- А я засыпаю...
- А я уже нет
<…>
- Что мне делать?
- Сказку напиши... Не обижайся
Из переписки
|
IНаверное, Лена всё-таки была красивой. По меньшей мере, она была красивой в тот день, когда Жак впервые её увидел. Выключившись против собственной воли на минуту из общего веселья, она стояла, в неестественно изящной позе, у окна, уставившись на что-то далеко за стеклом. Это было чуть ли не год назад. С тех пор он два или три раза пытался добиться хотя бы её дружбы, но она, казалось, была создана, чтобы не быть с ним. Жак смог встретиться с ней только раз, и они разошлись через сорок минут, разочарованные – им было нечего сказать друг другу, не о чем поспорить, они не смогли придумать, что можно было бы посмотреть вместе... даже ходили они с разной скоростью. Но что-то было замкнуто в мозгу. Что неразрывно связывало его с ней до конца дней, не с ней даже, а просто с раз запомнившимся образом, понимая будто, что на её месте мог быть кто угодно, просто такому человеку, как Жак, нужен идеал, тихо существующий в глубине сознания, иногда украшая сны. IIОднажды Жак брёл по побережью. Прохладная вода иногда касалась подошв, освящённая поздним весенним закатом. Вдруг что-то маленькое и нежное скользнуло по дну и прижалось к большому пальцу. Жак остановился, поставил плеер на паузу, и оно материализовалось. Маленькая рыбка, блеща чешуёй, взвилась в воздух, в полутора метрах над водой изогнулась и распалась неземною, легчайшего цвета позолотой. Оно рухнуло вниз, оставшись в воздухе профилем маленькой девочки, сидящей, скрестив руки на груди. Оно подняло длинные ресницы и заговорило скрипучим детским голосом. - Привет. - Привет... - Я исполню любое твоё желание. Жак не удивился. Наверное, просто не успел. Вместо этого он, не запнувшись ни разу, произнёс: - Пусть Лена любит меня. И пусть мы будем вместе и будем абсолютно счастливы. Но пусть эта любовь никак не изменит её, и она останется такой же, и её воля останется абсолютной свободной, и её прошлое останется её достоянием. И пусть наши отношения не будут мёртвыми и натянутыми, пусть мы будем счастливы, как бывают счастливы обычные люди, не по принуждению, не повинуясь колдовству, не утеряв ни одной грани личностей каждого из нас. Оно хрипло засмеялось, обнажив три недостающих молочных зуба, снова обернулось рыбкой и упало на ладони Жака. Он зашёл в море по колено, присел и аккуратно отпустил рыбку в воду, и оно резво уплыло, сверкая в последних лучах солнца. Уже на следующий день Жак ничего не помнил об этой встрече... IIIЗакрыв глаза, неподвижно, почти не дыша, на нижней ступеньке лестницы на следующий этаж сидела, в прошлогоднем белом сарафане и чуть склонив голову, она. Она, неземная, непостижимая, далёкая, желанная. Она – здесь, в его далёком городе, под его дверью. Одна. Он молчал несколько секунд, а потом начал спускаться вниз – показалось, почудилось... Она встала и бесшумно пошла за ним, глядя грустными, отчуждёнными глазами. У дверей парадной Жак остановился, обернулся и крепко, жадно прижал её к себе. Через несколько минут они вместе вышли на улицу и прошли несколько кварталов, молча, на некотором расстоянии друг от друга. - Дай позвонить, - почти прошептала она. Голос звучал спокойно и отчуждённо... Он вытащил телефон и молча протянул девушке, испуганно заглядывая в её глаза, пытаясь угадать её настроение. Она посмотрела на аппарат, но не шевельнулась. - Нет, не надо... – она помолчала и продолжила, глядя куда-то вдаль, - Я решила бросить и телефоны, и интернет, и всё... человек так рассредоточивается, и его остаётся мало... так кому-то я – текст на мониторе, кому-то – SMS'ка, кому-то – звуки в трубке... А я же – вот... я – одна. Я хочу собраться, остаться целой, остаться собой. Не надо. Он слушал её голос, почти не понимая. Что-то было божественное в этом голосе, что-то глубокое... Они дошли до реки, она положила руки на перила и долго смотрела то вдаль, то на воду, а потом резко развернулась и заговорила вновь. - Знаешь, я умру через три дня. Он не понял. Но на всякий случай испуганно ответил: "Как?.." - Вот так вот... Это неизлечимо. Они отпустили меня, и я приехала... больше мне некуда идти... ты не сердишься? Он промолчал. Она сделала шаг вперёд, и её голос стал неожиданно хриплым: "Я люблю тебя..." Он взял её левую ладонь в обе руки и прижался к ней лбом. Они долго стояли так и молчали, прислушиваясь к неожиданно загустевшему воздуху... ночь была неописуемо черна, и звёзды сверкали сквозь прохладу, как белое золото. Всё застыло, и только время неудержимо ускользало вместе с жизнью куда-то в непостижимое. - Это несравненное ощущение, знать, что ты умираешь. Спокойствие, тишина, и кажется, что ты видишь вещи иначе, такими, какие они должны быть... – говорила она усталым голосом позже, когда они медленно брели по опустевшим улицам, - пошли на крышу? Домой он принёс её, спящую, на руках, положил на кровать и долго стоял рядом на коленях, глядя на бледное лицо и разметавшиеся волосы, слушая тихое, мерное дыхание. На следующее утро они встретили его друзей. Жак был в том же отчуждении, что и девушка, говорил так же тихо и спокойно, и не выпускал её руки из своей. - Это Лена. Она – всё для меня. Я знаю её тысячу лет, и нашёл её только вчера. Я люблю её больше жизни... А она – она умрёт послезавтра, представляете... разве бывает так? Эти дни прошли как в тумане, липком и густом. Они были счастливы абсолютно, счастливы просто тем, что вместе. Они почти не говорили друг с другом, понимая с полувзгляда, с полувздоха... Они не думали о том, что этого счастья осталось очень мало, да и само время перестало иметь для них значение. Они бродили по городу, смотрели на небо, и каждую ночь засыпали в объятьях друг друга... Одним утром она проснулась ещё до восхода, тихо встала, оделась, и, бросив последний взгляд на милое лицо, тихо вышла из дома. Она хотела быть сильной, она не хотела ни слёз, ни боли, ни прощаний. Она дошла до реки, залезла на перила, посмотрела на тёмную воду, и сердце её резко сжалось. Его разбудил звонок телефона. Он взял трубку, и услышал её голос сквозь слёзы. - Я хотела... как лучше... Я не могу... Я не могу – одна... Я у реки... приди, пожалуйста... Он всё понял. И вскоре он помог ей спуститься с решётки, и она прижалась к нему и заплакала. - Я боюсь... я не хочу, не хочу, не хочу умирать... не уходи, обещай мне... не оставляй меня одну... я боюсь... я очень, очень боюсь... не бросай меня, умоляю... - Что ты. Я тебя никогда не брошу. Обещаю. Он провёл дрожащей рукой по её волосам, и они сползли вслед за движением, свернулись мёртвой змеёй и упали на землю абсолютно седыми. В глазах девушки ещё горел огонь, она смотрела со страхом и болью, и он прижал её к себе ещё сильнее, не замечая, как чернеет и растворяется её кожа, оставляя голый скелет, как кости темнеют и рассыпаются в прах, и как, наконец, не распадаются её всё ещё живые глаза неземною, легчайшего цвета позолотой.
Postscriptum:см. эпиграф=)
меня заставили её написать, потом заставили опубликовать, так что не стоит искать смысл и прочее.
как обычно, не редактировала и д.п.
|
Библиотека // Объявления
