- Здравствуйте.

- Здравствуйте, мой друг.

- Рад быть вашим другом.

- Для меня каждый читатель – друг.

- О, тогда у вас очень много друзей!

- Не так много, как мне бы хотелось, но вообще, да, пожалуй, много.

- А помните, как мы дружили с вами, когда я был на третьем курсе? Я очень любил гулять по вашей «Равнине в огне».

- Помню, на этой равнине много новелл, вы побывали на каждой. Как впечатление?

- Не получи я удовольствия и поводов для размышления, не пришел бы к вам сегодня в гости. Кстати, вам большой привет он нашего общего друга, Питона.

- Питона?

- Ага, ну, неужели вы забыли Вадима?

- Позвольте, это не тот ли молодой человек, который в то время был очень дружен с Картасаром? Это он навещал моего «Педро Парамо»?

- Да-да, именно он. А когда мы ушли в стодневный запой?

- О! Это было и весело и грустно, я помню только отрывки, но мне много рассказывал Маркес.

- А наши строчечные игры?

- Презабавно у вас получалось, но от незнания местности, вы наделали массу ошибок. Хотя, знаете, определенные зарисовки были весьма интересными.

- Правда?

- Да, это так. Вспомните хотя бы «Разные берега», это вы написали или все же коллективное творчество?

- Написал я, но мне очень помогли друзья. На самом деле, я совсем недавно нашел этот рассказ, перечитав его, я откровенно посмеялся над собственным порывом и неутомимым желанием дерзать.

- Это молодость, мой друг. Молодость. Но ничто не проходит бесследно, извините за банальность, она мне не свойственна.

- Осторожнее, у вас сейчас пепел упадет.

- Спасибо.

- Вот, возьмите.

- Красивая пепельница. Подарок Варгаса?

- Нет, я познакомился с ним позже. Это подарок, я ее вырезал сам.

- Спасибо. Начитались рассказов…

- Вы проницательны, я был уверен, что вы догадаетесь.

- Мате?

- С удовольствием, сегодня несколько жарковато.

- Подвиньте ближе.

- Спасибо, мне достаточно.

- Уверен, что сигара и мате – это не цель вашего визита. Скучаете?

- Немножко. Испытываю недостаток в желтых бабочках.

- Хотите начать множество войн и все их проиграть?

- Пожалуй. Хотя, нет, лучше что-то свое. Поищем?

- Думаю, стоит попробовать. Кто первый?

- Вы, Хуан.

- Ну, что ж, на сколько я помню, последнее время на одиночество жаловался Фуэнтес.*

- Вам помочь?

- Сделайте одолжение, третья полка, от вас правее, да-да, в жестком переплете. Спасибо, садитесь и пейте мате. Так, посмотрим, ну, хотя бы вот это:

« Стоя посреди сада, я закрыл глаза… Гаванский табак и мокрые тротуары… Бочка с сельдью… Пивной перегар, мачтовый парусник, дубовые бревна… Оглядываясь вокруг, я старался удержать в сознании этот квадратный сад, залитый призрачным светом, который, казалось, даже под открытым небом просачивается сюда сквозь желтые стекла, сверкает в жаровнях, становится печалью до того, как делается светом… И зелень плюща – это не зелень нашей обожженной солнцем земли, она выглядит неземной изумрудностью, той, что бархатит кроны далеких деревьев и ложится на горы причудливой плесенной тенью… Это же Мемлинг!* На одном из его триптихов я видел такой пейзаж в зрачках юной девы и в зеркальном отблеске на губах.» - Взгляните на иллюстрацию! Что скажите?

(Вложение #17579 удалено)

- Восхитительно!

- Еще бы! Он великолепен! Теперь раскладывайте свой словесный пасьянс, смелее!

- Попробую. Значит, хотите пасьянс ощущений? Раскинем карты. Мне понравились цвета.

- А вы заметили, что на самом деле, здесь больше цветов, чем кажется на первый взгляд?

- Конечно!

- Тогда не буду вам мешать, продолжайте.

- Я думаю вот о чем - «который, казалось, даже под открытым небом просачивается сюда сквозь желтые стекла, сверкает в жаровнях, становится печалью до того, как делается светом» - в этом отрывке прописан лишь желтый цвет, но мне он видится более тусклым, не смотря на то, что сверкает на жаровнях, он уже печален…. а вот открытое небо, обволакивает сад голубым. Голубой скрыт, но более ярок.

- Допустим, что еще?

- «И зелень плюща – это не зелень нашей обожженной солнцем земли, она выглядит неземной изумрудностью, той, что бархатит кроны далеких деревьев и ложится на горы причудливой плесенной тенью…» Здесь – открытая зелень, а между этой зеленью и более глубокой изумрудностью – цвет обожженной солнцем земли.

- Правильно, а что вы скажете про…. Как вы это называете, вкусности?

- О, да! «Гаванский табак и мокрые тротуары… Бочка с сельдью… Пивной перегар, мачтовый парусник, дубовые бревна…» - сочная картина! Табак – и запах и цвет, бочка с сельдью – запах и ощущение близости к порту, пивной перегар – мы еще ближе к порту, мачтовый парусник – мы в порту. Отличная получилась прогулка, после такого я бы действительно зашел в сад.

Изумрудность – потрясающе!

Бархатит – ранее, такой оборот мне не встречался, здорово.

Ложится на горы причудливой плесенной тенью - что-то необыкновенное!

Если такой пейзаж автор увидел в зрачках юной девы и в отблеске губ, то что мне сказать…… А вы, что скажете, Хуан?

- Очень ли вы удивитесь, если я вам скажу, что, возможно, сам Фуэнтес совершенно не задумывался о том, чтобы прятать цвета, вести вас дорогой к порту и так далее. Мы все читаем по-разному. Сальвадор Дали всегда удивлялся и смеялся над критиками, которые объясняли его картины. По его словам, он и сам не всегда знает что пишет, так откуда это знают искусствоведы и критики? Вы увидели в этом ярком отрывке то, что видят все, но еще и что-то свое, вы домыслили, пофантазировали. Вам было интересно?

- Очень!

- Это самое главное. Рад, что вы заглянули.

- И вам спасибо. Постараюсь заглядывать к вам чаще.

- Милости прошу, рад, если смог помочь.

- Всего доброго.

- До свидания, мой друг. И спасибо за подарок.