Я пил по праздникам белую горькую,
А с похмела заливался вином,
И часто думал: зачем же мне бойкое
Такое сердце всевышним дано?

На юбки бабские мочи нет пялиться,
Но присягнул я вчера на кресте
Своей единственной той раскрасавице,
Что не ходок стал ни к этим, ни к тем.

Она же верует, глупая, верует,
Хотя и смотрит с вопросом в глаза:
С какой любился гулящею стервою,
Да, почему воротился назад?

А я молчу, и вздыхаю старательно,
Уткнувши взор в посеревший паркет.
И верит в то человек замечательный,
Что левой бабы у «верного» нет.