сказал рыцарь. – У меня сестры принцессы!

- Сестры не в счет!

- Это да, - подумав, согласился рыцарь. – Свои сестры на принцесс не тянут.

- То-то же! Мои тоже не тянут! Я одна такая!

- Какая?

- Живчик! Не ценят, сволочи!

- Кто?

- Родня! Главная кунгусиха! Мне ею стать не светит. Вот так всегда, вкалываешь за всех, а как на осеменение, так старшие!

Рыцарь поперхнулся.

- А сама?

- Если сама, то тебя и зарежу. Мы, принцессы, знаешь какие бешенные по весне становимся?

- Уже не весна.

- У меня все время весна! – отрезала принцесса.

И рыцарь задумался – хорошо это или плохо? С его понимания – это хорошо, но отец, давно уставший от всего, сказал бы что это плохо. Ворона что ли спросить? – подумал рыцарь, но не рискнул, во всяком случае, не сейчас, ни при принцессе. Есть, как говорит тот же ворон, фонтаны, которые не заткнешь.

В каком бы веке не было, а услышишь одно и то же. Что боевые вороны вырождаются год от года, становятся мельче и сварливее - а вот помнится, ворон клана … спас сына лорда … - единственного оставшегося в живых после штурма их родовой башни.

Младший Рыцарь слышал эту историю, и будучи в тех местах – а это у гор …, специально сделал крюк, чтобы осмотреть достопримечательность.. И даже купил билет, чтобы подняться на родовую башню. Послюнявив палец, высовывал руку в бойницу, соображая, что вряд ли ворон летел - ворону, пусть даже такому, ни за что не поднять ребенка, скорее всего он вывалился с ним, либо, что гораздо правдоподобнее, ребенок был подвязан к его лапам. И что планировал в сторону ущелья, наверняка был встречный вечерний бриз, а земля долины отдавала тепло... Почему бы и нет? Восходящий поток, то да это… Удачный момент, удачливый ворон – верный слуга с подушкой внизу. Пусть хроники о нем и не упоминают, а скульптура, пусть (как здесь уверяют), сделана с посмертного слепка того самого Ворона, и явно ему льстит, но почему бы и нет?

Младший Рыцарь в тот раз ссадил с плеча и выставил рядом своего собственного - тот нахохлился, напыжил перья, пытался выглядеть больше. Потом разразился тирадой, за которую рыцаря тут же выставили из комплекса, и даже вернули деньги за билет – лишь бы не связываться.

Младший Рыцарь благоразумно держал крамольные мысли при себе. Хотя, в нынешние просвещенные времена, за воронословие уже не отрывали руку или ногу (на выбор злословца) – а за каждое выдранное перо не приходилось расплачивался пальцем (нет большего шика, чем носить собственноручно выдернутое перо за ухом, да менять его после всякой неудачи). А если в десятый раз? Приходил отсчет одиннадцатому? – задумывался Младший Рыцарь о временах древних, входя в смущение. С какого края не подсчитывал, не находил в человеке столько лишнего, чтобы имело смысл обрезать все.

Откуда берутся вороны? – первый вопрос ребенка у которого уже имеется свой ворон.

Что раньше было - Ворон или Яйцо? – естественный вопрос юноши, которому положено отправляться на поиски собственного имени. До тех пор, пока не отыщешь свое имя, твое имя Младший Рыцарь.

Рождается ребенок, ворон уже сидит, ждет прячется в ветвях ближайшего дерева или скале. Распахивается окно, влетает, и первое, что слышит ребенок – это ритуальное имя бога – Кар! Ворон не только для того, чтобы донести имя Бога, весь довесок, все сказанное вслед, определяет жизненный путь Рыцаря, заносится в … семьи и хранится в тайне. Ворону сопровождать своего избранника всю жизнь, ему и умереть положено в тот же день, но до этого обязательно понять тот ли Он Самый.

Боевого страуса тебе тоже выбирает ворон. Положено выгнать в огороженное поле сотню страусов, потом пустить своего ворона, тот, которого он пометит и есть твой будущий боевой друг. Седлай и в путь!

В загоне была одна единственная страусиха, и надо сказать, что ворон не промахнулся. Не промахивался он и потом, уже не по страусам, и опять никто благодарен не был.

Историю о своем рождении Младший Рыцарь знал со слов матери. Его ворон ничего про это не рассказывал, а когда спрашивали, начинал грязно ругаться.

Впрочем, не мудрено. Из того, что знал Младший Рыцарь, дело складывалось так. Сперва родился он, потом, по обычаю открыли окно, влетел ворон, мать-принцесса (рыцарей, даже младших, рождают только принцессы)… увидев его, как не была слаба, а вскочила со своего ложа, схватила каминную лопатку и вывалила на Ворона столько пепла, сколько сумела захватить. Не каждое столетие к ребенку прилетает Белый Ворон.

А может и каждое? – размышлял Младший Рыцарь. - Может даже много чаще - кто его знает, об этом не говорят. Все знают легенду, что Белому Ворону со своим хозяином предназначено не то спасти мир, то ли его погубить. Легенды собственно две, и если миру суждено быть спасенным или погибнуть, это очень удобно. Значит, пророчество не является ложным. Но не аннулирует ли одно другое – примерялся к ним Младший Рыцарь, жалея, что пропускал уроки истории теоретического рыцарства.

По негласному обычаю, чтобы не рисковать в столь ответственном деле, убивали и ворона и ребенка. Возможно правильно, мир стоял до сих пор, и никто не слышал, чтобы предъявлял требования по собственному спасению.

Мать рассказывала, как с ужасом ждала, что Ворон начнет отряхиваться. Это позже он позволил себя покрасить, а пока вошедшие братья и сестры отметили его неопрятность, и запретили матери рожать еще кого-нибудь. Впрочем, отец был этому только рад.

Но первое сказанное вороном слово после ритуального «Кар», было зафиксировано - оно было шестиэтажным и крайне неприличным.

Отец Младшего Рыцаря – человек достаточно толстокожий на душу – а и тот морщился, когда заносил его в книгу рода..

Как и в прежние времена, задавались вопросами: начинают ли вороны говорить одновременно с рождением ребенка? Накладывают ли первые вороньи слова отпечаток на характер подопечного, как на свой собственный?

Мудрые люди замечают: ворон отражение своего хозяина - оба выросли матерщинниками.

Грязнее всего ворон матерился, когда его подкрашивали. Ребенок запоминал слова. И первое сказанное им слово, не было коротким - оно звук в звук повторением того, что вырвалось у Ворона в тот первый день. Но отчего-то это сочли хорошим предзнаменованием.

Случалось, что Младший Рыцарь позволял ворону говорить за себя (но, впрочем, ворон никогда и не спрашивал разрешения).

- Закрой хлебало! – бросил ворон стражнику.

- С вас две бронзы, - сказал стражник. – Воротный налог.

- Обломись-ка!

- Уже три, - с нажимом сказал Стражник. – Одна за страуса.

- А ху-ху не хо-хо? – ехидно поинтересовался Ворон.

- Четвертая за экологию! – вспомнил стражник.

- Я его выгулял! – возмущенно заявил Младший Рыцарь. – Вы сами видели!

- Перед воротами тоже экология! – сказал стражник, глядя на наваленную кучу.

- Хрен в глотку! – каркнул Ворон. – Не ссы крюками!

И тут же пустился в пространные объяснения – какими именно.

- Послушайте, сэр Младший Рыцарь, унять вашей птицы я не имею права, но я вправе унять вас. – проникновенно сказал стражник. - Пять бронз!

- Пятая за что?

- За простой! Ворота простаивают, вы их загородили!

- Козлиный хвост! Сучий потрох! Макакачья маковка!..

Ворон переходил на зоологизмы, когда очень сердился.

…! …! …!

- Сколько набежало? – мрачно спросил Младший Рыцарь.

- Проезжайте, - махнул рукой стражник. – Никогда еще такого ворона не видел! Тяжело вам с ним? – сочувственно спросил он.

Рыцарь не ответил. Ворон презрительно посмотрел. Страус, проходя мимо, умудрился выдавить горошину «своего душистого», высказав этим, что думает об экологии ворот.

Рыцарь кисло кивнул двум принцессам, скучающим на заборе.

- Видела, как он тебе улыбнулся?

- Он так улыбается не только мне, но и своему противному ворону.

- Хочешь ему понравиться, научись любить его боевого ворона...

- А потом он потащит в постель и своего боевого страуса? Фе!

- Страусиху! У всех младших рыцарей страусихи…

- Два раза – фе!

Сколько раз такое было? Сколько напастей можно было бы избежать, если бы принцессы следовали мудрому совету старшей более опытной подруги. Но истории склонны повторяться, а потом сохранять себя в виде легенд…