Впереди – Грузия, страна взрослых детей. Страна солнца, гор и спокойствия. Спокойствие – во всем, эти люди никуда не торопятся. Наверное, поэтому и живут так долго. Отправившись из Пицунды и совершив рокировку, мы расстаемся с пэтэушником и Ритой, и направляемся в Кутаиси. Там живут художники, у нас есть их адреса. Остается только добраться туда и их найти. И не важно, что мы толком не помним, откуда у нас их координаты, мы уверены, что нас примут. Именно так и получается, первым мы находим Автандила, небольшого роста, с черной бородой, похожий на дервиша с живыми подвижными глазами. Он радостно нам сообщает, что завтра в городском парке состоится выставка кутаисских художников-авангардистов, которых, как оказалось, в Кутаиси несколько десятков. Откуда? Городок крохотный, очень патриархальный, с еврейским кварталом. Авто располагает нас в специальной гостевой комнате и до завтра мы отдыхаем. А завтра – поход на выставку.

Рано утром нас будит хозяин: пора. Мы спускаемся к городскому парку, где уже кучкуются художники. Их человек десять, работы уже расставлены на садовых лавочках. Нас представляют. Художники бурно радуются – надо же, столичные гости, не иначе специально на выставку приехали! Мы не разубеждаем их – пускай радуются. Работы поражают с первого взгляда. Наверное, это присущий только грузинам стиль – легкий, солнечный, пронзительно-наивный. Таким был, наверное, Пиросмани... Все-таки непонятно, совершенно неожиданно – такое обилие художников, тем более авангардистов, в этом маленьком городке.

Впереди – дальнейшее покорение Грузии. Наш путь лежит в столицу. Кто-то из художников дал нам совет: зайти в кафе возле тбилисского университета и громко спросить:

- Мафиози? – тот, кто откликнется, или на кого покажут, именно тот, кто нам нужен. Ему следует передать привет от кутаисских художников и объяснить, чего мы хотим. Мы ничего не хотим; но приехав в Тбилиси, честно разыскиваем нужное кафе, заходим и в один голос заявляем:

- Кто видел Мафиози? – все оборачиваются к столику в углу, где сидит небольшого роста человек, совсем не похожий на представителя грузинской Коза Ностры. Подходим, он представляется:

- Дато! – мы называемся в ответ, он начинает нас расспрашивать, кто посоветовал нам обратиться к нему, да еще и по кличке. Мы рассказываем. Оказывается, Дато и кутаисских художников связывает старая дружба, когда-то чем-то он им сильно помог. Дато говорит, что через несколько дней отправляется в Рачу, на маленькое горное озеро, не хотим ли мы составить компанию? Почему нет, мы согласны, одна проблема – нам надо прожить где-то эти несколько дней. Дато живет с родителями, и места у него дома нет. Но тут мы вспоминаем, что слышали про Тбилисский ботанический сад, погода теплая, а там вдоль ручья есть пещерки, где можно прекрасно переночевать. Спрашиваем у Дато, где это и отправляемся в указанном направлении. Идти приходится долго, добираемся почти затемно. И вот ботанический сад, упомянутый ручеек и пещерки вдоль крутого обрыва. Подойдя к берегу, пытаемся проникнуть в ближайшую пещерку, но из глубины доносится недовольный голос:

- Занято, следующая свободна!

Мы отправляемся дальше, через десяток метров находим уютную неглубокую пещерку, где и устраиваемся на ночлег.

Утром нас будит бодрый вопрос:

- Сметанки хотите? – конечно, мы хотим, за весь вчерашний день ничего существенного мы не ели. Знакомимся с нашим соседом. Им оказывается монархист из Львова. Он так и представляется:

- Я монархист!

Он приехал работать в тбилисской Публичной библиотеке, где есть какие-то уникальные книги по истории дома Романовых. Денег у него нет, и он живет в пещерке, которая (мы убедились сами) не самое плохое место для ночлега. Следующие два дня мы шляемся по Тбилиси, суя нос во все закоулки. Рано утром на третий день мы выбираемся на трассу, и едем обратно, в сторону Кутаиси. По объяснениям Дато, главное для нас это добраться до озера с романтическим названием Шаори, что означает в переводе с грузинского «пятачок», а там его будет найти очень несложно. Наш путь лежит через Они, мы там ловим попутку, и только усевшись в нее с ужасом обнаруживаем, что довели число обитателей машины как минимум до десяти человек. Наш трепет усиливается, когда обнаруживается, что население машины поголовно пьяно... Но страхи оказываются напрасными. Публика вполне миролюбива, и доехав до озера, все кидаются искать Дато. Долгое время над мирным озерцом раздавались веселые вопли:

- Дато! Мафиози! К тебе гости приехали!!!

Но... Никакого Дато мы так и не находим. С величайшим трудом нам удается угомонить доброхотов, они никак не могут понять, что мы обойдемся без Дато и будем жить прямо в лесу, на берегу озера. Наконец они уезжают, предварительно снабдив нас адресом, куда мы сможем в любой момент приехать и жить сколько угодно.

Итак, мы на берегу изумительной красоты горного озера. Если и есть рай на земле, то вот он, перед нами! Высокие, стройные сосны обрамляют озерцо. Горы как бы сбегаются к воде, получается темно-синяя оправа и драгоценный камень внутри – безмятежная гладь озера, почти зеркало. Это именно то, на что можно смотреть бесконечно долго, даже изучив до мельчайших подробностей, просто наслаждаться невообразимой, пронзительной красотой этого места. А пока мы занимаемся строительством шалаша, в котором нам предстоит какое-то время прожить. В ход идут все подручные материалы – ветки, камни, сухая трава. Сооружение покрывается моим матрасно-полосатым гамаком, и убежище готово. Уголок неземной красоты, маленький кусочек девственной природы, шоссе – за холмом, его не видно и не слышно, да и машины ездят по нему чрезвычайно редко. И вся эта красота – только наша! Никто не посмеет потревожить эту идиллию.

Пару слов об озере Шаори – но мы узнаем это только потом, нам расскажут о нем гостеприимные сотрудники краеведческого музея городка Ткибули, лежащего в распадке, на полкилометра ниже. Озеро искусственное. Оно образовано запрудой, маленькой плотиной, перегородившей горную речушку. Изначально Шаори призвано снабжать водой шахту, расположенную в Ткибули. То есть озера на этом месте не должно быть, только небольшое ущелье. Наверное, эта нестыковка, расхождение желаний природы и человека, и породило необычный характер этого места. Климат. Ущелье, окружающее озерцо, обладает своим собственным климатом, совершенно не зависящим от окружающих гор. В Ткибули может быть гроза, над Шаори – безоблачное небо. Тучи, доходя до нашего ущелья, поворачивают в сторону и обходят это заколдованное место стороной. Но позже, через несколько дней, мы столкнемся с еще одной особенностью местного климата. Безмятежность может быть обманчива и коварна. После этого случая мы останемся без шалаша, одеяло просто смоет потоком воды, а мы сами промокнем до нитки. Но об этом чуть позже.

У нас есть большая консервная банка, мы в ней варим похлебку из гречневой крупы – последней памяти о сытой и безмятежной жизни в Пицунде, потом, вымыв ее, там же завариваем чай. Который, кстати, нам подарил очень мрачный продавец из фирменного магазина при знаменитой Зугдидской чайной фабрике. Тогда мы зашли в этот магазин, рассчитывая купить на последние гроши пачку чая. Сидящий за прилавком продавец на вид был чрезвычайно угрюм. В витринах стояли запыленные банки с килькой в томате, помятые пачки чая, и над всем этим изобилием роились с мерзким гудением жирные мухи. На робкий вопрос: «Нельзя ли чайку пачку купить?», продавец флегматично ответствовал:

- Развэ это чай???

- Да-да, именно, нам бы пачечку!

Но продавец был невозмутим. Минут через пять упрашивания продать нам одну-единственную пачечку чая он крякнул, поднялся и ни слова не говоря вышел через служебную дверь. Нам ничего не оставалось более делать, только ждать. Без чая ехать дальше было бы совсем нельзя, это означало бы лишить себя последней радости в жизни, и мы были настроены весьма решительно. Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец продавец появился, неся довольно объемный пакет.

- Это пачты чай! – с этими словами он вручил нам этот пакет. В пакете оказалось около полкило великолепного чая, какого даже в пачках «со слоником» не всегда найдешь. Оказалось, он сходил на фабрику, и отсыпал нам «неиспорченного», то есть нерасфасованного еще чая... Так мы стали обладателями внушительного запаса прекрасного и ароматного напитка.

Итак, катаклизм. Это самая удивительная особенность озера Шаори. Неожиданно над нашим ущельем собираются совершенно черные тучи. На этот раз они не обходят стороной, а как в воронку, засасываются к озеру. Дует сильный ветер, одновременно во все стороны и отовсюду. Тучи сплошной пробкой затыкают ущелье, стоит грохот, молнии проскакивают в небе, беспрестанно меняя направление, и неожиданно на нас опрокидывается вселенского объема ушат воды. Моментально весь наш скудный скарб оказывается смытым в озеро, песок из-под ног уносится потоками воды. Мы не успеваем понять, что за неистовые силы природы на нас так коварно накинулись, как все замолкает. Тучи так же неистово, как и засасывались воронкой нашего ущелья, выскакивают оттуда, разлетаясь по касательной во все стороны. Спустя пять минут уже ничто не напоминает о пережитом, мы остаемся на берегу, ничего не понимающие, лишенные всего нашего добра и насквозь промокшие. Ласковое солнце весело подмигивает сквозь кроны высоких сосен. Кухонную утварь в виде котелка-консервной банки приходится вылавливать из воды, она покачивается метрах в десяти от берега. Я раздеваюсь и отважно пускаюсь вплавь на выручку нашей единственной посудины. Вода на редкость холодная, но я всегда считал, что плавать надо нагишом и лишний раз убеждаюсь в своей правоте. Ощущение полного слияния с природой, чувствуешь себя частью озера. Нет никаких условностей, напоминающих о печальной принадлежности твоей к роду хомо сапиенс. Наконец, вылавливаю многостадальную банку из-под зеленого горошка «Глобус» и плыву к берегу. За время, пока я плавал, зрителей прибавилось, появились какие-то люди вполне туристического вида. Я, совершенно забыв, что одет, как Адам через полчаса после сотворения человека, выбираюсь на берег. Вот она, цивилизация... Среди вновь прибывших – одна особь определенно женского пола, но совершенно неопределимого возраста. И что? Она начинает верещать, при этом – ох, природа, природа! – не отрывая от меня взгляда. Я одеваюсь, мокрая одежка совершенно не греет. Мы знакомимся, это московские геологи, находящиеся в отпуске. Они расположились лагерем в километре от нас, и весь их скарб унесен стихией. В отличие от нас, им было что терять – спальники, палатки, даже надувная лодка – все это оказалось поглощено ненасытным озером. Мы им искренне сочувствуем, предлагаем испить чаю, с трудом разводим костер, греем воду и завариваем промокший чай. У гостей с собой есть кружка и банка сгущенки. Это немного примиряет нас с тем удручающим положением, в котором мы оказались в результате нападения стихии, и мы мирно беседуем, обсуждая особенности местного микроклимата.

Я сижу, удобно устроившись верхом на позвонке динозавра. Он лежит у самой воды, сидеть на нем удобно, как в седле. Динозаврьи окаменелые кости валяются повсюду, целые скелеты и отдельные фрагменты. Такое изобилие динозавров я видел только в каком-то альбоме про пустыню Гоби. Передо мной – зеркальная поверхность озера, к которому спускаются крутые склоны, поросшие стройным, тянущемся к небу сосняком, я умиротворен и совершенно счастлив. Наверное, это затем, чтобы потом вспоминать, пытаться опять примерить на себя то состояние, старательно глубоко вдыхая. Но – получится ли?

На следующий день я нахожу смытую неолитическую стоянку. По всему берегу разбросаны каменные наконечники, кремниевые отщепы, какие-то недоделанные орудия. Все это тщательно вымыто давешним ливнем, и россыпь видна издалека. Я сажусь на ближайший камень и начинаю ковыряться в найденном богатстве. Наверное, дети с таким же упоением играют в песочнице – мне нравится находить следы разумной жизни, которая закончилась много тысячелетий назад. Сначала динозавры, теперь вот – следы человека. Мир не появился из ниоткуда, значит и не изчезнет в никуда.

Рай земной хорош, но дорога нас уже торопит. Ночи становятся промозглыми, чувствуется приближение осени. Начало сентября, пора продвигаться в направлении зимних стойбищ. Мы решаемся, и теперь надо придумать, куда мы направимся. Решаем, что нам совершенно необходима Военно-Грузинская дорога, а там – прямой путь Тете Хае в Москву, а мне дальше, в Питер.

Этот уголок еще долго будет мне сниться. И кто бы не говорил, что райские места – это острова в океане, я-то теперь знаю по крайней мере одно такое место – маленькое озеро Шаори, в местности, называемой Рача. И подобранный на его берегу каменный наконечник от первобытной стрелы я долго еще буду таскать в кармане, пока не потеряю где-то за многие годы странствий.