Эта сказка, мои милые, будет исключительно для вас. Я подарю ее вам, но будьте осторожны: она не так добра, как можно было подумать. Поэтому, если вы решаетесь ее слушать, то разделяете со мной своеобразную тоску. Когда-нибудь вы поймете ее причины, мои милые, но пока лишь пусть ваши маленькие ручки сжимают одеяльце, а испуганные глазки следят за моими губами. Я начинаю. Но не бойтесь, все не так серьезно, как вам кажется.

Когда-то давно на небесах, там, где играют холодные солнечные лучи и переплетаются шелка облаков, родился у прекрасных и гордых родителей мальчик. Он был совсем еще маленьким, но его голубые глаза уже сверкали так ярко, что люди, которые ходили по земле, поднимали головы и щурились от далекого блеска.

Мальчика отдали на воспитание нянькам вместе со многими его братьями и сестрами. У его родителей было слишком много различных забот, чтобы уделять ему внимание. Ведь все-таки они были правителями целого небесного королевства.

Мальчик-капля рос, и день ото дня его ладная фигурка становилась все красивее, смех все звонче, а мысли все смелее. В отличие от своих братьев и сестер, которые только и делали, что ели, спали и изредка играли, поколачивая друг друга, наш мальчик любил бродить по огромному белому замку своих родителей в поисках красоты. А найти он ее мог в чем угодно. Хоть в шелковых темных покрывалах туч, хоть в нежно-розовых цветах рассвета, хоть в блестящих драгоценных камнях молний.

Но больше всего он любил смотреть вниз, на землю. Отсюда, сверху, из летающего замка, она казалась ему безумно прекрасной. Мальчик-принц мог часами стоять на балконе и заглядываться на неведомые ему цвета лесов, морей и сухой земли. И он мечтал приникнуть своими бледными полупрозрачными губами ко всему тому, что видел. К живым цветам, чьи алые головки не склонялись в почтении при виде летевшего замка, к нежным детским волосикам, чьи обладатели смеялись и показывали на него пальцами в искреннем восторге, к жаркому песку побережий, который нежился и страдал под палящим солнцем.

Мальчик-принц знал, что, как только он достигнет совершеннолетия, ему будет дозволено совершить свой полет, как и всем принцам. И всем своим холодным сердечком жаждал он этого дня. Становился он все старше, но желание это не ослабевало, из-за чего его братишки и сестренки, уже давно ставшие толстыми, уродливыми, злыми, невзлюбили беднягу и всячески дразнили его. Но он лишь отворачивал свое гордое лицо и старался не забывать о своей мечте. И она согревала его замерзшее бледное тельце.

И вот наступил день совершеннолетия принца-капли. В этот день вместе с ним должны были совершить первый и единственный полет к счастью еще много детей, но лишь он с горячностью теребил край праздничного костюма голубого шелка. Все обычные дети были одеты в белый шелк. Они подходили один за другим к краю специального балкончика и с позволения главного советника прыгали вниз. Если встать рядом, то можно было даже увидеть, как их уродливые тела парят в воздухе.

Но вот пришел черед мальчика-принца. Он шел последним. Поцеловав руки отцу и матери, он подошел к советнику и склонил голову. Тот оглядел его и поджал губы при виде худенького тела, но не осмелился перечить королевскому сыну, поэтому лишь поджал губы и взмахнул костлявой рукой с платком. И мальчик шагнул в небо.

Дыхание его перехватило от ударившего прямо в лицо порыва ветра. К слову сказать, этот самый ветер часто наблюдал за принцем-каплей и его единственного подхватил своими руками из всех детей. И резко понес вперед, вниз, в никуда. От неведомого доселе счастья юный принц даже не понимал, куда летит. Лишь спустя несколько минут он начал ориентироваться в пространстве. Он улыбался, а из глаз его текли слезы невыносимой радости.

Вот он – смысл всей жизни. Лететь наперекор всему и видеть под собой, над собой, в себе лишь бесконечную красоту. Слушать смех ветра около самого уха, чувствовать внизу жаркий, пышущий жизнью город, добрых, открытых людей. И так было бы вечно, если бы на пути мальчика не оказалось оконное стекло одного из домов.

Он пронзительно закричал от боли, когда его худое тельце со всего маху ударилось о прозрачную преграду. В глазах у него помутилось, а в мыслях была лишь эта невыносимая боль. Если бы у капли были кости, то он бы, без сомнения, переломал их все. Но, слава богу, он обошелся лишь сильным ударом. Спустя пару минут, полных крика и обидных слез, мальчик все-таки смог открыть глаза и прикоснуться к болевшей невозможно груди. По ней текли прозрачные струйки его крови, но, раз он был каплей, то они возвращались обратно по одному его желанию. И вскоре рана была залатана.

Теперь было время и оглядеться. И почувствовать холодные, злобные порывы, казалось, доброго ветра. И ледяную строгость стекла. Удерживаться долго на нем мальчик не мог, но это было лучше, чем лететь дальше в неизвестность и столкнуться еще с чем-нибудь. Так он и прокричал ветру, вцепляясь своими маленькими пальчиками в гладкую поверхность изо всех сил. От этого крика звавший дальше ветер словно взбесился. Гневно сорвал дрожавшего от холода, страха и боли мальчика и бросил вниз.

После короткого полета юный принц почувствовал не такой уже сильный удар обо что-то склизкое, мягкое и мокрое. Оно вдруг растеклось в стороны и бедняжка упал в грязь. Осмотревшись, он с трудом узнал в этой почти однородной темной массе, окружившей его, своих собратьев. Правда, они были отнюдь не такими чистыми и жеманными, как там, наверху, во дворце его родителей. Здесь он увидел грязных, голодных, совершенно озверевших существ. Они недолго смотрели на него, бормоча полустершиеся из их памяти проклятия, а затем вновь поползли по своим делам, уворачиваясь от плевков ветра.

Бедный мальчик не знал, что ему делать. Он попытался встать, но ноги его разъехались в вонючей грязи и болезненных испражнениях. Его затошнило. Мерзкие тени вокруг ползали во всем этом, жрали все это, изредка издавали жутковатые звуки, которые олицетворяли общение. От такого кошмара мальчику захотелось завыть и подняться обратно в небо. Пусть даже ему придется еще двести раз ударяться всем телом о холодное стекло.

И он закричал. Но ветер был глух к его крикам. В отличие от тех, кто был вокруг. Они обступили мальчика и стали смотреть на него своими гниющими глазами. Юный принц забился в истерике и стал выкрикивать злобные слова:

- Вы так уродливы! Отойдите от меня! Не трогайте меня! Вы грязные!

Тогда из общей толпы вышел один из его собратьев, самый старый, видимо, и негромко пробормотал:

- Погляди на себя. Ты-то чем лучше?

Остальные одобрительно заулюлюкали. Мальчик взглянул на себя и с ужасом понял, что все его тело покрывают те же грязь и испражнения, бесконечные излияния грязи, как и у других. От этого он впал в ступор и не смог больше сказать ни слова. С той секунды, когда он возненавидел себя, началась новая жизнь.

С тех пор он машинально ползал среди остальных никогда не убивал, но поедал остатки чужих трапез, чтобы не умереть с голоду. Сил его не было бороться с этим кошмаром, который своей тенью накрыл все его мечты. Он ползал и почти забыл все слова, потому что не с кем ему было поговорить. И лишь иногда он позволял себе смотреть в небо и тихо просить у ветра вспомнить о нем. Он бережно хранил внутри себя память о своем полете, потому что ничего прекраснее он не знал. И эта память вместе с верой в то, что ветер однажды вернется за ним, помогали мальчику не умереть.

Ему везло в какой-то степени. Никто из людей, наступавших в лужу, не раздавил его, хотя так погибли сотни его собратьев. Он не замерз, когда наступила зима, и не задохнулся от смрада под слоем льда до самой весны.

А когда она наступила, то встретила изможденного грязного юношу, который волок тощие руки и ноги на предел своих сил. Но и она не исполнилась жалостью к нему. Солнце с каждым днем грело все сильнее, и все те, кто окружал бывшего принца, пытались скрыться от его жарких лучей. Лишь бедный юноша никуда не убегал. Солнце напомнило ему о тех днях, когда он еще ребенком предавался мечтам. И он протянул к пылающему жару изъеденные язвами руки.

Обжигающие лучи опалили его, и он вскрикнул от боли. Они жарили его все сильнее, оставляя на измученном теле темные пятна ожогов. И юноша не выдержал. Он вскрикнул в последний раз и потерял сознание от боли. И только тогда прохладный гордый ветер подхватил и забрал его невинную душу.