Мы, лягушки, живём вне человеческих традиций. Мы не смотрим телевизор, мы не слушаем радио, мы не читаем газет, но мы познаем смысл жизни. Ваши, людские праздники для нас непонятны и противоречивы. Всегда прибывая в буднях, без календарей и красных чисел, мы ведаем причины заблуждения людей. Отличаясь не только своей формой, но и жизненными принципами, мы видим вас, человечков, насквозь.

Вы такие же квак все живые существа. Вы гордитесь своими развитыми полушариями, не понимая, что у иных существ развиты другие части тела. Вот так ваши мозги дают сбой. Ввиду завышенного самомнения, вы решаете, что вы произошли ни от животных. Вы думаете, что людей заселили на планету инопланетяне, что людей развели боги. Так вот, вас развели, но не боги, а ваши интеллектуалы.

Лягушки помнят времена, когда человек был с хвостом и бегал по деревьям. Принимая мир таким, какой он есть на самом деле, лягушки знают, то, во что не хотят верить люди. Человек Разумный – это хитрая, жадная, прожорливая, похотливая, бессердечная, обезьяна с выпавшими волосами. Обезьяны любят наслаждения и праздный образ жизни. Давайте же поговорим о том квак вы, обезьяны, новый год встречали.

Обезьяны встречали новый год с 31 декабря на 1 января. Все готовились к торжеству заблаговременно, и выручка в магазинах превзошла ожидания. В каждом доме был накрыт шикарный стол. Конечно, многим обезьянам пройдется после праздника потуже затягивать пояса, жалея потраченные деньги, но таков их, обезьяний, обычай. А пока, квак и положено, они дарили друг другу подарки, обнимались, желая здоровья, материального благополучия, счастья в личной жизни…

- Вот, Антон. Знаешь что это такое? – мужчина достал из целлофанового пакета пахнущего мандаринами, длинную трубку из прессованного картона. На одном конце находилась заострение, выкрашенное в чёрный цвет, к противоположной стороне была крепко привязана красная палка, и торчал длинный скрученный шнур. Рисунок, проходящий по вытянутому телу трубы, впечатлял яркостью красок. Сомнений не было. Отец расщедрился на фейерверк.

- Ухтышка!– мальчик восторженно протянул руки и, взяв подарок, принялся его рассматривать. – Хра-нить в да-ли от ог-ня – по слогам прочитал он мелкие буквы, написанные на боку ракеты. Взвешивая, Антон осторожно покачал её - Тяжелая... – и продолжил читать аннотацию – Бе-речь от де-тей.

Антону было восемь лет. Минувшей осенью, он пошёл в первый класс. Малявкой он себя не считал, но, понимая, что подразумевает предупреждающая надпись, недоверчиво посмотрел на папу. Мужчина, заметив переживающий взгляд сына, успокаивающе потрепал его коротко стриженый затылок.

- Ты уже не маленький ребенок. Как думаешь, сам сможешь запустить?

Мальчик, соглашаясь, радостно закивал.

Отец продолжил:

- Тогда слушай внимательно. В полночь мы пойдём на улицу и установим ракету. Потом ты подожжешь вот этот шнурок – толстый палец указал на веревку, пропитанную горючей смесью – Эта тема семизарядная, сказали, бахает как надо. Поэтому, когда увидишь, что конец шнура начал гореть, смело делай ноги. Всё понял, боец?

- Так точно! – Мальчик, улыбаясь, вытянулся в струнку, выпятил тощую грудь и, шаркнув ногами, обутыми в домашние тапки, ловко взял ракету на плечё.

- А если всё понял, то слушай мою команду. Оружие сдать в шкаф, разбросанные вещи собрать. Приведёшь комнату в порядок и бегом на кухню, помогать маме.

- Слушаюсь! – Антон, по-солдатски четко отдал честь.

- К пустой голове, руку не прикладывают – рассмеялся отец.

Зимой темнеет быстро. Настенные часы показывали 20:25, но казалось, что за стеклом запотевшего окна стоит глубокая ночь. Время от времени вечернюю тишину нарушали громкие выстрелы хлопушек и смех, забавляющийся молодёжи.

Хотя Анна Ивановна обладала пышными формами, она сноровисто хлопотала у плиты, не обращая внимания на начавшуюся отдышку. Поставив в разогретую духовку противень с гусем, она смахнула выступившие капельки пота на своём широком лбу и обратилась к дочери сидевшей за столом:

- Светочка, открой окно. Что-то жарко мне.

Светочка – статная, крашенная блондинка 25 лет, не спеша, отложила нож, которым резала маринованные огурчики для оливье, и поднялась, хрустнув позвонками. Открыв форточку, она впустила освежающий морозный воздух в душную тесноту кухни. Вместе с холодом, в комнату ворвались новогодние звуки улицы.

Бах. Бах. Бах - Рвались петарды под ногами торопящихся прохожих.

Анна Ивановна кивнула в сторону доносившихся хлопков:

- Детвора веселится. Руки бы им поотбивать. Ты доченька иди, наряжайся, а я сама тут управлюсь. Твой-то, во сколько прейдет?

Светочка, виляя упругими ягодицами под полами коротенького халатика, направилась к дверям. Не оглядываясь на мать, она ответила:

- Обещался быть в десяти.

В это же время, Костик Парфенов укладывая редеющие волосы, размышлял перед зеркалом о своей судьбе:

- …Мне 35 лет, а чего я добился? – он внимательно посмотрел на отражение. Плешь на макушке не было видно, но это ещё не значило, что её не заметят оценивающие женские глаза – Ничего не добился. Живу в съемной квартире, работаю физруком, без семьи, без детей. Старею, толстею. Нет перспектив, нет роста, нет будущего - он вновь прошелся расческой по склеившимся от обилия геля, волосам. Задумчиво разглядывая выступающее под майкой брюшко, он вспомнил о Свете, работающей то же школе, где и он, только на должности учительницы английского языка – Светочка. Светочка радость моя. Она и умница, и красавица, и жильё у неё своё есть. Женюсь. Обязательно женюсь.

Заблаговременно, Костя купил в ювелирном магазине тоненькое золотое колечко, которое намеривался подарить возлюбленной в честь Нового Года. Он думал, что девушка сможет по достоинству оценит подарок, подтверждающий серьёзность его намерений.

Переодевшись в брюки с безупречно отглаженными стрелками, в белоснежную, новую рубашку и темный пиджак, Парфенов очередной раз привередливо взглянул на себя в зеркало. В прошлом, он занимался плаваньем и развитая грудь, выгодно отличала его от многих мужчин. Костя втянул живот – в целом, его фигура смотрелась не плохо.

Приготовления были закончены. Заказав по телефону такси, мужчина, внешним видом напоминающий дружка на чужой свадьбе, тяжело вздохнул и пошёл в прихожую одевать пальто.

Антон с папой и мамой сидел за праздничным столом. Это был первый Новый Год, который ему позволили встретить как взрослому – в двенадцать часов ночи. До этого, его укладывали спать в десять часов, обещая, что замолвят за него словечко дедушке Морозу. Мальчик нашёл под елкой огромную коробку цветных карандашей. Именно о таком подарке он мечтал. Сейчас он сидел возле отца и ел курицу с овощами, глядя как по телевизору огни салюта, разрывают темноту ночного неба.

Его отец, бывший прапорщик, а ныне охранник психиатрической больницы, что-то шептал на ушко своей жене, указывая наполненной стопкой куда-то по направлению к детской комнате. По удивлённым маминым глазам, Антон понял, что папа говорит ей о ракете, которую они собираются запустить.

Настенные часы показывали 22:45. Анна Ивановна достала из холодильника бутылку водки. Захватив из кухонного шкафчика три рюмки, она заспешила в зал, где за накрытым столом сидели Светочка и Костик.

Парфенов, нежно поглаживая тонкие женские пальчики, воспользовавшись моментом уединения, признался Светочке в любви. В это время Анна Ивановна уже стояла в дверном проёме. Она видела, как новоявленный жених, полез во внутренний карман пиджака и достал из него небольшую коробочку в форме сердечка. Протянув её девушке, Костя сказал:

- Это тебе.

- Ой, что это? – кокетливо удивилась Светочка. Осторожно, будто бы опасаясь подвоха, она взяла подарок двумя пальцами.

- А ты открой и узнаешь – рассмеялся гость.

Анна Ивановна, как всякая мудрая женщина умела сдерживать своё любопытство. Всем сердцем желая дочери счастья, она неслышно удалилась на кухню протереть и без того чистые рюмки.

Между тем, на улице пошёл густой снег. Он падал на грешную землю липкими хлопьями, словно стремясь спрятать под собой её грехи. Было безветренно и, не смотря на минусовую температуру, тепло. За бетонными стенами многоэтажных домов, тысячи горожан произносили пожелания и тосты, пили и закусывали, смотрели праздничные телепередачи, дарили друг другу подарки и целовались. В общем, все отмечали преддверие Нового года. Милиция, пожарные, врачи, слесаря, котельщики, электрики и многие, многие другие, кому в этот день пришлось заступить на смену, все они слились в единое, народное целое, провожая год уходящий.

Всё громче громыхали хлопушки, всё больше рассыпалось конфетти. Если в восемь вечера взрывались пяти - десятирублёвые петарды, то сейчас народ расщедрился.

Ба-аах! – Сотряс воздух взрывпакет стоимостью сотни.

Бу-уум! – Взорвалось где-то вверху нечто ценою не меньше двести пятьдесят. От этого взрыва завыли сигнализациями припаркованные во дворе машины.

Бах-бах-бах-бах-бах! – Автоматной очередью выстреливали в небо триста рублей.

Шиииии-иии… Бабах! – Загорелись, освещая подъезды зелёным и голубым, потраченные на фейерверк пять сотен.

Народ гулял не жалея денег полагаясь на древнее правило – «как год встретишь, так его и проведёшь»

Без пятнадцати двенадцать, общая радость затаилась, словно набирая силы перед решительным весельем. Уже скоро захлопают пробки, зашипит разливаемое шампанское, зазвенят хрустальным звоном бокалы.

Антон с мамой стояли на детской площадке и наблюдали как папа, стоя по середине песочницы, устанавливает ракету. От зимнего холода песок промерз. Мужчина, несколько раз ударив по нему каблуком ботинка, разломал корку льда и попытался вонзить крепёжную палку. Сделать это было не просто. Нужно было спешить, ведь по задумке, фейерверк, должен ознаменовать наступление Нового Года ровно в полночь. Отец как мог, расковырял небольшое углубление и, воткнув в него ракету, теперь заваливал ямку липким снегом. Прибивая ладонями образовавшийся белый холмик, он, изрядно захмелев, напевал себе под нос:

- Пять минут, пять минут. Это много или мало?…

Наконец, отец сделал пару шагов назад и посмотрел на проделанную работу. Обернувшись в жене и сыну, мужчина с довольной физиономией спросил:

- Ну, как?

Мать, глядя на небольшой сугроб с торчащей из него картонной трубой, пожала плечами. Антон уже подбежал к папе с заранее приготовленной зажигалкой.

- Готов, боец? – деловито осведомился отец.

- Всегда готов! – восторженно отрапортовал мальчик.

- Слушай мою команду… Зажигай!

Решив посмотреть на традиционный новогодний фейерверк, Костик и Светочка вышли на балкон находившийся, на третьем этаже семиэтажного дома, расположенного возле детской площадки. Парфенов поцеловал Светочку в горячие губы, которые обжигали своей нежной мягкостью. После продолжительного поцелуя, они чокнулись наполненными фужерами.

- С Новым Годом, милая – произнёс Костик, любуясь голубизной девичьих глаз. Кровь, подгоняемая тремя рюмками водки, заставила его сердце забиться часто и сильно. Светочка серьёзно смотрела на него, не пытаясь отвести взгляд.

- С Новым Годом – сказала она и тут же добавила – Любимый.

Её мать, Анна Ивановна, наблюдала за ними через кухонное окно и, вспоминая ушедшую молодость, печально улыбалась своим мыслям. Как только влюблённые отпили шампанское, началось всеобщее ликование.

Десятки огней взмыли в заснеженное небо, разрывая ночную тьму разноцветными огнями доморощенного салюта.

Бу-уум. Бу-уум. Бу-уум. - Отстреливала первые секунды наступившего года потраченная кем-то пятисотка.

Ву-ууу-ууу… Ба-аабах! – Ярко-белый огонь, стоимостью две тысячи взмыл вверх и завис на парашюте. Казалось, он осветил собой весь микрорайон. Стало видно, как от сотни петард, дым туманом стелился над землей.

Антон, чиркнул несколько раз зажигалкой. Она не сработала, и мальчик испуганно взглянул на папу. Отец взял его маленькие ладошки и, выдыхая крепкий запах спиртного, подышал на них.

- Пробуй сейчас, боец. Не спеши.

- Слушаюсь – мальчик подтянул к себе торчащую из снега верёвку, и крутанул колесико над кремнем. Действительно, теперь зажигалка загорелась, и Антон поднес огонь к кончику шнура. Пламя, рассыпая хрустящие искры, принялось жадно пожирать веревку, ведущую к взрывному чреву. Мальчик заворожено смотрел на него до тех пор, пока отец не заорал:

- Бегом!

Они, хохоча, побежали к маме, стоящей неподалёку и притопывающей от волнения.

Вокруг них, словно снаряды, рвались петарды, сбрасываемые с балконов радостными горожанами. Антон ощутил себя отважным солдатом, бегущим под обстрелом. С победоносным «Ура» он бросился в объятия матери. В суматохе, никто из них не заметил, что ракета начала смещаться в растапливаемом огнём снегу.

Под звуки праздничного салюта, Костя решился сделать Светочке предложение стать его женой. От выпитой водки его немного качало. Ухватившись за промерзшие перила, он непроизвольно чертыхнулся. Потом извинился. После, он откашлялся, как перед выступлением и сказал:

- Выходи за…

Светочка прикрыла его губы наманикюреными пальчиками, средний украшало подаренное им колечко.

- Не сейчас – попросила она и, стараясь сменить тему разговора, продолжила – Ой! Смотри, внизу ракету запускают.

Костя посмотрел во двор и заметил, как из центра детской песочницы с шипением вырвалось нечто, напоминающее собой шаровую молнию. Оно мгновенно стало очень близким и тут, он почувствовал ужасающую боль в горле. Словно под толщей воды до него донёсся душераздирающий крик Светочки. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Костя инстинктивно потянулся к шее и тут из семизарядной ракеты, пробившей его гортань, вырвался первый залп. Он был цвета артериальной крови.