Глава 11.

... Сижу в офисе. Открыл окно. Курю. Нет ничего, даже мыслей. Иногда революции неизбежный. Они возникают в местах сосредоточения, даже не местах, в узлах временных отрезков, где сосредоточены новые люди. Дым летит в окно, уходя в шум города. Все хорошо. Представим себе, что время - организм. В нем есть определенный набор клеток, и каждая клетка отвечает за свой сегмент. Это - большая машина. Петр - странная, неожиданная модификация этих клеток. Не будь Петра, в организм бы не выделилось некое вещество, которое уловили другие. Например, я. Я знаю много людей, которые любят говорить о внешней и внутренней политике. Они считают, что, глядя в телевизор, можно быть специалистом. В их присутствии мне всегда хотелось молчать. Я не знаю, что тут можно сказать. Если ты хочешь поставить их на место, это одно. Но, в плане глобальной скуки, это делать не обязательно.

-Кого ты знаешь? - могут спросить они вдруг.

Но теперь это не имеет значения. Именно мы - на самом острие.

- Валерий, к вам журналист, - говорит секретарша.

- Сейчас. Через пять минут.

-Чудес нет, - говорю я пятью минутами раньше, - как вас зовут?

-Иван.

- Иван. Эта штука баксов - вашему редактору. Он в курсе. То есть, он в курсе, что здесь - штука. Ну, ты меня понял. Вот твоя пятихатка. Работаем плотно. Если что-то не понятно, звонишь мне. Можешь подъезжать сюда в любое время и консультироваться. Тут почти всегда кто-то есть на месте. Лучше, конечно, разговаривать со мной, но если будет кто-то другой - это ничего. Статьи. Заметки. Рассказы родным и близким. Слушай, давай, может, накатишь?

- Я... Ну...

-Да ладно ломаться, слышишь. Все нормально. Я ж тебе говорю, сильно лезть из кожи вон ни к чему. Я не заставляю тебя делать супер качество. Делай так, как можешь. И все. Не нужно невероятного. Все делается классически. Мы - цивилизованная молодежь. Мы учим мыслить корпоративно. Мы - не за революцию. Мы просто за здоровое отношение к вещам. Ну, и это самое, подарки там от кандидата... Ты сам подумай, кому и когда кандидат что дарил. Телек там бабушке подарил, ложки детскому саду, шприцы - больнице, ну и все такое. Много не надо. Мало - тоже не надо. Если будет много, люди сразу поймут, что это все лажа. А то я вот открыл специальную газету "Вперед!" кандидата Сергея Мужикова. Серега, я знаю, он раньше на районе вообще братан был. Рынок весь под ним был. Головы ломали. Хаты отбирали. Он неплохие бабки на бандитизме сшиб, и почти все это знают. Особенно - на районе. А сейчас он - директор крупной фирмы. Я уж не говорю, как он им стал. Видно, старого директора в шею выгнали. Может - прибили, я не знаю. Ну, так в этой газете - столько разной чепухи. Он вроде так много понадарил бабушкам и старушкам, детским садам там, школам, ну, ты понял. Мы хотим в меру дарить. Лучше - наш рок, корпоративные клубы, развитие творческой мысли у молодежи. Это, по крайней мере, так и есть. Некоторые движения подняты нами. Вот. Никакой лажи в этом нет. И мы делали это не ради выборов, а просто потому, что всем это было интересно. Если же качество будет вообще отличным, мы, конечно, доплатим. Я ведь знаю, что молодым специалистам почти ничего в нашей региональной прессе не платят. Тысячи три, правда? Ну вот. Мы ведь это понимаем. Кто выступит за нас, тот не прогадает. В отличие от всех этих Мужиковых, мы не хватать идем. Я даже уверен, что мы - единственная организация, которая не ради хватания лезет во власть. Все остальные - просто жулики. Народ это прекрасно понимает. Нужно, чтобы нам поверили. Ну, давай, потяни водочки. Закусывай. Вот, держи. Огурчики. Вот, смотри. Это - наши авторы. Много пишут о коммерческой и некоммерческой корпоративности.

Александр Сэй: "Учись мыслить".

Юрий Иванцов: "Для чего рождается человек?"

Вот сборник стихов Иванцова "Рулетка". Кто-нибудь станет отрицать, что он - один из наиболее серьезнейших авторов наших дней. Нет. Речь не идет об игорных заведениях. Это - отношение к реальности. Может быть - особенно субъективный взгляд. Но, вы же понимаете, Иван, здесь собраны стихи, а настоящая поэзия не может играть в компромисс. А вот - книга нашей главной фигуры. Петр Марков. "Нечитаемое". Впрочем, Вань, решайте, как представлять наших лидеров. Два первых кандидата - это фон. Бэкграунд, так сказать. Но ты и на них упирай. И вот что - используй псевдонимы. Не печатайся все время под одним и тем же именем. Так лучше. Это давно проверенный метод. Материалы, в принципе, можешь привозить к нам, если что-то не понятно. Мы поможем. Обсудим. Давай еще налью. Одно лицо - это банально, а много - это как многозначность. Это - подход по-богатому, верно? Когда мы смотрим, как в телевизоре в ринге встретились депутаты, что мы думаем, Вань? Мы думаем, что они - либо говорят правду, либо заблуждаются, либо - и так, и эдак. Мы все воспринимаем всерьез. Задача сталевара - варить сталь. Задача электрика -скручивать провода. Политик занимается убалтыванием масс. Если завтра будет фашизм, то все современные радетели за Россию тоже подадутся в фашисты, утверждая, что так и надо. В этом деле - всегда одни и те же люди. Время от времени они меняют одежду, а люди думают, что меняются времена и нравы. Просто их стали сгибать в обратном направлении. Иван, я просто хочу, чтобы вы поняли - мы просто хотим, чтобы в политике был разум. Совсем немного разум. Именно ради этого мы нанимаем грамотных людей.

Вечером мы сидим нашем офисе. Вика суетится, приготавливая ужин - бутерброды, копченое мясо, корейские салаты, водка. Водка уже так утомила, что хочется ее проклясть. Водка постепенно становится живым существом, у которой появляется свой собственный язык. Но сделать ничего нельзя. Это - субъект стиля.

- Есть корпоративная трава, - говорит Сергей Чикаго.

- Позже, - отзывается Петр.

Мы закуриваем. Вечер. Корпоративный вечер. Очень корпоративный вечер. Креатив. Я ощущаю, как высок уровень адреналина в крови. Еще шаг, и я запою. "Вставай, проклятьем заклейменный...." Это, конечно, нервное. Конечно. Зачем же гимны прошлого. Нужно лет всего лет десять, чтобы люди начали осознавать. Но - ведь с нового года поднимаются цены на ЖКХ. 10%. То есть, 200-300% на деле. И вновь - ущемлены старики и пенсионеры. У молодежи есть Java-игры в сотовых телефонах, дешевое порошковое пиво, ощущение того, что ты - царь вселенной. О ценах в России вообще говорить западло. Если ты возмущен, значит ты - бедный, а дальше - глупый.

-Наши за неделю написанные книги мне не очень нравятся, - откровенничает Петр, - старались не стараться и выдать попсу, сделать хотели все как можно проще и глупее, чтобы никого не напрягать, вышло ж слишком мудрено. Нет, прочитают, конечно. Противники прочитают. Может быть, они даже и за соперников нас не сочтут, увидев весь этот эстетизм.

- Пока что не воспринимают, - говорит Зе, - но мы герои. Такой мозговой штурм доступен лишь избранным.

- Вот, вот. Это для них слишком умно, слишком закрыто. Даже где-то секту напоминает.

- Но уже сейчас с нами много студентов, - возражаю я, - у нас есть Демьян. Один только Демьян привел к нам кучу людей. Я понимаю, что качеством они не блещут. Но все равно - партия существует. Партия функционирует. Сейчас нет времени на то, чтобы думать. Каждый день - это новый шаг. Нам нужно перейти на новый уровень. Если мы потеряем время, нам придется ждать несколько лет.

-Мы не будем ждать, - говорит Петр, - следующие выборы - президентские.

-За это надо выпить, - предлагает Зе.

Мне вспоминается Женя Семин.

-Ты бы стал президентом?

-За не фиг делать, - ответил он.

-Я верю.

-Я б пошел. Но мне в падлу. Я уже выполнил жизненную задачу.

-Да ладно.

-Между мной и президентом нет никакой разницы.

-Кого ты имеешь в виду?

-Да по хуй, кого. Клинтона, блядь! Клинтон молодец. Я ему даже завидую. Он пребывал президентом, и в обеденные перерывы к нему приходила Моника и отсасывала. Я бы объявил многоженство.

-Да ладно.

-А ты прав, Валер. Нет, я бы не объявил многоженство. Нафиг? Нет, я объявлю, что наше общество будет честным и высокоморальным. А потому, я придумаю так: я потихоньку перехуярю всех несогласных со мной людей, а потом объявлю себя царем. The Tsar, понимаешь?

-Ага.

-Вот. После этого, я подумаю, как жить. Возродим религию. Люди будут ходить в церковь. Молиться боженьке. Отменим все дурные развлечения, отменим проституцию, лохотроны.

-Но ведь это ты придумал лохотрон.

-Да похуй, Валер! Я что, стал миллионером?

Вика теперь крутится вокруг, как юла. Она словно муха на варенье прилетела. Или на дерьмо. Это потом будет ясно. Было со мной что-нибудь не так, мой бы запах ее не привлек. Это совершенно ясно. Но, кажется, я говорю о ней слишком много. У ребят - проще. Они не обременены долгими отношениями. Все наши девочки - общие, пролетарские. То бишь, корпоративные. Они готовы к революции. Они дают нам все, потому, что мы даем им и миру новый свет.

Но вот и Вика.

-Кушать хочешь?

-Нет. Не могу. Мы только и делаем, что едим.

-Ты не ел первое.

-А у нас есть первое?

-Да. Я варила.

-То есть, ты тут варила?

-Да.

-А то я думаю, что ты так Тане понравилась.

-В смысле....

-В смысле, борща.

-А.

-Ладно. Пацаны, а вы знаете, что у нас есть борщ?

-В натуре, что ли? - спрашивает Демьян.

-Да.

-О, родная! Это ты сварила?

-Да, - радуется Вика, точно, которая в первый раз добровольно разделась.

-А моей Говне некогда готовить.

-А это кто?

-Да ты что, родная. Это ж Танюха.

- Это уже сейчас нужно ясно понимать, - говорит Петр, - что выборы - выборами, а жизнь - жизнью. Не стоит зацикливаться на одних только выборах. Городская дума - это не самое важное место в нашей жизни. Само участие, сама наша кампания - это просто первые шаги. За что мы боремся? Ведь все мы знаем. Революция! Возможно, мы - единственная пока что ячейка в стране, которая реально мыслит и реально действует. Мы понимаем, что нет смысла ввязываться в интриги большого бизнеса. На данный момент мы должны сохранять альтернативность.

- А что, если получить бабки на западе? - спрашивает писатель Александр Сэй.

- О! - радуется Зе.- Валерик! Через Интернет, наверное, можно найти какое-нибудь движение.

- Интернет - Интернетом, - говорю, - а жизнь - жизнью. После выборов нужно тогда засланца на запад отсылать. Вот ты. Ты бы поехал?

- Я? А я чо?

- Да я поеду, - смеется Саша Сэй.

Пьем водку. Шумим. Процесс двигается. Водки много. О ней снова можно говорить. Я начинаю слышать мысли. Те люди, что едут мимо нас в машинах слышны особенно сильно. Так, можно знать все мысли автомобилистов. И, хотя это - лишь слабый намек, понимаешь, что жизнь очень эфемерна. Вика хочет. Мы как будто уже привыкли к всеобщей разболтанности. Можно пойти и закрыться в кладовке. Но я внезапно понимаю, что пора браться за голову. Больше никаких блатхат, с голой девочкой за ширмой, больше никаких необычных поз за углом, да и водку нужно умерить. Ведь мы еще не работали. Мы просто проехали на моем опыте. Что, если все это вдруг полетит прахом в один день?

На следующий день тема толкается в зале ДК. Совершенно очевидно, что корпоративистов довольно много. Все молоды. Все чего-то от нас ждут. Чуда. Бесплатного пива. Сидя в кресле президиума, я размышляю о том, нет ли среди этой толпы агентов ФСБ. По идее, без них просто нельзя. Они должны отслеживать все новые течения.

- Мы - против попсы! - выступает Саша Сэй.

И это - в точку. Мы должны выглядеть глуповато. Те, кто кажутся наивными, видятся многим безопасными.

-Вы посмотрите! Нет, нет, молодой человек, не надо кричать "Алла Пугачева", мы не собираемся персонализировать! Попса - это прерогатива тех, кто воруем. Мы же хотим научить народ думать по-другому. Да, нас имеют. Но вдумайтесь, кто же нас имеет? Может, это инопланетяне? Нет, конечно. Это - мы сами. И все наши олигархи стали таковыми потому, что мы сами стоим перед ними на коленях. Долой попсу.

-Братуха, давай дунем, - предлагает Демьян.

-Нет, не сейчас, - я пытаюсь от него отвязаться.

-Ты, Валерик, да ладно тебе ломаться! Когда ты отказывался?

-Серый, ты чо!

-О! По-ходу, братуха, ты блатным стал!

- Где панк-рок а? - продолжает забрасывать удочку Саша Сэй. - Вот в нашем городе! Рок-коллективов полно. Но спросишь кого-нибудь, знаешь ли ты хоть один? Один! - он показывает указательный палец. - Оказывается, знают их только избранные школьники. Почему мы не можем составить конкуренцию Москве? Не можем, потому что нет движения. Каждый по себе может думать, что он - гениален. Так, впрочем, каждый и делает. Из-за этого никто просто не способен объединиться. Но мы можем выступить. Заткнуть рот так называемым творческим союзам, которые продвигают хрен знает что! Кто сказал, что рок-н-ролл мертв? Кто это сказал, тот сам мертв. В субботу мы проводим концерт. Это будет настоящая акция. Пиво будет по госцене. То есть, по 12 рублей. Такого вообще нигде нет. Водку будут наливать. Менты все будут свои. От вас требуется распространить билеты по институтам, набрать толпу и подвигать всех на бурные овации. Девиз фестиваля - "Даешь корпоративный панк-рок!" Я не спорю, что журналисты куплены. Что поделать? У нас ведь такая пресса, что может и вовсе не написать. Напишут, блин, про выступления какого-нибудь рассыпающегося от старости кубанского псеводопоэта, а настоящие движение - это ведь еще понять надо, о чем речь. Тут хоть Сид Вишез из гроба восстанет - внимания не обратят. Поэтому мы идем на банальнейшие меры. Мы просто платим человеку деньги. Перед концертом вы получите календарики с лозунгами нашей партии. Также маленькие буклетики с историей группы "Камаз". Выступать помимо "Камаза" будут Элтон Иван и панк-трио "Эфиопия".

Мне все это напоминало сон. Иногда во сне я видел какие-то дурацкие отображения. Возможно, когда человек спит после жизни, во тьме, ему тоже видятся тени былого. Но это было наяву, и все происходило в тумане. Мы снимали квартиру. Нет, я уже не буду упоминать водку хотя бы в ближайшие десять предложений. С каждым новым вздохом я понимал, что мы сделали что-то не то, что предполагала судьба. Вика казалось милой и доброй, хотя никому из окружающих она не нравилась. Мне стыдно было показываться с ней перед Демьяном. От нее шло изучение, и мне от этого постоянно хотелось спать. Из меня постоянно улетучивалась энергия. Иной раз я лежал на кровати до обеда, чувствуя, что энергия попросту высосана. На дворе уже стоял тот день, когда она пыталась контролировать меня с алкоголем. Я эту штуку знаю. Бабе только дай возможность хобот свой сунуть куда не надо. Сунет. Высунет. Сунет опять. Обовьет душу. Когда-то я не понимал циников. Теперь же я сам был таковым. Я даже понимал Демьяна, который время от времени брал свою Танюху за ноги и вывешивал из окна своей комнаты в общежитии. (Впрочем, был второй этаж, и внизу был какой-то козырек). Однако, он всячески отстаивал свой суверенитет.

-Ты сегодня пил? - спросила она.

-Нет. Собираюсь.

-Ты же вчера пил.

-Вчера я не пил. Вчера я много работал и много курил, много думал. Вот.

- А я?

-Что ты?

-Ты думал обо мне?

-Когда как.

-Как?

-Не знаю, как.

-Ты что, вообще обо мне не вспоминал?

-Вика, я люблю работать. Своей любовью к работе я обязан всему, что у меня есть и чего нет. Ты тоже должна это понимать. Это ведь и тебя затрагивает. Что в этом сложного?

-У нас много чего нет.

-Например.

-Машины.

-Нам плохо без машины?

-Мама мне звонит.

-При чем здесь мама?

-Она хочет, чтобы у нас была машина.

-Она много чего хочет, твоя мама. Знаешь, когда кошка чувствует запах мяса, она теряет разум, и ничто ты ей не сделаешь. А человек - он чувствует запах бабок. То же мясо. Мяу!

-Ты чего?

-Ты же видишь, у нас много что есть. Тебе прямо сейчас нужна машина? Лично я не уверен, что она необходима нам именно сейчас. Вот прямо сейчас нам нужна машина! Для чего, Вик. Хорошо. Я знаю, ты разговаривала со своей матерью, и та привела кого-то в пример. Мол, посмотри, у них есть машина, а твой дурак как деньги заработал, так их все и пропьет. Это хобот, Вик! Это лиана! Нужно быть проще! Я же знаю, как твоя мама относится ко мне!

-Как ты говоришь о моей маме?

-Как думаю, так и говорю.

-У меня хорошая мама!

-Все люди хорошие. Плохих людей нет. Просто есть люди умные, есть люди глупые. Чем глупее человек, тем больше он о себе думает. Это аксиома! Но, если встать на сторону глупого человека, окажется, что у него все стоит по полочкам, и эта правда - это такой уровень! Я ж не говорю о полных олигофренах! Просто у всех людей разный внутренний мир! Одни наслаждаются вещами, другие - идеями! Я же пытаюсь совместить и то, и это!

- Ну, ты у нас вообще самый умный.

-Я раньше думал, что я самый умный. Но это - дело проходящее. Иначе тогда это уже диагноз. Теперь я все переосмыслил и как можно меньше думаю о своей значительности. Есть ли смысл так думать? Далеко на мыслях о себе не уедешь.

-Ой! - она тут чему-то обрадовалась и полезла целоваться.- Какой ты умный!

Я поцеловал ее, потрогал ее грудь, погладил спину, попытался отодвинуть ее, чтобы к холодильнику за пивом пойти. Но Вика уже потеряла над собой контроль.

-Я тебя люблю!

-Да.

-Люблю!

-Ну да, Вик. Я знаю.

- А ты скажи мне, что ты меня любишь!

- Слушай, хватит, Вик. Что за ерунда? Не будь похожей на всех баб. Ну, прямо как все.

-Ты меня тоже бабой считаешь?

-Ну да. Ты же - не мужик.

-А ты что, мужик?

-Слушай, хватит, а? Ты хоть думай. Что ты говоришь.

Я отстранил ее.

- Я тебе уже говорил. Есть вещи, которые нормальному человеку говорить нельзя. Я же не должен повторять это по сто раз.

Я достал пиво и открутил пробку.

- А, - проговорила она, -вот оно что.

-Что?

-Пиво тебе дороже, чем я.

-Слушай, хватит, Вик! Я тоже имею право на то, чтобы устать.

- Ты меня не любишь!

-Вот. Началось. Да, не люблю! Отстань!

Налил пива в стакан. Да, возможно, что я повторяюсь. Есть люди, которые выбирают другой путь. Но и те, и другие, которые ставят собственные амбиции выше личной жизни, одинаково правы. Выпил пива. Налил снова. Выпил. Стал чистить рыбу. Вика пробовала заплакать. Всхлипывала. Пошла в ванну. Включила воду. Пошумела. Принялась зубы чистить.

-Возьми аквафреш! - сказал я громко.

В ответ - тишина.

-Аквафреш сохраняет зубы без дырок!

Шум воды. Она слышит, но хуй забила на мои слова.

-Мама говорила тебе чистить зубы аквафрешем?

-Да!- закричала она во весь голос. - Да, слышишь? Я его ем!

-Ништяк.

-Да. Это ништяк.

У нее начался истерический смех. Хохоча, Вика пошла в комнату, включила телевизор. Выключила. Вернулась на кухню. Налила себе пива. Выпила залпом. Дурка правила ей, словно кораблем. Мне можно было не вмешиваться. Он бы сам сел на мель, этот корабль идиотизма.

- И чо? - спросил я тоном Демьяна.

- Я ем аквафреш! - заявила она.

-Ну, ну. На, ешь рыбу.

-Поцелуй меня.

-Куда.

-Куда хочешь.

Я ее поцеловал. Ничего не оставалось, как отнести ее на кровать и раздеть. И так, вся эта дурка продолжалась день ото дня. Наши отношения колебались от плюса к минусу. Возможно, именно на ней я учился в жизни чему-то еще. Но это было не то, что надо. Человек может набраться опыта, пытаясь не наступать на грабли. Или, хотя бы, на одни и те же грабли. В моей ситуации, все было зря. Я это знал, и тогда мне казалось, что уже пришел возраст, чтобы смириться. Но я заблуждался. Бывают люди, которым доступен такой стиль. Как правило, они ищут себе жен, чтобы реализовать свое тщедушие. Но я никогда не считал себя слабаком.

Через день после панк-концерта я зашел к Лене Club, мы выпили вина и разговорились. Я стал рассказывать ей о A.S. Antysoft.

- Знаешь, что такое дрессировка? В нашей жизни - почти все люди - дрессированы. Если мы можем выдрессировать сами себя, это гораздо лучше.

-Он, что же, создал сам себя?

-Да. Знаешь, это звучит странно. Особенно, когда ты в чем-то знаешь толк. Но это так.

-Я не считаю, что построить себя самого невозможно, - заметила Club, - нет, я не говорю, что я так могу. Но, мне кажется, что это возможно. Мне даже кажется, что, если я сильно, сильно захочу, у меня все получится.

-Я согласен.

Тонуть в их ритме? Строить? Но кому нужны антимуравейники? Ломать? Это неплохо. Коль жив останешься, будешь сидеть, и окрест тебя - руины, и все считают тебя порождением зла. Будда учит, что в этом мире вообще делать нечего. Библия указывает на порочность рождения на земле. Вся сеть выполняет чистый, незапятнанный русский мотив: "Я топлю себе подобного". Но это - нюанс. Все люди на земле одинаковы. Это и есть ритм. Ведь нам большего не дано. Чтобы доказать обратное, нужно иметь титаническую самоотверженность. Ведь мир борется за колбасу, а ты решил доказать, что в бытие есть "пасхальные яйца".

-Что ж, в лес удалиться? - спросила Лена.

-Хочешь - в лес.

-Фи.

-Не пошла бы?

-Нет, пошла бы. Но тебе же не нравятся толкиенисты.

-Нет, не нравятся.

-А твой Антисофт...

-Он в жизни - обычный парень. Люди мечтают о высоких софтах. Программистов много. Большинство из них - люди с перхотью на голове. Но их перхоть - это от того, что им в лом следить за собой. Зачем обращать внимание на такую мелочь, как внешний вид.

-Он тоже ходил с перхотью?

-Нет, он брился на лысо. Это очень помогает. Я тоже одно время брился на лысо, но потом мне стало ясно, что сделан из другого теста. Нет, я не могу сказать, что я - левый пассажир в этом деле. Но я - романтик по жизни. А Антисофт - это романтик абсолюта. Он есть машинный код на завтрак.

- Я в этом ничего не понимаю, - сказала Club.

-Ну да, - согласился я.

- Как ваша партия?

-Завтра выступает по телеку Петр. Пойдешь на выборы?

-Ради Петра - конечно. А так я бы ни за каким фигом туда бы не пошла. Мне совершенно безразлична политика.

Я решил рассказать ей про Вику.

Может, Club?

Но, возможно, во мне уже давно работает программа самоуничтожения, и я не могу любить. Я просто занят дурным трепетом перед той, которая душит меня своей паразитической силой. От этого не уйти. Ни одного шага в сторону. Еще древние заметили, что бог управляет человеком изнутри его же личности. Он смотрит на мир вашими глазами. И, если он наказывает, то, опять же, вашими мыслями, вашими собственными желаниями, прочим. Самая большая война может быть лишь внутри - это борьба человека и бога. Вам нужно занять его место, а он будет сопротивляться до тех пор, пока это не случиться. Но можно не думать. Можно сдаться. В конце концов, это - часть тебя самого. Ты просто проиграл себе. Твое второе я, родное, может, немного несвежее, возвращает тебя в лоно. И вот, я вновь ложусь на нее, и это - падение в бесконечную шахту. Страсть, которая тебе навязана. Смертельная страсть.

- Я не знаю, отделаюсь я от нее или нет, - признался, - во мне какая-та непонятная совесть есть. Раньше я думал, что это связано с неприятностями. Но вроде нет неприятностей. А все равно что-то колет.

-У меня тоже так бывает, - ответила Club,- хочется порой на стенку лезть от тоски. А почему - я и сама не знаю. Раньше мне все время казалось, что я кому-то должна. Все время мне что-то чудилось. Я боялась открыто выражать свое мнение. Потом оказалось, что я боюсь нечто, чего нет. Я поняла, что это - нервы. Какая-та глупость. Даже не знаю.

- Люди сами себе что-то сочинят, - сказал я.

-Хотелось бы в это верить.

-А ты веришь?

-Нет. Не верю. Это что-то кармическое.

Глава 12.

.

День начинался с чашечки кофе, и я пил ее ленивыми глотками, кайфуя от того, что я могу ни чем не грузиться. В динамике магнитофона играл старый рок, и, чувствуя себя победителем обстоятельств, я играл. Петр силен. Это понятно. Но без меня ничего не было бы. Конечно, я это не подчеркивал. Революция не терпит дешевой эйфории и дележа.

Однако, куда бы все делись? Сидели бы себе на блатхате. Долго и упорно. А потом бы попросту переженились, и game is over. Однако, гейм не овер, все нормально. Наш паровоз... Наша машина.... Ветер дует от скорости, и мы круче всех. Типа breakthrough (клип такой был). Большинство людей всю жизнь самоутверждается. Ближе к старости, когда жизненных соков уже почти нет, начинается совсем уж вялая суходрочка. Объяснить все это никак нельзя. Женя Семин об этом как-то сказал:

-Вот я, я не самоутверждаюсь, я выебываюсь.

-О, да, - ответил я, - это - в корне разны вещи.

-А то. Но я знаю, что ты имеешь в виду. Просто все люди подсознательно хотят победить смерть. Но хуй, хуй! Это невозможно. Зато есть очень хороший способ. Можно просто не бояться смерти. Тогда становится необычайно легко, необычайно похуй.

-Но так ты теряешь самоконтроль.

-Нет, ты не понял. Контроль, не контроль. Кто не курит, не пьет, тот здоровеньким помрет. Жизнь коротка! Пойми. Нет никакой разницы, как ты прожил. Ты хочешь сказать, есть карма?

-Да, я думаю, что она есть.

-Знаешь, а мне похуй, есть карма - и хуй на нее. Вот родился бы я, а мне в награду, за то, что я родился, бог дал умение летать. Но мне бог не дал ни богатых родителей, ни смирение, не желание быть трезвенником и праведником. Я решил, Валерик, короче, следующее. В России жить хуево. А Германии - хорошо. Точно так же есть хорошие миры, а есть - плохие. И мы, безусловно, живем в очень и очень хуевом мире. Доказать это очень легко. Во первых, есть смерть. Во вторых, люди все друг другу - волки. Нет бы, жили б просто, занимались сексом, бухали, летали к другим планетам. Ан хуй! Вот вам на воротник научно-фантастический хуй! Вся наша жизнь - это недоразумение. Поэтому, я живу правильнее всех. Мне на все насрать! Поражение, Валерик, это не твое поражение. Ты в этом не виноват. Если у тебя, к примеру, нет ноги, или нет зубов, что ж делать? Да нет, ничего не надо делать. Нужно просто перезагрузиться. То есть, просто взять бритву и перезагрузиться. Потом родишься, если снова та же фигня, снова - перезагрузка.

-А как же близкие!

-Слушай, ну ты не понял. Мне похуй.

-Зачем же ты работаешь?

-Я работаю, чтобы не сосать хуй от голода! Как ты этого можешь не понять!

-Но ты, вроде, не на самой непрестижной фирме работаешь.

-Да похуй, понимаешь! Сегодня я есть, а завтра меня нет, и это - это же жь, бля, одна песчинка в море перегноя. Космос черен. Это ночь! Ночь! Жизнь коротка!

-Не знаю. Интуитивно я с тобой согласен, но жить, как ты, не смогу.

-Да я знаю. Ты слишком правильный.

-Кто, я?

В один момент стало ясно, что блатхата больше не нужна. Не солидно как-то это - собираться бог знает где. Мы решили с ней проститься. А по случаю собрали на ней лучших революционеров и сели пить водку, а за ширму вновь завели девку. Это был последний мазок. Картина уходила в годы. Теперь впереди у нас маячил новый свет.

-Родная, - говорил Демьян, - обнимая двух девочек к разу.

-Кто именно? - спрашивала одна.

-И ты, и ты.

-Ты определись.

-Ты. Слышишь.

Намечалась королевская вакханалия. Такие события бывают один раз в жизни. Это так же, как шторм десятилетия для серфингистов. Но мы, по-ходу, все были литроболистами. Мы были поэтами иного, не очень культурного, слова. Мы меняли кожу.

-Пацаны, пацаны! - кричал Демьян.- Слышь, да вы чо, глухие, а? Ты, давайте кобыл посадим под стол!

-В смысле? - не понял Петр.

-Мы будем играть в карты, а они будут сосать.

-Демьян, ты охуел! - заметила на это одна из девочек.

Принесли травы. Несколько человек курнули. Шум стоял. Играла музыка. Светилось лицо компьютера. Так что звуки за ширмой заглушались, и неискушенный посетитель вообще ничего не понял бы. Присутствовали Петр, Юрий, Зе, Саша Сэй, Демьян, Саша Худой, представитель университета Андрей Д., друг Демьяна алконавт Лютый и ряд girls, имен которых никто то ли не знал, то ли не хотел знать. И тут и там к ним приставали, лезли под юбки.

- Хочется сделать макет блат-хаты, - говорил Петр, - запомнить ее, всегда носить с собой.

- Ее надо сфотографировать, - предложил ему Саша Сэй.

- Чтобы можно было посмотреть на нее, как на любимую девушку, перед расстрелом, - добавил Юрий.

- Сфотографируем на цифровой фотоаппарат, - сказал Саша Сэй.

Непременно - цифровой.

Щелк. Блат-хата forever. Пройдут годы, она будет жива. Пройдут века, школьники, открывая учебники, будут наблюдать место, где зародилась революция.

- Я сделаю 3D- модель,- сказал я, - это нелегко, зато потренируюсь в графике. Потом запишу на диск и размножу. У каждого будет своя блат-хата.

Эта идея всем понравилась, и мы за нее выпили. Звон бокалов потряс сердца и стены.

- Хули, пацаны, - говорил Демьян, - пиздатая хата. Такой больше не будет никогда. Бабки - это ништяк. Но есть помимо бабок что-то. Ну, как сказать. Ну, блядь... Понятия, нахуй. Ну, человек же не вечно живет. Хули - родился, хуяк - и умер. И пиздец. Бабки если б можно было на тот свет забрать, то базара нет. Я б тогда ничего не сказал. Да. Сказал бы, пацаны, на свете главное - бабки. Но ничего ж, бля-ядь, с собой не заберешь. Хули! Хули говорить! Вот когда мы вместе, тогда и сила, да? А если какая-нибудь хуйня заведется среди нас, поведет всех, заставит баблом прельститься, то и все. Давайте выпьем.... Ну как..., - он задумался, почесал яйца, потом затылок и, наконец, произнес, - давайте выпьем за вечность.

Выпили за вечность. Закурили. Так как курили все, то дым сразу же плотную завесу организовал. Пришлось открыть форточку и двери.

Тогда пришла идея сделать Петра. И Петров было много.

- Алло.

- Алло.

- Алло.

- Алло.

- Алло.

- Алло же.

- Я вас слушаю.

- И я вас слушаю.

- Кто говорит?

- Кто?

- Что?

- Не что, а кто.

- Кто вы?

- Как кто.

- А, это опять...

- Да, это я.

- Петр?

- Да. Я - Петр. Вам пиздец.

Звонит из girls:

- Алло.

- Да.

- А я Вову хочу услышать.

- А кто вы?

- Да так.

- Как так?

- Так вы позовете Володю или нет?

- Сейчас. Во-ло-дя! Во-ва. Быстрее. Ты почему пешком идешь?

Слышны шаги. Бежит, точно ягненок от волка. Если он будет пешком на зов матери передвигаться, то втык получит.

- Алло, - запыхавшись произносит он.

A back vocal у него спрашивает:

- Вова, кто это?

- Не знаю, мамик.

- Ты слышишь? - вопрошает женский Петр.

- Слышу. А кто вы?

- Слушай, гад. Я - Петр. Я тебя скоро найду, и пиздец тебе.

Пьем за Петра. За простого Петра. Нашего, то есть. Пьем и за того, от которого пиздец потенциальный исходит. Дым расходится.

- Я тоже хочу Петра сделать, - сказал я.

Взял мобильник. Набрал номер.

- Алло.

Голос дрожит. Еще ведь там мамик с папиком и сестриком стоят над душой, и чуть что не так - своего Петра ему сделают. Он у них - отдушина. Труба, куда канализацию души сливают.

- Алло, - повторяет.

Слышно в его голосе понимание того, что ему и впрямь пиздец. Запуган Володя до ужаса, ничто в данный момент его из стопора не выведет. Лошат его как домашнее животное.

- Чо аллекаешь? - спросил я.- Как ты со мной разговариваешь? А? Ты почему вчера не пришел?

- Куда не пришел?

- Куда? Ты чо, не знаешь?

- Я?

- Тебе стрелку забивали, слышишь. Ты должен был явиться для контрольной проверки.

- Чо? Ты - Петр?

- А ты что, идиот, не догадался?

- А почему голос другой?

- Это у тебя от страха слух помрачился. Тебе пиздец, ты понимаешь? Хватит жить! Ты задержался в этом мире!

Я отключил телефон, и питие продолжилось, и Петры продолжились. Каждому не терпелось поучаствовать в этом нескромном занятии. За ширмой шло плотное движение. Одни уходили, другие возвращались. Это напоминало круговорот воды в природе.

Все хорошо. Но позвонила Вика:

- Что там у вас такое?

- Где?

- А ты где?

- С этого и начала бы!

- Да? А что?

- Вот именно, что. Ты же знаешь, я работаю. Сейчас такой период, что я не могу не работать. Офис полный. Люди кругом. Как я могу уехать?

- Вы работает так поздно?

- Да.

- А где это все происходит?

- Как где. Я же сказал. В офисе.

- А.

- Слушай, если тебе там плохо одной, приезжай. Честное слово, Вик, скоро закончим.

- Куда приезжать?

- Ну.... Знаешь, в принципе, тут уже скоро все, закроемся...

- А кто там?

- В смысле...

- Ты не один?

- Ты же слышишь шум?

- Что за шум?

- Люди разговаривают. Ты же знаешь, мы только еще делаем первые шаги. Если я буду думать только о том, чтобы приехать домой вовремя, то никакой работы не будет. Партия еще только на стадии формирования. Скоро выборы. Мы не успеваем. Ты бы лучше села за компьютер и набирала тезисы. Через три дня они уже должны быть готовы, а том - сто страниц текста. Сколько ты набрала?

- Мама звонила.

- Чья.

- Моя.

- Очень хорошо. Лучше б она что-нибудь пожрать привезла.

- Валерик. Как ты со мной разговариваешь? Я же женщина!

- Да, милая. Давай. Скоро буду.

- А что там за девушки?

- Нет тут никаких девушек. Это телевизор. Пока.

Я налил себе пива.

- Так вот, - Петр в то время продолжал концептуализировать, - мы не будем гнаться за сиюминутным успехом, чтобы добиться качества. К чему нам быстрые победы? Любую вещь человек делает для самонаслаждения. Но это слишком и слишком философский вопрос. Мы же люди простые, и многие вещи понятны нам без лишних слов. Если мы сейчас в чем-нибудь победим, то будем радоваться, как дети, крича, мол, это все! Надо шампанское пить. Так у всех происходит. Где они, эти все? Побеждает тот, кому везет. Но мы же нем просто так за бабками во власть лезем! Дело революции на том и окончится! Мы в первую очередь должны создать информационное облако. Не кричать о себе! Не обещать народу высокую зарплату! Не прикрываться. Как сейчас это модно, борьбой за чистоту окружающей среди, и всем такое. Мы должны сделать так, чтобы наши идеи стали популярны! Чтобы люди сами ими заражались. Революция - это качество. Лучше запустить в систему вирус, чем ломать! Да и что мы поломаем? Для этого нужно продаваться империалистам и преследовать самые, что ни на есть, банальные цели. В итоге получится смута. И, прежде всего - в наших собственных головах. Мы же должны постоянно совершенствоваться, чтобы с нами трудно было конкурировать.

Тогда Вика позвонила еще раз:

- Валерик... Ва-ле-рик. Ва-ле-рик.

- Щас.

Я выпил пива.

- Вы там пьете, Валерик. Ва-ле-рик.

Наконец-то она спросила. А то сразу ведь все поняла, а молчала, чего-то там придумывала. А что тут думать? Я и не собираюсь от нее шифроваться.

- Вале-рик. Валерочка. Ты где, милый?

- Я здесь, Викусь. Что хотела?

- Ты же сказал, что домой едешь.

- Собираюсь. Сейчас еду. Скоро уже буду.

- Ты там не один?

- Конечно, не один. Тут пацаны. Слышишь, Петр выступает.

- Все выступает? Когда он закончит выступать? Его что, дома никто не ждет? Ну ладно. Вале-рик. Не обижайся. Когда ты приедешь? Я уже и покушать приготовила. Хочешь, я тебе котлеток пожарю, а?

- Хочу.

- Вот. Сейчас и пожарю. Только не пей, ладно. Вале-рик. Ты меня слышишь? Вале-рик. Ва-ле-рик. Ты где там? Заснул, что ли?

-Не. Хорошо. Скоро приеду.

Через двадцать где-то минуть ее накрыла истерика. Я знаю, что женщины, они почти все такие. Что тут еще говорить? Мужик созидает, женщина обвивает, засасывает, заглатывает, закрывает, за... какая тут революция? Котлетки. Кастрюльки. Штанишки. Рубашки. Стиральная машина. Рамс. Бог, я не спорю, ничего не придумал зря поуверенней. Я понимаю, что людям нужно размножаться. И все это было особенно актуально в период, когда человек конкурировал с животными за выживанию. Я даже предполагаю, что в этом и была миссия человека на этой планете. Но все это ушло в доисторическую эпоху, и все последующее бытие - это путь в никуда.

- Я не поняла? Вале-рик. Что происходит? Ты меня больше не любишь?

- Как это?

- Что?

- Не штокай! Никогда не штокай!

- Вале-ра. Я же тебя люблю. А ты что ж? Валер. Скажи мне, что ты меня любишь.

Она плакала. Я отключил мобильник и закурил.

Поддаться? Да зачем? Все так живут - живут и ругаются. Ссорятся и мирятся. Любовь существует без книг? Возможно. До совместного проживания. А здесь уже - дело иное. Тут еще и не такой серфинг придется выделывать.

-Любовь - это любовь к себе, - говорил между тем Петр.

-Точно! - поддержал его Зе.

-Любви нет!- крикнул Юрий, наливая.

-Вы охуели! - ответил из-за ширмы Демьян.

-Чо? - спросила оттуда же девочка.

-Соси, не отвлекайся! - выкрикнул Демьян.

-Любовь есть! - утвердительно произнес Саша Сэй. - Это - любовь к водке.

-Йес!

-А-а-а-а!

-Наливай!

-Наливай, пацаны!

-Да здравствует революция!

-Революция!

Хороша в этом мире только природа. Животный мир хорош, хотя -суров. Строг, но хорош - продуман до мелочей. Да и человеческий снаружи - так себе. Ни шатко, ни валко. Если быть инопланетянином и абстрактно поглядывать сверху, то, возможно, мир людей увидится не в таком уж и негативном свете. Куда-то бегут они, олицетворяя муравьев. Возвращаются. Вновь бегут. Один и тот же маршрут. Иногда среди массы проявляется нечто, которое, созидая, перестраивает этот бег. Но почему они не ценят это? Один Петр на всех. Один Петр в эпоху. Хотя нет, каждый город полон сверхличностей. Каждый подъезд. Каждая фирма. Каждый директор, жиреющий в своих мечтах. Каждый мэр, закрывающий глаза на сомнения души - а что, если воровать плохо? Каждый карманный писатель, который, выходя в Интернет, начинает строить из себя невесть что. Каждый маньяк, поджидающий свою жертву. Каждый политик, в очередной раз привыкающий к нечистотам собственного духа. Все это нормально. Именно для этого мы победили в дикой природе. Мы просто перерабатываем землю, мы просто едим сами себя, и от этого нет счастья в жизни. Просто от того, что мало, кто умеет любить. Христос был не прав. Лозунг "возлюбите друг друга" доступен лишь избранным. Для них и Библия, собственно. Для остальных - бабки.

Я сначала представил, как Вика там бесится. Может, посуду бьет. Потом забил на мысли эти, стал к girl приставать.

- Жена звонила? - спросила она иронично.

- Да так.

- Строгая она у тебя?

- Да и хуй с ней. Как тебя зовут?

- Алина.

- Красивое имя.

В это время пригласили Ламборджини, и пришла она, старая и ужасная бля. Пацаны ее поприветствовали. Она поохала, поскрипела, а от присутствия девок ее вообще согнуло. Она типично ревновала всех этих девочек к нам, пацанам молодым, ныне недоступных ей до конца ее грязных дней. Она хоть и старая, хоть и бля, хоть и в гроб пора - а все туда же. Мне кажется, она в последнем издыхании будет излучать животнейшие волны, жаждая чего-то.

Пять минут до смерти. Чего вы хотите?

Колбасы!

Четыре минуты до смерти. Чего вы желаете?

Дом на Канарах, шестисотый "Мерседес", деньги, деньги, много денег.

Три минуты до смерти.

Что пожелаете, уважаемая?

Есть! Пить! Хочу, хочу, молодого и красивого хочу! Хочу быть сама молодою, красивою!

Две минуты до смерти.

Что еще пожелаете?

Ох, и чаго-только не хочу я.... А ничо. Только его. Дайте мне...золота. Много много золота. Да и вообще! А и чем я не королевна?

Минута до смерти.

Хочу... Самолет хочу. Президентом хочу быть, чтоб сверху вниз на людей смотреть. Царицаю хочу быть мировою.

Ноль минут до смерти.

Что желаете, ваше величество?

Хо...Хо....Хо... Ы-к, Ы-к.

Бум!

Внимание! Крышка гроба закрыта! Произвести вынос тела.

- Выпейте с нами, баб Галь, - предложил Саша Сэй.

- А це за дивки? - поинтересовалась старая.

- Ебем мы их! - выстрелил Демьян.

Напрасно было думать, что толстая душа Ламборджини вздрогнет. Лицо же лишь поморщилось. Она было присела, но в ней задвигалась некая брезгливость.

- Пейте! - сказал Саша Сэй и протянул ей рюмку.

Она, старая падла, знала, как направление ветра определять. Видит - все с мобилами сидят, все приодетые, приобутые, морды довольные. А иначе бы она не вела себя так лояльно. А так - выпила. И - выступила. Рассказы ее касались:

- Мужа ее покойного;

- студентов в годы СССР;

- того, как раньше на колхозах неплохо жилось;

- и т.д.

Всем было весело. Когда Ламборджини ушла, поступило предложение блат-хату поджечь и смотаться.

- Хорошо гореть будет, - радовались girls, - чо вы, пацаны, тормозите? Гулять, так гулять!

Глава 13.

На дне сидят крабы. Вверху - высокая вода. Это - темная вода. Крабы двигаются медленно. Но они так же медленно отдают. Главное свойство крабов - умение хватать клешней. Но не всякий человек - краб, хотя русская жизнь призывает человека именно к этому. Хорошо быть нечестным. Хорошо быть вором. Это особенно верно для глубинки, где люди работают всю жизнь на одном предприятии. Там есть "отец", и он - тоже всю жизнь - директор. Есть "шахиня" - жена директора. Разумеется, есть и те, кто ходят в "ёбарях". Ёбарь главного бухлалтера. Ёбарь секретаря. Каждый Ебарь считается привилегированным, в чем-то, субъектом местного общества. Есть и Ебарь шахини. Все остальные гордятся тем, что их знают. Мой преподаватель по истории называл это родовой общиной. И я с этим согласен. Петр же всегда был против нечистых, запятнанных человеческой алчностью, вещей. Он, без сомнения, выражался грубо. Но эта грубость была, словно хрип Володи Высоцкого. Дайте воздуха. Дайте света. Но он, конечно, будучи не только энергичным, но и достаточно внимательным человеком, всегда понимал, что человек кричит внутрь самого себя. Там, в этом мире, и обитает личность. Ее и нужно кормить собственной свободой. И ты осматриваешься, и видишь вокруг себя синюю толщу воды. Ты - тоже краб. Ты щелкаешь своей клешней.

- А-а-а-а-а!

Не дошли пузыри. Только грязь поколыхалась у кромки.

Человек - просто губка. Борцам с губкой нужно гореть так, чтобы от температуры испарялась вода. Сумеет ли Петр? Че Гевара, ставший ныне поп-символом, не сумел. Французская революция провалилась. Бодлер пропил свое состояние. Зачем же так концептуально? Как могла такая словесная лиса так не понимать жизнь? Ответ один - вас выбросили сюда за что-то в наказание, в море ординарностей. Потому все так, как теперь. Если нас разоблачить, светить будет немало. Колбаса посадит нас в клетки, и дети ее, колбасы, будут тыкать пальцами.

- Это они!

- !!!!!!!

Дети колбасы возмущены. Телевидение показывает преступников. Спустя лет 50 лет вас провозгласят всенародным героем, но это - убийство после смерти. Христос завещал не строить храмов. После чего храмы пошли в штамповки. Но разве кому-то известно, о чем говорил Христос? Хоть один человек! Но ничего этого не будет. Если что, я сумею смотаться в Таиланд. Буду штамповать ноунеймовские джифорсы и вспоминать.

Так жизнь и поделиться. До и после. Большая часть любой жизни - просто цикл перебора памяти. К сожалению. A. S. Antysoft. Сидеть тебе и сидеть. Медитировать и пить воображение о космосе. И так хочется, чтобы понятие "герой" все же имело смысл.... Но где его взять?

Объявляю:

Var

A: superhero;

Begin

.....

....

....

End.

Ну и что? Хоть один человек со мной согласиться?

Безусловно, у жизни есть свои begin и end. Но кто там у компилятора?

Ясно только, что не я.

И не ты.

Сиди, Antysoft. Мне, наверное, пора отделаться от обсессии и повернуть на новый круг.

И так, я поехал в Ростов. Со мной был "тысячный" ноутбук, с gprs-модемом, в возможностью перешить номера чипов. Это было важно - я намеревался использовать этот ноутбук в дальнейшем, и мне не нужны были эксцессы. У меня была с собой водка. Я знаю - люди делятся на три части. Одни могут пить и спиться. Другие не пьют, чтобы оградить себя. Третьи могут пить из пафоса. Они вряд ли сопьются, потому что в один день им станет скучно пить. Они бросают и занимаются йогой. Но и это - не уход от реальности, а обычный, да нет, не обычный, а понтовый экспериментализм.

Итак, я прыгнул в автобус. Смотрел в окно. Видел, как едут холодные поля. Представлял себе электроны в сети. Нули и единицы бинарной системы. У меня с собой был тетрис, и он утомил меня не на шутку. Я читал спортивные газеты. С некоторого времени меня забавляло, когда нашим насовывали голов, хотя в родном чемпионате эти футболисты считались звездами экстра-класса. На промежуточной остановке, купив еще пива, пил его медленно. Позвонила Вика. Слушая ее, я понимал, что, вступив в дерьмо один раз, продолжаешь по нему идти, чмокая подошвами туфлей. И, видимо, еще долго мне так ходить. Чмяк, чмяк, чмяк. Хлюпает под ногами. Мне и с ней плохо, и без нее. Странное такое дело. Видно, природа человека и сам человек - вовсе не родственники.

- А зачем ты в Ростов едешь?

- Да так, Вик. По работе.

- По делам партии?

- Ну да.

- А. А когда приедешь?

- Постараюсь завтра.

- Приезжай завтра.

- Как получится. Если справлюсь до вечера, то завтра и приеду. Если не справлюсь, то задержусь. Ага?

- Ну...

-Ну, скажи что-нибудь.

-Что?

-Не знаю. Ты же сам должен знать, что мне сказать?

-Что мне сказать?

-Ну, ты же сам знаешь?

-Не знаю.

-Не может быть.

-Ладно, Вик. В автобусе шум.....

-Нет, ты меня не любишь.

-Почему? Конечно, люблю.

-Вот, ты это и сказал.

-А, ты именно это имела в виду?

-А ты думал, что-то другое?

-Нет. Я знаю, что ты имеешь в виду.

-Тебе это не нравиться?

-Нет, нравится. Я тебя люблю.

-Правда?

-Разве ты не веришь?

-Не знаю.

-Если ты не знаешь, значит, ты сама не уверена, точно ли ты меня любишь. Ты еще с меня спрашиваешь.

-Значит....

-Ладно, Вик, пока.

-Ну, пока.

-Пока.

-Пока. Что, так и поговорили?

-Да, нет. Хочешь, еще поговорим.

-О чем? - она оживилась.

-Не знаю.

-А сколько у тебя денег сейчас, Валер.

-Вот, началось!

-Валер, как только я начинаю говорить о деньгах, ты тотчас меняешься.

-Я не люблю деньги.

-Но ты же сам говорил, что ты любишь деньги!

-Нет, я не люблю деньги. Мне чужды деньги! Вик, это просто работа.

-Нет, ну ты - мужчина, тебе проще. А мне нужна косметика.

Наблюдатели знают женщину наизусть. Профессиональные наблюдатели могут описать этот аспект экзистенса с разных сторон. Почему из ребра? Потому что ребро - это единственная кость, в которой нет мозга. Хотя женщину можно было создавать и из какой-нибудь мелкой косточки. Природа определила женщине роль хранительницы очага, а мужчине - охотника за мамонтом. Вот и рамсит она, тащит меня в очаг, хочет запихнуть меня себе в лоно, и толкать, толкать, чтоб никакие части тела наружи не торчали.

Дизель "Икаруса" хохотал, словно какой-нибудь черт, сбежавший из картины Иеронима Босха. Пассажиры колыхались, словно цветы, нюхающие пыль. В Индии, безусловно, с автобусами все было гораздо хуже. В Колумбии. Демьян бы сказал так: "В Индии, бл-я-я-ядь! В Колумбии, нахуй!" Но Демьян не был мыслителем. Он был обычным, классическим босяком, случайно попавшим на бал. Он был крысой. Он крысил все у своих товарищей, он крысил из дома добро, заработанной его матерью. Ему было 29 лет, и он был "бос-сяк". И я прекрасно сознавал, как загремело бы ломающееся дерево Петра в случае поражение. Все бы плевали. И Демьян был бы первым, кто повернулся задом. Но он бы этого не показа. "Братан, давай бухнем!" - предложил бы он.- "Только у меня денег нет. Давай бухать за твой счет". Если Петр ему нальет, он будет настоящим другом. Вот только, напившись, он скрысит часы. Это - классика жанра. В жизни почти нет высот. Если вы видите человека в дорогом костюме, то прежде всего, стоит думать - это такой же, как я, человек, но случайность привела к тому, что его костюм дороже, чем мой. Петр скажет грубее: человек недалек от обезьяны. Итак, мы видим обезьяну в дорогом костюме. Но Иван, Марья, они встанут на колени и отсосут, потому что это есть инстинкт, и это есть интерполированные рабо-господские отношения. У Петра раньше никогда не было денег. Теперь они есть, но это - наши деньги, и он не имеет права тратить их направо и налево. У него нет девушки. (Может - Club?). В свое имя Юнг писал: "А что будет, если Гитлер женится"? Но я говорю это лишь для того, чтобы понять значение личности лидера. Или - сверхлидера, который способен на нечто большее, чем обычный лидер. И во что выльется эта сила, никто не знает.

Бомжи, те, которые на свалках говно едят, у них тоже полно своих иерархий. Самым крутым можно собирать бутылки. Это вовсе не значит, что "крутые" могут быть хоть где-то наравне с "цивильными". Но не сравнить их с теми нищенствующими, которые командуют лишь кошками и собаками. У тех же, вшиво-лохматых, свои есть босоцкие взгляды. Это бесполезно - ломать. Но ведь были же вирусы в виде религий, которые проникали до самых глубин подсознания.

Когда автобус стоял на станции, позвонил Сергей Чикаго:

- Алло...

- Это ты?

- Да.

- Чо прикалываешься?

- А... Начал звонить, сигарета прилипла к губам...

- А...

- Привет, Валер. Как дела?

- Нормально.

- А мы вот с пацанами ходили за планом.

- Взяли?

- Ага.

- Отлично.

- Да.

- Крутой план?

- Не. Фуфлыжный. Щас взяли "Бригаду" на кассетах, смотрим.

- А.

- Ты знаешь, у нас тут много размышлений. Мы, конечно, не собираемся именно так поступать. Это чисто проба. Я имею в виду нашу политическую игру. Мы даже подумали ставки сделать. Так, без бабок. На интерес. В-общем, мы тут думаем все, что очень большие шансы у Саши Сэя. Он ведь очень молод и очень популярен. Прикольный. Его показывали по местному эмтивишнику. В его возрасте ни у кого обычно нет ума. А у него вроде как все наоборот. Он, конечно, распездал, но выступает как-то двояко. Все видят, что он распездал, который хорошо говорит. Вообще, это студенческий уникум. Как ты думаешь?

- Не знаю.

- Петр себе делает диплом. Он не уверен...

- В том-то и дело, что он сомневается. А сомневаться нельзя. Иначе за свои поступки ты всегда будешь отвечать.

- В смысле.

- Я очень часто слышу, ну, и не только я. И ты, должно быть, слышал, люди считает, что, что бы ты ни делал, всегда за что-то приходится расплачиваться. Я вот считаю, что существуют люди, которым вообще все сходит с рук, и им никогда не икается. И как будто и не икнется. Я лично видел такие примеры. А когда ты сомневаешься, то сразу же ставишь впереди себя барьеры. Я бы вообще создал сеть. От каждого пункта сети кто-то бы балатировался. Так делают некоторые ребята. Саша Сэй стоял бы во главе блока А. Петр - наш блок, к примеру, Б. И так далее. Сеть, если она продумана, обязательно кого-нибудь продвинет.

- А своя спецслужба?

- Это еще и дорасти нужно до этого. Я собираюсь, вот, купить Петру в Ростове диплом.

- У тебя есть с собой лишняя штука.

- Какие проблемы? Мы - реальные пацаны. Как у реального пацана может не быть в кармане лишней штуки баксов?

- А... А у нас завтра - концерт в клубе "Звезды".

- Сами поете?

- Да. Сольное выступление. Билеты распроданы. Все ништяк.

- Постараюсь завтра быть.

- Ага. Мы пригласили Толика Меркьюри две песни исполнить.

- Круто. А меня возьмете?

- А ты успеешь приехать?

-Постараюсь.

- Тогда - нефиг делать. Слушай, а почему ты в Думу не хочешь?

- Я - помощник кандидата. То есть, я помощник всех кандидатов сразу. Ну, кандидаты это знают. А вообще, Серега, и тебе надо. Прикинь, какой будет коммунизм. А потом нас всех перестреляют. Или мы их перестреляем. Представь, заставляют вместе работать двух несовместимых существ. К примеру, машина и почему. Почему - вообще не существительное, а машина разделяется по типу. Человек, который умеет только потреблять, никогда ни за что бороться не будет. Только за бабки. У него ведь система понятий иная, чем у нас. Если ему сказать, что мы - за революцию, за идею, он решит, что мы выступаем от какой-нибудь группировки, просто шифруемся под кого-то. Посмотри, как люди смотрят на Лимонова. Дурак, да?

- А я и не знаю. Петр же говорит, что сейчас - это просто как тренировка. Не надо прыгать на танки с шашкой. Можно влезть в тот же танк и прокатиться. Изнутри ведь проще увидеть, куда целиться надо.

- Хорошее замечание.

Приехав в Ростов, я встретил на вокзале дешевую шпану.

- Мы знаем, ты не местный, - сказали мне двое лысеньких пареньков в коже.

- Потухни, молекула, - ответил я первое, что пришло в голову.

Пока крутые студенты размышляли, что бы это значило, я влился в толпу и спустился в подземный переход.

Сняв квартиру с телефоном, я сбегал в магазин, где купил колбасу, салат, грибы, пиво, водку и сигареты. Мне даже подумалось, что, для начала, можно снять на пару часов девочку. С одной стороны, это есть чрезмерность, но, с другой, мотивацией человеческих действий является сексуальная энергия. Человек должен быть честным. Он не должен отрицать очевидные вещи. Но с девочкой я передумал. Налив себе пива, я подключился к сети.

Вот наш сайт. Corporative.ru. Все нормально. Платный хостинг. Администратор, сидящий в офисе, следит за обновлениями и раскруткой. Отзывов немало. Гостевая книга полна. Молодежь тусуется, получая разнообразные бонусы. Здесь есть неплохой движок знакомств, и существа самых разных мастей оставляет здесь свои следы. Девочка ищет девочку. Мальчик ищет мальчика. Девочка ищем коня. Конь ищет девочку. Жизнь может быть невероятной, если отрицать собственное же воображение. Но все проще. Гораздо хуже, когда нет сигарет, а взять их негде. Не дай бог, попасть именно в такую ситуацию.

Я добавил еще одну запись:

В.В. Путин, президент РФ.

"Постоянно слежу за работой партии. Корпоративность мысли - это будущее цивилизации. Горячий привет соратникам. Сергею Чикаго - спасибо за вокал".

Итак, за дело. Официальный сайт ФБР. Ищем меня? Ищем. Ищем.... Я долго копался, но не находил ничего полезного. Также - ничего опасного. Но сайт - он и в Африке сайт. И тогда я запустил в ход своего коня. Ведь я не мог полагаться лишь на открытую информацию. Вика вновь позвонила мне, и тогда уже вечерело, Ростов за окном покрылся квадратными огнями и искусственными звездами.

- Как ты думаешь, что я сейчас делаю? - спросила она.

- Не знаю. Куришь, наверное.

- Ты что. Ты же знаешь, что я не курю.

- Откуда я знаю. Я думал, ты куришь.

Привычку так разговаривать я взял у своего шефа по SBA.

- Прочему ты куришь? - спрашивал он все время.- Не кури никогда. Забудь. Устрой похороны сигаретам. Сигареты dies first. Я ненавидел эту рожу, но был необходим опыт, и я терпел. Чаще всего это необходимо. Умничают либо дураки, либо старики. Он мог говорить это и совершенно некурящим людям. Хорошо было то, что он не применял санкций. В отличие от многих других. Где теперь мой высотный офис? Там же, видимо, и стоит. А я - здесь. В Ростове бандитском, где вечерами бродят по улицам искатели приключений, трусильщики студентов, старые студенты, ныне омахровелые, залинявшие в пристрастия.

Троян в реестре. Мимо антивирусов. Спят они, словно семеро козлят и не подозревают, что волк уже здесь, ходит по дому. Троянский конь. Троянская жизнь. Мы плотно парим чью-то безопасность. Миллионы слушают переводы Гоблина. Они торчат и дрочат. Через десять лет никто не вспомнит, что - Гоблин был. Он всплыл, хотя и не умер. Так происходит с любыми вещами в мире. Ты хочешь курить, но возле дома почему-то нет ночного магазина. И у тебя нет никаких иных задач, как курить и генерировать мир своим воображением в дыме. Как конфеты в коньяке, я бы добавил - мысли в дыме. Сейчас это немодно, сейчас нужно быть упакованным, забывшим, откуда все это - но времена меняются, и чистые, перманентные мысли, всегда остаются сами собой. Итак, папки с закрытым доступом. Let' s go for a beach.

Смотрю на списки.

Но почему?

Я запустил откат и вышел из сети.

В чем дело? Кто-то прикрыл меня? Antysoft? Но нет, не успел бы Антисофт. Novitsky? Но кто его знает, Новицкого. Способен ли уставший от проблем человек подумать о другом? Я хорошо знаю психологию людей, а потому не верю в чудеса. Если ты что-то не сделал сам, заставь сделать это другого.

И Вика вновь звонит. Скучно ей. Не может найти себе занятие.

- Валер.

- Да.

- Валер, ты меня любишь?

- Что? Что там еще у тебя?

- Валерик, скажи...

-Что случилось?

- Любишь ты меня или нет?

- Не знаю.

- Ну вот. Опять ты за свое. Не знаю. Не знаю. А кто знает? Значит, ты меня не любишь?

- А как я с тобой живу?

- Как ты со мной живешь?

- Ты разве не знаешь, как я с тобой живу? - я закурил окурок и прилег на диван.- Что ты говоришь, Вик. Конечно, я тебя люблю. Ты же меня знаешь. Я бы не заставил себя через силу с кем-нибудь жить. Все факты налицо. Я приношу домой деньги. Люди живут намного хуже, чем мы. А мы хорошо живем. В мире, согласии, правда?

Она обрадовалась и распылилась:

- А скажи еще что-нибудь!

- Что?

- Что-нибудь хорошее.

- А... А что сказать? Видишь, мы можем себе позволить сколько угодно разговаривать по мобильному. Не все так живут.

- А еще.

- А еще у тебя хорошая попка.

- Только попка?

- Ну. Пока, это ведь очень важно.

-Ой.

Я прямо так и чувствовал, как она там тает, словно мороженое, попавшее в случайные руки.

- Ладно. Если чо, я перезвоню.

Ну вот. Что-то странное, нелогичное может происходить в мире людей. Там, где торжествует логика, где все расставлено по полочкам, где ничего кроме нуля и единицы, третье все же появляется. Конечно, если там порыться, то выясниться, что все просто, и я чего-то не понял. Ответ всегда прост. Сложняки - для глупых. "Пойми", - говорит Демьян, - "жизнь - говно, а потом, а пот-том - смерть". Чудес на свете не бывает. Не зная, радоваться мне или не радоваться, я вышел на улицу и без мыслей прогулялся, вдыхая мороз. Машины проносились в никуда, сигналы. Я подумал, что все то, что изнутри так исполнено смысла, снаружи кажется глупым передвижением огней, и моя жизнь - какой-то незначительный фрагмент на их фоне. Даже и не вспышка. Уголек зажегся, уголек погас. То, что находится снаружи, не является человеком. Мы просто идем ему на корм. Череда. К тому же, раньше люди верили в рай и ад. Впрочем, всегда есть шанс для того, чтобы жить в аду. Списки. Поиск. Ничего. Возможно, я что-то путаю. Но ведь я уже здесь был. Это очень потайное для внешних глаз место.

И что бы Петр ни делал, конец предприятию всегда один. Но мы сыграем. Перед смертью всегда есть одна, последняя ночь, когда ты играешь со своим духом.

Я вошел в бар, заказал себе пятьдесят грамм, бокал пива, две крабовые палочки. Это был дешевый, босяцкий бар, и в нем не было никакой закуски, кроме этих самых палочек. Сюда приходили люди с побитыми лицами, и половина была немытой. Выпил. Закурил. Минут через десять подсел ко мне мужик, пьяный еще не в доску, но уже в пол - доски - это точно. Хотелось ему поговорить, но, видя мою нерасположенность к общению, он то кряхтел, то выплескивая какие-то междометия из себя, чесал голову. Мне ж все равно было.

- Вот, Андреев раньше был, вот то - то. Да, - сказал он.

- Да, - согласился я.

- Эти щас, бля, пинают чего-то. Ноги, что ли, бля, растут не оттуда? Негров понабрали, бля. Не, ничо, да? Максимки тоже нужны. Раньше когда у спартачей три Максимки бегало, они еще даже и играли. Помнишь, "Арсенал"? Ох, бля-я-ять! Как их отъебали! Четыре - один. Да еще ж, бля-я-ять, мороз же жь блядь. Те замерзли. Вышли, жмуться, как курочки. Ветер их обдувает. Мордочки скорчили. А это, блядь, ну как его...

- Кто? - спросил я.

- Ну, негр у них, прикольный такой..

- В смысле...

- Ну, в "Арсенале"...

- Тьерри Анри?

- Во, блять!

Он обрадовался и подал мне руку. Мы поздоровались.

- Помнишь, какой гол захуярил? Ох, ебуть того за ногу! Я уже думал - ну и все. Порвут сейчас. Я на том матче был, прикинь?

- Ничего себе, - удивился я для вида, - в Москве?

- А что тут ехать? Утром сел на поезд. Рано утром - в Москве. Меньше суток. Ну, теперь уже так не наездишься. Дохуя поезд стоит. А тогда - да что ты! Как если матч какой, едем. Водку пьем. Песни поем. А раз как-то едем назад, и "СКА" назад едет, с кубка. Ну, это еще тогда, блять, было, еще при союзе, да?

Я заказал еще по пятьдесят, чувствуя, что двигаться куда-либо у меня нет никакого желания. Мужик, радуясь моим поддакиваниям, продолжал свои излияния, и много чего нового я узнал. А в середине рассказа я так же выяснил, кто такой этот Андреев. Он говорил, что Андреев и теперь "ёбанный в рот еще тот", и я ему верил. Мы выпили много, и мой товарищ куда-то потерялся. Он кого-то встретил, и тот, второй, сказал:

-Федя, ебты!

Я вернулся на квартиру, где мне не спалось. Тогда позвонила Club.

- Я не очень поздно? - спросила она.

- Нет, я не сплю.

- Мне кажется, ты куришь сейчас и смотришь на звезды, - предположила она, - там тянется длинной полосой к самым звездам и там за них цепляется.

- Вместо звезд - потолок,- ответил я.

- Ну что ж ты так сразу. Мало ли что у тебя над головой. Представь, что потолка нет. Дома нет. Ты лежишь в чистом поле. Ночь такая темная, что звезды видно все до одной. Даже самая дальняя звезда, которая потухла миллиард лет назад, и только мы можем видеть этот свет. Млечный путь похож на лисий хвост. Огонек твоей сигареты, проецируясь на фоне всего этого, тоже становится звездой.

-Я понял, - ответил я, - ты летишь.

-Да. Ты угадал.

-А я пьян.

-Это неважно.

- И так я могу попасть на небо, - продолжил я, - с помощью своей сигареты. Одна сигарета, одна спичка, одна мысль, и ты лишаешься всяких привязанностей. Там нет плохих мыслей, Лен?

- А есть они вообще?

- Не, нет. Но все равно, если не прилипать к компу, а наблюдать - то все равно большинство людей раздражает. Лишь иногда встречаешь кого-нибудь, и на душе тепло, и не хочется всякие разные мысли в себе носить. Иногда вообще хочется от реальных мыслей навсегда отказаться, и только о звездах и думать. Нет, я - не герой, не подумай. Я задумался вообще вследствие обстоятельств. Иначе я бы продолжал жить в мире констант и переменных, впитывая их, как наркотик. Но фиг с ними.

- Любишь поезда? - спросила она.

- Да.

- Ты бы уехал в никуда.

- Наверное, Лен.

- Представь, ты едешь и сам не знаешь, куда едешь. Колеса стучат. Это их песня. Хочется думать о чем-то постороннем, что вообще не касается жизни. И есть еще что-то кроме слов.

- Да, - согласился я, - тебе трудно плюнуть на все и сесть в поезд?

- Не знаю. Никогда не пробовала.

- А мне - нет. Я так уже много раз делал. Поезд. Самолет. Это очень просто. Сначала ты хочешь этого, а потом - делаешь. Первый раз. Второй раз. Нет, второй раз ты уже будто потерять девственность, и тебе не страшно. Нужно не обломаться и перебороть себя. А потом комплексы отпадают, словно струпья. Я не говорю, что они у меня отпали. Сначала тебя несет. Потом все это костенеет. Нужно что-то еще, но оказывается, что у тебя в запасе не так уж много хитов. Но это все же лучше, чем быть хитчхайкером на почве богатых родителей. Это естественно.

- Значит - едем?

- Значит - да.

-Куда?

- Куда-нибудь.

А потом я провалился в сон. Мне снилось, что у меня есть дети. Много, много детей. Я шел над пропастью и нес их у себя на спине, и каждый из них норовил сорваться. Я был словно паучиха-мать. Это была ответственность.

Глава 14.

Вика набирала тезисы. Медленно стучала клавишами компьютера, то и дело возвращаясь, чтобы исправить ошибки, чтобы выключит Caps Lock, на которую она то и дело попадала. Дело ее шло медленно и неуверенно. Сначала была одна клавиатура. Потом - другая, с клавишей "insert", расположенной как-то раком. Это смутило Вику. Ей пришлось долго перестраиваться. Она считала, что хорошо знает Word и Excel. У нее был брат, он тоже знал Word и Excel, и на лице его жили тени. Они напоминали каких-то животных. Он со мной не общался. Он был типа аспирантом, худым, глистейшим, с автомобилей Ваз 2107.

Итак, клавиши стучали. Вика била громко. Я был немного с бадуна, хотя уже несколько дней подряд я заставлял себя бороться с пьянством. Время не двигалось. Мне приснилось, что время остановилось. Я шел по городу, в котором ничего не двигалось, и не было людей, так как все они остались в иной полосе. Я шел по магазинам и воровал. Мне повстречались соратники, и мы воровали, радуясь общности. Вика была спокойна. Она помыла руки и почистила рот auqafresh. Она мыла руки каждый час. В ней действовала некая скрытая болезнь. Люди, пытающиеся завуалировать свою глубинную нечистоту, часто моют руки.

Я посмотрел на себя в зеркало.

Я. Это я. В детстве я часто задавал себе вопрос - почему я - это я? Почему я - это не кто-то другой. В детстве есть жизнь. После - лишь тренировки в духовном онанизме. Конечно, есть еще и армянский взгляд на предметы, а также - таджикский, как, впрочем, и русский. Сознание деревенеет. Человек понимает, что собрат ему - не брат, и дальше жизни уже нет. Но, я хорошо помню детство. Многие дети были готовы искать врага, начиная с первого класса. Это было их сущностью. Тогда я не задумывался над этим. Я был - как все. Но, вот, подумать сейчас - а каким был Петр? Разве он мог быть таким же зверьком, пущенным с конвейера. Я - Это я.

Петр - это такое же, сконфигурированное иное развитие.

Вова Автоян - он такое же я?

То, что вы видите человеческую мысль, еще не говорит о том, что ее носитель есть уникальный субъект. Мышление - это машинный код. Это обусловлено. Мы никогда не видели то, что сотворило жизнь.

-Ты куда? - спросил я у Володи, встретив его на улице.

-Та, пойду, Баб Галю проведаю.

-Просто так?

-А чо? Поедешь?

-Нет, не поеду.

-Будешь пиво?

-Нет, не буду.

-А что Петя делает?

-Не знаю.

-А мне, прикинь, снова та сука звонила.

-Какая сука?

-Ну, этот, Федя.

-Какой Федя?

-Ну, Федя. Я говорил. Я ему говорю, слышь ты, Федь, я тебя уже нашел, я тебе яйца оторву....

-А.....

-А мне Лариска и говорит - ешь! Я думал, мне снится. А она протягивает мне ложку. Я даже и задуматься не успел. Ложка уже перед лицом.

-Это ты о чем?

-Да, вот, Лариска меня кормила.....

Я подумал, что и это - обусловлено. Мы будем кричать, что это - пиявки и амебы, но эти амебы очень даже ничего держатся на ногах. У них замечательные защитные рефлексы. Любой революционер должен знать как дважды два, что он всегда находится на волоске от самого худшего. Он противопоставил себя естественным законам общества, потребления и взаимопоедания. Общество знает. Оно чувствует запах. Это - абсолют, который тут же ринется на запах крови. Оно не тронет тонущего в собственном говне Вову Автояна. Но вас съест моментально. Это система. Вы никогда не убежите от этого, и даже смерть ничего не исправит.

-А что за Федя тебе звонит? - спросил я.

-Не знаю. Но я уже почти разобрался.

-В смысле.

-Лариска поставила определитель номера.

-А что, ты уже что-то определил.

-Нет. Звонят, а номера не видно. Наверное, у него там тоже какое-то устройство.

-А что будет, когда ты его найдешь.

-Мы ему яйца оторвем.

-А. А чем оторвешь, руками?

-Ну да.

Вова Автоян был простой, как пять копеек.

Пункт первый - история идеи. Тезисы потом будут приукрашены графикой и выставлены на всякие просмотры.

Пункт второй - развитие концепции.

Пункт третий - проблема ощущения мира внутри и вне круга корпоративности. Такие вот узкоспециализированные максимы, призванные запутать неискушенного человека. Все главное доводиться до ума слушателя речью агитатора. Это его слово.

Купили ли они там какое-нибудь предприятие? Наверняка. Я бы на месте Петра так и поступил. И вообще, создал бы целую сеть, где проводилось бы куча всякой разной фиктивной благотворительности. Помощь бабе Мане в покупке цветного телевизора. Помощь детскому саду в приобретении носков. Помощь, например, мне, талантливому разработчику, который не может найти себя в этой глухой провинции.

Открыл газету. Статья "неопанк в Звездах". Это о панк-музыке, которая так хороша, что всем остальным надо пешком стоять, молчать и в две дырочки сопеть. Открыл другую... "Очистим Кубань от недоносков" и подзаголовок: "Что хочет Сергей Чикаго и К?"

А что он хочет? Веселиться он хочет. И больше ничего. Тем более, его волнует тот вопрос, что люди вокруг, не умея веселиться, ищут пути другдругаоттрахивания. Он об этом и поет. Просто и на матах. Просто плохие слова используются у него по назначению. Все нормально, ребята. 21-й век. Все можно. Все хорошо. Конечно, провинция - это особая категория. Хутора, полные конопли. Бабло и дань с полей. Закрытый тендер не должность главы администрации района N. Победил Вася Ч, 8 классов образования, воровал, торговал, бегал с пистолетом, записался в политики в городишке У., выявил свою способность быть крабом, а оттого и дал больше всех. Он и сейчас невероятно четко щелкает клешней. Но я и сейчас не знаю, на кой черт все это мне сдалось. И жаль, что в наших рядах нет Жени Семина. Он бы быстро нашел выгодное решение. Он бы не обломался, тотчас подавшись во власть. Там бы его, создателя первого стоячего лохотрона, поняли бы и оценили. Но, возможно, стоить подумать о переезде в Китай? Китаянки не так уж и плохи. Они наверняка утомились в своей сухой, желтой, дисциплине. Там я и найду свою мечту. Вику отпущу на вольные хлеба, где она найдет своего пятнадцатилетнего капитана. С ней он и потеряет девственность.

Еще одна газета. "Петр Марков дарит компьютер школе N 59" (!) Это наша работа. Всякие разные кандидаты, выпуская газеты, посвященные им любимым, сейчас уже научились правильно пиарить. Чего только они не дарят! Прямо таки не люди, а посланцы. Но мы - тоже не отстаем. Писать в собственной газете о том, что ты гуманист, и на обед, завтрак и ужин у тебя концентрированный гуманизм - это одно. Извещать же прочие СМИ - это другое.

А вот и "Комсомолка". И туда влезли.

"Философия общественных антивирусов". Кубанский корпоративист Александр Сэй мечтает покорить Эверест.

Вот красное издание:

"Долой наркоманов!"

Вот так вот. Звоню Петру:

- Петь, хочешь посудиться?

- С кем?

-С Красными.

-Легко.

-Статью видел?

-Нет.

-Посмотри.

-Ладно. А ты просчитывал все плюсы и минусы суда?

- Нет. Тут юрист нужен. Не, я не настаиваю. Я просто так сказал.

-Что ж, это - тоже идея.

Я представил, как через много лет народ, устав от издевательств, будет рукоплескать ему, жаждая мести. Он будет ехать сквозь плотные толпы, приветствуя народ новым, еще доселе никому не известным, жестом.

Это вам за СССР!

Это - за Павловскую реформу.

Это - за пирамиды!

Это - за дефолт!

Это - за Чечню!

Это - за бензин!

Мы помним! Мы достойны. Русские избраны! Они произошли от гипербореев! В русских есть особая вера! Русские - не нация, а цивилизация! Америка погибла, а потому - поможем ей упасть до конца! Русский язык старше древнеегипетского! Русские произошли от инопланетян! Русские сошли с неба!

Фашизм начинался так же. В кружках. В среде культурных пацанов, которые хотели быть кем-то. Они мечтали видеть мир перевернутым. Они, быть может, и не плохими были пацанами. Может, хорошими пацанами. Мальчик Адольф, беря в ручки кисточки и краски, делал первый мазок.... Впрочем, все было далеко мне так, и здесь остается лишь иронизировать. Еще одна газета:

"Юрий Иванцов: Рифмы природы".

Отлично. Юрий в гонку не бросается, он просто не дает себе скучать.

- На работу сегодня пойдешь? - спросила Вика.

- Да.

-...

-Я пойду.

-Сегодня суббота.

-Да. Что делать? Работа - это наркотик.

Реальность двузначна. Хоть сейчас - взять и послать ее на все четыре стороны. Но лучше делать это сразу, не давая ей намеком заранее. Вика - человек крайне мстительный, и мстит она своим передом. Если что не так, она пойдет и ляжет под первого встречного. Тогда мне придется ее задушить. Я люблю мечтать - я уже говорил. И все это - дурацкие, жизненные мечты, в которых нет никакого особенного света. Я часто прогонял в себе ситуацию удушения Вики. Мне казалось, что чувства дошли до предела, и воздух пропитан горючими веществами - остается лишь бросить спичку. Но реальность меня успокаивала. Я даже не раздражался, когда Вика начинала предъявлять.

-А там будет Петр?

-Да.

-Да?

-Чем тебе не нравится Петр?

-Нет. Ни чем. Мне Костя звонил.

-Какой еще, нахуй, Костя?

-Как ты со мной разговариваешь?

-Сначала скажи, какой еще Костя, а потом я объясню, почему я так разговариваю!

-Ну, мы были друзьями.

-Когда?

-В институте.

-Это он тебя фотографировал голой?

-Нет, это был Саша.

-А сколько ему лет?

-Косте - 17.

-Хорошо, хоть не пятнадцать.

-А что ты имеешь против?

-Ничего. Когда пацану семнадцать лет, а девушке - двадцать три, это не очень здоровая вещь. Мне кажется, тебе нужно сходить к психологу.

-Ты считаешь, что я - дура?

-Нет, но....

-Но помнишь, пять лет назад ты мне сказал, что секс - это не главное. Ты же сам говорил, что совсем не важно, с кем и где заниматься сексом....

-Дура, блядь! - закричал я.

Она отступила назад, к окну, думая, что я ее буду бить. Хотя, я ее никогда не бил.

Она была знакома с Женей Семиным. Те же пять лет назад мы сидели на крыше кинотеатра, пили пиво, смотрели на звезды, и не было ничего, ни цинизма, ни обмана, лишь ощущение того, что кинотеатр летит в космосе, и вокруг звезды. Я и тогда жил в каких-то обыкновенных мечтах. Уже после мне стало ясно, что большинство людей попросту прокручивают в своей голове возможное и невозможное.

-Мы с Валериком хотели уйти в монастырь, - сказал Женя.

-Да, - подтвердил я.

-То есть, не в монастырь, а в горы.

-Да, точно, - проговорил, - в горы. Это было еще в школе. Я достал карту. Мы составили маршрут.

-А ушли бы, нефиг делать, - сказал Женя, закуривая.

Эта сигарета была сигнальным огнем в космосе.

-Да, - сказал я, - мы вообще не собирались возвращаться. Мы хотели посвятить свою жизнь природе. Построили бы там монастырь, туда бы стали приходить люди. Это все было всерьез. По карте мы составили маршрут. Закупили снаряжение. Был даже намечен месяц, в который мы убежим.

-В мае.

-Да. Но, понятное, ничего этого не случилось.

-Да ладно, Валерик. Ты был моим кумиром. Если бы ты сказал, бежим сейчас, мы бы прямо тогда и убежали бы. Хотя знаешь - мне пофиг. Мне все на свете пофиг! Я встречаюсь сейчас с тремя тёлками.

-Женя, не выражайся, - поправила его Вика.

-Ладно, Вик. Ладно. Нет, если бы Валера сказал - Женя, жизнь говно, давай уйдем в горы, я бы и сейчас ушел. Вот сейчас. Спустимся вниз, возьмем билет на автобус, и все.

Я знал, что Женя бы и теперь взял билет на автобус. Ему всегда было на все насрать. Он не ждал от жизни чудес. Он сам был чудом - хотя, и несколько острым, заточенным чудом. Возможно, что именно та ночь на крыше кинотеатра, может, какая-нибудь еще, расцвеченная звездами, и мешала мне расстаться с Викой. Именно тогда я ее любил. Теперь я просто не мог взять в голову - как она стала такой? Неужели она и раньше была такой, просто я ничего этого не замечал?

- Валерочка, - шепчет она.

Хочется встать и уйти.

Она гладит меня. Крутится змеей. Ей постоянно хочется. Это и хорошо и плохо.

Я далеко не всегда так раздражаюсь. Иногда я полон оптимизма, и на фоне этого подъема весь мир мне кажется братом, и Вика - в том числе. Я могу рассказывать ей свои идеи, хотя, конечно, она постоянно дает мне понять, что ей все это далеко до лампочки, а главное - это то, что "позвонила мама, и она спрашивала, а не обижает ли тебя Валера, а я ответила, что у него не все в порядке с головой, и вообще, мне звонил Костя....". Женщинам не свойственно смотреть вдаль. Но они - большие мастера в копании, в рытье, в копошении в деталях, в белье. Я знал, что мне просто нужно с этим смириться и не обращать внимания.

- Вчера видела Гену, - сообщила она.

- Опять? Что-то ты часто его видишь.

-Ой.... Ну что ты. Валерочка.

- А кто его знает, что ты там задумала.

Она начинает раздеваться. Телом, конечно, Вика может взять любого. Она не высока, зато нет в ней ни чрезвычайной тонкости, ни лишних складок. Грудь у нее упруга и выпукла. Держаться за нее можно уверенно и долго. Вот только с выражением лица что-то не так. Что бы она ни делала, оно ее выдает. Кажется, что изо рта вот, вот пойдут пузыри.

- У Гены такая машина...

- Что за машина?

-Джип. Типа "Тойтоты", или что-то там еще.

- А. А какого цвета.

-Темно бордового.

- А салон? - задаю я наводящий вопрос.

- Хороший.

-CD проигрыватель есть?

-Да.

-И что ты там делала?

-Где?

-Где где. Сама знаешь где.

- Ну, ты сразу так и думаешь. Мы просто по-соседски пообщались. Он просто интересуется современными движениями. Ему, может. Хочется в партию вступить.

- А он не армян?

-Да нет.

-А то я подумал - армян - и партия. Оно, конечно, хорошо, но жизнь-то она есть жизнь. И чо. Музыку слушали, да? Какую, а?

-Где? В машине?

-На хую! Где ж еще!

-Слушай, что ты так со мной разговариваешь? Что я тебе сделала? У меня, может, быть какая-нибудь личная жизнь или нет? Я целый день дома сижу, тебе обеды готовлю. Я, может, тоже хочу, чтобы у нас была своя машина. Мы же можем купить машину?

- У меня прав нет.

- Ну, получи. Слушай, а пойдем вместе на права учиться! - она обрадовалась, думая, что сумела перевести разговор в другое русло,- Пойдем, а? Прикинь, вместе отучимся. Пойдем покупать.

-Давай, - согласился я спокойно.- Какую тачку купим?

- Ну... - она мечтательно подставила палец под подбородок.

-Давай 412-й.

-А что это?

- "Москвич".

-Нет, ну что ты.

-А может "зэпмен"? А? Чисто боливар. Газ до пола - тра-та-та-та-та. Представители крутой партии ударились в суперы. Альтернативность до краев. Слушай, его ж и ударить не жалко. И антифриз не нужен.

- А что такое антифриз?

-А ты у Гены спроси.

-Ну что ты.... Ну.... Ну.... Ну я просто по-соседски общалась. А ты - сразу ревновать.

- Ладно. Я подумаю на счет тачки. Вообще, машина - это ведь еще и средство для понтов.

- А что туту такого?

-Значит, надо.... Что-нибудь блестящее, лакированное. "Тойоту" какую-нибудь, да?

- А что, денег хватит?

Не знаю. На "Ноль первую" точно хватит.

-Какую?

-Синюю, по-ходу.

-Почему синюю?

-Синие - дешевле.

Следующим днем сыпал мелкий снежок. Слякоть замерзла и приклеилась к земле. Машины тихо урчали и никуда не спешили. Мир, казалось, замер. Бордовый "Паджеро" Гены торчал во дворе и прогревал двигатель. Хороший был джипец. Деньги, видать, водились у него или у папы с мамой.

... Тезис N10: Лавинообразная популяризация идей среди молодежи.

В офисе было как обычно многолюдно. Я занял кресло свое, закурил. Впустил к себе молоденькую журналистку.

- Здравствуйте, - сказал она, волнуясь.

- Здравствуйте, - ответил я, спокойно осмотрев ее сверху донизу, оценивая.

Она почувствовала, что я ее осмотрел. На самом деле, я, в отличие от прочих программистов, достаточно внимателен к глазам других людей. Что до этих самых прочих, то вы хорошо знаете, каковы они - глаза в разные стороны, тонкий, неровный голос, перхоть, одна женщина на всю жизнь, спрятанная за стеклами толстых очков, официальный брак в 32 года и все такое прочее. Нет, я не говорю о всех. Ведь я - не такой. Я вообще не ловелас. Нет. Далеко мне до настоящих приключений. Просто, будучи оторванным от компьютера, я автоматически пытался чем-то заполнить образовавшийся вакуум. Будучи занятым, я тоже мог покрыться всеми видами перхоти, от материальной до ментальной. Меня нужно было оторвать. Теперь же я был благодарен жизни за то, что занимался чем-то другим.

- Я представляю газету "Молодежь края".

Я представил, как она, соблазненная, тяжело дышит и постанывает, наклоняясь к крышке стола. Юбка ее расстегнута, колготки медленно спускаются уверенной рукой...

- .... Недавно губернатор....

Она начинает терять разум и стонать в приближении главного....

- Вы за революцию? - спросил я наугад.

-Что?

-Значит - нет?

-Почему это?

- Революция - это молодость души, - проговорил я весьма бодро, отчетливо и быстро, - вот, например, вы живете постоянно одним и тем же стилем. Одежда, мысли, одна и та же ручка, одни и те же... ну, косметика, желания, цвет.... Колготок, например, и все вроде хорошо, извиняюсь, если неправильный эпитет где-то употребил, но вот, например, у вас возникает потребность, некая духовная потребность. Я имею в виду, все вдруг изменить и начать заново. Как бы коренной слом. Не обязательно ведь формулировать это желание, правда. Но, допустим, оно есть. Что тогда? Я не говорю, что у вас так же. Я вас просто не знаю. Но это - дело типичное для большинства нормальных людей. Одни люди постоянно стремятся к материальному благополучию. Но так как нормальными средствами богатым не станешь, будешь лишь уверенно поддерживать штаны, приходиться все время что-то придумывать. Всячески обманывать государство. Это я не о себе, извиняюсь. Это я о том, как я вижу общество. Вот. Другая часть людей традиционно способна мыслить абстрактно. И вот - все дело в том, к какой половине людей вы принадлежите. Теоретикам больше свойственно идет на какие-то новые шаги.

- Не знаю, - она тут застеснялась, почти как школьница, и мне подумалось, что у меня есть кое-какие шансы.

-Это, конечно, и не обязательно выяснять, и не так-то просто выяснить...

Я выждал паузу.

- Я - на счет статьи о ваших тезисах, - она наконец-то собралась с духом.

- Да, да. Я охотно расскажу об этом.

-Я хотела бы выяснить кое-какие моменты.

- Н-да. Оплаты?

-В смысле...

-То есть, не оплаты, нет, - сообразил я, -а, так сказать, денежного поощрения с нашей стороны. Так? Мы иногда это делаем, так как это - просто часть политики. Тут нет ничего зазорного. Мне, например, известно, сколько платят молодым журналистам в наших газетах. Не так-то уж и много, правильно. Я, конечно, не говорю, что мы вас озолотим, но - двести долларов за хорошую статью - это просто.

- Я... Что вы...

Она то ли стала делать вид, что замялась, то ли правда замялась. Видно, опыта у нее еще мало было. В конце концов, я ее убедил. Двести долларов за статью в нашей провинции - это очень даже нормально. Если учесть, что чаще всего за статьи вообще ничего не платят, она должна быть счастлива.

- Это нормально, - сказал я, - к тому же, тезисы нейтральны. Вам совсем не обязательно улавливать ядро идеи. У меня есть краткое описание. Специальный конспект. Специально для вас. Извините, как вас зовут?

-Вера.

-Верочка, я думаю, познакомившись ближе с нашими идеями, вы найдете что-нибудь полезное и для себя. Например, почему человек так сильно зависит от средств массовой информации. Я имею в виду, что, знаете, мы уделяем много времени агитации. Возможно, что и вы, познакомившись с нами поближе, найдете много полезного для себя. Как вы думаете?

- Это вопрос?

Она, видно, только еще начинала осваиваться. У нее были круглые ученические очки. Я на вскидку составил портрет личности: год после института. Время неопределенности. Нежелание выходить замуж рано. Сначала - сделать карьеру, а потом, возможно, попытаться переехать в Москву. Может - в Германию. Хотя это и не просто, Германия. К этому не нужно готовиться. Нужно делать, констатируя свою уверенность.

- Да нет. Хотя, в принципе, мы можем это обсудить.

-Хорошо. Знаете, я пока еще не думала о высоких гонорарах. Я работаю на опыт. Поэтому, для меня очень важно написать грамотную статью. Как бы без лишних красок, без лишних....

- Хорошо, - я посмотрел в разрез ее кофты, и она это заметила, - я охотно отвечу на ваши вопросы. Скажите, а вы - замужем?

-Это имеет значение? - она попыталась возмутиться.

-Нет. Хотя, нет, имеет. Просто вы мне понравились. Разве я не могу сказать это открыто.

-Ха, - она засмеялась, - так сразу. У меня еще такого не было.

-Я считаю, что человек должен уметь открыто выражать свои мысли.

- Да. Хорошо. Валерий, мы можем приступить к интервью?

-Да, давайте. Хорошо, Вера.

- Валерий...

-Знаете, я сражен.

-Чем же?

-Вами, Вера. Извините, я поясню. Я думал - что же случилось. Я смотрю на вас и не могу ничего понять. Что-то происходит, но мне не понятно, что же именно? Оказывается, я видел вас во сне! Два дня назад. И вот, вы приходите, чтобы взять у меня интервью. Я смотрю и не могу ничего понять. И только теперь мне стало ясно.

- Вы это серьезно?

-Да, Вера. Почему бы и нет. А вы представляете, если бы я вам этого не сказал? Все так и осталось бы в тайне. А потом, где бы я вас встретил.

-Ну, это не сложно, вы же знаете, где я работаю.

- Да, вы правы. Я как-то сразу об этом не подумал.

-Хорошо, - она взяла себя в руки, и я понял, что она - тоже не промах, - мой первый вопрос. Главная концепция вашей партии.

-Ладно, - я кивнул, - главная концепция - это равенство. Корпоративизм - это просто мода. Я предпочитаю работать и делать карьеру, а не лежать на печи и жаловаться, что в моей жизни что-то не состоялось. Это - один из принципов. Здесь, кажется, все просто. То же самое может сказать вам любой целеустремленный молодой человек. Но вы можете прийти к нам заседание и услышать что-то в корне новое. Корпоративизм - это развитие за счет структурности труда, образованности, а не за счет знакомств и богатых родителей. Поэтому, мы - против попсы, так как попса - это когда дети банкиров не хотят строить свою карьеру самостоятельно. Вся наша попса - это дети банкиров. А также - девочки, которых наняли, чтобы открывать рот. Все зависит от того, где и для чего нужно этот рот открывать. Плохо то, что молодежь смотрит все эти фабрики и принимает все за чистую монету.

-Значит, главная ваша задача - борьба с попсой?

-Это - аспект. Вы же понимаете, что бороться просто так невозможно. Нужно воспитывать молодежь в здоровом духе. Чтобы они знали цену вещам, чтобы все девочки повально не мечтали найти волосатого спонсора, а просто знали свое место в жизни. Возьмем сельскую молодежь. 90% приезжающей в город сельской молодежи приезжает для того, чтобы сбивать сотики. 10% - чтобы работать. Я говорю не о студентах, а прочих молодых людях, которым не дано поступить в ВуЗы. Это так. Однако, об этом никто не говорит. Мы включаем телевизор. Каждая партия рассказывает нам о русской духовности. Между тем, дети банкиров поют на эстраде, жены банкиров нанимают студентов, чтобы те писали им романы, и так они становятся популярными писательницами, наши футболисты попадают в сборную по знакомству, и за это все остальные сборные дают им понять, кто они есть, и все это есть наша культура. Главная цель молодого человека - сотовый телефон. Мы же просто хотим показать, что не это главное. Мы не должны питаться теми ценностями, которые делают нас рабами потребления дешевых товаров. Мы должны знать себе цену, развиваться, вносить свой вклад в развитие общество.

- Глобально, - заметила Верочка.- Но, как мне кажется, вы как-то не так все двигаете. Да здравствует наш рок, и все такое. При чем, рок-то весьма специфичен. Некоторым людям может показаться, что вы что-то вроде партии любителей пива, которая решила победить. Никто не против того, чтобы поприкалываться...

- Вы хорошо сказали.

- Я до разговора с вами не так все себе представляла. Но, если вы скажете, что завтра собираетесь ехать в Африку, чтобы совершить переворот, я не удивлюсь.

- Идея в том, что мы понимаем, что чистая идея никому не нужна. Ну, и во-вторых, сейчас сильна власть тех, кто наверху. Знаете, нам не нужна идентификация Борна. Мы хотим развиваться, а не стоять на месте. Сейчас наша задача - это быстрый старт. Далее, мы будем просто действовать по программе. Я думаю, вам стоить решить для себя. Я вижу в вас большой потенциал.

- Хм... - Верочка усмехнулась, пораженная моей бесцеремонностью. - Так сразу - и в партию?

- А что? Я же вижу по глазам, что все это вас заинтересовало. Просто, если сейчас сразу же вступите, потом начнете взвешивать аргументы. Так всегда. Но я же не в секту вас приглашаю.

-Ну, я не знаю, - понятное дело, это было неожиданно, и она ни о чем таком не думала.

-Да нет. Я так, - сказал я.- И всерьез, и нет. Хотя, нет, я не шучу. Это - общая концепция. В остальном, в знаете, что написать. Мы с удовольствием работаем с вашей газетой. Вот, Вера. Вот ваш гонорар.

Секунду-другую она колебалась, потом взяла две сотни баксов маленькими худыми руками с просвечивающимися венами, на которых было написано, что денег они еще не познали и что, возможно, еще не скоро познают.

- Спасибо.... Это все?

- Да. Хотя... Что вы делаете сегодня вечером?

- А что вы имеете в виду?

- Я имею в виду, что мы могли бы встретиться вечерком, поболтать, поужинать вместе где-нибудь. В неофициальной обстановке. Я бы вам побольше рассказал. Ваш материал вышел бы в более полном виде.

- Хорошо, я подумаю.

- Верочка, мне вам позвонить или вы мне позвоните?

-Давайте - вы мне.

- Отлично.

В обеденный перерыв мы собрались в главном кабинете офиса. Петр, отпустив бородку, облачившись в кожаную куртку, напоминал комиссара. Свитер а-ля Хэменгуэй подчеркивал революционный креатив. Петр был примером уверенности. Он излучал ту, необходимую нам энергию, которой питалась вся партия. Новые кадры были от Петра без ума. В последние дни он курил трубку. Это было курение-жест.

- Я подсчитал, - сказал он, - когда у нас кончатся деньги. Я имею в виду, в каком темпе мы можем их тратить.

Он затянулся.

- И что? - спросил Юрий.

- Да все нормально. Я темп вычислил. Мы сейчас не сильно его опережаем.

- Есть оптимальные варианты? - спросил Саша Сэй.

- Ну да. Но, я думаю, нужно, чтобы какой-то приток все-таки шел. Если установить членские взносы, Ну, рублей по 50, это будет окупать нашу аренду. Вот. Потом я решил сделать кое-какие документы на деньги. Тридцать человек из нашего правого крыла перечислили на наш счет в виде пожертвования деньги. Это наши деньги. Но они как бы пришли от них. В фонд поступило 15 тысяч условных единиц.

- Я еще пришлю, - сказал Юрий, - еще тысяч пятнадцать.

- Ты их можешь задекларировать?

- Я же не квартиру покупаю.

- Хорошая идея, - заметил я,- а что, жрать будем?

- Это - тоже идея, - обрадовался Александр Сэй.

-А кто в магазин пойдет?

По поведению женщин всегда видно, когда что-то не так. Это особенно хорошо выражено, если женщина в чем-то виновата. Я не беру в расчет мастериц обмана, которых все же много меньше, чем думают. Обычная женщина - это чистый лист. Наблюдательный человек раскусит ее сразу же. Если кто-то со мной не согласен, спорить не буду. Плюс. Минус. Минус запах. Плюс - колебания. Плюс - наводящий вопрос. Таким образом, можно произвести тест и достучаться до истины, а она в женской природе не так уж и глубока. Нужно просто не быть слюнтяем. Нужно не испугаться собственных мыслей и не посчитать, что ты проявил слабость. Тут можно возразить, что человек должен быть добрым, но доброта в чистом виде встречается редко. Чаще - слабость. Зависимость. Любовь к себе, и желание, чтобы тебя любили.

Я ужинал, а ее кидало то в жар, то в холод. Она то лезла целоваться, мешая ложку в рот засунуть, то вдруг уходила из кухни и становилась в комнате у окна, то зубы в ванной чистила. Наконец, она влезла во внутренний карман моего пальто и вынула пачку сигарет.

- Ты решила узнать вкус сигарет? - спросил я.

Она молча подожгла край сигареты спичкой, но прикурить не смогла, только выпустила изо рта бледное облачко.

-Что-то с тобой не то, - сказал я.

Но выяснить, что же с ней не то, не удалось. Зазвенел ее мобильник. Она рванулась вон из кухни, в комнату, и там поговорила с кем-то.

Я выпил кофе. Волноваться у меня не было никакого желания. Ни ругаться, ни портить себе нервы. Я не сделал ничего, что бы могло ввести ее в такое нервное пике. Тут было что-то чисто ее, и я уже знал, что это. Пока я плодотворно трудился, она с кем-то повстречалась, забила стрелку, возможно, переспала, а теперь не знала, что же ей делать. Наверняка, она взвешивала все за и против, пытаясь убедить себя в том, что я испортил ей жизнь, и все такое.

Вернувшись с переговоров, она уселась у окна, провела взглядом вдоль трассы, что вокруг микрорайона шла, а потом вдруг бросилась мне на колени, да так, что я чуть остатки кофе на себя не опрокинул.

- Ну, что случилось? - спросил я ласково.

- Валер, - прошептала она на ухо, - ты меня любишь?

Вот оно. Если сейчас сказать "да", то обман порастет мхом, и попробуй, доберись до него.

- А ты сама как думаешь? - спросил я.

Она отвернулась и насупилась.

- Так что случилось? А? Вик, скажи мне, я же вижу, что что-то не так.

- Что случилось? А ты не знаешь?

-Нет.

- Знаешь.

-Не знаю.

- Все вы так говорите.

- Кто еще так говорит?

-Ты меня не любишь!

Она вскочила и удалилась.

Я так и остался сидеть на кухне, стараясь ни о чем не думать. Можно было включить комп и погонять в какую-нибудь тупую бродилку или помучить выловленного вируса. Но как я ни старался держать себя в руках, настроение падало. Это классика. Это - вообще классика, а для Вики - это аксиома, опровергать которую нет нужды. А ведь были моменты, и я осуждал сам себя, я говорил, что так нельзя, что нужно проявлять понимание. И вот оно - понимание. В жизни не очень много граблей. Мы, преимущественно, наступаем на одни и те же грабли.

Тогда позвонила Вера.

- Я извиняюсь. Видимо, уж поздно... Просто я подумала...

- Разве поздно? - спросил я, - отличное время. Очень даже и не поздно. Мои любимые без десяти девять.

Я демонстративно посмотрел на Вику, чтобы она поняла, насколько я не лыком шит. У нее были круглые, лживые, глаза.

- Я подумала над вашим предложением....

- И согласились?

- Да.

-Где встречаемся?

- Кафе N. Знаете?

-Конечною. Я возьму такси и приеду через двадцать минут.

Когда я стал собираться, Вика появилась в коридоре со слезами на глазах.

- Ты куда?

Она то вздрагивала, то вновь поворачивалась. Поролон ее души был полон дешевых чувств и глупости.

- В никуда, - ответил я сердито.

-Как в никуда?

- Ты же сама этого хотела. Тебе плохо со мной? Я не удивлюсь, если ты себе уже кого-то нашла. Это в твоем репертуаре. Тебе просто не сидится на месте, если все нормально. Так и хочется кому-нибудь в душу влезть! Да? Оставляю тебя наедине с собой.

- Ты что это, А? Валерик! - она заплакала. - Я знала. Ты меня не любишь! Стой. Ты куда?

- К коту под муда!

-На улице холодно!

- Ничего. В подъезду переночую.

Глава 15.

Погода еще за час была морозная - теперь же все неожиданно поменялось. Где-то в углах дороги морщинами лежал снег. Смешавшись с грязью, он таял неохотно, зато луж было много, и мне постоянно приходилось уворачиваться от машин. Во дворе дома они еще не спешили, а уж в проезде им словно необходимо было давить на газ. Повернув к остановке, я миновал дом, на ступеньках которого всегда тусовалась молодежь. Играла гитара. Шипело пиво. Хихикали девочки. Я мог бы преспокойно попивать пивко среди них - там не одни только полные юнцы собирались. Но - Вика. Кто так за меня решил? Какое шестое чувство? Может быть, нужно просто побольше сидеть за компьютером, изобретать, думать, и все мысли вылетят из головы? Но в этом городе - здесь же нет проектов. Здесь по фирмам сидят умельцы, перетыкающие взад-вперед железо. Но и к ламерам не так просто подступиться. Они думают о себе очень много. Это - свойство провинциальных ламеров. Это, конечно, не их одних проблема, так думает большинство. Так все устроено. То ли для самообороны, то ли для другдругапоедания, но мне то что с того? Мне, собственно, понимание фальши - ни к чему. Я и понимаю, но мне и по барабану. Это вот Петр. Он - герой. Другой бы от отсутствия результатов давно бы скис и водку пил. А он и водку пил, и к результатам пришел, и даже, как ни странно, от этого всего его не заносит. Во всяком случае - внешне. Я ж не знаю, что он там думает.

Возле остановки было полным полно таксистов. Я приоткрыл дверцу темно-синей "Ауди" и спросил:

- Едем?

-Поехали, - отозвался парень.

Это был мой сосед по этажу. Имени его я не знал. Мы иногда здоровались, иногда - нет. Ему, наверное, года двадцать три было. Я его постоянно видел во дворе возле дома - он дружил с беловолосой девочкой, крашеной-перекрашеной. Иногда он играл футбол с ребятами на площадке, и я даже запомнил его коронную фразу:

- Да бей, ёб! Ёб те, ноги кривые, что ли? Хуярь, ёб!

-Куда едем? - спросил он.

- В кафе N.

- Я там недавно с пацанами сидел, - заметил он, - хорошее место.

- Я тоже там бываю, - ответил я.

- А мы там постоянно сидим.

- Ну да.

- Я тебя чо то там не видел?

- Я тебя тоже не видел, - ответил я.

Позвонила Вика. Я сбросил звонок, давая ей понять, что ее тем самым посылают. Впрочем, она вряд ли что-то поняла. Я был совершенно уверен, что все ее действия исходят от чистого сердца. Или, если можно так сказать, от грязного сердца. Но оно, сердце это, относительно ее самой, перманентно. Это способ существования паразитического существа в этом мире. Взять, хотя бы, глистов. В чем виноваты глисты? Это, пожалуй, Бог виноват в том, что они есть, глисты. С их точки зрения сосание крови из теплого, дающего, организма - есть благо. Никак не иначе. Если бы взять и интерпретировать меня с этой позиции, то - ничего страшного. Я питаюсь не худшей кровью. Во всяком случае, пытаюсь так делать.

Выйдя из машины возле кафе, я почувствовал внезапное головокружение. Подойдя к металлической колонне, я остановился и закрыл глаза. Что же происходит? Может, происходит именно то, что и должно происходить? Я вошел в правильное русло..... Река. Нечто, пускающее нас, будто бумажные кораблики. Ни одной самостоятельной мысли. Ни одного решения. Только - течение. Твои мысли - это мысли потока. Тебе не дано сделать ни шага. Нужно быть более оторванным, чтобы относиться к жизни соответственно. Так, наверное, живет солист группы "Камаз" Сергей Чикаго. Творчество навсегда честнее. Даже если ты и погибаешь в этом творчестве, испаряя свой мозг алкоголем, наркотиком, чем-нибудь еще. И все это было, опять же, моими мечтами. Я мог замучивать себя до головной боли, и это ничего не меняло.

Я покурил и вошел в кафе. Вера ждала меня за одним из центральных столиков. Головокружение мое не исчезало. Мысли роились в голове странные, яркие какие-то, дурацкие, такими мыслями можно было воспринимать реальность неадекватно и даже весело, дауновато. Некоторое время я смотрел на свое отражение в ее зрачках, интуитивно улыбаясь. Она что-то говорила, и я записывал это на воображаемую ленту. Спустя пять, десять минут, мне стало ясно, что, еще немного, и моя новая знакомая поймет, что со мной не все в порядке. Я пытался поубавить силу дурных мечтаний. Я улыбался. Вера думала, что я рад.

Принесли вино.

Мое лицо в ее глазах позеленело - кто-то проходил мимо нашего столика в зеленой куртке и оставил отсвет. Да, пора брать себя в руки. Пора вспомнить волнующий разрез ее кофты, ее внешне уверенный взгляд, а также ту энергию, которая захватила меня с самого начала.

-Выпьем вина, - сказал я.

-За что?

-За знакомство. Хотя знаете, Вера, вино - напиток священный, его можно пить просто так, без причины.

В живой природе есть охотники и жертвы, подумалось мне, и это устроено естественным образом. Исполняя свою роль, существо не испытывает моральных переживаний. Но здесь все устроено как нельзя хуже - все закручено по кругу. Змея кусает себя за хвост. Человек разрушает сам себя. Человек разрушает другого человека. Нет бы, жить просто так, никого не трогая, попивая вино и куря вечерние сигареты.

- Я с детства мечтала стать журналисткой, - сказала Вера.

Я улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ.

На самом деле, улыбаясь, я смотрел на свое отражение в ее глазах.

Я - охотник? Но если это так, то я раньше не знал об этом. Уже некоторое время я не живу в мире цифр. Наверное, такое чувство испытывают те, кто лечится от алкоголя или наркотиков. Это нужно проверить. Являясь хищником сети, я чаще играю с собственной глупостью - с тем же успехом можно было заниматься каким-нибудь разработками. Один неверный шаг моей глубинной логики, и все сыпется в тартарары. Но охотник ли я повсеместно? Вот здесь, в этом кафе, наполненным запахом пиццы, вина, мыслей, скрытыми и развернутыми желаниями. Интересно, чем пахнет ее кожа?

- Мы в детстве играли в шпионов, - сказал я, - у нас в подъезде много пацанов было. Компьютеров тогда не было, и все играли во дворе. Одни футбол гоняли, другие - в Чапаева, ну, и все такое. А мы, вот, в шпионов.

- А потом?

-А я и сейчас - шпион, - улыбнулся я.

-Правда? - засмеялась она.

-Да. Знаешь, вот взять общество. Взять 99 процентов людей. Утро. Встаешь. Зеваешь. Идешь на работу. Приходишь с работы. Ешь. Утыкаешься в телевизор. Грузишься. Ложишься спать. День ото дня. Потом пенсия. А мне так не интересно.

-Мне - тоже не интересно.

-Отлично. Выходит, мы друг друга нашли.

-Хм...

-Именно это я и увидел в твоих глазах.

-С первого взгляда?

-Да, наверное. Я хорошо разбираюсь в людях.

Я выпиваю вино, я все переворачивается вверх ногами. Наверное, я вновь пересидел возле компьютера. Я и сам не заметил, как из монитора выползли щупальца, проникли ко мне в душу и стали там править. Вот теперь, в период, когда я уже несколько часов, как не пялюсь в стогерцовое свечение, наступает ломка. Закипает испорченная кровь. Сердце ловит дисбаланс - мне нужен компьютер, чтобы все исправить.

- В вашем движении есть что-то очень свежее, - говорит она.

-Да, мы стараемся, - отвечаю.

-Хотите выиграть?

-Мы и так выиграем.

- Значит, за победу можно выпить уже сейчас?

-Честно говоря, не боюсь.

-Правда?

-Совсем не боюсь пить заранее. Не потому, что можно сглазить. Просто не боюсь. Просто не страшно.

-Если нет страха в душе, значит, и правда все нормально.

-Точно. Выпьем.

-За победу?

-Да. Только вот за чью?

-За вашу идею.

-Может быть, за нашу?

-Интересное предложение. Хорошо. Попробуем.

Я вновь смотрю в ее глаза, и - они то далеко, то близко, точно небеса. Случайные мечты проносятся по крови. Импульсы. Но я вряд ли способен распознать их. Наверное, я чувствую запах. Мне просто нужна добыча.

Вика там бесится. Посуду побила. Вновь почистила зубы. Вымыла руки.

-Любовь, это.... - говорит Вика.

-Любовь глиста к стенкам кишечника, это, - ответил бы я.

-Это - цветы! Это - когда мы сидим в одной ванне, приятные пузыри отражают нас маленькими проекциями, водяная пыль.... А на столе стоит залитый жирным соусом сом. Колбаса, одетая в пластиковую кожу. Никакой водки! Только он, король умов! Мы пялимся в него вместе и улыбаемся. Мы любим одну и ту же передачу. Мяско! Салатик! Сок! Я люблю сок! Ах! Какой галстук у телеведущего! Костя - 17 лет! Артуру - 16 лет! Сергею было 22, я поняла, что он для меня слишком стар. Гена....

- Если говорить о нашей позиции, то тут нет ничего нового, - говорю я, - может быть, она кажется несколько бесчеловечной. То есть, не сама позиция, а взгляд на вещи. Позиция-то, как раз, человечна. Петр Марков разработал цельную модель развития человечества. Тебе интересно?

-Конечно, Валер. Это все для меня так ново.

-Представляешь, человек разработал схему развития человечества. Его никто не заставлял. Он не участвовал в проекте. Он совершенно нормальный, не считает себя мессией. Просто он однажды понял, что способен смотреть на вещи более здраво, более обобщенно. Ведь не каждый может понять мотивацию. Простой человек создает новую партию совершенно на пустом месте. Он просто уверен в своей правоте, и вот, наконец, это сбывается.

-Это похоже на американскую мечту.

-Да нет, это - русская мечта. Чисто русская, без примесей чего-то еще. Пути решения - тоже русские. Сначала - кухня, водка, сигареты, разговоры, потом - решения. Возможно, мы первые, кто сумел объединиться и сказать, что современный человек живет в искусственной реальности. Мы говорим, что есть Московия, питающаяся от всей страны, а прочие движения - это воспитание послушного населения. Фабрика звезд. Эстрада. Тысячи юмористов. Запугивание через криминальную хронику. Средства массовой информации не оставляют человеку шансов на собственное мнение. Но это в общем, Вер. Нас просто дрессируют. Впрочем, и это - неправильно. Мы все дрессируем друг друга в этой цепи. Глупо думать, что существуют некие злачные толстяки, которые поработили народ. Нет, они конечно, есть. Но они есть мы. Если нам с тобой дать много денег, мы тоже купим дом на Рублевке и будем изнемогать в роскоши.

-Действительно, грустная теория, - заключила Вера.

-Да. Н давай отвлечемся от этого.

-Да. Нет, не подумай. Мне правда интересно.

-Да.

-Мне никто и никогда этого не говорил. Мы привыкли, что кричать от отчаяния - удел стариков, которым не хватает пенсии. А мы, как будто, неплохо живем.

-Да.

- На самом деле, это удивительно, что вам удалось найти какое-то практическое решение. Это правда много стоит.

-Да. По большому счету, мы - единственные в своем числе. Остальные партии - это другие части целого. Все партии - это одна большая партия. Люди думают, что в стране есть демократия. Они думают, что политика - это сложная наука, пропитанная терминами и методами, которые нужно изучать годами. Это некое программирование. Мы начинаем с малого. А богатые люди - это иные люди. Они живут как-то не так, как мы, у них иные свойства ума, и потому мы видим их на думских собраниях. Впрочем, если прийти в гараж и забухать с мужиками, они тотчас скажут вам правду-матку: воруют.

-Да. Молодцы. Вы, как раз, подвели это под метод.

-Я надеюсь, что это - лишь наш первые шаги.

-Что же потом?

-Это естественно.

-Революция?

-Да. Именно революция. Но это вряд ли будет переворот. Мы хотим внести в общественную мысль свежее дыхание. Во-первых, люди должны знать, что мы есть, и что мы думаем именно так. Они нас поддержат, и именно так мы придем к власти. Но это потом. Сейчас мы просто начинаем.

-Очень оптимистично.

-Да. Слушай, скажи честно, ты ждала встречи со мной?

-Ну, такой прямой вопрос....

-Да. Но я привык задавать прямые вопросы.

-Я же позвонила....

-Да.

-А ты?

-Да, конечно. Все свободное время я сижу за компьютером.

-Что ты делаешь?

-Сейчас я занят концепциями. Их нужно сочинить и распечатать. Я надеюсь, что скоро у меня будет побольше свободного времени.

-У тебя что, совсем нет свободного времени?

-Сейчас - да. Я раньше жил в другом городе. Впрочем, я постоянно живу в разных городах. У меня свободный график.

- Как у моряка, у которого в каждом порту - по жене?

-Может, и так. Нет, шучу, - я рассмеялся, - я - хороший.

-За это и выпьем?

-За то, что - хороший?

-Да.

Мы выпили, и я почувствовал, что во мне играет выбор безразличий - на что-то обязательно нужно было плюнуть. Одно безразличие лучше другого. Это как попса. Есть две попсы, но ни в одной нет перца. Они равнозначны. Энергия, которую генерирует своими действиями человек, стремится распределиться равномерно. Быть может, мне стоит впасть в эту русскость и начать.... Но и без русскости я могу охотиться за ощущениями, не вдаваясь в детали. Жизнь - бесполезная погоня за наслаждениями. Тебе кажется, что впереди тебя ждет победа, но это пустое. Впереди - лишь старость и закостенелость.

Пришла SMS от Зе. Она гласила: "ГУЙ!".

Я улыбнулся.

Я вновь смотрел сам на себя в ее глазах. Я улыбался сам себе. Наверное, эта откровенность ее купила. Она бы никогда бы не подумала, что я - просто так. Я пинаю мысленный мячик. Мне больше ничего не нужно. Если мне удастся уложить ее в постель тут же, это будет тот же мячик, только - более приятный.

-Я тоже чувствую себя заговорщицей.

-Классно, Вера.

-Честно. Знаешь, как в кино.

-Джеймс Бонд.

-Да.

-Неужели это возможно?

-Еще как. А еще - мы можем поехать в любой клуб. Куда захочешь! Хоть на всю ночь!

-Куда?

-Не знаю. Впрочем, если ты не против.

Я вновь посмотрел на самого себя и улыбнулся. Зрачок подсветился - на этот раз, мимо прошла красная куртка. На какое-то мгновение мне показалось, что я себя не контролирую. Показал ли я сам себе язык?

Вера, верно, видела перед собой настоящий омут с бесами, куда предстояло либо прыгнуть, либо не прыгнуть. Но я уже знал, что прямо сейчас она прыгнет в него с головой!

-Покатаемся на такси?

-Сейчас?

-Конечно.

-Я.... Ладно.

Допив вино, мы вызвали такси и поехали на другой конец города, где я предлагал найти первое попавшееся кафе. На самом деле, я сам не знал, чего же я хотел. Впрочем, знал, но сомневался. Но плох ли тот охотник, кто сомневается? Уверен ли ты, что дичь вдруг сама не сделает тебя своей добычей?

Мы курили в такси. Я полез целоваться, пользуясь своим абстрагированным мироощущением вечера. Вера, очевидно, постеснялась сопротивляться, чтобы не обратить внимание водителя. Но мало она меня знала. Первые ее ответные действия были искусственными. Когда же она попыталась заставить себя быть откровенней, я сумел протиснуть ладонь к ней под джинсы. Я всегда так делал.

- Что ты делаешь? - шепнула она взволнованно.

-Ничего, - ответил я спокойно.

- Человек за рулем.

-Он не видит. Я аккуратно.

-Что аккуратно?

-Ничего, - улыбнулся я.

Она попыталась перехватить мою руку, но я успел попасть к ней в трусики. Может быть, Вера бы успела как-нибудь отстранить меня, но я ее поцеловал, и, потерявшись на мгновение, она уже была не способна себя контролировать. Когда мы остановились возле какого-то сумрачного кафе, Вера внимательно посмотрела мне в глаза.

-Все нормально? - спросил я, бесовски улыбаясь.

-Да, - выдохнула она, - зачем мы сюда приехали?

-Мы катаемся.

-А, - сказала она на выдохе.

Я знал этот выдох. Все уже произошло, хотя еще не было никаких действий. Главное - победить сомнения. Нужно дать женщине необходимый заряд энергии, чтобы стена рухнула. Тогда для нее уже все конечно. Начинается падение. Она думает, что летит, и это - крылья, жаркие, сильные, но это не так. Это - невесомость вследствие падения. Здесь нет ничего другого.

Я размышлял над тем, что она сделает в следующий момент - бросится бежать или что-нибудь другое.

- Ты опасен, - сказал она, наконец.

-Но тебе же это нравится?

-Да, наверное. Ну что, идем в кафе?

-Идем, - ответил я.

-Напьемся, что ли?

-Напьемся.

-И куда потом?

-Не знаю. Куда хочешь.

-Думаешь, я знаю, куда я хочу?

-Знаю. Хочешь, поедем в гостиницу?

-В гостиницу? Зачем?

-За тем.

-За чем, за тем?

-За тем.

-А. Ладно. Посмотрим. Мы еще в кафе не вошли.

-Хорошо. Идем.

Я вновь смотрел на себя в ее глазах. Но, мало помалу, мое самосозерцание улетучивалось. Да, я продолжал охотиться. Но не охотился ли я сам на себя - вот вопрос. Вскоре я оставил свое лицо и смотрел в лицо Веры. Она улыбалась. Я улыбался. Вика продолжала мне мерещиться, но отступать я не любил - это было выше моих правил, даже если ей и удалось завладеть моей душой.

-О чем ты думаешь? - спросила она.

- О тебе.

-Я так и думала.

-Я и не сомневался.

-У тебя глаза смеются.

-Они всегда смеются.

-Почему?

-Я просто живу и смеюсь. Жизнь смеется надо мной, а я смеюсь над жизнью. Все очень просто.

-А надо мной ты не смеешься?

-Ни капельки. Все - по честному.

Это был клуб, наполненный синим светом. Все люди были в нем нереальными мертвецами. Звонила Вика. Я не умею читать мысли, но ее - всегда, потому, что они - на поверхности, вывернутся, словно внешнее пищеварение у паука. Наступит утро - я вернусь и скажу, что ночевал в подъезде. Она расплачется и бросится мне на шею.

-Кем от тебя пахнет?

Это классически. Нужно покурить сигареты без фильтра, побрызгать на себя водки, и запах чужого тела тут же улетучивается. Не стоит усугублять. Жизнь зла. Возможно, что мне придется жить с ней всю оставшуюся жизнь. Это раньше, когда я был совсем еще юношей, мне всюду чудились искры максимализма. Я женюсь на королеве. Я буду ездить на "Мерседесе". А теперь - жизнь на тонкой грани. Сегодня - пан, завтра - пропал. Я нажал на кнопку ответа и тут же сбросил.

-Все нормально? - спросила Вера.

-Да. Почти.

-Почему почти?

-Я тебя хочу.

-Прямо здесь?

-Прямо здесь.

-Что же делать?

-Не знаю. Твои предложения?

-Не знаю.

-Ты боишься?

-Сейчас я ничего не боюсь.

Глава 16.

Он сидел у нас в офисе. Обычный провинциальный чиновник, без всяких признаков опасных связей и опасных действий. Покуривал "Парламент". Что ж ему еще курить? Нормальные, престижные сигареты. Поглядывал по сторонам, строил из себя невинного работника системы. На вид ему было лет 50. Спокойный от всезнания, от отсутствия сомнений. Я думаю, Петр перед ним смотрелся слабовато. Зеленовато. У Петра, без сомнения, был потенциал посильнее. Да, если разобраться, у кого еще был такой потенциал? У всей системы, вместе взятой. Но пока об этом было рано говорить. Он еще не раскрыл все свои способности. Он еще не знал ни ржавчины, ни всяких там разных тараканов, которые всегда скапливаются там, где протекает отрицательная энергия. Да и где его было взять, опыт этот? Среди нас он был лидером, но мир зверей еще предстояло познать. Возможно, ему нужно было стать более примитивным.

- Неплохо у вас, господа, - заметил Юрий Александрович.

Так его звали.

- Какая профессиональная ныне молодежь. Интересно, как вы это сумели все на своем горбу вытянуть?

-Именно на горбу, - сказал я.

Я сразу почувствовал кожей этот запах - сладковато-гнилой. Защитники идеологии сверхсытости всегда носят его с собой. Это иная сторона, с другой стороны от человечности и гуманизма. Туда без скафандра лучше не спускаться. Это еще и чисто русская сторона, привыкшая к элементарному воровству.

- Мы долго к этому шли, - сказал я, - мы не приверженцы хождения во власть за деньгами. Зачем они нам? Кто нынче сегодня серьезно относится к антиглобализму? Если вы считаете нас иностранными ставленниками, то напрасно. Мы просто связаны в цепь, и цели у нас едины - быть противовесом. Мы просто хотим приносить пользу простым гражданам.

- Отлично сказано, - ответил Юрий Александрович, - Я еще закурю, вы не против?

- Курите на здоровье, - ответил Петр.

- Так вот. Про противовес - это хорошо. Грамотно. У молодежи есть шанс не сгореть понапрасну. А то мы все тут голову ломаем, что ж нам делать? Создаем различные программу, тратим уйму денег, налоги приходится регулировать, чтобы выделять средства на различные общественные движения, и все равно результаты не те. Появляются разные, понимаешь, скинхеды. Разные националисты, и прочее. Нет, я как любой нормальный человек, понимаю, что на все нужно смотреть здраво. Конечно, нельзя со спокойной душой смотреть, как наш регион заселяют выходцы из Закавказья. Но должны существовать разумные решения. И, знаете, я рад, когда молодежь сама находит выход. Учиться, работать, разрабатывать программы. Нам нужна достойная смена.

Тоже мне - вступление. В принципе, все верно. Вот только со сменой он погорячился. Сменой будет кто-нибудь еще. Кто-нибудь из детей. Ибо куда ж им еще податься, детям? Не строить же свои карьеры с нуля.

- Антиглобализм - это прежде всего антиамериканизм, Юрий Александрович, - сказал Петр, - если мы сейчас с вами не чувствуем этого здесь, то дайте срок - почувствуем. Дайте срок, и нас заставят отжиматься на раз-два. Как в армии. Наша корпоративность - это наш ответ. Зачем раньше времени распродавать ресурсы? Посмотрите, сколько молодых! Если их направить в правильное русло, они не будут курить и материться в неведении. Они будут строить. Почему мы развернули агитацию, вы спросите? А как же еще? Когда в городской думе будет наш человек, мы сумеем поднять многие жизненно важные вопросы. Некоторые смеются над нашим панк-роком. Вот вы наверняка не очень понимаете это.

- Ну, не в моем возрасте слушать панк-рок. Хотя выступления музыкальных коллективов в поддержку политиков - это обычно. Здесь нет ничего нового. Некоторые партии это практикуют. Вы здесь не первые.

- Это не совсем так, Юрий Александрович. Дело в том, что это еще и от души.

- Ну ладно вам, Петя. Разгорячились, - сказал он тоном наставника, - я вижу, вы еще романтик. Нет, вы не обижайтесь. Кто в вашем возрасте не был романтиком? Кто не был, то, вот, в бандиты подался. Надо верить в светлое. Мы все через это прошли. Хотя - не знаю. Может быть, вы таким только хотите казаться? Уж поверьте моему опыту. Не над первыми выборами работаю. И, надеюсь, не над последними. Увлечения - это отлично да. Но я за вами наблюдал, и ничего аномального не увидел. Вы, должно быть, уже поняли, что власть - это главное увлечение, которое может занимать ум серьезного человека. Сначала - проверка, потом..... Хотя и потом - одни проверки. Жизнь такова.

- Это когда как, - сказал я.

Он повернулся. Так реагирует зверь. Сначала он только принюхивался, потом поворачивается на звук, чтобы неожиданно прыгнуть. Возможно, что жертва просто не знала, с кем она имела дело. Но вот уже она ощущает смертельную хватку зубов на своем горле.

- А вы кто будете? - спросил он резко.

- Консультант.

-М.м.м...

Он, видно, хотел на место меня поставить, но вдруг постеснялся. И правильно. Это был признак его ориентации в пространстве. Он уже явно не считал нас ни случайными дураками, ни потайным крылом кого-то из центра. Впрочем, за последнее ручаться было нельзя. Но ведь они наверняка все уже узнали. Мы организовали себя сами. Не мог же он знать о взломе банка? В этом случае мы бы увидели не его, а злые глаза спецназовцев, смотрящие из разрезов масок.

Он представляет сытых волков, которые умело отслеживает все течения в мире овец. Если овцами не заниматься, мало ли, что они там могут придумать. Для овец существуют законы. У них - своя маркировка, свои доходы, свой вид ценностей. И вот, в этой массе, вдруг рассветает что-то новое. Но, конечно, я говорю преувеличенно. Нам нужно быть партией любителей пива. Мы просто разнообразим это серенький, но образованный и богатый огород. Панк-рок. Молодёжь. Некий свободный, рабочий комсомол, который решил поиграть, пошуметь. Их задача - решить, нужны ли мы им или нет. Если да, то мы набираем необходимое количество голосов. Если нет, то никакое количество бюллетеней ничего не исправит. Хотя, извиняюсь, я запрыгнул на стол и кричал: в нашей демократической стране существует тайное голосование.

Но я ошибался. Мне казалось, он пришел на разведку. А разведка была уже давно, как произведена. Результат вписан в соответствующую графу. Нам оставалось лишь узнать, каков он, этот результат. По сути, это был результат выборов, в которых мы только собирались участвовать.

- Ладно, пацаны, - сказал он, наконец, - буду откровенен. Вы мне нравитесь. Вы не подумайте, что все дело во мне. Если б вы только одному мне нравились, это бы ничего не решило. Просто вы - на своем месте. Это очень грамотно и очень полезно. Идёте за прогресс. Корпоративность - это правильно. Это правильность в деньгах. Люди за вами идут. Это хорошо. Это вы правильно в народ пошли. Декабристы вот не пошли, а на рожон полезли. Но я это так - вы не подумайте. Я просто шутить люблю. А вообще жаль, да, что декабристы тогда не смогли. Были б они были корпоративными, поговорили, порешали, узнали расценки, глядишь, и все бы было по-другому. А у вас - правильная революция. Музыка, рок, работа. Правильно, пацаны. Работа! Нужно работать. А то народ у нас распустился, начинает плакать, отчего цены растут, отчего жить тяжело. А на самом деле, время-то у нас золотое. Просто нужно работать. Ра-бо-тать!

Он прикурил еще сигарету.

- Вы уж мне поверьте, я могу с закрытыми глазами, с зажатыми ушами человека распознать. Я просто его чувствую, ребята. Это мое призвание, если хотите. Я чувствую успех, а это очень важно. Ведь нам не нужны слабаки и неудачники. Нам нужны реальная смена, здоровые политики, которые знают толк в деньгах, умеют работать и зарабатывать. Если б не я, ребята.... Знаете, не буду говорить, что именно я сказал за вас свой решающий голос. Но с другой стороны, ведь это так! В принципе, да. Что уж говорить. Это так. Ну, ходили бы вы себе на митинги. Собирали бы полные залы. Панк-концерты. Даешь здоровой русский рок без наркотиков и все такое. Движений-то всяких полно, пацаны, никто не мешает же им существовать. Чего скины эти стоят, а? По нормальному, их отлавливать надо, а они, да? Но скины тоже не просто так, пацаны. Я это по секрету вам скажу. Скины не придумали сами себя. Это мы их создали, чтобы посмотреть реакцию общества. Мы также создали современных фашистов, чтобы избежать возникновения или, так сказать, проникновения с запада, настоящих фашистов. Вы поймите, мы - мы никогда никого никуда не пропустим, хотят они того или нет. Потому что.... Это структура, мальчики. Это наша жизнь. Она не сегодня строилась. Если кто-то думает, что она ломалась, то он просто, просто он поэт, вот и все. У вас ведь тоже есть поэты. Стихи. Мечтания. Я знаю - никто не заставляет человека мечтать. Но одно дело - несбыточное, а другое - то, что нужно делать. Работать, пацаны! И вы будете работать на нас. Вы будете пропагандировать рок. Вы будете полезными тем, что займете собой пустую нишу. Итак, у нас будет настоящая, русская молодежь, поддерживающая современный реж... пардон, современную власть. Я даже предполагаю, у вас есть гораздо более серьезная перспектива, нежели сейчас, в регионе. Но до этого, как вы сами понимаете, еще нужно дорасти. Нужно дорасти. А пока - работа! Работа! Это ведь не кирпичи на стройке таскать и не бетон мешать! Вон, сколько их.... Чернь....

- Сколько? - спросил Петр.

- Ну, чего ж так сразу, Петя, - он улыбнулся, - я, конечно, боюсь вас разочаровать. Но я ведь думаю, вас много, и, ну, эти самые, финансы, так сказать, вы сумеете организовать. Ну, и ведь это - не Госдума. На Госдуму вам долго работать придется. Потому, начинайте работать уже сейчас. Вам нужны серьезные финансы. Пока же ограничимся двумястами тысячами. Всего лишь столько, сколько на Фабрику звезд попасть. Торг, как вы сами понимаете, неуместен.

- Какие гарантии? - спросил я.

- Ну... Ты знаешь, товарищ консультант.... Ну ты даешь, вот что. Но поработаешь. Притрешься. Пообобьешься в коридорах, так сказать, коридоров, глядишь - и дальше пойдешь. Верно, Петя? Я ведь думаю, у вас ведь не много шуму из ничего тут? Помните, как у Шекспира было? Народу-то у вас много. Пошевелите головой. Потрясите закрома.

-А это не ваша дочь в Фабрике Звезд поет? - спросил Зе.

Он улыбнулся:

-Хотите автограф?

- Хорошо, - произнес Петр, - мы согласны сделать взнос за вступление в Фабрику звезд. Мы были к этому готовы.

- Еще бы. Я знал, что имею дело с грамотными людьми.

- А назначения?

- С этим успеем, Петь. Успеем. Посмотрим, порешаем. Москва не сразу строилась. Для вас это впервые, а я делаю свою работу, уже не помню, в какой раз. Но все постижимо, ребята. Все постижимо. Все в жизни познается в труде.

- Решено, - ответил Петр.

В эту секунду взгляды их сошлись, и нечто невидимое проскочило. Молния недоверия и зависти. Уж ему-то не дано было так начинать. У них не было меня, хакера. У них комсомол мемеберз были, дивайсы, слоганы, зажатые в темных углах комсомолки.... Комсомольский секс. Становление нового клана господ. Дележ нефти и газа. Покупка яхт. Генерация олигархов. Избиение непослушных кассиров. Дети в Кембридже. Дети на Фабриках. Дети-режиссеры нового русского кино. Жены-писательницы. Здесь можно вспомнить русский крепостной балет, но зачем?

- Надо выпить за сделку, -сказал Саша Сэй.

- Вот это - по-нашему! - обрадовался Юрий Александрович.

Я представил, как они потом будут делить наши две сотни тысяч баксов. Тот, кто старший, на Кипр полетит отдыхать. Будет там пузо греть и разговаривать о роли русских за бугром. Остальным - тем поменьше перепадет. Что уж там говорить. Должно быть, и секретарше на презервативы что-нибудь достанется.

Саша Сэй тут же коньяк достал, бокалы и конфеты. Мы выпили и поздравили гостя нашего с успехом. А он - нас, в свою очередь.

Уже потом, после ухода его, позвонила Вика, стала бурчать что-то словно кошка избитая. Что-то про вину чью-то, мою, должно быть, что-то про Гену, который джипом своим ее покорил.

- Я хотел тебе изменить, - ответил я, - но не вышло. Кишка тонка оказалась. Но, видно, зря. Не всех людей можно прощать.

- Это все из-за тебя, - ответила она.

- Ну да. Из-за кого же еще?

Я отключил телефон.

Больно тебе? - спросил я сам у себя. И кто ж тебе виноват? Конечно, ты строишь из себя героя, хотя, собственно, и не строишь, так только получается, а на деле ты ржавый, ржавый гуманист. И едва появилась возможность проявить его, так и сели тебе на шею. Больно? Завтра будет еще больней. Потом что ты ее простишь. Она ведь не может быть иной. Она прогнозируема, как телевизионный эфир в 21.00. Если хочешь, чтобы она всегда осталась в рамках - держи ее в этих рамках. Не хочешь - ну и получай. Люди нормальные живут, ссорятся, мирятся, и все нормально, и никому не нужна дешевая красота. А ты все наступаешь на одни и те же грабли. Она хорошо выглядит чужими глазами. Мы отлично смотримся в зеркале. Она прекрасна на ощупь. У нее отличный половой инстинкт и чрезвычайная любовь к первобытным позам. Но посмотри на ее лицо! Кто его придумал? Это же отдельный класс! Это - модуль! Инстинкты есть у всех. Я не спорю, что человек - это обезьяна с языком, да еще и злая и подлая обезьяна. Но что я ей сделал? Неужели так хочется трахаться? Неужели меня мало?

Человек - это проекция. Женщина - это свойство проекции. И все это - лишь маленький объект на поле запрограммированного мира. Надо ехать куда-нибудь, или срочно становиться таким, как Юрий Александрович. Юра. Юрка. Юрок. Интересно, он никого в своей жизни не замочил? А может - съел? Живьем, например.

- Поехали в бар, - предложил Петр.

- Поехали. Водку пить?

- Водку.

- Это хорошо.

- Слушай, а поехали к Club?

- Ну, поехали.

... Мы разговаривали ни о чем и пили вино. Club была не в курсе происходящего. Ей наплевать было на всю эту политику. И правильно. Она умела мечтать, а мы уже давно как не умели. Мы покрывались шерстью. Мы уже перешли ту черту, когда возвращаться поздно. Оставалось лишь умереть молодым. Но и это теперь было не актуально. Хорошо умирают поэты. То есть, не так уж они и хорошо умирают, но стороны эти смерти смотрятся более или менее достойно.

- Я раньше любил смотреть на звезды, - сказал я.

- А сейчас?- спросила Club?

- Сейчас.... Хочется посмотреть. Хочется вновь вспомнить. Все время забываю, что они есть. Про водку, вот, не забываю. Вы. Даже если и хотеться не будет, все равно нет, нет, да вспомню. Получается, что серьезные вещи - это убийство духа.

- А в детстве все не так, - заметил Петр.

- Ну да. Человек в детстве чище.

- Ну, уж не все, - не согласилась Club, - у меня были одноклассники, и глядя на них, можно было сказать, что им жить нельзя. Как бы вообще нет им места на этот земле, а они живут. Убивали все, что движется. А потом их как-то на ум потянуло, и они в раннем возрасте стали честными семьянинами.

- Это исключение, - сказал я, - я, вот, год от года становлюсь все хуже. Может, на вид это не так. Но просто накапливается опыт, и я как-то более умело отношусь к людям. Те, кто это ценит, для них это - прогресс. А в душе становится все менее свежее.

-Нужен настоящий, опытный цинизм, - сказал Петр.

-Это как? - поинтересовалась Club.

- Это - средство существования. То, что тебе чуждо, должно вызывать в тебе устойчивый, нормальный смех. Этому нужно учиться. Йоги тренируются годами лишь для того, чтобы быть уверенным, что именно сознание, а не автоматизм, управляет их телом и желаниями. В этом мире нужно уметь жить. Нужно уметь думать, уметь принимать решения. Это не так просто. Гораздо легче скрыться от всего этого за пеленой обмана. Можно прятаться в неведении. Можно огораживать себя телевизором. Чем угодно. Это инстинкт. На первом этапе он - чистый страх, а потом, интерполируясь, он может принимать самые разные формы. Я, если честно, тоже хотел спрятаться. У меня была мысль начать писать философские труды. Я даже опубликовал одну такую работу на сайте, хотя сами знаете, что такое Интернет. Но вскоре я понял, что письменной творчество - это вещь не для всех. Оно должно идти изнутри. Может, с самого детства. Может, как-нибудь еще. Для меня же, это был бы побег.

- Я знаю. Я раньше делал миры.

- Миры? - удивилась Club?

- 2D, 3D. Самое главное, что я их не продавал.

- Наверное, заработал бы, если б продал, - предположил Петр.

- Наверное. Меня это от души волновало тогда. Но они бы сразу мертвыми стали, если б я их продал. Мне кажется. В любом творчестве так.

- Да, - согласилась Club и закурила, - творчество - вообще самая важная вещь, я так думаю. Если предположить, что существуют высшие силы.

- Или существовали, - добавил Петр.

- Ты так думаешь?

- Почему бы и нет? Наши органы чувств способны воспринимать только то, на что они настроены. Мы не так уж далеко ушли из животного мира. У нас есть механизм, позволяющий нам мыслить. Но это сказано это слишком громко. Общая масса людей использует этот механизм лишь для того, чтобы питаться и продолжать свой род. Борьба за власть и лидерские качества - это тоже пережиток животного мира. Без этого человеческий род навряд ли выжил бы в дикой природе. Я даже думаю, что человек, как модель, не был рассчитан на большее, нежели быть более прогрессивным зверем. Но мы пошли дальше. А виной этому - отдельные индивиды, которые двигают прогресс. Их не так уж и много. Конечно, нынешнее человечество более образованно. Может показаться, что изменилось и качество. Но это заблуждение.

- Ты считаешь, что бог ошибся?- спросила Club.

- По-моему, это - очевидно. Любая мировая религия говорит о том, что жизни - это страдание. Кто-то переделывает это в испытание. Но для чего оно, испытание.

- А если мы - в аду? - спросил я, - просто мы сами об этом не знаем, а? Давайте выпьем водки.

- За что? - спросила Club.

- За ад.

-Нет. Испытание мне нравится больше. Во всяком случае, всегда есть шанс его пройти.

- А что потом? - спросил я.

- Ну... Кто его знает.

- А потом - рай, - усмехнулся Петр, - все дело - в розовых очках. Кругом добро - никто не ругается. Никто, блин, не сношается. Отлично все! Есть не надо, потому что не хочется. Идешь ты по красивейшей равнине, наблюдаешь райских зверей, а по центру бога видно.

- Ну, бог с вами, - сказала Club, - давайте тогда за ад в понимании группы "Камаз" выпьем.

-Хороший ад, - ответил Петр, - панковский, и водки много. Пьешь, пьешь, не перепьешь, и печень не разлагается. Только и делаешь, что пьешь. Такая вот ерунда. И все только и разговоры, что о спиртных напитках.

- Наверное, это так надоедает, что это - действительно адская штука - продолжать пить.

Мы выпили. Вино разбежалось и скрылось за изгибами организма. Звонок моего мобильника был выключен. Посматривая на экран, я лишь отмечал, что Вика за это время звонила мне три раза. Но что я мог сделать? Я уже много раз был слабым. Я много поигрывал. Мне это надоело. Может быть, я тоже хотел приобрести полезные звериные качества. Два раза звонила Вера. Но я тоже не ответил. Мне еще было, чему учиться. Ведь я был циником лишь на словах.

- Я бы выпил еще за последний шаг, - предложил я, - я имею в виду за тот шаг, который остается до какого либо поступка. С одной стороны, ты боишься этого, но ты еще ничего не сделал. Ты только внутренне переживаешь и боишься. Я думаю, очень много дел именно из-за этого шага не были сделаны. Если так вот разобраться, человек в жизни не на многое способен. Сам в себе он может нагородить такие горы, что может показаться, что ему и море по колено. Но когда доходит до дела, остается последний шаг. А сложного-то нет ничего. Хочешь - делай. Не хочешь - не делай. Я уж не говорю о тех людях, которых гонят инстинкты, и которые никогда в жизни ни в чем отчета перед собой не знали. Это - совсем уж полные автоматы. Ну, а последний шаг... Можно встать у черты, вкопаться, и начать врать себе. Я, мол, делом занимаюсь. Кто не знает, о чем речь, может подумать, что человек и впрямь делом занимается. Так вот, я хочу выпить за то, чтобы у нас этого шага не было, чтобы мы барьеры проскакивали, не замечая.

-Хороший тост, - сказала Club, -со мной тоже так было. Да что там было. Это очень часто происходит. Наверное, это вообще - крайне распространенная штука. Так плодятся комплексы. Они складируются, и в какой-то момент во всем этом уже не разобраться.

- Давайте по полному бокалу выпьем, - предложил Петр.

После того, как мы выпили, я спросил я него:

- Слушай, а когда ты женишься?

Это был популярный в нашем кругу вопрос. Это был вопрос-выстрел. Нечто, похоже на Черного Петра, который происходил с некоторой периодичностью. Но в отношении Петра такие вопросы не практиковались. Он был настоящим авторитетом.

- У меня тоже выработался комплекс, - признался Петр, - что тут делать? Я сам взрослел на ошибках. Я учился сам у себя. У меня не было учителя. Были моменты в жизни, когда я видел вокруг себя такое кривое зеркало, что даже не знал, живут обычные. Меня так воспитывали. Я не хочу вдаваться в подробности. Первые шаги в жизни у меня были слабыми и неумелыми. Я горел, энергии было много, но не было фокусировки. Я много сделал зря. Гораздо позже, анализируя свои ошибки, я стал заниматься самовоспитанием. Меня воспитали не для общества, а для того, чтобы пользоваться мной. Так делают многие люди с врожденными странностями. Возьмите вот Вову Автояна. Это - пример. Вова - совершеннейшая кукла. Хотя сам по себе, от природы, он неплохой пацан, но родители сделали из него средство для наслаждений. Это ведь кайф, когда нервную энергию можно безнаказанно разряжать. Они то посылают его работать, то приезжают на работу и забирают, и он сидит дома, готовит обеды, и не дай бог, если когда ключ в дверях заскрипит, он не подбежит и не построится в шеренгу. Они придумали ему график курения. Тогда-то можно, тогда-то нельзя. Он одет во все черное. Когда-то мы подарили ему на день рождения вещи - ну, мама с сестрой, они давай над ним издеваться - мол, какой ты урод в этой одежде. Ну, запретили ему это носить, накупили шмоток черного цвета с рынка. А уж чтобы девку завести. Зато они всей семьей смотрят порнуху. Заметьте - всей. И мама работает директором детского сада. Она - на хорошем счету, и - гуманист. Как же не быть гуманистом, работая в детском саду. Возможно, именно поэтому я достаточно силен в интуитивной психологии. Потому что со мной было что-то подобное, только я не стал Вовой Автояном, а просто доказал свои права, и сейчас на мою свободу сложно покушаться. Но как трудно это сделать? Знаете, это не то, что первый шаг. Это просто прыжок в огонь. Представьте себе, что нужно для того, чтобы Вова Автоян бежал? Вы себе это представляете? Я бы поставил ему памятник, если бы он сумел это сделать. Но это невозможно. Вы сами это понимаете. И не только в этом дело. Очень хочется выиграть у жизни. Просто было время, когда и я шага ступить не мог. Знаете, что такое система? Это та машина, которую мы пытаемся воспроизвести в фантастических романах. Но я бы не стал применять фантастические методы, чтобы ее описывать. Толтеки считают, что Орел видит тебя насквозь. Ты - и корм его, и как бы и тело его. Таким образом, он функционирует. Сам себя есть, сам себя пьет, сам с собой борется. Предположим, что это - так. Тогда он - универсальный организм, и все мы - его части. Каждый пункт нашего мышления - это часть целого. Именно поэтому мы живем стаей. Время от времени происходят войны. Орел пускает сам себе кровь. Он делает обновление. Каждый человек в отдельности - своего рода копия. Мы тоже способны пускать сами себе кровь, менять идеологию, что-то искать, чтобы в итоге пойти на корм системы. Это довольно универсально. Смерть - это обязательная фаза бытия.

- А где же наша иная реальность? - спросила Club.

- Я, наверное, слишком сложно объясняю, - сказал Петр, - но каждый человек чувствует, я имею в виду, если он умеет чувствовать, что что-то не так, что-то грызет его душу. Некоторым приходит на ум, что это - совесть, что надо очиститься, некоторые уходят в монастырь. У необычных людей бывает мировая боль. Это объяснялось чем-то высоким, особенно, когда об этом писали поэты. Мировая боль. Но я считаю, что система таким образом защищается. Если она будет давать свободу всем существам с большим потенциалом, она долго не продержится. Люди сумеют найти путь, чтобы завернуть ее в бараний рог. Талантливые люди живут мало. Я думал, что смогу опровергнуть этот принцип. Но, кажется, чудес не бывает. Я просто становлюсь на другой путь. Скорее всего, так и будет в дальнейшем. Все наши взгляды - это суррогат.

Он закурил.

- Она есть, - произнес я.

- Кто?

-Ну, эта... Матрица. Это легко доказать логикой.

- Скверно, - произнесла Club.

- И цинично, - добавил я.

- Все большие циники на деле оказываются романтиками, - сказала Club.

- Наверное, - согласился Петр,- давайте выпьем за романтику.

Я выпил. Вино прогулялось по мне волной.

Я представил себя огромного черного Орла, у которого в желудке вариться земное мироздание. Он отрыгивает, и пар исходит в космос. А Дон Хуан и сотоварищи для чего-то ищут пути. Им кажется, что в этом их назначение - быть противовесом. Но для нас все это - прикладная фолк-филология. У поклонников Кастанеды всегда нездоровый блеск в глазах. И это - тот же блеск, что и в глазах религиозных фанатиков. Петр одинок. Он всегда будет одиноким. Впрочем, он попытается перестроиться. Лучше быть успешным, чем концептуальным, нищим, безызвестным.

-Как там ваш Демьян поживает? - спросила Club.

-Почему это он наш? - спросил я.

-Ну, а чей же? Я смотрела одну передачу, если не ошибаюсь, это его показывали.

-Да, это он был, - подтвердил Петр.

-Точно. Он выступал, - сказал я. - я, как-то, упустил этот момент.

-Уникально, - сказала Club.

-А то, - согласился Петр.

-Это эксперимент?

-В смысле?

-Ну, если честно, мальчики, это похоже на космический эксперимент. Такое можно встретить только в кино. Берут босяка и делают из него политика. При чем, у него нет никакого желания не быть босяком.

-А я и не думал, - сказал Петр, - я раньше мечтал об экспериментах. Вышло же само собой. Возможно, что все мечты рано или поздно сбывается.

-А тебе не кажется, что это - преддверие 33-го года? - спросил я.

-У меня нет такой цели. В теории все выглядит так, на практике же все проще. Но я не хочу останавливаться. Мне просто нужен воздух. И пока он есть. Я генерирую его сам.

-Я тоже так хочу, - сказала Club.

-Ты так и живешь, - произнес я.

-Не знаю. Я бы хотела. Но, мне кажется, я только мечтаю.

-Я тоже мечтаю. Только и делаю, что мечтаю.

-Однако, опасные мечты, - сказал Петр, - порой, опасные для жизни.

Глава 17.

...Вова Автоян разносил Гуи. Было и радостно, и грустно. Время менялось быстро - только вчера все жило в этом кругу привычным ритмом, и никто не видел никаких признаков перемен. Казалось, что так будет происходить вечно, все будут собираться на блатхате, водку пить, развратничать, а вот уже и нет этого, и не вспомнить. В будущем же маячило что-то другое, более новое. Романтика резко поубавилась. Дело наше было снабжено серьезной динамикой. Мы сами менялись на глазах. Удачи сплотили нас. Петр был на высоте - ему верили. Флаг революции колыхался на ветру, и мы им питались, этим ветром. А Вова Автоян продолжал принимать бутылки и оставаться королем стеклотары. Ничто в его мире не менялось и не могло поменяться. Он собирался принимать бутылки до конца дней своих. Он был король бутылок. Он знал все виды стекла. Он командовал малоопытными приемщиками посуды.

-Вован, налей! - кричал ему Демьян.

-А, это ты, Демьян, - отвечал он.

Он не знал, покупать Демьяну пиво или нет. Здесь проявлялась некоторого рода проституция. Говорили даже, что Вова - пивной проститут. Женщина, чтобы подружиться, дает. Вова покупает пиво. Это метко подчеркнул Петр. Группа "Камаз" даже сочинила песню "Пивной проститут", которую исполнила на корпоративном концерте. Народ ликовал. По ходу исполнения раздавали бесплатное пиво местно завода.

-А что, если Вова узнает? - спросил тогда Сергей Чикаго.

-Он не узнает, - ответил Петр, - телевидение нас не снимает. Да и как он определит, что песня - именно о нем. Он сидит вместе с нами на блатхате, приезжает домой, и тут же мы устраиваем ему Петра.

-Ништяк, - сказал Чикаго.

Демьян тоже начинал на бутылках. Он тогда еще не понял, что он - бос-сяк, а потому работать было не западло. Это потом работать ему запретили понятия. А тогда он вместе с товарищем ездил по деревням на "шестерке" с прицепом. Принимали бутылки у населения. Ехали в город, сдавали тару шефу Вовы, которого старая бля Ламборджини называла Хшеф.

-Баб Галь, налей! - кричал он.

Или:

-Вова, как судьба? Ты когда замуж выйдешь?

-Пошел ты, Демьян.

-Да ладно, Вован, не ломайся! Сознайся!

-Демьян!

-Вован, сто грамм давай!

Теперь же блатхата была пуста, и Вова заскучал. Уже и не судьба было выяснить происхождение Черного Петра. Демьян тоже не появлялся. Он был звездой, хотя, всем было ясно, что явление Демьяна - дело временное. Нам приходилось за ним следить, чтобы он куда-нибудь не влип. Но все это было бесполезно. Выборы еще не наступили, а Демьян попал в "прикрывалово" за то, что скрысил у соседа тысячу рублей. Нам удалось его выкупить.

Вова носил гуи в одиночестве. Эксперимент продолжался. Мы зашли к нему в гости. Взяли бутылку водки, новую пачку гуев.

Судьба тренировалась на нас. Мы - на Володе.

- Мамик вчера с работы приходит, - сказал Володя, - ха, - он засмеялся звонким мальчишечьим голосом, - а я сижу, на компьютере играю, не встречаю. Ух, что было, что было. Как она мне вставила.... Ух. Я думал, это все. Будет мне неделю высказывать. Мол, все. За компьютером больше не сидишь. Пароль поставит. Блин. Как она меня отымела! А потом телек включила. А там.... Смотрю - сидит, забыла уже про меня, смотрит. Последний герой. Или как там его называют. Потом зовет меня на кухню. Ну, думаю, сейчас что-нибудь скажет. А она улыбается. Наверно, по телеку что-то увидела. Ложку протягивает, говорит - ешь! А я беру ложку, лапшу со сковородки набираю и говорю - ешь! А она мне другую ложку берет - суп набирает - ешь! А я ей вторую ложку беру - ешь! Ой, не могу, умора.

Слово "ешь" Володя произносил отчетливо, так, что и я бы так не сказал.

-А тут Лариска приходит. Слышу, что-то хочет в коридоре там сказать. Мол, я и ее должен встречать. А на кухню тока зашла, а я ей - ешь! Она встала, глазами - блям, блям, тут берет ложку, зачерпивает, и мне - ешь! И мамик тоже ложку берет, и ей - ешь!

- А есть, что пожрать? - спросил Петр.

- Не знаю.

- Да ладно. Пойдем, в холодильнике посмотрим.

Мы пошли на кухню и нашли в холодильнике много съестного. Я тут же разлил водку. Мы выпили и стали есть колбасу. В холодильнике у Автоянов было очень много колбасы. Тут была и толстая, вареная, и ветчина, которую можно было есть лишь с разрешения мамика, и сухая, достаточно дорогая колбаса, а также охотничьи колбаски к пиву, которые и употребили первым делом. Петр же достал ветчину, и, не раздумывая, нарезал ее дольками.

-Ништяк, колбаса, - оценил он.

Володя напрягся. Было очевидно, что он получит. У него не было никаких шансов на выживание.

-А это что за колбаса? - спросил я.

-Это - для Бони.

Боня - это толстая кошка, которая постоянно текла. Она текла почти, что 365 дней в году. Ей покупали таблетки, но это не помогало. Вову то и дело отправляли на выгул Бони. Одевался ошейник. Боня пыталась вырваться, завидев котов. Вся семья Автоянов наслаждалась, наблюдая сексуальные мучения Бони. Но выхода у нее не было.

-В смысле, хуевая колбаса - для Бони? - спросил Петр.

-Почему хуевая? - не согласился Вова.- Нормальная.

-Везет Боне, - позавидовал Юрий, - я такую не часто вижу. О, мясо! Давай пожарим!

-Нет! - запротестовал Вова. - Нет!

-Давай, давай! - воскликнул Зе.

-Точно! - вторил ему я. - Пожарим мясо!

До выборов оставалось, прочти уже ничего. Команда наша готовилась отмечать победу Петра. Шампанское закупали, водку, петарды. Петр же, устав от постоянных успехов, строил планы на дальнейшую жизнь. Борьбы-то никакой еще и не было. Все было впереди. Что касается меня, то у меня не было определенных планов.

Вика вернулась. Но все это было условно. Я уже для себя все решил, и никто бы меня не переубедил. Каждой твари - своя среда обитания. Рыбе - вода, червю - земля, птице- полет, пауку - угол с мухами, и так далее. Нельзя заставлять кого-либо жить в противоестественных ему условиях. Я потому с ней не ругался и ничего не предъявлял. Претензии - это разборки из-за собственности. А собственности теперь никакой и не было. А наблюдал ее как фон, делая вид, что этот фон мне не противен. Каким бы глупым не было мое сердце, но и оно имело право на то, чтобы поумнеть.

Мы лежали в постели. Я курил, складывая бычки в пепельницу, которая стояла рядом на стуле. Было часов десять, и в офис я не собирался. Позвонив Юрию, я спросил его подменить меня на пару дней.

Может быть, заменить? Заменить вообще? Вика, казалось, все чувствовала. Она не возмущалась, что я курю. Я даже предполагал, что в душе она отмечала победу. Более того, я не был уверен, что это не так. Что, если она предложит, чтобы я на ней женился? Мне стоило выбрать. Я слышал зов парусов. Все уже почти завершилось. Я сыграл новую партию. Теперь я мог перейти на новый уровень. Билет в один конец. Шум канатов. Таиланд.

- Как ты думаешь, выиграете? - спросила Вика.

- Не знаю, - я пожал плечами, - наверное. Представь, есть такие жуки. Ты их, наверное, видела. Их еще солдатиками называют. Красные такие, с плоскими спинами. По весне они толпами выходят, ползают, радуются солнцу.

- А чем они питаются?

- Не знаю. Пылью, наверное.

- Да ладно. Как они могут пылью питаться?

- Ну, как. Просто. Ты что, не знала, что многие животные пылью питаются?

- Не может быть!

- Может. Еще как может. Пауки - они, вот, вообще из пыли рождаются. Не зря же раньше говорили, когда паутину веником по углам собирали, мол, надо пауков погонять. А пауков там и не было. Это значило, что раз сейчас нет, то скоро появятся. Из пыли пауки и рождаются. Нет, я не об этом. Жуки эти красные могут сидеть друг на друге очень долго. У них половой акт может протекать несколько дней. Они залазят друг на друга. Могут сутки сидеть. Могут - двое. Могут по трое, по четверо сидеть, образуя пирамидки.

- Как это?

- А ты что, не видела?

- Нет.

- Хочешь сказать, ты и жуков таких не видела?

- Видела.

- Ну вот. Весна настанет - присмотрись.

- А к чему ты это говоришь?

- Ни к чему.

- А.

- Просто мы лежим с тобой уже 24 часа.

- Это плохо?

- Почему сразу плохо? Не веришь, не надо. Будешь шампанское?

- А что, есть?

- Есть.

- Почему я не видела?

- А я спрятал.

С ней так и надо было жить, понимая, что надолго ее не хватит, у нее все равно начнется моральная чесотка, вскочат прыщи на душе, и ей нужно будет куда-то их выдавить. Убегая на сторону, она просто мстит. Мстит передом за то, что ее что-то не устраивает. И раз уж так повелось, раз она не чувствует угрызений совести, это уже правило. Женщина - средство, думал я. Женщина слишком глупа, чтобы ломать себе из-за нее нервную систему. Если она не приручается - ищи другую. Законы просты, и проще не бывают. Другое дело, если тебя самого приручают. У кавказских, вот, народов, на этот счет все поставлено правильно. Но, видно, и романтиков там вообще нет. Даже не знаю, что лучше - восточная строгость или западная распущенность. Но у нас все смешалось, все давно потеряло четкие границы. Ни Запад, ни Восток. Что-то еще. Россия. Рассея.

- Ты меня любишь? - спросила она, пьянея.

- Я всех люблю, - ответил я.- Ненависть - это глупо, в силу того, что человек очень мало живет. Ты хочешь "Мерседес"?

- Если я скажу "да", то ты мне целую лекцию прочтешь.

- Не, я не прочту. Я тебя люблю. Просто люблю за то, что ты лежишь здесь, а я - на тебе, и нам все до лампочки. Твое тело хорошо пахнет, а я отражаюсь в твоих глазах. Мои глаза видны в твоих глазах. Мне кажется, что если ты закроешь их, то и я исчезну. Наступит тьма, а потом я проснусь - и ничего не было. Я заснул в виртуальном шлеме. Давай я еще налью.

- Я уже пьяная.

- Это хорошо. Зачем быть трезвым?

Шампанское выстрелило пробкой. Оно проживало свою короткую жизнь в этом рывке ото дна, к горлышку, и - наружу. В этом полете для него длился век. Я чувствовал умиротворение. Оставался лишь тот самый билет. Мне казалось, что я уже дошел до последней страницы. В новой книге не будет ни Вики, ни Верочки, ни, быть может, Петра. Да, он выиграл. Но что мне от этого. Каждый человек имеет право казаться счастливым.

Позвонил Демьян. У него тоже был теперь мобильник, хоть это и не соответствовало его босотским понятиям.

- Хай! - воскликнул он.

- Ну, и хай.

-И ч-чо?

Потянулась пауза.

- Чо делаешь? - спросил я.

- Я? А чо мне делать? Сижу, пиво пью.

- А.

-Ч-чо, а? Я хотел позвонить тебе, сказать, чтобы ты приезжал, пивка бы попили, побазарили. Пацаны тут сидят. Мы чисто на кофеюшнике собрались, сидим. Рыбу взяли. Чисто с-сом, прикинь. Жир, блядь! Течет! Юля нам поставила "Короля и Шута".... Гэ... Я теперь этот. ... Ну, как.... Ну, короче, типа, не люблю я все эти умные слова, но, бля, куда от них деться? Кар-роче, креативный директор. Такая фишка. За это и пьем. Лютый говорит - ты с ума, мол, сошел, а ч-чо? Лютый - он еще тот босяк. А у него - красный диплом! И ч-чо! Ч-чо? А я - бос-сяк! Босяком родился - босяком и помру! Не, ну, дириком быть по кайфу. Ничтяк! Я.... Ну как... Я дело знаю. А ты там чо, а? С шумоголовой? Да? Ты, слышь, ну я тебе сочувствую. Вы вообще, пацаны, я с вас фигею! Бабы - они ведь все дуры. С головой у них не все ладно. Этот.... Как его. Юрий Александрович заходил сёдня. Я его развел, прикинь. Га! Гы! Так он чо? Пиво поставил! Говорит, а что вы тут делаете, молодой человек? А я ему кричу - ты, слышь, сам ты молодой. Я уже седой! Ты посмотри на меня! Я такое в жизни видел. Ну, типа, пива давай. Ну, он чисто не обломался. Проставился. Куда ж деваться? Нормальным пацанам надо же пиво ставить.

- Ага.

-Чо ага? Пиво приезжай пить.

-Не, Серый, в следующий раз как-нибудь.

Я представил, какой там из Демьяна креативный директор. Впрочем, если ему некоторые словечки поотключать, он еще и ничего будет. В телеке, вон, монстров немало. Представить страшно, каковы они в промежутках между телеками.

- Кто звонил? - спросила Вика.

-А, так.

-Да ладно, говори.

- Демьян.

-А. И что?

-Ничего. Пиво там пьет. Работает творческая личность. Вот.

-А.

Так мы и лежали, попивая шампанское. Я представлял себе призрачные паруса и запах свободы. Вика, должно быть, видела перед собой картины, где проезжал ее "Мерседес". Омерседесенная жизнь. Омерседесенные будни. Омерседесенный вечер. Она - иная. Все люди как люди, а она, разумеется, королевна. На "Мерседесе". Это вещи были важной частью ее мироосознания.

Я думал о Петре. О деле революции, которое я собирался бросить. Без меня они играли на гитарах, кричали, тренировались в питие, и все это могло продолжаться сколь угодно долго. В потенциале революция всегда возможна. Практика же показывает, что здесь далеко не все так просто. Нужен сильный катализатор. Общество - это организм.

-Мы правда купим "Мерседес"? - спросила она.

-Да, да.

-Да?

-Да, Вик. "Мерседес". Именно "Мерседес".

-Ой, как я тебя люблю!

-Хочешь, купим два "Мерседеса"?

-Да? Мы что, можем купить два "Мерседеса"?

-Да. Два.

-Я тебе хочу!

-Хочешь стоя?

-Стоя? Хорошо.

-Ладно, вставай.

Потом я поменяю все фильтры. Воздушный, топливный, масляный. Все к черту. Все заново. Я хочу быть свободным и прозрачным, как стеклышко. Мне не нужно большего. Петр победит. Впрочем, ведь он уже победил. Не важно, что будет дальше. Шаг системе - это уже почти мат. Ты победил себя, а остальное - это уже как придется.

Вновь позвонил Демьян:

-Слышишь, э!

-Ты чо, Серый!

-Слышишь, мы сделали королевского Петра!

-В смысле!

-Было двадцать два Петра подряд. Девки сделали Володе женского Петра. Мы еще сделали зоофилического Петра.

-Это как?

-Слышишь, да ты не поймешь! А ты что там делаешь?

-Ничо. Сплю.

-Х-ха. Видели мы таких сонь!

-Ладно, Серый. Ты меня разбудил.

-Хули ладно! Много видел таких ладных.

-Так ты что там делаешь?

-Что, что? Корпоративная, слышишь, вечеринка.

-А.

-Да хули ты акаешь! Приезжай, давай.

-Ладно, давай, Демьян.

-Ты, ды ладно.

Вика стала рассказывать мне о своих подругах, я слушал в пол-уха, видел их образы перед собой, и они меня даже чем-то развлекали. Потом я ей рассказал о программировании. Оно ей, конечно, сто лет было не нужно, однако ж и мне было все равно, слушает она или нет.

- Ты так и не сказал мне, почему ты уехал из штатов, - сказала она потом.

- А я и не уехал, - ответил я,- я в душе по-прежнему там.

- И как это?

- Просто. Я - в одном месте, душа - в другом.

-Тебе там надоело?

- Немного.

- А мы можем туда поехать?

-Конечно. Это легко.

-Правда?

-Правда.

-А как визу открывать?

-Ну, это чепуха.

- И мы вместе поедем?

- Почему бы и нет. Легко. Хоть завтра. Нет, завтра не получится. И послезавтра. И вообще, надо дождаться, когда выборы пройдут.

-А тебе они сильно нужны?

-Ты хочешь сказать, что мне выборы не нужны?

-Нет, я просто.

- Ну, поедем. В США. Хочешь - здесь останемся. Заведем детей.

-Ага.

-Тебе ж хорошо со мной?

-Да, Валерик.

-Ну вот. Это - самое главное.

Самое главное, что душа моя стала прохладней. В ней нет никаких обид. Виновата Вика - ну, что ж с того. Все люди исполнены грехов. Не стоит жить с кем-то через силу, как я это делал до сих пор. Разойдемся тихо и спокойно. Без шума. Она до последнего дня не будет знать, что я все решил. А мне - светло. Некого винить, некого ненавидеть.

Если б я не встретил революционеров этих, то по-прежнему продолжал бы жить и осматриваться по сторонам, ожидая опасность. Но что теперь сказать? Победить мне помог случай. Я представил, что бы сказал Женя Сёмин:

-Вы побели на выборах? Слушай, хуйня какая!

-Да ты что, Женя.

-Та! Выборы какие-то?

-Женя, а если бы ты сам участвовал?

-Если б в президенты, то еще ладно. А так - не пойму, на кой черт все это надо?

-Ты не прав, Женя!

-Это все хуйня, Валера!

...Выборы проходили обыкновенно. Да и как еще об этом сказать? Корабль революции шел сейчас на очень большой скорости. У нас был отличный двигатель.

Теперь все происходящее было лишь удачной схемой подтверждения. Петр прекрасно осознавал, какой ценой все это куплено, и все остальное было тем же компотом.

Я сидел в офисе. Телек работал. Сводки новостей иногда доносили какие-то скудные лоскутки информации. Я вслушивался, потом щелкал пультом и бездумно всматривался в лица фальшивых сериалов. Мне думалось, что мы, получив деньги, могли бы не мучиться и не строить корабль революции, а просто пойти куда-нибудь в звезды. В сериалах бы снимались. Пришли бы к продюсеру.

-Ара, аристэ!

-Инч?

- Ара, возьми в кино.

- ......................

-Сколько.

-Столько.

Так бы начались великие карьеры, и никто бы не ломал головы. Если бы они предложили мне такой план, что ж, это даже проще, чем забивать себя экстремизмом. Ведь смысла не было и в моих предыдущих аферах. Здесь я не на много отличался от прочих ламеров, которые, прыгая на одном месте, не на многое были способны. Иногда они производили хиты и их тотчас сажали, иногда и не сажали, а брали на мушку, но общая схема была одинаковой. По телевизору же показывали что-то другое. Я даже предполагаю, что все, что касается взломов, выдумано. Я имею в виду, телевидение. Настоящие профессионалы давно объединились в развитые и умные системы.

Штаб вовсю суетился. Молодые участники движения кружились у дверей, что-то обсуждая. Для них вся эта каша была неимоверно сложна, им необходимо было победить, чтобы иметь шанс на будущее. Телефоны накалялись. Ко мне то и дело кто-то заглядывал и что-то пытался выспросить.

- Потом, - отвечал я, - я работаю. Где Петр Евгеньевич? Не знаю. Он мне не звонит. А раз не звонит, значит - все нормально. Потому и я ему не звоню. А вы этот сериал смотрите? Да? И про что он? Ладно, потом - так потом. Что? Да, откуда я знаю. Продолжайте работать. Занимайтесь, занимайтесь.

Петр зашел вскоре. На нем был хеменгуеевский свитер, в руках - бутылка коньяка.

- Еще - часов десять, - сказал он.

- Да. Для думающих людей давно нет никаких тайн. Вчера вот заходил журналист из "Региональных Новостей". Говорит, у них, мол, всем давно известно, чуть ли не списки есть, кто победит. Ты там есть, понятное дело.

-Я давно это слышал. Это предвзято.

-Может, и предвзято. Но ведь это так.

-Да. Посмотрим. Мы ж не зря бабло платили.

-Бабло все платят.

-Конечно. Власть - это хороший бизнес.

-Да. Значит, мы тоже что-то в этом смыслим.

- Я до конца не верю, - ответил Петр, - система не пропускает опасные для нее структуры.

- Значит - мы безопасны для системы.

-Ты считаешь, что мы - безопасны?

- Нет. Мы очень опасны. Хотя бы ты и я. Мы не хотим жить по законам этого мира, а это - очень весомый аргумент. Просто так происходит. Видимо, такой сложился момент, что бороться особо некому. Все свое имеют, а новые аппетиты чего-то еще не проснулись. Все дети - по Лондонам. Новые не подросли. У всех много тачек, дач, хороших работников, у всех фирмы свои службы безопасности, бандитов нет, менты уравновешены и обучены, в ФСБ - полный штиль, провинции молча мычат и доятся. Бывает же моменты. Я когда в институт поступал, такой момент был. Конкурсы на наш факультет всегда неплохие были, нужно были что-то знать, а если этого чего-то не доставало, то и заплатить. А у меня денег не было. И у родителей денег тоже не было. Да я еще и не готовился перед экзаменами, а по девочкам шлялся, водку пить учился. Я плохо мыслил логически, и по математике у меня три было. Я просто пришел, посмотрел на список факультетов и выбрал свой. Если честно, шансов никаких не было. А тут вдруг в тот год сложилась какая-та беда, что и недобор был, и вместо экзаменов - тестирование. Да еще и пацанов маловато пошло. Ну, я и поступил. Все остальное было уже потом. Так, что чудес не бывает. Большинство вещей подвержены логике. Другое дело - внутренняя сфера.

Петр налил коньяку. Мы выпили.

- Ты во всем уверен? - спросил он.

- Да. Это же не рядовые сявки. Тем более, за такие бабки, сам понимаешь, можно и пристрелить.

- Даже нужно.

-Даже нужно, я с тобой согласен. Мы, мы хоть и честные деньги представляем.

- Ты так думаешь?

- Пока еще это так.

- Пока еще Зорро не поймали.

- И он сам себя еще не поймал.

Мы выпили еще. В окне просматривалась улица. Шел мелкий снежок. Народ двигался как будто бесцельно. Семечки щелкали. Курили. Посещали магазины. Студенты попивали примерзшее пиво, кто-то собак выгуливал, кто-то - самого себя. Выборы интересовали далеко не всех. Были и такие, кто о них и вовсе не знал.

- У нас - честные деньги, - сказал я.

Петр кивнул.

-Честные, - подтвердил я, - мы их завоевали.

-Да.

Мне позвонила Вера. Она хорошо понимала, что мы пронеслись по разным полосам на больших скоростях. Возможно, что поведение было слишком картинным. Именно так ведут себя любители быстрых развлечений. И, хотя я ни о чем таком не думал, дело обстояло именно так. Вернее, это так казалось. Я действовал инстинктивно, и это доставляло мне удовольствие. В разумных, спланированных действиях, было гораздо меньше смысла.

- У вас много, кто балатируется, правда? - спросила она.

-Да. Хотя к финишу придут не все.

- Почему?

-Это очевидно.

- Это просто прогноз?

- И прогноз, и реальность. Я уже знаю, кто победит.

- Откуда.

-Все об этом знают. Шучу. Я просто чувствую. У меня очень развитая интуиция. Всем победить нельзя - это не очень справедливо. Корпоративная мысль - она ведь тоже не идеал. Мы ее изначально как идеал не выставляем. Это просто сверхпрактичность. Карьера. Бизнес. Попав в думу, мы будем содействовать программам обучения молодых специалистов, бизнесменов, политиков. Если мы все пройдем, то в думе будет скучно, потому что все будет слишком правильно. Некому будет воровать. Некому будет взятки давать. Глядишь, и взятки станут признаком дурного тона станут. Шучу, конечно. У нас в думе все люди - очень честные и порядочные.

- Ты бы победил?

-Конечно.

-Правда?

-На классе.

-Ты серьезно?

-Да. Честно.

-Почему же ты решил этого не делать?

- А не хочу. Не люблю я политику. Я раньше увлекался компьютерами. Я многого в этом достиг. Политика - это полип. Но она затягивает. Она присасывается к мозгу. Самое главное - это хорошие люди. Тогда и жить хочется. А чем ты занимаешься - это не важно. Ты знаешь Демьяна?

-Сергей Демьян?

-Да.

-Да. Знаю. Он часто выступает, и я его видела на телевидении раз, и еще раз - на радиостанции.

- Как ты думаешь, на что это похоже?

-Ты о чем?

-О Демьяне.

- Не знаю. Кажется, у него какая-та роль. А вообще, он неплохо ее исполняет. А, я вижу, ты знаешь его с какой-то другой стороны.

-А каким он кажется тебе?

-Очень уверенный и какой-то очень правильный. Иной раз не позволит себе резкого высказывания, а всякие народные эпитеты использует, чтобы не таким уж правильным казаться.

- Я отстал от жизни, - ответил я, - надо будет запись выступления Демьяна просмотреть. На самом деле он не чужую роль играет. Он сам в самого играет. Конечно, ему помогают специалисты. Правильно ставят речь. Составляют тексты. Но идеи - это все его идеи. Он такой и есть. Это очень реально. Это намного реальнее, чем может показаться.

- И ты по-прежнему призываешь меня вступить к нам?

- Мы бы могли быть вместе.

-Мы можем быть вместе только так?

- Нет, ну я не говорю....

-Такой прогруз?

-Никто никого не заставляет грузиться. Бывают идеи, созданные лидером. Так бывает чаще всего. Но у нас все по-другому. Я не говорю, что это создал я, а это - кто-то еще. Тут все общее. Знаешь, как хороши идеи, которые объединяют? Люди чувствуют общность духа.

- Вы тоже хотите город к своим рукам прибрать?

-Нет. Зачем? Это слишком громко. Я бы так не заявил. Нет. Просто у нас все по-человечески. Накроем большой стол. Нальем фронтовые сто грамм. Приезжай.

-Это так обязательно?

-Это вообще не обязательно.

-Может, это важно лично для тебя?

-Может быть.

-Тогда это - другое дело.

-У меня есть шанс?

-Очень много шансов.

Петр принес еще коньяку. Я уже чувствовал себя навеселе и был готов на подвиги. Саша Сэй перебирал на компьютере план развития, составленный две недели назад. Он тоже хорошо принял. Взгляд его был рассеян. Наконец, он включил слайд-шоу картинок, где-то ли местный художник, то ли кто-то из нас, представлял свое видение Гуя. Это было новой ступенью движений. Глобальная дурь воспринималась как-то иначе.

"Гуй и Куй. Две планеты. Два мира".

"Вселенские ветры над Гуем".

"Встреча брюссельских студентов с компанией Гуёв. 1897г".

"Мое видение Гуя 1".

"Мое видение Гуя 2".

.....

"Мое видение Гуя 15".

....

"Мое видение Гуя 150".

-Вот прикиньте, пацаны, да? - сказал он, - завтра это будет уже история. В данную минуту все еще по-старому. А потом - потому уже все. Этот план опубликуют в газетах. Гуи мы спрячем в долгий ящик.

-Гуй - неотрицаем, - ответил я.

- Гуй и Куй - планеты спутники, - добавил Петр.

-Сын мой, - засмеялся Саша Сэй, - не выходи на улицу без Гуя!

-Давайте сделаем Петра!- предложил я.

-О! - обрадовался Петр.

-Он определитель себе поставил, - сообщил Саша Сэй.- Моя Ленка ему звонила часто и делала женского Петра. А Юлька - та женского утреннего Петра. А Юрец звонил строго в час ночи. Ха, ты еще не спишь? Вот и я. Они уже друзьями были. Прикинь, а потом мы с Юрцом приходим к Вове, а он бледный. Говорит, запарил меня какой-то Вася, все время звонит, говорит - я Вася. И ночью, и днем. Покоя нет. Я, говорит, сам его найду и не знаю, что с ним сделаю.

-Опасно, - заметил я.

-Опасно, - согласился Петр, - Я блокировку номера тогда включу, вот и все.

Я взял трубку и набрал номер. Пошли длинные гудки....

Глава 18.

Был как-то вечер. Я не говорю о каком-то вечере конкретно, потому что - настроение. Простите за фразеологическое разсочетание. Иногда оно способствует настроению, а иногда - нет. Таким языком иногда говорят поэты дикслексики, если кто-то об этом знает. Глядя на некоторых из них (или слушая, вспоминая при этом о былом), не обращаешь внимания на критические доводы тех, кто говорит, что так писать нельзя.

Я так хочу.

Это - хаос слова.

Первичное слово.

Первичный скрипт.

На самом деле, зная лишь средние способности cgi, можно заваривать неплохие напитки. Понятное дело, что, натолкнувшись на спецслужбы, ты вряд ли справишься. Впрочем, если не задаваться и ничего не демонстрировать, то шансы есть и у одиночки.

Словом, я шел по улице пешком, так как денег на такси не было. Поздно было. Транспорт не ходил. Я, конечно, мог все-таки, вызвать такси, а расплатиться дома, но пьяная прогулка меня устраивала.

Я думал о силе знаний.

Что, если провести лекции по протоколу HTTPS? Хорошее ведь дело, если начинающие революционеры будут знать азы, не хохотать от того, что они скачали из сети Essentional Net Tools и Advanced Dialer.

Знание - сила.

Я вполне мог находиться в кровати с Верочкой. Впрочем, нет. Она живет с родителями, и это вообще не вариант. И вообще, я же для чего-то живу с Викой....

Посыпал снежок. Погода вообще была склонна на этой неделе смеяться своими изменениями. Наверное - под стать моим.

Зазвонил сотик.

-Алло, - сказал я, не глядя на номер.

-Валерик....

-Викуль! - я обрадовался.

(Как будто - от души).

Впрочем, пьяный человек часто бывает чему-то рад.

-Ты где?

-Ты знаешь, у меня нет денег, - сообщил я.

-Как нет?

-Мы сидели с пацанами в кафе....

-Просто сидели?

-Ну да.

-А по какому поводу?

-Вик, ну, ты же знаешь. У нас скоро выборы. Тут многое, что нужно уладить.

-Но ты же сказал, что - с пацанами.

-Ну, с пацанами, с мужиками, какая разница?

-Как какая? Ты пьян?

-Конечно!

-Валера!

-Вика! Ну, ты же знаешь, у нас - очень напряженные дни! Без этого нельзя!

-Возьми такси!

-Да! Я собираюсь. Ты бабки вынесешь?

-Куда.

-Как куда. На улицу?

-Зачем я буду на улицу выходить?

-Заяц, мне же надо будет расплатиться с таксистом! Ага?

-Ладно. Ты там один?

-Один. Конечно. А с кем же мне еще быть?

-Не знаю. Мало ли с кем?

-Ну, ты же слышишь в трубку, что я один....

-Ладно.

Я уж не запомнил, как закончился разговор, и я не помню, что было раньше - то ли я достал из кармана бутылку пива, которую я спер с барной стойки, когда шел из туалета (за стойкой в тот момент никого не было), то ли сперва появились парни.

Но, когда их тени внезапно появились из-за угла, я сразу понял, что не все в жизни просто. Небо в тот момент блеснуло луной - их фигуры осветились, и мне показалось, что я видел лица.

-Привет, ебать, - поздоровались со мной.

Ребят было человек пять, и все они были очень молоды, лет по двадцать. Мне кажется, что помимо перегара, от них пахло еще и не высохшим до конца молоком.

-Ну, здорово, - ответил я.

-Слышь, ты чо то по телефону там трещал? - осведомился спортивный парнишка ростом под метр восемьдесят.

-Ебёт? - спросил я.

-Нихуя себе! - удивился писклявый голос.

-Да, ебать, - согласился кто-то еще.

Первый, самый здоровый, кинулся вперед, но у меня хватило реакции, чтобы отскочить. Он подпрыгнул, взмахнул одной ногой и попытался ударить другой - такими ударами любой дурак может похвастать, но его рост и вес могли неплохо подыграть ему. Нога просвистела перед самым моим носом. Я, не задумываясь, со всей дури огрел здоровяка бутылкой пива по голове. Бутылка разлетелась. Пена зашипела. Парнишка осел, упал на колени и схватился за голову. Вновь блеснувшая Луна осветила красные полосы, расползающиеся вдоль его головы.

-Ебать! - прокомментировал один из нападавших.

Секунд пять они молчали, а потом стали кричать, показывая свое подлинное лоховство. Секунд через пятнадцать, справившись с волнением, они все рванулись в мою сторону, и...

Откуда тогда взялся Петр?

Я, впрочем, знал, что она часто сидит в баре "С.", который - недалеко отсюда. Но в тот момент это была судьба.

Парни не сразу поняли, что нас двое, а когда поняли, было слишком поздно. Неизвестно, умел ли Петр драться, но он не дрался, он избивал. Они двигались на встречных курсах.

-Слышь, слышь, ебать! - закричал парень.

Петр, не снижая скорости, выхватил из вырванную из тротуара плитку и ударил ее ребром в лицо. Соперник продолжил свое движение.

Вниз.

Один из оставшихся троих пытался ударить меня ногой. Видимо, в свое время он пересмотрелся фильмов с участием Джеки Чана. Отскочив, я сделал невольное движение розочкой от бутылки и угодил парню в лицо.

-А-а-а-а!- услышал я.- Сука!

-Слышь! - послышались крики их темноты.

Глухой удар. Треск рассыпающегося кирпича. Должно быть, о голову.

Из темноты вышел Петр.

-Все нормально? - спросил он.

-Нормально, - ответил я ошарашено.

Парень, которому я угодил в лицо битой бутылкой, отскочив к стене жилого дома, кричал:

-Саня! Саня! Суки! Блядь, пиздец, ебать!

-Ебать! - вторил ему кто-то из темноты.

-Идем, - сказал Петр, - пока мусоров нет.

Оказалось, что он действительно сидел в баре "С.", кроме него там был Саша Сэй и две смазливые герлз. Узнав о происшедшем, Саша Сэй поднялся с места с намерением идти, продолжать разборки, и Петр с трудом его остановил.

-Да нифига себе! - возмущался Саша. - На кого руку поднимают? А? Бля!

-Все нормально, - сказал я.

-А мы вас знаем, - заявила мне одна из девушек, - мы вас по телевизору видели.

-Он крут, - сказал Саша Сэй.

-Да, он крут, - подтвердил Петр.

-Надо ему налить, - произнесла герл.

-Коньяк, - ответила другая.

Я выпил, и мир как будто просветлел. Череда последних событий выбили мой разум с пути логики. Я с трудом соображал, что же происходит. Следующая рюмка, наконец, заставила меня совладать с собой. Я внутренне собрался, поначалу готовясь к чему-то плохому, потом - просто успокаивая себя, и, наконец, просто собираясь с желаниями относительно красивых девушек. Правда, их всего две было.

-Я писал статью, - заявил вдруг Саша Сэй.

Я кивнул и взялся за бокал.

-Правильно, правильно, - сказал Петр, - стрессы нужно снимать.

-Куда ж их еще снимать? - спросил я. - И так все сняты, ни одного не осталось стресса. Мы сейчас с пацанами сидели.

-Что за пацаны? - поинтересовались девушки.

-Да так. Одному - сорок лет, другому - пятьдесят. Они, конечно, не участники нашего движения, и их вряд ли можно назвать соратниками.... Даже собутыльниками. Однако, забухали. Неплохие пацаны.

-Ничего себе, пацаны, - удивилась первая герл, блондинка.

-А что, - ответила ей вторая, брюнетка, - мой любимый возраст.

- Да ладно.

-Да что да ладно! До тридцати мужики вообще не мужики, а мальчики!

-А у тебя хата есть? - спросил я.

-Хата? Конечно!

-Во! - обрадовался Саша Сэй. - Я собирался еще ночью статью дописывать, мне к завтрашнему утру надо. Вот, Наташ, с Валериком поедешь зажигать, а я домой ща поеду, поработаю. А то муза играет, не знаю, куда ее деть. Хочется прямо сейчас за перо взяться!

-Пушкин! - воскликнула черненькая.

-Не, я не поеду, - ответил я, - мне домой надо.

-У тебя кровь! - воскликнула Наташа.

-Где? - не понял я.

-На рукаве.

-Группа крови - на рукаве, - сострил Петр.

-Это - не моя кровь, - ответил я, - это кровь вечера. Вот. Давайте выпьем. А потом я поеду. Вы уж извините, пацаны, я не собирался.... Я домой спешил. Просто у меня денег на такси не было, вот я и ехал на пешкарусе.

- А я? - спросила Наташа жалобно.

-Если только по-быстрому, - ответил я, - ладно, шучу. Щас такси вызовем, и я поехал.

Ночью, слушая запах Вики своим мозгом, я думал какой-то самой далекой частью своего подсознания. Мне приснилось, как я иду по городу своего детства, и на одной из улиц упали провода. Проходя вдоль проводов, я выясняю, что электричество должны вот, вот включить, и что всех из этой зоны эвакуировали, так как электричество из этих проводов распространяется по земле на большое расстояние. Я стал спешить, и, как положено во сне, спешка эта у меня плохо получалась. Я постоянно в чем-то путался. Наконец, я встретил женщину с детьми, которая о проводах и понятия не имела.

-Пойдемте отсюда, - сказал я, - вам грозит опасность.

Озадаченный вопросом спасения женщины с детьми, я сумел довольно быстро покинуть опасную зону. И там ждал меня храм собственного "я".

Войдя в прохладную тень первого этажа, я тут же размыслил, что это - лишь первый участок, и что самое главное находится где-то еще.

-Шли бы вы отсюда, - посоветовал мне кто-то.

- Я долго шел сюда, - ответил я.

Я продвигался по этажам, и каждый из них раскрывался подобно запретной раковине. В каждом новом "Я" было на порядок свежее, но, одновременно с этим, я ощущал странный привкус. Должно быть, это было чье-то вмешательство. С каждым новым шагом на следующий этаж я осматривался в поисках Чужого.

Наконец, я очутился на самом верху. Полупрозрачный купол открывал картины странных миров, которые располагались снаружи. Матовый свет заливал постамент, на котором находилась статуя моего "Суперэго" - застывший на месте дискобол.

-Вот оно, самое ядро! - воскликнул я.

Тут на меня бросилась большая черная собака, и я отскочил. Шерсть гигантского пса лоснилась. Слюна, что капала из пасти, была маслянистой и дурно пахла.

-Вот, кто тут живет! - закричал я рассерженно.

Собака кинулась на меня, я на нее. Одним уверенным движением я вошел рукой в тело собаки и попытался вырвать сердце. Раздался рев, и я проснулся.

-Ты что? - спросила Вика.

Я посмотрел в ее глаза, пытаясь увидеть в зрачках свое лицо. Наконец, тусклый свет утра попал в них, и я улыбнулся сам себе, точно удостоверившись, что я все еще существую. Наравне с этим, я отметил, что в глазах Вики я отражаюсь слишком уж непринужденно, как будто так и должно быть.

-Судьба, - произнес я.

-Что? - спросила она вяло.

-Фу, - ответил я, - какой сушняк!

-Что?

-Я кричал?

-Да. Немного. А при чем здесь судьба?

-Я люблю смотреть в глаза, - ответил я.

-Ну и....

-Никогда не говори "ну и", - разозлился я, - я знал одного парня, и он все время говорил "ну и", и он был лох.

Так мы и поругались.

Позже я пошел в магазин и там пристал к молодой продавщице, и мы побеседовали о жизни минут двадцать. Позже я вспоминал, и мне было стыдно за свои слова. Но это - нюанс. Нужно уметь не понимать и не обращать внимания ни на что. Твои действия - это всего лишь след на воде. Мало, кому удается прочертить более серьезную колею в жизненной толще.

Я вошел в бар. Мне было в кайф. Я пил сам с собой. Я разговаривал сам с собой, и это было гораздо интереснее, нежели общаться с Викой. Я заказ шашлык. Он был пахучим и терпким, хотя в нем были кости. Это был типичный для таких забегаловок шашлык. В этот момент раздался звонок. Это было странно. Я знал, кто мне звонит. Но в это трудно было поверить.

-Валерик, здорово, братан.

Я ощутил чистое, неподдельное, офигевание. Если бы я увидел инопланетян, у которых голова была больше тела, это бы удивило меня меньше. И первая мысль, что пришла мне в голову, была: "взяли". Он сидит в кабинете, рядом - следователь. Разговор пишется на диктофон. Впрочем, ведь и это не важно. Откуда у него мой телефон?

-Да, привет, - ответил я абстрактно.

-Чо делаешь?

-Пиво пью.

-Красавец! Я тоже пью пиво. Ем змею.

-Чего?

-Змею ем!

-Это что, код?

-Сам ты код! Ты что там, накурился.

Нет, Женя Сёмин не знал никаких кодов. У нас не было договоренностей - ведь мы не работали в паре. Однако, я мог предположить, что Интерпол вышел именно на него. Где здесь логика? Ведь я здесь, в этом городе, и я уже порядком засветился. Меня можно брать голыми руками.

-Как сам, братан?

-Нормально. Пью пиво. Размышляю о сути бытия. Что тебе еще сказать?

-Скажи.

-Хочу куда-нибудь поехать!

-Ништяк! Ништяк! - воскликнул он одобрительно. - Нехуй на одном месте сидеть! А ты вообще где? В Рашше?

-Да я и сам не знаю, где я сейчас, Жень.

-Ты там не женился?

-Женился.

-Да ладно.

-Да, Жень. А ты что, правда змею ешь?

-Да. Змея!

-Где ж ты ее взял?

-Заказал к пиву. Сейчас мне сто грамм принесут. Ёбну, буду футбол смотреть.

-Ты один?

-Да. Я тут хотел с девочкой время провести, но она не пришла. Новую искать - в лом! Хочешь, приезжай.

-У тебя есть работа?

-Бм! А что я, по-твоему, тут делаю? Сидел бы я здесь без работы! Жизнь - ништяк, Валерик! Тачку себе купил. Квартиру на тридцатом этаже снимаю. Месяц жил с англичанкой, чуть не спился. Это пиздец, я тебе скажу. Это пиздец. Никогда не женись на англичанке. Пусть будет, кто угодно. А вообще, я тебе скажу, бери в жены узкоглазых. Они хорошо готовят. У них очень узко, Валерик. Это офигенно. Но не мне тебе объяснять! Ты сам все знаешь лучше меня. Короче, Валерик, я начинал простым рабочим на станке, а теперь я мастер. Печатаем материнские платы. Начальник находится в другом городе. И, знаешь, мне похуй. Захочу - бухим на работу приду. Захочу - вообще не приду. Тайцы, они нихуя не понимают, в чем дело. Они послушно себе работают, а я понимаю, что жизнь состоялась. Я понял, что девочек можно чисто нанимать. Они ходят у тебя по спине, ну и все в этом роде, Валерик! Я тебе советую! Приезжай! Я не знаю, чем ты там сейчас занимаешься, но это не имеет значения.

-Хороший совет, Жень.

-Без базара!

-Знаешь, Жень, запросто, Жень! Я уже об этом думал. Слушай, честно скажи, что значит, что ты змею ешь?

-О, да ты, я вижу, погнал, братан! Ты что? А, я понял! Ты кодами разговариваешь! Не, Валер, не катит! Не катит нифига! Все чисто, Валер. Я работаю без палева. Ты же знаешь, оно мне просто не надо. Я не такой пацан, чтобы париться понапрасну. Не, Валер, я в натуре говорю. Ты уж сам смотри. Ты сам смотри, в какой стране тебе лучше. Я ж что, братан, я ж тебе хуевого не пожелаю.

-Да, Жень, - согласился я.

-А правда, Валер, ты где?

-Да я и сам не знаю, - ответил я, - сижу тут, в баре одном.

-В какой стране?

-Я ж говорю, я не знаю, - ответил я, - а ты где?

-А ты не понял?

-Понял.

-Ну и все, братан. Я тебе на ящик брошу адрес. Жду.

-А завтра ты не забудешь, что ты меня ждал?

-Не. Бля буду, не забуду. Ты, да ты что, не веришь?

-Верю, по-любому.

-Ну, и все. Тебе документы помочь сделать?

-Нормальные пацаны и без документов могут ездить.

-Вот то ж!

Глава 19.

Прошло два дня. Меня немного трясло. Погоду тоже трясло. С ней, этой естественной субстанцией, все было ясно. На нее можно было наплевать. Но здоровье мое тоже покачивалось. Мы отмечали победу. Питие продолжалось два дня, и, когда Женя Сёмин позвонил мне вновь, я выпил с ним через телефон. Я, впрочем, ничего ему не сказал. Иначе, он бы тотчас бросил бы свою новую таиландскую карьеру и рванул сюда, в Россию, делать революцию. Они б скорешились, он, и, например, Демьян, PR-директор. А так, у меня оставался шанс. Я мог снова перетасовать колоду.

-Ты меня любишь? - спросила Вика.

Еще час назад, когда я приехал домой, чтобы прилечь, все можно было изменить. Я едва не позвал ее с собой, и все бы продолжилось. Я бы приехал с ней, зараженный, замшелый. Что делать, если мучает геморрой? Ничего не делать. Не делать нихуя. Жизнь продолжится вместе с геморроем. Сама и жизнь и есть геморрой. Но я вдруг взял себя в руки. Если подсознание подсказывает тебе нужный путь, нужно прислушаться. Нельзя идти против собственной природы. Если эта природа больна, нужно составить программу перевоспитания природы. Никаких других путей нет. A.S. Antysoft был Сэнсей. Но подсознание не спасло его. Оно требовало новых испытаний. Следовательно, его тюрьма - это новый путь, в ходе которого он может воспитать дух. Я понимаю, что победитель имеет все. Но победить невозможно. А там - пиво, маринованная змея, замечательные девушки, концептуалист и создатель стоячего лохотрона "Женя Сёмин-1" Женя Сёмин. Это - еще один поворот моей свободы. Здесь - революция, Петр, Зе, Саша Сэй, Юрий, Демьян, а также - шлейф сомнительных перспектив. Я не мог просто так бросить дело революции.

Так, я, было заснул. Но мысли роились. Вика чистила зубы, хотя ей было хорошо. Видимо, она чистила зубы в полюсах настроений. Не сумев заснуть, я схватил бумажник, кредитки, документы и выскочил на улицу. Я не знал, что я хотел. Чтобы избавиться от Вики, я выключил один из мобильников. Два других номера она не знала.

-Ты где? - спросил у меня по телефону Зе.

-Иду.

-Идешь?

-Да.

-Куда?

-Не знаю.

-А я сплю. Хер заснешь! У меня намечено интервью, но я сейчас не в состоянии! Я не в состоянии. Если меня покажут по телевизору.....

-Не покажут, - успокоил его я.

-С чего ты взял?

-Все схвачено, Зе.

Толстые облака, едва не касавшиеся крыш домов, сопровождали меня. Антенн-то, они, видно, уж точно касались. То и дело срывался мелкий дождь, пытающийся перейти в крупу. Улицы наполнялись влажным туманом, который бывает всякий раз, когда холода сдались перед уверенностью здешней погоды. Фары машин расплывались. Звуки - приглушались. Подростки, играющие в хоккей на улице, казались призраками. Когда я поравнялся с ними, оказалось, что вместо шайбы у них было яблоко.

- Бей! - кричал один.

- Тьфу ты, ебаный мазила! - кричал другой.

- Гришь, Гришь, покажи Роналдо!

- Да ты слышь, это ж хоккей!

- Ты, да пофиг!

- Ой, не могу....

- Ты, да ништяк!

Я миновал поле игры, и тогда позвонила Вика:

- Ты идешь домой? Ты куда убежал?

- Да. Сейчас, в офис зайду.

- Так поздно?

- Восемь часов только.

- Там кто-то есть?

Я хотел ответить, что нет, что я просто зайду, от нефиг делать, но передумал и сказал:

- Я документы забыл. Заберу и приду.

- Ты потом - сразу домой?

- Ну да.

Сразу после этого звонка я зашел в пивбар и выпил кружечку.

Пиво мелено расползлось по крови, по душе, добавляя жару. Я хотел заглянуть сам в себя, как прежде, когда делал это, пользуясь зрачками Верочки. Что, собственно, изменилось? Ничего не изменилось. Я как будто продолжаю охотиться. Просто не видно цели. Оно, с одной стороны, хорошо. С другой стороны, охотник, отправляясь в лес, обязательно берет с собой ружье. Но зачем мне теперь ружье? Двери открыты. Дальше нужно становиться жадным и прелым, подслушивать чужие разговоры, ходить по головам. И это - обязательно. Мир слишком грязен, чтобы жить просто так. Возьмем обезьян.... Но нет, фиг с ними, с обезьянами. Сейчас или никогда. Завтра - это другое существо. Если не думать о нем, то оно может и не знать, что ты существуешь. Я еще не знаю - оно может быть каким угодно. У него может быть больше конечностей, чем нужно, или же оно будет круглым, как колобок. Если я не решу сам, каким оно будет, мне уже никто не поможет.

Потому - сейчас или никогда.

Сила игрока - в умении вовремя забрать бабки и свалить.

Дураки ж пусть продолжают.

Я взял еще кружечку и сдул пену. Пиво, однозначно, было бодяженным. Оно и без того не фонтан-то было. По вывозу его с пивзавода в него налили воды, так как тем, кто его отпускает, нужно хорошо жить, да и дети у них есть. Впрочем, и директор, выпуская отстойный продукт, должен, все ж, ездить на "Мерседесе", а детей отправлять учиться в Лондоны. Но об этом уже много раз кричал Петр. Не знаю, что бы сделал я, оказавшись в роли директора пивзавода.

Погода же по выходу моему из пивбара окончательно расклеилась. Дождь усилился, ветер дул теплый, будто в начале его находился тепловентилятор. Это был настоящий декабрьский дождь, который не отличишь ни от какого другого дождя Кубани. Только в декабре дожди идут зимние, уверенные, теплые. В другие месяцы календарной зимы сырая погода больше напоминает осень, ну а ближе к концу зимы, зимы уже нет. Традиционный вылет зеленых мух, например, происходит двадцатого февраля. Тогда ж цветут первые цветы на газонах. Но бывает, что зимний дождь переходит потом в мороз, и все покрывается суровой сверкающей коркой, и мир превращается парк снежной королевы.

Вновь запиликал мобильник. Высветился незнакомый номер:

- Здравствуйте, - уверенно и бодро, но - отчасти по слогам, поздоровался со мной мужской голос.

- Здравствуйте, - ответил я так же бодро.

- Меня зовут Иван Степанович Приходько.

- Я очень рад, - ответил я, поднимая воротник.

- Я работаю в газете "Ветеран Края". Может быть, вы даже меня знаете.

- Может быть.

- Не помните?

- Честно говоря, нет, - ответил без всякого интереса, - мне семьдесят раз на день звонят. Я вообще хочу номер поменять.

-А-а-а, - он от моего ответа замялся, но тут же пришел в себя, - Валерий Сергеевич.

- Да, я слушаю.

- Мы тут продолжили исследование. Устное. Так. Мы ничего не писали. Не вычисляли. На компьютерах. Никак. Просто...

Он стал мне рассказывать какую-то фигню. Слушая, я понимал, что судьба ветеранов печальна: они уже давно выжили из ума. Я был словно заколдованный. Когда слушаешь истины, которых больше нет, на душу надвигается усталость. Хочется быть трезвенников. Хочется сбросить кожу и быть спортивным.

- И вот, - продолжал он, - все надежды наши рухнули. Я почему вам звоню. Вы же - опытный эксперт. Скажите мне, почему кандидатура Льва Ивановича Терентьева не прошла? Он же - ветеран войны! Вы понимаете, так мало осталось ветеранов! Кто будет говорить о них?

- Я не знаю, господин Приходько, - ответил я, - ей богу, не знаю. Я не занимался анализом поражения господина... как его... Терентьева, да?

- Да, совершенно верно. Валерий Сергеевич...

- Слушайте, Иван Степанович, а чем я могу теперь помочь? Остается только констатировать. Ну.... Ну, напишите статью, книгу, в конце концов. Какой-то же выход есть?

- Ну а причины?

- Платил мало! - воскликнул я.- Извините. До свиданья. У меня - важный визит.

Я чувствовал, что мне нужно куда-то вырваться. Остановить Землю и сойти. Потушить солнце. Проснуться и понять, что ты - липкое тело в матрице. Чтобы не сгнить от объема, ты берешь коньяк, ты вливаешь его в вены через клапан. Долой Вачовских! Долой все на свете!

Запиликало. Высветился телефон Верочки. Я знал, что она позвонит. Я мог рассказать ей все, что угодно. Это не имело никакого значения. Ровным счетом, никакого значения. Человек живет для того, чтобы стать мастером. Что это будет за мастерство, не имеет значения. Для чего же живет женщина, не понятно. Но за последние месяцы я научился забалтывать. Я понимал, что многое теряю. Но перезагрузка, она навсегда сладка.

- Шампанское.

-Я хочу выпить с тобой.

-Да. Я тоже хочу.

-Приедешь?

-Нет.

-Почему?

-Не знаю.

-Ты уже давно, как не можешь приехать.

-Нет. Всего лишь два дня.

-Разве этого мало?

-Не знаю. Пить шампанское можно и тюрьме.

-Что это значит?

- Это вообще. Я употребляю художественные методы, понимаешь?

- Мы завтра встретимся?

-Да, конечно. Пойдем куда-нибудь в ночной клуб.

-Это обязательно?

-Что.

-Ночной клуб.

-Нет. Как хочешь. Мы можем пойти куда угодно. Нас никто не держит. Мы можем делать все, что захотим.

- Странно ты как-то говоришь.

- Не странно. Просто дома - ремонт, ко мне поехать не очень удобно.

- Можем поехать ко мне.

-Отлично. Едем к тебе.

- У тебя все нормально? - спросила она, наконец.

- Да. Но ты правильно угадала. Понимаешь, я за время выборов слишком много выпил кофе. Я хочу спать, а не могу. Представляешь, какое у меня состояние. Кофеин - ужасная штука. Я не на высоте. Я бы проспался, но спать не могу. Думать я тоже не могу. У меня голова болит от мыслей.

-Выпей валерьянки.

-Выпью. Обязательно выпью.

-Помнишь кафе?

-Какое кафе?

-Там, на микрорайоне, куда мы поехали?

-Да. Помнишь такси?

-Да. А гостиницу.

-Да, - вздохнул я, - я помню, но сейчас воспоминания у меня как-то помутнели.

-Ты точно переработался.

-Да.

Потом я представил себе благополучный развод с Викой, и...

"...они были счастливы до конца дней".

Был быт. Были кастрюли. Были пеленки. Были скандалы. Были примирения. А потом наступила тьма. И, все ж, они были счастливы, вступая в эту тьму. Но тьма - это здорово. Это настоящий наркотик, а котором можно бесконечно мечтать.

Встретив еще один бар, я вошел, взял пива. Закурил. В голове стремительно наступали сумерки. Люди уже начинали понемногу двоиться. Мечты усиливались. Они походили на мячики, которые можно было подбрасывать в воздух и жонглировать. Я начинал разговаривать сам с собой.

-Ты здесь, - сказал Antysoft моим воображением, - чувствуешь ли ты, что во мне есть сила и основательность?

-Да, - ответил я.

-Ты продолжаешь наше дело?

-Я потерял линию. Ты говорил, что человек должен быть продуман и оцифрован. Я отдал себя в руки страха. Когда же мне надоело бояться, я просто поплыл по течению, отключив все защитные механизмы. Но так интереснее.

-Что интереснее?

- Не знаю. Но мне кажется, нам рано выходить за грань. Мы копаемся в собственном ограниченном мирке. Если мы выйдем наружу, мы не сможем жить так, как раньше. Что такое наше дело? Мы и сами не знаем, что это такое? Мы живем для того, чтобы кормить собой огромную машину. Кажется, что между нами нет различия. Она - это мы, и каждый из нас - это она. Но все это туфта. Это родитель, который жрет своих детей. В этом - все наши мысли и страдания. А я не хочу страдать. Я куплю билет. Все остальное отпадет. Мало ли, что тут будет без меня. Это не имеет значения. Я просто не буду думать о том, что они будут думать обо мне.

Я пью пиво. Пена шелестит, хорошо шелестит. Она словно разговаривает сама с собой. Так же, как и я. Хорошо мне или плохо - я сам не знаю. Я не пялюсь в комп день и ночь, вот что. Это трудно было предположить раньше, но это - так. А ты - в тюрьме, Antysoft. Гниют твои мозги и, некому тебя оттуда забрать. Некому тебе машину с выходом в сеть привезти, чтобы потом ты снова ожил. Умри, Антисофт. Никто тебе не поможет.

Повторять пиво я не стал. Вышел. За угол по нужде зашел. Двинулся дальше. Любителей повторить часто находят лежащими. Я не говорю, что - именно менты. Хотя чаще всего - именно они. Конечно, это хорошо, когда понимает пространство. Падая, вставая, ты, все-таки, идешь. Хорошо идти без ментов.

Вскоре я оказался у дома Club.

У каждой женщины - свой запах. Если говорить только о диапазоне чувств, то это будет хоть и правдиво, но ограниченно. Запах - это правило, которое существует на уровне функций. Встроенная функция. Это так же, как менеджер очереди, без которого не работает ни одна ОС. Запах, который улавливает подсознание - это что-то другое, которое, однако, выражено не менее ярко, стоит лишь зацепиться за него. Например, подсознательный запах Вовы Автояна, был очень ярок в своей серости. Он выражал отчетливое болото. Если долго общаться с Володей, то Володя обязательно накопится у тебя в подкорке. Это тоже самое, что регулярно гладить кошку, у которой есть глисты. Рано или поздно, ты и сам подхватишь этих глистов. Например, это будет кошачья двуустка. Не смертельно, по позорно. Но хуже этого, когда потенциальный глист перебрасывает свои заслуги на кого-то еще. Но я отбросил все это. Невозможно прокомментировать весь мир. Для этого не хватит и сотни жизней. Когда будет коллапс, никто уже ничего не скажет.

Я закурил и посмотрел в ее окно. Пахнет ли Club дорогой? И вообще, что она там делает? Одна ли она? Есть ли у нее кто-то? Я ведь даже маломальских подробностей из ее жизни не знаю. Мне известно лишь о ее собаке, о коте, о том, что с нами она никогда не откажется пить вино. Я даже задумался над тем, стоить ли ломать свое незнание.

Добыча.

Добыча?

Разумный охотник питается познанием предметов. Познанная вещь - побежденная вещь. Но можно ли жить иначе? Иногда, когда ты спешишь, есть шанс совершить настоящий поступок. Все зависит от того, из какого дерева ты сделан. То, что ты приманил своим притяжением, и есть добыча. Люди, считающие себя охотниками, всего лишь плывут в быстрой воде. В этом нет никакой их заслуги. Генератор случайных чисел не был высосан из пальца. Randomize. Ты думаешь, что кто-то виноват в том, что в твоей жизни не все гладко, и есть судьба, подверженная осмыслению, но, на самом деле, все это не имеет смысла. Генератор. Случайная карта. Только смелым покоряются моря.

Лена встретила меня своими бигуди. Я бездумно смотрел на нее. Я не знал, что сказать. Но ей, казалось, все понятно. Может быть, она ждала именно меня? Разве так не бывает?

- Привет.

Казалось, она была мне рада.

- Я почти что пьян, Лен, - сказал я, - вот что.

- Вижу.

- Просто, мы выиграли.

-Поздравляю, - улыбнулась она.

-Вот, - я пожал плечами.

- Победа - это хорошо, - она как будто по-доброму надо мной смеялась.

Должно быть, я и правда смешно выглядел.

Мы прошли на кухню. Я закурил, клубы дыма заполнили все пространство равномерной пеленой. Желтый кот соскочил с дивана и удалился, это походило на жест. Декабрьский дождь за окном усилился, зашумел, заговорил. Я невольно прислушался - может, и понял бы, что это значит - шум, вылитый из миллионов стуков, но думать не хотелось.

- Любишь поезда? - спросил я.

- Конечно.

Она достала из шкафа вино, поставила на стол. Тихо звякнули бокалы.

Ага, сказал я сам себе. Значит, я не настолько пьян, раз меня не отправляют спать и не предлагают руку помощи. Я еще кажусь ликвидным для дальнейшего пития. Да что там говорить, я отлично держусь. Я крепок. Воля у меня есть. Машины воспитали во мне стойкость, и теперь я могу держаться до тех пор, пока автоматическая защита не сработает, и я не упаду.

Я втянул в себя воздух.

Чем все-таки пахнет Club. Наверняка, это - особенный запах. С таким запахом можно ехать в никуда и не бояться, что у тебя сдадут нервы.

Я посмотрел в ее зрачки, желая увидеть свое улыбающееся лицо, но она отвела взгляд.

Club знает. Сила охотника - в глазах его. Украв чужой взгляд, он сумеет покорить и душу.

- Ты бы поехала в никуда? - спросил я.

- Конечно. Я и собиралась.

Я всмотрелся. В черных кружочках, в которых, должно быть, проступал бесконечный космос, мелькнула моя улыбка. Вот. Я еще способен отражаться в лицах! В мире еще существуют люди, которые способны читать мысли.

-Неужели?

-Да. Хочу плюнуть на все.

-Ты знаешь, я прямо сейчас хочу поехать в Таиланд! - заявил я решительно.

- Да?

- Конечно. Вот поднимусь сейчас, посмотрю на себя в зеркало. Попрощаюсь с видом себя на фоне этого города. Скажу - да. Революция - да. Да, да, да. Победа! Эта партия осталась за нами! Но пусть теперь она теперь зреет без меня. И т.д. Я ей помог. Вы выдернул ее из лона пустоты. Возможно, что именно я стал для нее отправной точкой. Это замечательно. Но на этом и все. Едем дальше. Нельзя задерживаться на одном месте. Без движения все прокисает. Все зависит от того, с какой машиной можно тебя сравнить. Если ты трактор - то ты пашешь, поля, ферма, коровы. Му! Если ты грузовик - то ты упорно возишь грузы. Ноши. Ты - добытчик. Твоя судьба - возить! Если ты каток- то катай. Если ты автобус - в тебя вмещается много людей. Ты везешь! Ты - полезный. Это хорошо, хотя множество людей живет, мечтая о лишних вещах. Они не понимают своей пользы. Им кажется, что им дано что-то еще, нежели быть полезными. А если ты спортивка - то на маленькой скорости у тебя двигатель перегревается. Дорога нужна. Ритм, понимаешь? Вот выйду сейчас, возьму такси. Да, начну с такси. Такси - это всегда первый шаг к новой жизни. Ты не знала? Приеду на вокзал, лягу в СВ и буду спать до Москвы, иногда открывая глаза, чтобы зимние поля хохотали мне в лицо. Привет, поля! Привет, деревни! Все такое, да? Люди. Мол, вы за революцию, да? А они - а они все против. Им она не нужна, их имеют, они кого-то еще имеют, и на этом спасибо, что есть кого иметь. А потом- потом уже другой ветер. Таиланд. Джи форс 4. Деньги закончатся. Я пойду работать. Женя Сёмин предложит мне новую должность. Мы будем сидеть в баре и пить пиво, закусывая его змеей.

- Меня с собой возьмешь? - спросила Club.

- Я именно за этим и пришел. Но тебе не слабо?

-Нет.

-Нет, я знаю. Любое решение - это сложно. К нему нужно готовится. Ждать чего-то. У самого себя спрашивать, дозволено ли мне это или не дозволено. А спрашиваешь ты на самом деле у себя самого. И никто ничего тебе не запрещает. Потом приходят сомнения. Потом ты ими обрастаешь, словно дно морское - кораллами. Так они и заплетают! Потом - родители, да? Куда? В Таиланд? Ё мое! Офигеть! Да тебя распнут! Обычно к таким шагам готовятся пол года. С духом собираются. Прыщи на носу три месяца давят. Советуются с родными. Все такое, ты понимаешь. Пойми, Club. Такое делается раз в жизни. Если ты испугаешься один раз, планка поднимается. Испугаешься еще раз, это будет еще нереальнее, чем рекорд мира для Сергея Бубки. Я видел много глобальных обломов. Десятый. Двадцатый раз, когда ты испугался. Планка уже в космосе. Ты залошил сам себя, и тебе уже не вырваться из чрева собственного страха! Тебе нужен вертолет. Самолет! Космический корабль!

- Есть бабки?

- Золото партии!

-Нет, правда.

- Я же говорю, золото партии. Ну что, спорим на слабо.

-Хочешь сказать, что мне не слабо вот сейчас, прямо сейчас одеться и поехать на вокзал?

Я посмотрел в упор. Да, я в ней наконец-то отразился. Но здесь было что-то другое. Может быть, все, как раз, было наоборот, и не я в ней отражался, а она - во мне. Даже совершенно разные субстанции могут находить точки для взаимопроникновения. Диффузия. Броуновское движение. Что-нибудь еще. Я в этом не разбираюсь, а потому и не могу перебрать все возможные метафоры. Но чувствительный человек меня поймет. Если вы когда-нибудь в жизни мечтали сбежать..... Если только вы еще не покрылись кораллами....

-Не знаю. Не знаю, - проговорил я, - нет, так не бывает. Еще никто не сумел. Ни один человек на Земле. Ни один, понимаешь? Все проиграли.

-Почему? - спросила она, явно борясь с моими словами.

-Просто так. Человек создан, чтобы есть. Все идеи просто поддерживают это. Больше ничего и никогда. Или ты не веришь, что - я всерьез? Впрочем, кто мы друг другу?

-Хм... Валера, какие проблемы. Ты мало меня знаешь. А я то думала, что ты меня знаешь

-Слабо?

-Мне? Мне не слабо.

-Так что, будем одеваться?

- Да. Вызывай такси.

-Очень хорошо.

Я вновь посмотрел в самую глубину. Дано ли было мне заглядывать куда-нибудь глубже собственной субъективности? До этого я не сомневался, что жизнь - банальнейшая штука, и выигрывает в ней лишь тот, кто живет по закону потребления. Я не брал себя в расчет, так как вряд ли считал себя победителем. Жизнь против течения? Подобный образ выгоден пиарщикам, но может ли он прижиться в условиях повсеместной колбасы. Мне нужно было новое подтверждение. Я хотел крикнуть, чтобы в глубине своей темницы меня услышал A. S. Antysoft. Мир бы сузился до размеров молекулы, и в нем бы больше никого не осталось. Да, мы бы предполагали, что, помимо нас, в нем были люди, но это были бы тени стробоскопа. Они б служили бэкграундом.

Я остался на кухне и налил себе вина. Вернулся желтый кот и уселся мне на колени, свернулся в клубок. Он был усат, и за усами обитало живое тепло. Коты, они такие. Коты, возможно, лучше, чем люди. Главное - не думать. Выкинуть все из головы. Ни одного сомнения. Документы у меня с собой. Кредитки - с собой. Деньги на билет - вот они, деньги.

- Интересно, - сказал я сам себе, закуривая, - чем все это закончится?

Ехать, конечно, я был не очень-то в состоянии, но кровь кипела и звала в бой.

Август 2003.