Март. Предзакатный час. Холодает. На ночь в город возвращается зима. Лужи, в которых ещё полчаса назад плескались воробьи, затягиваются тонким льдом. По улице идёт старик в чёрном пальто и серой кроличьей шапке. Идёт старческой походкой, не спеша. Куда старику торопиться? Старик входит в булочную. При булочной – маленький кафетерий. 3 стойки и столик с двумя стульями. Старик заказывает слойку и чашку кофе. Прежде чем сделать глоток, он некоторое время греет озябшие пальцы о чашку. Случайный свидетель этой сцены был бы очень удивлён, узнав, что старик совсем не любит кофе, и никогда его не любил. Он не находит никакого удовольствия ни в запахе ни в резком вкусе этого напитка. Он любит чай, соки, минералку, какао, молоко, наконец, не откажется от рюмочки. А вот кофе, не то чтобы терпеть не может, но не понимает его вкуса. Кофе старику не противен, но старик получает от кофе никакого удовольствия. Более того, если старик пьёт кофе, он не может напиться им и после чашки кофе обязательно попьёт чего-нибудь другого. Однако если кто-то предлагал ему кофе, он никогда не отказывался. Во-первых, не хочется обидеть предлагавшего. Во-вторых, он стал жертвой (если тут применимо это слово) массового внушения. Все вокруг говорили, что кофе – это вкусно. Вот он и поверил, или, правильнее сказать, свыкся с мыслью, что кофе – это вкусно. Если бы ему самому сообщили, что он не любит кофе, старик бы очень удивился и стал бы вполне искренне доказывать, что это не так. Если кто-то предлагал ему кофе, он никогда не отказывался, но если он выбирал напиток сам, то предпочитал что-нибудь другое. И, всё-таки, иногда этот странный старик заказывает именно кофе. Сам. Вот как сейчас. Сергей Ильич (так зовут старика) надкусывает мягкую свердловскую (или как она теперь называется) слойку и делает глоток.
Детство. Ему – семь, сестре – пять. К ним приехала тётка из Саратова, привезла знаменитые саратовские калачи. Что они знаменитые он узнал уже потом, а сейчас они с сестрой ходят по квартире и носят эти странной формы булки, показывают их гостям. По какому поводу гости, уже не вспомнить. Сестра роняет кусок калача и заливается рёвом. Её утешают. – Все к столу! – зовёт мама, – Дети, садитесь к столу! Розовый абажур. На стене ходики и портрет прадедушки. На столе торт, конфеты и кофе. Мордашка сестры перепачкана в шоколаде.
Глоток
Утро. Белая с синим скатерть на столе. По радио идёт «Пионерская зорька». Папа уже ушёл на работу. Он выскакивает раньше, а Сергей и Лена (сестра) спешно дожёвывают кашу, при этом болтая о своём, школьном. – А Денисова рассказывала, что видела в лесу антилопу. – Врёт твоя Денисова. Антилопы в наших лесах не водятся. – Конечно, врёт! Она ещё сказала: «Я её булочкой угостила. Стала бы антилопа есть её булочку!» – А, может, это была лосиха? – Скорее, кобыла. – Или корова. – Грациозная такая! Как антилопа! – Дети, пошевеливайтесь, опоздаете! – торопит мама, – Налейте кофе в блюдечко, чтобы быстрее остыл. На улице – бабье лето. Сергей с Леной идут через сквер. Дорожки подметены дворниками, но всё равно то тут, то там можно видеть опавшие листья. А под деревьями их полно. Рябины увешаны ярко-оранжевыми горздьями. Говорят, к снежной зиме. – Врушка твоя Денисова. И дура. Так ей и передай!
Глоток Институтский двор. У входной двери несколько опоздавших. Рослый сердитый парень никого не пропускает. – Нельзя! Гуляйте! – Послушай! Ну, всего на 3 минуты и опоздали-то! Преподаватель, наверняка ещё и в аудиторию не вошёл! Пусти! – Не могу пустить! Распоряжение ректора. Приходите на вторую пару. – Эх ты!... Ладно. Завтра я дежурю. Не оказаться бы тебе в моей шкуре. Пошли, ребята! Все уходят. У двери ненадолго задерживаются Сергей и незнакомая девушка. – А попробуем, через столовую! Институтская столовая находится на первом этаже и у неё есть отдельный вход с улицы. Но у входа в столовую их тоже встречает сердитый цербер. – Идиотизм! – возмущается Сергей, – борются с опозданиями и толкают студентов на прогулы. Ну, пропущу я теорию машин и механизмов. А, вдруг, именно на этом занятии мне суждено узнать что-то очень важное? Какой из меня инженер получится? – Ну, что делать будем? – Что делать? Прогуливать, конечно! У нас полтора часа времени есть. Куда пойдём? – Может, в какое-нибудь кафе, кофе попьём? – Пошли! Маленькое кафе на тихой улочке. Они вдвоём. Больше посетителей нет. Стены расписаны, вероятно, доморощенным художником. Фрески на тему «сбор урожая» Деревянные столы. Кофе. Коржики. – Тебя как зовут? – Таня! – А меня Сергей? Ты на каком курсе учишься? – На втором. ¬– А я на третьем. Играет тихая музыка. Кофе выпито. А двое всё говорят. – Пора идти. Скоро вторая пара начнётся. – Таня! А что ты сегодня делаешь после института? – Да, в принципе, ничего особенного. ¬– Может, встретимся? – Домашние задания, сделать нужно. Начертить конический редуктор. Помнишь такой? – Ещё бы! Тем более, давай встретимся. И редуктор начертить я тебе помогу. – Ну, давай!
Глоток
Зимнее утро. Свет торшера резко выталкивает из сна. – Серёжа! – М-м-м! – Серёженька! Вставай! Работу проспишь! Сергей с трудом открывает глаза. – Прошу Вас, сударь! Кофе в постель! – Танечка! Ну, спасибо тебе! Это же я обещал тебе кофе в постель! Завтра же… – Ага! Если проснёшься раньше меня, соня! Свет торшера больше не кажется резким. Ласковые руки жены.. Лёгкое раздражение на щеках и подбородке от бритвы. Кофе и бутерброд с сыром. Губы, пахнущие кофе. Пальто, ботинки. Морозец. И Танин силуэт в окне.
Глоток
– Сейчас ты попробуешь настоящий турецкий кофе. Никто не умеет варить его, как Вахтанг. – Даже лучше, чем я? – Мамуля! Ты варишь изумительный кофе, но не турецкий. А Вахтанг варит турецкий. – Сэргей Ильич, Татьяна Алексеевна, не самнэвайтесь, – говорит Вахтанг, – у мэня дэдушка был турок-мэсхетинец, он научил меня гатовить та-акой кофэ. Турэцкий кофэ гатовится в пэскэ… вот так… минутку… Вот он! Угашайтэс! – Дочка! Он не обижает тебя, – спрашивает Сергей, когда Вахтанг ненадолго выходит. – Что ты, папа! Он такой замечательный! Лучший на свете! Сулгуни, красное вино, чурчхелы, а за окном – горы и синее-синее Чёрное море.
Старик допивает кофе и идёт домой. Дома его никто не ждёт. Жена умерла 10 лет назад, сестра – 3 уж года как, дочка, зять и внук погибли в Сухуми во время Грузино-Абхазской войны. Старик не любит кофе. Но иногда его заказывает. Если бы его спросили, зачем, он бы ответил: – Вот, захотелось. Но это не так. Он не любит кофе. Ему не нравится резкий вкус и запах этого напитка. У него даже дома нет кофе. Правда, если кто-то предлагал ему кофе, он никогда не отказывался. Вот только никто не предлагает. Некому предлагать. |
Администрация // Объявления
