однажды у меня вдруг возникло странное ощущение, что моя кружка - это не моя кружка. тогда я подумал: *а чья же она?*.

оказалось, что это кружка одного очень старого человека. у него длинные-длинные пальцы. пожалуй, настолько длинных пальцев вы себе даже и представить не сможете, а он видит их постоянно. у него очень хорошее зрение, так что нет никаких проблем с разглядыванием пальцев. ещё у старика длинные седые волосы. и небольшая борода. и совсем маленькие усы. усы и борода - это все, что в нем есть маленького. сам он довольно большого роста. под два метра. и совсем сухой. то есть, сухого телосложения. кажется, это выражение имеет смысл. ну, по отношению к старику - точно. он определенно сухой. а пальцы у него ещё очень тонкие. настолько тонкие, что он без труда может просунуть сразу два пальца между ручкой и стенкой кружки. у меня так не получается. 1:0 в пользу старика.

сейчас старик сидит, глядя в окно. в его мире утро. он, как и все старики, любит вставать рано и смотреть на рассвет, сидя в большом удобном кресле с широкими подлокотниками. кисти его рук похожи на двух старых тарантулов. иногда они лежат на подлокотниках, иногда ползают по коленям, а иногда один из них, левый, падает в щель между креслом и большим книжным шкафом со стеклянными дверцами, которые тихо звякают, когда стариковская рука костяшками бьется ровно там, где по другую сторону тонкой деревянной стенки лежит старая книга Йейтса. потом поднимается солнце, и старик идёт пить кофе из низкой широкой белой кружки, которая однажды вечером почему-то оказалась у меня на столе.