I.

– Как вам удалось, господин королевский прокурор, добиться от стражей Восточного района отдать роте Водяного охрану Восточных ворот? – Маард с любопытством смотрел на Рустака, – Как мне известно, смена стражей прошла без неприятных инцидентов. Похоже, что городские стражи покинули ворота не без радости.

– Так и есть, глава Маард. Город переполнен желающими вступить в священные отряды. Сюда собралась вся беспутная публика из окрестных городков и местечек. Каждый деревенский пьяница и бездельник счёл своим долгом отведать «винную порцию» командора Тусона. Стали съезжаться окрестные бароны со своими дружинами. Не сидите всё время в Совете Городов, Маард, пройдитесь по улицам: пьяные драки и поединки не прекращаются даже днём. Стражам уже негде складывать неопознанные трупы в ожидании, что объявится кто-нибудь, знавший погибших. Пришлось вдвое увеличить число патрулей на улицах, и удвоить число патрульных в патруле. Но солдат всё равно не хватает для поддержания порядка. Капитаны Северного, Южного и Западного районов просят меня передать охрану своих ворот ротам Тусона.

– А сами городские стражи, они почему радуются, оставляя городские ворота? Ведь, не секрет, что стоя на воротах, они занимаются поборами с проходящих и проезжающих в город?

– Что там за поборы? Так, мелочь. Разве их сравнишь с тем, что можно содрать с драчуна или пьяницы? Городские стражи рвутся патрулировать Раттанар, особенно вокруг кабаков и трактиров.

– Значит, сама жизнь позволяет нам занять ворота и стены города, как того хотел Его Величество.

– Да, это нам сделать будет, судя по всему, нетрудно. Я боюсь другого. Боюсь, что роты Тусона придётся использовать на улицах города для поддержания порядка, а это распылит их силы, которых и так – едва-едва. Пока только рота Водяного представляет хоть какую-то реальную силу. Из-за тесноты помещений набор идёт медленнее, чем хотелось бы. Не всем командирам рот везёт, как Яктуку.

– Не уверен, что это везение. Мне кажется, что молодой Яктук – очень толковый офицер. Он знает, чего хочет, и умеет этого добиваться.

– Как бы то ни было, а кроме дворцовой стражи и роты Водяного мы не имеем надёжных солдат. Всё никак не соображу, как просеять городских стражей и отделить надёжных и верных Короне от остальных, как, хотя бы, определить, на кого мы можем полагаться?

– Вы знаете, Рустак, я бы посоветовался по этому поводу с Тусоном и заменяющим Паджеро Илорином.

– Тусон по горло занят своими делами, а Илорин – совсем мальчишка.

– Ну не такой уж он мальчишка. Мальчишка, скорее Яктук – ему, я слышал, всего двадцать. Илорину уже больше двадцати пяти, да и Паджеро не взял бы в дворцовую стражу бестолкового офицера. Служа с Паджеро, он должен был многое узнать, как доверенное лицо капитана. А дела Тусона – это, прежде всего наши дела, разве нет? Для чего же затевал всю эту игру со священными отрядами Его Величество, как не для предотвращения возможного мятежа?

– Я думал, для взятия побережья.

– Это дальняя цель, а ближняя – наш неведомый враг. Вспомните, что говорил король ночью после бала.

– Да-да, конечно. У меня голова идёт кругам оттого, что творится в городе, и я совсем упустил из виду слова Его Величества. Как же мне встретиться с командором, не привлекая внимания?

– Проще простого: поехать вместе с ним осматривать, как налажена охрана Восточных ворот, и, если хорошо, осмотреть остальные, чтобы договориться об их передаче под охрану Тусона.

– Да-да, вы правы, Маард. Я, видимо, растерялся, ничего не соображаю. Вы не знаете, чем занимается барон Геймар – уже два дня его не видел? И можно ли привлечь министра Велеса к нашим проблемам?

– Геймар крутится среди съезжающихся баронов, пытаясь определить, кто из них надёжен, а Велес, по моей просьбе и своему разумению, среди ремесленников ищет надёжных людей, чтобы в нужный момент можно было позвать их на помощь.

– Вы хотите вооружить толпу?!

– Вы хотите сказать, что она не вооружена? Не все, конечно, имеют достойное оружие, но белее или менее вооружен в нашем королевстве каждый мужчина, поскольку закон о поединках позволяет это. Вы же прокурор, и должны знать об этом больше меня.

– Почему же такой переполох поднялся из-за проданного оружия?

– Потому что то оружие – боевое, и ни в какое сравнение не идёт с короткими мечами гражданских лиц, и предназначено оно не для поединков, а для сражений.

– Чем же вам помогут ремесленники, собранные Велесом?

– Это, прежде всего, кузнецы и оружейники, у которых боевого оружия хватит и себе, и соседям, и друзьям. Не надо скидывать со счётов их возможности, и недооценивать усилия Велеса.

–Да-да, да-да. Вы не желаете поехать со мной к Тусону, глава Маард?

– Обязательно, господин прокурор. Вижу, что моя помощь будет не лишней.

– Благодарю, глава Маард. Большое спасибо.

2.

Тусон сидел за столом в своём кабинете, задумчиво глядя на потолок, словно пытаясь прочесть на нём ответы на мучившие его после прихода Джаллона вопросы.

Хорошо зная Паджеро, он не сомневался, что существует сеть информаторов, от которой капитан получает самые неожиданные сведения о жизни Раттанара – уровень информированности Паджеро явно превышал возможности командира дворцовой стражи, но то, что рассказал Джаллон, превосходило его самые смелые предположения. Возможности Джаллона были настолько велики, что становилось непонятно, как удалось сохранить в тайне подготовку к мятежу, ведь, до вызова на Совет Королей никто даже и не подозревал ни о чём подобном.

Каким же хитрым и умным должен быть враг, сумевший ускользнуть от наблюдательной сети Джаллона? Удастся ли переиграть его Джаллону, или меняла обречен, как и все, кто станет ему помогать? Хорошо было бы узнать, кто стоит во главе заговора до того, как в дело пойдёт оружие, и ликвидировать мятеж без большой крови. Но для этого надо заниматься не солдатским делом, таким привычным и изученным. Для этого нужно стать актёром, научиться притворяться, то есть, заняться тем, против чего восстаёт прямая солдатская душа. И совершить подобное насилие нужно над кем-то ещё, потому что самому не справиться. Нужен помощник, а лучше – не один. И выхода нет, другого пути победить без кровопролития – не видно. Ну и узел! Паджеро бы сюда, уж он бы легко разобрался со всей этой неразберихой. Он создал Джаллона и, значит, ориентируется во всех подобных вещах.

– Господин командор, к вам королевский прокурор Рустак и глава Маард.

Тусон поглядел на вошедшего Довера:

«Хороший будет из него офицер со временем. Да и из Тахата тоже. Приглядывать надо за обоими – молоды и горячи сверх меры. А отвечать за них – мне!»

– Зови. И погляди там чего-нибудь на стол, а то так и не поем сегодня. Рад видеть вас, господа. Садитесь, прошу вас. Я ещё не обедал, а уже время ужина. Не составите ли компанию? Закусывая, и поговорим.

З.

Дама Лендора, баронесса Инувик, как обычно, была не в духе. Всё её раздражало, сердило, доводило до бешенства, до того исступления, которое часто посещает никого не любящих женщин и плачевно сказывается на близких им людях – потому что они всегда под рукой, и не имеет значения кровные ли это родственники, слуги ли или приехавшие погостить друзья.

Впрочем, друзей у таких женщин не бывает: никого не привлекает дружба со скорпионом или ядовитой змеёй.

С утра уже пострадало двое лакеев и одна служанка – баронесса носила массивные перстни на каждом пальце обеих рук, и часто пускала в ход обе. Редко кому из прислуги в доме Инувиков удавалось обходиться без синяков и шрамов: перстни рвали даже дублёную крестьянскую кожу, потому что Лендора била, не жалея сил.

Было просто удивительно, как эта маленькая худая женщина, худая настолько, что не было видно на ней никаких признаков её пола – ровная, как хорошо оструганная доска – как эта женщина могла держать в страхе всех своих домашних, за исключением, быть может, одного барона. Он, хоть и не боялся своей жены, но ссориться с ней избегал, стараясь не попадаться ей на глаза, что для министра иностранных дел было не так уж сложно. Должность позволяла постоянно быть в разъездах, а если не удавалось покинуть Раттанар - королевство, барон находил массу причин, чтобы покинуть Раттанар - город, или хотя бы пределы своего дома.

Двадцать лет назад, когда был ещё жив старый барон Инувик, будущий министр по его настоянию рискнул вступить с Лендорой в близость для продолжения рода: старик требовал наследника. Но в природе что-то напуталось: вместе наследника родилась девочка, получившая имя Сула.

Первая беременность Лендоры стала и её последней беременностью: будучи в положении, она так достала всех домашних, что старый барон уже не заикался о наследнике до самой своей смерти, а баронет зарёкся даже прикасаться к своей жене.

Девочка росла забитой и запуганной – всегда сбегающий из дома Инувик был ей плохой защитой, а после рождения Довера он и вовсе не уделял внимания своей дочери.

Сула росла, мечтая о брате, большом и сильном, который мог бы защитить её, и часто плакала от обиды и одиночества.

Достигнув совершеннолетия, она поняла, что единственный способ сбежать от матери – выйти замуж, но красота её была блеклой, взгляд – испуганным, и держалась она с молодыми людьми застенчиво и робко. Её никто не сватал, за ней никто не ухаживал. Даже беспринципные люди, видевшие в браке только способ укрепить своё положение, не торопились с предложениями, опасаясь породниться с необузданней и злобной стихией по имени Лендора.

– Сула, ты где прячешься, паршивка? Никакого уважения к матери! Ну, попадись мне только.

– Я здесь, мама. Извини, я не слышала, что ты меня зовёшь.

– Вечно одно и то же. Всегда оправдания и извинения. Хорошая дочь должна слышать мать, даже если та зовёт шепотом. Я же уже целый час надрываю горло, и хоть бы – хны. Застегни мне колье, а то у этой дряни Хиллы дрожат руки – мне пришлось её ударить, и я сломала ноготь. Ты поедешь со мной к Геймарам?

– Нет, мама, если ты не против, я останусь дома.

– Ну и глупо. Ты никогда не выйдешь замуж и будешь сидеть до старости на моей шее, если всё время отказываешься от светских визитов. Я сама найду тебе мужа – такого, как ты заслуживаешь. Что? Не слышу благодарности.

– Спасибо, мама.

– Где только найти дурака, который бы тебя взял?

– Не знаю, мама.

– Я не спрашиваю тебя, я говорю себе, думаю.

– Извини, мама.

– Наградили же меня боги дочкой. Размазня какая-то, как есть – размазня!

4.

Велес пошёл домой пешком: надышавшись в кузницах дыма, он с удовольствием вдыхал чистый морозный воздух.

Уже третий день он крутился среди ремесленников, прощупывая их настроения, и кое с кем вёл долгие разговоры с глазу на глаз. Результаты были не ахти, но всё же кое-что сделать удалось: за три дня не было продано ни одного меча, ни одного кинжала, ни одного лука – покупатели крутились постоянно, но торговцы оружием, оружейники и кузнецы, ссылаясь на отсутствие готовых изделий или на мифические заказы несуществующих оптовиков, отмахивались от клиентов, не прекращая, тем не менее, работы. Покупать же у гномов – не каждый мог себе позволить. Гномы делали работу дорогую, вычурную, и вооружать гномьей работы оружием подстрекаемую к мятежу толпу не стал бы даже законченный идиот. Да и денег ему бы не хватило.

Наибольшие надежды Велес возлагал на оружейника Гечаура, который пользовался большим уважением среди товарищей и соседей.

– Не крутите, министр, – оружейник говорил, не прекращая полировать лезвие меча, – рассказывайте, что у вас за проблемы в Кабинете. Не для своей же прихоти вы третий день подговариваете придержать оружие. Для кого вы его готовите?

– Для вас, мастер Гечаур.

– Зря волнуетесь – у каждого оружейника есть хороший доспех для себя, да и меч найдётся.

– У оружейников есть, я согласен. А гончары, а ткачи, а хлебопёки? Им-то где взять.

– Что-то серьёзное вы затеваете, министр.

– Не я, мастер, не я.

– Можете сказать точнее?

– Ожидаем мятеж против Короны.

– Странно, но у нас ничего не слышно.

– В этом и есть самое плохое – нигде не слышно, а готовится, знаем точно.

– Кто?

– Неизвестно. Ищем, но пока результатов нет.

– Когда?

– Днями. В самое ближайшее время.

– А войска на что?

– Ненадёжны, мастер. Потому и уговариваю придержать оружие. Если не справимся сами – будем звать вас.

– Настолько плохо?

– Хуже не бывает, мастер. Похоже, что пройдёт по всем королевствам. А скрыто так, что не ухватишься. Это и есть причина Совета Королей. Истинная причина.

– А эти знают, что вы готовитесь?

– Очень хочется надеяться, что нет. Но как определишь?

– Тогда ясно. Я посоветую, кому следует, как себя вести. Случай чего – зовите, министр. Мы будем готовы. Не волнуйтесь, лишнего никому не скажу. Вам больше не следует тут крутиться – привлекаете ненужное внимание.

Велес шёл домой, перебирая в памяти этот разговор снова и снова, не в силах решить, не зря ли открылся Гечауру: верить человеку надо, но кто знает...

Эти три дня министр был настолько занят, что не обратил внимания, насколько изменился город: улицы кишели каким-то сбродом, и даже ярко освещенный центр стал небезопасным.

– Смотри, какая шуба. Наверное, и кошелёк ей под стать.

Перед Велесом стаяли трое хорошо вооруженных людей, а у него и был только кинжал, да и тот под шубой – совершенно бесполезный сейчас. Против меча короток, да и не достанешь: шуба застёгнута.

– Что вылупился? Кошель давай, – из ножен со скрежетом поползло лезвие меча, – Может, оглох? Если слышишь – кивни головой.

– О! Гляди, кивает.

– Кивает, да не достаёт. Резани-ка его слегка.

Лезвие сверкнуло перед лицом Велеса, но его не коснулось: было отбито другим мечем.

Увлёкшиеся «беседой» с Велесом налётчики не заметили подошедшего сзади Илорина. Лейтенант долго не думал: отбив атаку, он атаковал сам.

Растерявшийся, было, Велес вытащил, наконец, кинжал, и, как оказалось, во время – успел парировать удар, направленный в живот. Отбитое кинжалом лезвие меча распороло шубу и порезало министру левый бок. Замахнувшийся для следующего удара бандит упал, зарубленный Илорином. Тот из нападавших, что собирался «резануть» Велеса, был уже мёртв – он был убит при первом же выпаде лейтенанта. Третий бросился наутёк с криком:

– Ничего, скоро мы всех вас перережем...

Оседающий на снег Велес сказал Илорину:

– Вы слышали? Он из них, лейтенант, догоните его...

– Вы ранены, министр? Что это вы разгуливаете пешком? Нашли время для прогулок.

– Догоняйте же, лейтенант!

Третий налётчик в конце квартала наткнулся на патруль городской стражи. От неожиданности он ткнул мечом, который всё ещё держал в руке, одного из стражей и был тут же зарублен остальными.

– Теперь не узнаем, поздно.

– Что там узнавать – люди какого-нибудь барона. Здорово он вас зацепил. Эй, в доме! Откройте! Здесь раненый! Эй, кто-нибудь!

– С вами всё в порядке, лейтенант? – узнал Илорина один из стражей.

– Со мной-то – да, а вот министр Велес ранен. Эй, в доме, открывайте!

– Сюда лучше не стучать, лейтенант.

– Это ещё почему?

– Здесь живёт дама Лендора, настоящая мегера.

– Чушь, капрал, тут раненый. Эй, в доме!

Двери открылись. Выбежавшие лакеи подхватили Велеса на руки и унесли в дом.

– Илорин, пусть обыщут их всех – надо знать, кто они, – успел простонать Велес, пока его уносили.

– Вы слышали, капрал? Обыщите всех троих и сообщите, что найдёте. Я буду в доме с министром. И пошлите кого-нибудь за лекарем. Э, да вы сами ранены?

– Пустяки, царапина. Тот, что убегал, слегка зацепил мне руку.

Илорин кивнул и прошёл в дом.

Над Велесом склонилась изящная бледная девушка, промокавшая ему рану куском белого полотна. На шаги лейтенанта она вздрогнула и испуганно оглянулась.

– Не бойся, красотка, уже всё кончилось, – Илорин чувствовал себя героем, и кто посмеет утверждать, что незаслуженно, – Ты кто, служанка? Горничная? А кто же тогда?

– Я дочь министра иностранных дел барона Инувика – Сула.

– Простите, дама Сула, я не предполагал..., – с лейтенанта слетела героическая бравада, и он смешался, – Ещё раз, извините.

– На улице вы были храбрее. Вам не кажется, что невежливо разговаривать с дамой, не представившись?

– Виноват! Лейтенант Илорин, дворцовая стража!

От дальнейшего смущения лейтенанта спас вошедший капрал:

– Я осмотрел всех троих – никаких предметов, указывающих, кто они – нет.

– Ни писем, никаких бумаг?

– Нет, только немного денег и всё.

– Деньги меня не интересуют. Лекаря вызвали?

– Да, лейтенант. Сейчас будет здесь. Что министр?

– Потерял сознание, но рана не опасная – резаная, на боку, и не очень глубокая. Как жаль, что ни один из этих троих не остался жив. Министр будет очень огорчён. Дама Сула, у вас есть комната, куда можно было бы перенести министра Велеса? Всего на несколько дней, а, может только до завтра – лекарь скажет.

– Да, лейтенант, я пойду – распоряжусь.

5.

Ужинать сели поздно: мешало то одно, то – другое. Сначала с нетерпением ждали Паджеро – узнать, как там мост, потом – приглашенного на ужин Бальсара. Но маг отказался – остался в шатре, поставленном на обрыве – наблюдать за темпом работ и их качеством.

Фирсофф смотрел на возню придворных, словно за малыми детьми, с нескрываемым интересом и любопытством: ему захотелось узнать, как долго они будут готовиться к ужину.

Первым не выдержал Бушир, привыкший удовлетворять голод сразу по возникновении:

– Ваше Величество, неужели мы будем завтракать, так и не поспав?

– Что же вам мешает лечь спать, служитель Бушир?

– Отсутствие ужина, Ваше Величество. Если я ложусь голодным – меня всю ночь одолевают кошмары.

– Мы не станем подвергать вас столь жестокому испытанию. Дахран, подавайте.

Трактирщик с нетерпением ожидал здесь же, в зале, чтобы поскорее накормить гостей и отпустить отдыхать измученных изысканной стряпнёй женщин: он поназвал проворных крестьянок, имеющих кулинарные таланты, желая со вкусом накормить короля.

На столе появились паштеты, молочные поросята с хреном, утки с яблоками, разного вида выпечки с мясной начинкой, да и ещё всякая всячина. Из Винного понавезли различных вин, значительно расширив их выбор.

– Садитесь, господа, попробуем ухищрения Дахрана. В походных условиях редко встретишь такое изобилие, – Фирсофф говорил, чтобы сделать приятное трактирщику, надрывавшемуся от усердия и желания угодить, – Как видите, капитан, паштеты в походе тоже встречаются. Вы какой предпочитаете?

– Гусиный, Ваше Величество.

– Тогда вам придется сидеть в самом конце стола, потому что уважаемый Дахран поставил его именно там. Служитель Бушир, а что вам снится, когда вы ложитесь спать сытым?

– Разное, Ваше Величестве. Никогда заранее не знаешь, какой сон получится из сочетания съеденных блюд. Да и вина вносят свои дополнения.

– Надеюсь, вы не разбудите нас сегодня истошными криками?

– Ни в коем случае, Ваше Величество. Вряд ли мой сон будет неприятным после такого ужина.

– А от удовольствия вы не кричите, служитель Бушир? – Яктук не удержался от колкости.

– Нет, советник Яктук. От удовольствия кричать опасно – это возбуждает зависть услышавших, а зависть – причина ненависти.

– Вам ли бояться ненависти? Неужели Разящий не охранит своего служителя?

– Зачем же беспокоить бога своей несдержанностью, если проявив скромность, избежишь зависти, – вмешался Тараз, – а, значит и ненависти.

– Удивительно слышать о скромности от главного торговца королевства. Разве скромность способствует торговле? Мне кажется, что скромный человек не способен выдержать конкуренцию.

– Очень даже способен, господин советник, – отозвался казначей, – Скромный торговец делает своё дело, не привлекая внимания. И конкурент замечает его действия, только окончательно проиграв в борьбе, о которой до сих пор и не подозревал.

– О, господин Сурат! Вы идеал скромности – вас и не видно, и не слышно. Какую же каверзу вы нам готовите?

– Помилуйте, господин советник! Какую же каверзу я могу для вас приготовить? Разве, что убедить Его Величество повысить налоги с торговцев рыбой...

Яктук побагровел:

– Я барон, а не торговец рыбой, и мне не понятен ваш выпад!

– Ваше поместье на берегу озера Глубокого, и ваши вассалы, многие вассалы – рыбаки. А их карман – это ваш карман, советник Яктук.

– Господа, господа, не ссорьтесь. Давайте лучше допытаемся у господина казначея, почему он никогда не снимает свою сумку, – Морон притушил начинающийся скандал, – Вы и спите, не снимая её?

Казначей, действительно, всё время носил, через голову надетую, большую кожаную сумку, застёгнутую крупной золотой пряжкой-медведем. Представить Сурата без этой сумки было так же сложно, как небо – без солнца, мир – без воздуха, Раттанар – без медведя.

– Министр Морон, ваше любопытство объяснимо, но неужели вы не знаете, каково содержимое моей сумки?

– Знаю, господин Сурат, но меня интересует не это. Мне интересно, почему вы с ней никогда не расстаётесь.

–Да-да, и спите ли вы с ней, – прогрохотал Тандер, – или нет?

– С кем – с ней?

– Ну, с кем вы там спите, – Инувик совершенно запутал вопрос.

– Расскажите, расскажите, Сурат, с кем вы спите, – поддержал его Лонтир, – Видите, как все заинтригованы.

Разговор уполз в дебри фривольных шуток и колкостей, но не переходил границ пристойности – сдерживало присутствие короля.

– Не знаю, как вы, господа, а я уже три дня думаю только о побережье, – Бушир решил переменить тему беседы, в которой не мог участвовать из-за сана служителя. Нельзя сказать, что он чуждался плотских утех, но хвастаться этим или даже разговаривать на подобные темы считалось неприличным для священника любого Храма. Поэтому Бушир старался соблюсти должные нормы поведения:

– Побережье, и Храм Разящего, отражающийся в морской воде...

– А вы – мечтатель, служитель Бушир, – Демад оторвался от сочного поросёнка, – Только ваша мечта настолько трудновыполнима, что вам вряд ли доведётся увидеть её осуществление.

– Почему вы так думаете, министр Демад?

– Вы тоже станете так думать после встречи со служителями в Скироне. Чтобы поднять Двенадцать королевств на подобное дело, понадобится много сил и времени. Надеяться можно разве что на чудо.

– Вы учёный, министр, и вам свойствен скептицизм: чтобы искать – нужно сомневаться. Я же – служитель бога, и вера в чудо – это часть моего мировоззрения. Я уверен, что Храмы объединят свои усилия, и чудо единения королевств произойдёт. Заметьте, я говорю не об объединении, а только о совместной борьбе с народами моря. Кстати, не объяснит ли мне кто-нибудь, почему мы называем их народами моря, хотя имеем дело исключительно с гоблинами?

– Гоблины делятся на четыре клана, или народа, или... Нам не понять, но их четыре группы, и как они друг друга отличают – ума не приложу, – Тандер с удовольствием пустился в объяснение, – Мы же можем отличить их только по цвету флага на кораблях: жёлтый, синий, красный, зелёный. А на берегу они все одинаковы: что оружие, что одежда...

– Да, если они объединятся – нам будет совсем плохо, – считающий себя опытным стратегом Яктук снова не смолчал, – Мы и так с трудом отбиваемся...

– Тем более, надо спешить с объединением вокруг священных отрядов.

– Я думаю, служитель, что одними священными отрядами нам не обойтись, – Тандер завёлся: побережье было его любимой темой разговора и теперь остановить его могло только вино, заплетя язык и отключив разум, – Одними войсками побережье не удержать: с помощью флота гоблины могут наносить нам удары, где захотят. Вы знаете, что на берегу любой мало-мальски пригодной для порта бухты стоят руины наших крепостей? Священные то будут отряды или заградительные – конец один: штурм и разрушение.

– Какой же вы видите выход, барон? – Фирсофф тоже вдруг заинтересовался темой разговора, – Просветите нас, пожалуйста.

– Нам надо строить свой флот, Ваше Величество. Без флота городов на побережье нам не удержать.

– Пробовали начинать, да не успевали, – Яктук ехидно смотрел на Тандера, – Гоблины ни разу не дали нам закончить постройку хотя бы одного корабля. Какой уж тут флот.

– Корабли надо строить на реках, на озёрах, и уже готовый флот перегонять в морскую бухту, где будет строиться порт. Хотя бы одна победа на море даст нам возможность спокойно осваивать побережье.

– А где вы наберёте столько моряков – на все Двенадцать королевств нам и одного не найти. А вы – флот, – в словах Яктука уже явно слышалась не скрываемая издёвка, – Какой флот без моряков? У нас и плавать-то не каждый умеет. Флот! Ха-ха-ха!

Но Тандера смутить было не просто.

– На флот наберём речных жителей и озёрных рыбаков. С их помощью обучим остальных. В одном королевстве, конечно, столько людей, знакомых с парусом и вёслами, нам не найти. Первый флот будет общим, потом уже можно будет разделить, когда будет, что делить. Вот где по-настоящему нам понадобится помощь Храмов. От священных отрядов – к объединённому флоту Двенадцати королевств: только таким может быть путь на побережье, – барон Тандер стал осуществлять свой план на столе: построенный им на Глубоком озере (у блюда с поросёнком) флот (горка плохо объеденных костей) поплыл в море (к тарелке Морона), где и бросил якоря, замазав кружевной манжет министра Двора гусиным жиром.

Морон, не разобравшись в тонкостях дерзкой стратегии военного министра, а больше – расстроенный пятнами на манжете, одним движением руки потопил флот Тандера, сбросив его на пол.

Возмущённей флотоводец вскочил, опрокинув на себя чесночную подливку и кружку вина, под дружный хохот не участвовавших в военной кампании зрителей.

Бушир попытался заступиться за осмеянного полководца:

– В его словах есть смысл, господа. Ведь есть же?!

– Есть, служитель, есть. Эту идею мы хорошенько обмозгуем и обсудим серьёзно, – Фирсофф тоже не мог сдержать смех – очень уж комично выглядели сердитый Тандер и огорчённый Морон, – Обсудим, но не сегодня. Обсуждать надо просчитанный и продуманный план, а не застольные бредни. Министр, когда вы сможете предоставить на рассмотрение Кабинету готовый план по строительству флота?

– Мне надо несколько дней, – успокоился Тандер.– Для окончательного оформления. Я готовился к весеннему заседанию Кабинета, вернее, располагал закончить к весне все расчёты и сейчас ещё не готов докладывать.

– Хорошо было бы поднять этот вопрос на Совете, хотя бы в сыром в виде, наброски – этим можно заинтересовать королей.

6.

Для второго советника день окончился неудачно.

Сильно перебрав раттанарских вин, вышел Яктук размяться во двор трактира, и пьяные ноги занесли его в коровник, где служанка Дахрана, молодая аппетитная девка, набегавшаяся вокруг дорогих гостей, возилась с обиженной невниманием хозяев недоенной за день коровой.

Струйки горячего молока со звоном разбивались о дно подойника, а ловкие пальцы молодицы суетились, перебирая сосцы на вымени.

Яктук некоторое время завороженно смотрел на доение, затем и сам потянулся руками, и тут, то ли кто-то под руку его толкнул, то ли барон оступился, только руки его сомкнулись не на коровьем вымени, а на больших девичьих грудях...

И словно лошадь копытом лягнула...

Яктука принесли в трактир солдаты, пьяно спящего и залитого кровью. Разбитый вдребезги нос неустанно кровоточил и синева оттёка наползла уже на оба глаза.

Сзади шла зарёванная служанка:

– Да не хотела я так сильно, да он что ж – руками... мой отец – кузнец в деревне... Может, выживет?

Баямо склонился над Яктуком:

– Ничего, поправим, – и приступил к лечению.

Паджеро выпроводил служанку:

– Не волнуйся, девушка, иди. Всё будет в порядке, – затем обернулся к солдатам, принёсшим советника, – Кто рот откроет, будет этому не рад. Вы меня знаете.