Ну вот, гремучее гнездо Вселенной – лишь одна из
Чаш Тех весов, и Равновесие Всего, слепец,
Бросают на одну из них, и, несомненно, аист
Гнездится на другой. Ты знаешь по себе теперь,

Как ноют руки ангела в кленовом сарафане,
Взошедшего на плаху жертвой, в плачах топоров,
Взобравшегося палачом и за Топор Желаний
Держащегося, как за равновесие миров.

Он – чёрный человек… Ты тоже, днесь и постоянно –
Как белые стихи русалки, обращённой в тишь –
В сети широколиственного савана саванны,
В калейдоскоп играющего или в конфетти.

Привыкни к мысли, что ты мёртв. И может так случиться:
О прежних вешних странствиях тебе напомнят сны –
Как режет слух глухих – полёт давно погибшей птицы,
Как ломит голову того, кто не избыл войны, –

И сны, и память – рецидив. Поделены давно здесь
На бесконечность вся Самсара, Троица – на три,
Все Жанны Д'арк мертвы, во всех Христов забиты гвозди, –
И даже если сны приснятся, ты их не смотри.

Будь как Христос. Как Жанна Д'арк с душою алконостьей,
Со всей её Европою, и как нетопыри.
Как храм. Как звонари. Как птица Сирин – на погосте.
Как Ной. Как белоснежка и семь гномов. You are free.

***

(# 16, из эсхато-цикла "Комната Эймса")