- Зверь и человек идут по шпалам. Если б это снилось – было б к счастью…

- Напиши об этом, друг усталый, уничтожь мирское безучастье.

- Ты поэт?

- Я никогда им не был, но как только тайны смерти вызнал, стал им.

- Как безумно шутит небо, как оно швыряет наши жизни… Долго ли шагать ещё?

- Недолго, вот уж проступают очертанья домиков окраины, иголки шпилей городских высотных зданий.

Никита смеётся:

- Ладно, вижу, мы друг друга не перерифмуем. Отличная тренировка мысли! Вот так, случайно, в разговоре и может рождаться нечто… правда, я никогда не писал в соавторстве.

- И не нужно, ты и так вполне самодостаточен.

Мы шли по железной дороге в город, как по бесконечной лестнице в неизвестность. Я мягко ступал на шпалы лапами, Никита шагал босиком – должно быть, неизвестная сила, поглумившаяся над его одеждой, посчитала обувь и вовсе ненужной. Мы искали его кроссовки неподалёку от переезда, но так ничего и не нашли.

Окраины уже были в двух шагах; я вглядывался в серые, блёклые стены домов, и смутное ощущение страха вкралось в моё сердце: на фоне этих стен не видно ни одной движущейся фигуры…

- Подожди, - я остановился, - что-то тут неправильно. Как насчёт того, чтобы я слетал вперёд и разведал дорогу?

- А что именно ты считаешь неправильным? – не понял Никита. – По-моему, самое важное сейчас – не сходить с рельсов, тогда точно не заблудимся. Проклятая щебёнка режет мне пальцы, но, так и быть, побуду йогом…

- Неужели ты не замечаешь? Город выглядит совершенно пустым и безжизненным.

- Сонные окраины… Это может быть случайным впечатлением, - улыбнулся Никита. – Сейчас ведь около семи утра? Здесь могут вставать поздно, мало ли какие обычаи у местных жителей?

- Не думаю, что их обычаи должны сильно отличаться от наших, - возразил я. – Взгляни на этот город. У тебя нет знакомого ощущения?

Никита поскрёб лысую голову:

- А чёрт его зна… ой, прости.

- Конечно, все провинциальные городки в России похожи друг на друга, - я пропустил подкол мимо ушей, - но этот уж чересчур напоминает мой. Я узнаю места… задрипанные домики привокзального района… и даже вон тот молодой клён знакомо торчит из расселины в стене.

Никита перешагнул через рельс, подбежал к клёну и начал трясти его ветку, как руку:

- Будем знакомы! Я Никита.

- Хватит дурачиться! – рявкнул я.

- Я всегда дурачусь, когда голоден, - заявил мой спутник. – Пойдём, поищем какой-нибудь киоск.

- Ты же только что говорил – нельзя сходить с рельсов, а сам уже вон где! – я не решался последовать за ним, будто должен был ступить с безопасных шпал на заколдованную землю.

- А что делать? Голод не тётка. Я же имел в виду – не сходить с рельсов надолго. Мы только найдём еду и вернёмся. – Он вдруг сморщился и заскакал на одной ноге, разглядывая ступню второй: - Тут, кажется, стёкла повсюду. Блин.

- Лучше пока не трогайся с места. Я полечу над кварталом и найду киоск,- всё-таки город не внушал мне доверия; так и не решившись наступить на серую почву внерельсового пространства, я взмахнул крыльями.

Солнце слабо сияет сквозь дымку пыли, бросая отблески на крыши. Моя тень проносится по шиферу, задевает блестящие рожки антенн. Несколько раз я пикирую вниз, к белым коробочкам киосков, но это или пивные ларьки, или «Роспечать». Наконец удача улыбается мне: заметив вывеску «Горячее питание», я совершаю маленький кульбит и возвращаюсь к Никите, который сидит на рельсе и ждёт меня с налепленным на ступню подорожником.

- Ну, куда мне скакать? На север, запад, или на восток? – спросил он.

- На юго-западный северо-восток, - хихикнул я, -потому что тут придётся сделать крюк. Кстати, а деньги-то у тебя есть на пончик?

- Да вроде, - похлопал себя по карманам Никита, - сдача с пива оставалась… А киоск уже работает?

- Он круглосуточный. Давай, скачи за своим пончиком, а я ещё тут поразведаю… - Некая идея вспыхнула в моём мозгу. До этого я в общем-то не знал, каким образом найду Стефана. Я стремился в город лишь потому, что рассчитывал на помощь людей. Но город пока встречал меня безмолвием и безлюдьем… (Кстати, сидит ли продавщица в киоске? Не посмотрел!) Теперь же у меня родился план.

Сопроводив Никиту почти до последнего поворота, я взмахнул крыльями, поднялся ещё выше и устремился вдоль полузнакомой улицы, напряжённо вглядываясь в кленовые заросли.

Где-то совсем рядом должны быть другие рельсы, трамвайные… Да, вот они – кажется, это заброшенная ветка; две тёмно-коричневых ржавых полоски тянутся подо мной, они почти полностью заросли землёй. Клёны, клёны, гаражи, клёны… Я боялся пропустить нужное место, и это почти случилось: в последний момент, заметив зовущий блеск, я развернулся и спикировал. Вот оно – то место! Старые и новые трамвайные рельсы пересекаются, старые прячутся в поросли, новые выходят на асфальтовую дорогу, где не видно ни одной машины.

Описание совпадает с точностью до последнего кустика. Бессвязные, но подробные объяснения мамы Стефана в своё время отлично запомнились мне. Они прямо-таки врезались в память, поскольку страшный рассказ повторялся бессчётное количество раз. (После похорон, на поминках, раскачиваясь на стуле, обхватив голову руками, бормотала и бормотала о том, как ходила посмотреть на то место, где нашли её сына…)

Я рыщу над придорожными кустами почти в отчаянии. Здесь, кажется, никого нет. А я так надеялся, что мой план сработает… Ведь, судя по рассказам Никиты и Афанасия, оба они, попав в Потусторонний Мир, оказались в местах-двойниках тех мест, где закончилась их земная жизнь.

И вдруг из зарослей мне подмигнул пятачок голой земли. Крылья мои устали, я решил забыть свою осторожность и спуститься, чтобы отдохнуть. Стараясь не задеть крыльями стволы деревьев, я снизился, мельком успел заметить, что на земле палочкой очерчен грубоватый контур… Что это? Силуэт человека?! Слишком поздно, чтобы остановиться, мои лапы касаются земли, взрывая борозды, трещат ломающиеся под тяжестью моего тела кусты… Оглушительный зов города внезапно обрушивается на меня: голоса людей, шум машин заполонили мне уши, я приседаю в ужасе, зажмуриваюсь, вжимаюсь в землю звериным телом, ничего не вижу, только слышу жизнь, так внезапно вернувшуюся в пустынный мир.

***

Город. Он кричал гудками автомобилей, голосами людей, выдыхал клубы дыма, шуршал зелёной чешуёй листвы. Вместо мёртвого остова передо мной вновь был живой монстр, и я испугался его. Я сжался в кустах, стараясь быть как можно неприметнее. Страшно подумать, что будет, если меня увидят. Заметят идущие по обочине или едущие в трамвае, или какой-нибудь ребёнок, играя, случайно забежит в заросли – тут-то мне и конец.

Наверняка Никиту тоже застало врасплох это внезапное возвращение жизни. Но ему легче, чем мне: он может спрятать окованные железом локти под плащ и без особых проблем перемещаться по городу, не привлекая к себе любопытных взглядов. Другое дело, что он приезжий и совершенно не знает этих мест. Я же был уверен на сто процентов, что вернулся в свой мир, в родной город! Слишком знакомо всё было вокруг – такой привычный, зелёный и прогорклый от чада заводских труб месяц май. Интересно, с моего осеннего исчезновения прошло меньше года или гораздо больше?..

Я постарался слиться с окружающим ландшафтом. Даже, пытаясь не особенно шуршать, набросал хвостом прошлогодних листьев себе на спину.

Необходимо дождаться темноты… и что тогда? Домой? Вряд ли. Искать Никиту? Это будет очень затруднительно. Скорее всего, мне придётся спрятаться на каком-нибудь чердаке, до лучших времён. Эх, если бы я понимал, как превратиться обратно в человека!

Кругом кипела жизнь, но мой островок оставался непотревоженным в самом сердце оживлённого движения. Вначале настороженно наблюдавший за людьми сквозь ветки, я успокоился и даже мало-помалу стал прикрывать глаза. Полёты отняли много сил, и очень хотелось вздремнуть до темноты.

Я улёгся поудобнее, сложив крылья, как спящий голубь, и спрятал рогатую голову под куст, надеясь, что в таком виде, даже если меня кто-то заметит, то примет за собаку. (Очень большую и очень горбатую. Ладно, надеюсь, пронесёт…)

Не пронесло. Прошло около получаса, и сквозь дремоту до меня донёсся приближающийся шорох. Я нашёл в себе силы сдержаться, не рвануться в панике прочь, и лишь повернул голову в направлении звука.

Раздвигая ветви, в центр островка с треском пытался пролезть грузный мужчина в зелёной куртке. Не успел я подивиться, что ему в этой чаще понадобилось, как в следующий же миг обо всём догадался и чуть не умер от ужаса. Даже если он не заметит меня до последнего, я буду вынужден выдать себя. Нельзя же позволить, чтоб на тебя помочились.

Когда незваный гость добрался до прогалины, я со страшным шумом вскочил, рассчитывая на эффект внезапности (это могло бы дать мне фору). Но мужчина не обратил на меня никакого внимания!

Его глаза смотрели мимо меня, не замечая ни земли, изрытой когтями, ни контуров силуэта, почти стёртых после того, как я тут потоптался. Мужчина шагнул сквозь меня, как сквозь призрака, стал у дерева и начал расстёгивать ширинку. Не думая больше, слишком изумлённый, чтобы думать, я отпрыгнул и…

…тишина мягкими лапами снова накрыла мои уши. Погасли огни, схлопнулись в ничто недозвучавшие звуки. Очертания машин, людей, трамваев мгновенно подёрнулись призрачной дымкой и тут же исчезли, оставив меня в мёртвом городе.

Покинутый мной контур темнел чёткими линиями на земле. Внутри – ни одного следа.

Отчаянно надеясь, что у меня не начались галлюцинации, я осторожно подобрался к силуэту и наступил одной лапой внутрь. Тут же воздух сгустился передо мной в зелёное пятно. Я поставил в контур вторую лапу и вновь увидел на месте пятна зелёную куртку потревожившего меня мужчины. Пока она была полупрозрачной, но у меня не оставалось сомнений в том, что, если я поставлю в силуэт и задние лапы, то видение живого города снова явится передо мной.

***

Я махал крыльями что есть силы, и оказался у киоска Никиты, наверное, меньше чем за минуту. Никита сидел на бордюре клумбы неподалёку от киоска и с аппетитом поедал пирожок.

- Что, там всё-таки есть продавщица? – изумился я.

- Какое там! – махнул рукой Никита. – По-моему, это киоск-призрак.

- В смысле?

- Ну, читал когда-нибудь про корабли, внезапно покинутые командой? Когда их находят спасатели, они выглядят так, словно их оставили секунду назад: даже кофе на столе в кают-компании дымится. А люди исчезли, и неизвестно, где они. Так вот, то корабли-призраки, а это киоск-призрак: пирожки тёплые, микроволновка работает, задняя дверь открыта, продавщицы нет. – Никита вытер салфеткой жирные пальцы.

- Хм. Ну, тогда я тоже пирожок украду.- Я было сунулся в дверь, но обернулся: - А ты уверен, что она не вернётся?

- Я ни в чём не уверен! – хихикнул Никита. – Я даже предвкушаю момент: возвращается продавщица, входит в киоск, а там чёрт пирожки ворует. Гоголь! Живая классика в современной обработке!

- Да пошёл ты! – беззлобно проворчал я.

В киоске было очень тесно, почти негде развернуться, особенно мне с моими крыльями. Пришлось поставить передние лапы на столешницу и есть с подноса. Можно было бы, конечно, стащить пирожки на пол, но мне претила сама мысль есть с пола. Я всё-таки не животное.

Облизываясь, я вернулся к Никите. Мне не терпелось рассказать ему про силуэт.

-…вот такая штука. Понимаешь, сначала я подумал, что мы оба провалились из Потустороннего мира в реальный. Но после экспериментов с силуэтом понял, что видение доступно только мне. Возможно, силуэт – действительно что-то вроде портала в реальный мир, но проникший в него будет невидим и бесплотен для тамошних обитателей. Кроме того, он не сможет переступить границ силуэта – его сразу вышвырнет обратно.

- Интересно, - задумчиво произнёс Никита. – Похоже на ведьмин круг, только наоборот. – Видя моё непонимающее лицо, он вздохнул. – Похоже, я читал куда больше фэнтези, чем ты…

- Тебе положено было по долгу ролевицкого призвания, - заметил я.

- А ты что любишь читать?

- Детекти-иииивы, - мечтательно протянул я.

-Оно и видно, судя по твоим попыткам найти Стефана возле места его смерти, - усмехнулся Никита. – Ну так о чём я… ах, да, ведьмин круг. Места возникновения: глухой лесболото. Внешний вид: иногда кольцо поганок, иногда пятно травы, резко отличающейся по цвету. Появляются обыкновенно перед Санхэйном и прочими бесовскими праздниками. Волшебные свойства: служит для попадания в мир эльфов. Эльфы весьма рады позабавиться с нежданным гостем на их празднике. Простоять в кругу можно десятки лет – для попавшего в круг они будут как несколько минут. Единственный способ спастись – выйти из круга любым способом. Может вытянуть товарищ, стоящий обеими ногами на незачарованной земле.

- Ты как будто информацию с игровой карточки цитируешь, - подколол я. – Ещё количество маны укажи.

- Так ты всё-таки не настолько неподкованный в фэнтези, как говоришь? – прищурился Никита.

- Было дело по молодости-глупости, но недолго, - отмахнулся я. – Значит, ты считаешь, что место смерти Стефана стало «ведьминым кругом»?

- Это почти очевидно. Правда, нужно ещё проверить кое-что. Например, подействует ли силуэт на меня… В общем, покажи мне это место.

Моим крыльям после недавнего полёта тоже нужен был отдых, да и Никита не поспел бы за мной, если бы я поднялся в воздух. Поэтому мы отправились в указанное место пешком.

Кто знает, как могли измениться обстоятельства, если б мы поторопились. Но добраться до силуэта мы не успели. Помешал случай.

Когда мы сворачивали в один из проулков, я увидел краем глаза какое-то мелькание сбоку. Сначала я подумал, что это ветер гонит по дороге старую газету. Но лёгкое чёрное пятнышко вновь появилось в поле зрения, подпрыгивая и подлетая над мостовой, как перекати-поле. Тогда я окончательно уверился в том, что это скачет, и с рычанием: «Проклятый!» - рванулся вперёд.

- Куда ты?! Разве нам в эту сторону? – закричал Никита, догоняя меня. Догнать было нетрудно – я всё ещё плохо умел бегать на четвереньках и сейчас скакал каким-то кривобоким галопом.

- Это она! Это та гадость, что украла Гамаюна! Разорву! – крикнул я.

- Мы твою гадость не догоним!

- Она не моя! Это слуга Врача! И она наверняка бежит к хозяину!

- Ты так жаждешь с ним встретиться?

- Он единственный знает, куда делся Стефан! И он единственный может точно ответить, какого чёрта мы попали в этот чёртов мир! – несмотря на боль в мышцах, я расправил крылья и взлетел.

Я сразу же сильно обогнал Никиту, но чёрное существо оставалось таким же недосягаемым. Оно словно смеялось надо мной. В глазах рябило от его обезьяньих прыжков. Когда «гадость» свернула за угол дома, я не вписался в поворот и задел концом крыла об стену. Резкая боль заставила меня приземлиться, обдирая подушечки лап об асфальт.

Зафырчал двигатель: от ворот двухэтажного деревянного здания с двумя башенками, крашенного в серо-зелёный цвет, отъезжал белый фургон. Я увидел чёрное существо, сидящее на крыше автомобиля. «Гадость» выглядела весьма довольной и сейчас как никогда напоминала кошку.

Фиаско. Так хотелось погрозить ей кулаком- если бы у меня был кулак. Машину я точно теперь не догоню.

Добравшись до зелёного дома, Никита застал меня сидящим в пыли и созерцающим следы колёс.

- Врач был здесь, но уехал, - сообщил я.

- И поэтому ты медитируешь на колею? – спросил Никита, подбоченившись. – Ну, не получилось догнать – извлеки из положения всю пользу.

- Какая тут польза? – уныло спросил я. – Силы на нуле. Добыча упущена. То, что я хотел выяснить, так и не выяснено.

- Включи дедуктивный метод, дружище, - Никита легонько стукнул меня по голове, меж рогов. – Обрати внимание на следы шин. Они выходят аккурат из ворот этого коттеджа, а это значит – что?

- Что машина выехала оттуда, а не просто останавливалась рядом.

- То есть мы, возможно, нашли если не резиденцию Врача, то одно из его убежищ. И если мы его исследуем, то кое-что вполне может проясниться.

- Хорошо, давай поисследуем… Только немножко отдышаться надо. – Лапы у меня сильно саднили, но зализывать их я не мог – брезговал.

-Тебе, я вижу, тоже подорожник не помешал бы, - сказал Никита.

- Кстати, как твоя нога после этой беготни?

- Нормально. Даже листик не потерялся. – Никита поднял ногу, чтобы взглянуть на правую ступню. – Хм, похоже, он присох.

- Не отрывай! – успел вскрикнуть я.

- Да не просто присох – он сросся с кожей! – изумился Никита, оттягивая подорожник.

- Ладно, оставь! Сам, э-э, отвалится, - в моей памяти настолько живо встал эпизод с Афанасием и «кормёжкой» яблони кровью, что я не мог вынести дальнейших манипуляций Никиты с листом.

- «Сам отвалится», - хихикнул Никита. – Отдыхай тогда, а я посмотрю, что там. – Он пошёл вдоль забора, выискивая место, где можно было бы перебраться.

- В одиночку? Это опасно! Лучше подожди меня!

- Я не войду во двор. Я только посмотрю на дом снаружи. – Никита подтянулся и вскарабкался наверх. – Интересно… - протянул он.

- Что там?

- На окнах нижнего этажа – решётки. И в одной комнате свет. Но такой… не электрический, кажется.

- Как от костра?

- Может быть… - замялся наблюдатель. – Такой, ну… золотой… живой. Там определённо кто-то есть.

Я не утерпел и вспрыгнул на забор, не жалея лап, чтобы увидеть «живой свет» своими глазами. И что же? Из окна старого дома действительно струился поток золотых лучей. Палисадник, заросший и неухоженный, заполонили вьюнки - малиновые и сиреневые, они поднимались по обшитым досками стенкам, цепляясь своими усиками, и это окно они оплели особенно густо, словно тянулись к волшебному золотому свету, манившему их сильнее, чем солнце. «Живым» свет казался оттого, что постоянно колыхался и вздрагивал, мерцал, то почти угасая, то разгораясь с новой силой. Свет как от костра – но не совсем. Коттедж напоминал гигантский подсвечник. Правда, таких громадных свечей не существует.

Свет манил меня. Не думая больше об опасности, я спрыгнул вниз – во двор, пробежал по густой траве и перемахнул через оградку палисадника, подбираясь к самому окну.

- Осторожно! Тебя могут увидеть! – крикнул Никита.

- Беги скорее сюда! – ответил я, прижимая лицо к прутьям и вглядываясь до рези в глазах в слепящее пятно в центре комнаты. Когда сияние становилось слабее, можно было рассмотреть, что это гигантский стеклянный цилиндр, к которому тянутся какие-то провода. Более того, в те редкие моменты, когда свет почти полностью гас, можно было рассмотреть что-то тёмное, парящее или плавающее внутри цилиндра.

- Ты видишь, что это внутри? – спросил я, когда Никита в свою очередь приник лицом к решётке.

- Мне пятна зелёные смотреть мешают, - сказал Никита. – Но если прищуриться, то похоже на человека.