Просто было молодое. И очень простое. И как-то раз оно влюбилось в одну причину. Ходило к причине под окна, дарило цветы. Чувства сидели на скамеечке и судачили. Они никак не могли понять, как может сходить с ума просто по причине. А причина была незначительная, неважная. И просто однажды это поняло. И перестало ходить под окна да цветы дарить. А после и чувства умерли.

***

Сапог выпил грязи и улыбнулся гвоздастым ртом. Другой сапог неодобрительно на него покосился. И сказал: «Педаль-то, поди, все тебе прощает!» Тот задумался. «Ну, – ответил он после пары минут раздумий, – почти все. Только скрипит порою недовольно, что, мол, опять кривой к ней явился. Ну да что там – дело-то житейское...» Другой сапог не стал комментировать. Только грустно потрещал швами.

***

Как-то холодильник пошел на дискотеку и склеил наклейку. «Надоела» – сказал он, когда она, хныча, отошла в сторону. Наклейка смотрела на холодильник из продымленного полумрака и шмыгала бы, если б у нее был нос. Холодильник мерцал в свете стробоскопа как снег.

***

Массовка решила, что пора менять род занятий, и стала главным героем. Главный герой решил, что это нечестно, и подал на массовку в суд. Победил сценарий, сумевший быть неутвержденным режиссером. Или нет.

***

Однажды клеточка из центра листка захотела в угол. Она купила билет (с пересадкой, естественно – прямых рейсов из центра в угол, ясное дело, не бывает). Но в день отправления заболела, полосами пошла. Так и провалялась с температурой весь день. «Да, не повезло, – сказала ей соседка. – Пол-листа слегло с чернильной эпидемией...» Клеточка сопела и ничего не отвечала.

***

Кубик был весь в рубцах. В школе его за это даже прозвали кубик-рубик. Он не обижался.

***

Кассета работала кассиром. Каждый раз, когда приезжали инкассаторы, она терялась и забывала, в какой карман запихала ключи, и, нервно жуя пленку, моталась из стороны в сторону, пытаясь вспомнить. Инкассаторы смотрели на ее мотания и высокомерно посмеивались, и говорили: «Нашла бы ты уже себе магнитофон». Кассета недовольно шипела, скрипела, но возразить было нечего.

***

На окраине живота, в маленькой хижине жила кишка. Она была тонка и молчалива. И вот однажды заглянула к ней в гости селезенка. Они посидели тихонечко, помолчали. Потом у селезенки зазвонил телефон. Она взяла трубку, поговорила две минуты. «Почка вызывает» – извинилась она перед кишкой и ушла. Кишка вздохнула, включила телевизор. На экране появилась молодая, румяная кишка и произнесла: «Начинаем утреннюю перистальтику! Подтянемся... Расслабимся...»

***

Кислород был урод. Ну, очень некрасив. И вот пошел он однажды к пластическому хирургу. Тот посмотрел на кислород и сказал, что может, конечно, провести курс ионизации, но поможет это ненадолго. «Ну и ладно, – ответил кислород, – хоть что-то». После процедуры идя по улице, он ловил на себе взгляды других элементов. «Надо сходить в фтору, – думал кислород. – Пусть позавидует!» Лучше б не ходил.

***

Как-то раз одно стекло ударил мяч. Оно обиделось и треснуло. А мяч отскочил, встал в сторонке и смущенно засопел клапаном. «Извините» – сказал он. Стекло посмотрело на него, и обиженно отвернулось. Когда мяч укатился прочь, стекло почесало трещину. И пробормотало: «Вот так всегда... Разобьют, а потом – извините... Будто бы от этого сходятся трещины». Молчи, молчи, стеклянное сердце.