Веки дернулись несколько раз и, человек с тихим стоном приоткрыл глаза. Тупая пульсирующая боль тут же сдавила виски, вызвав гримасу на бледном лице. Человек силился рассмотреть все в округе, но туманная пелена, стоявшая перед его взором, размывала очертания окружающих предметов.

Некоторое время он решил оставаться неподвижно, пытаясь успокоить нахлынувшую на него боль. Предпринимая попытку расслабиться, человек сделал тихий вздох, наполнив грудь свежим, прохладным воздухом, и снова сомкнул веки. В обхватившей его вновь темноте он максимально расслабил свое тело, всецело отдавшись окружающей тишине, и немного погодя, боль отступила.

Он лежал на спине, свободно раскинув руки. Холод от мраморных плит, пропитывая одежду, добирался до самой кожи. Мысленно ощупывая свое тело, человек старался узнать, нет ли ушибов и переломов, собственно не представляя, откуда они могли взяться. Пальцы рук, послушно отозвавшись, сжались в кулаки и свободно разжались, не принося никакой боли. Руки целы. Пальцы ног, так же сгибались без боли. Это не могло не радовать.

Боль в висках немного стихла, и человек решил повторно предпринять попытку открыть глаза. Мгновение перед глазами все плавало в смутной дымке, но некоторое время спустя контуры начали вырисовываться и ясность взгляда окончательно вернулась.

Он находился в большом, просторном зале. Каменные стены в основном уцелели, но крытая черной черепицей кровля крыши, укрепленная ранее прочными балками высокого потолка, в большинстве мест рухнула, и теперь зияла дырами. В рухнувшие проемы крыши заглядывало черное бархатное небо, усыпанное блистающими звездами. В одной из дыр человек разглядел полную луну, начищенную, словно серебряная монета. Лунный свет лился в разбитые окна, серебря мраморный пол, а прохладный ветер приносил свежесть. В лучах лунного света, темнота вокруг была мягкой и приятной. Осторожно поворачивая голову, он осмотрел комнату. Стены были облицованы белым с синими прожилками мрамором. Одна из стен зала была увешана ржавым оружием, трофейными знаменами и наградами за турниры вековой давности, историю которых не помнил больше никто. Половина знамен заплесневела, все они поблекли и запылились, некогда яркие краски выцвели и стали серо-зелеными. Этот зал знавал лучшие дни.

Где это он?

Облизнув пересохшие губы, человек начал осторожно подниматься. Мышцы, задубевшие от лежания на холодном полу, отказывались слушаться. Кряхтя от усилий и с тихим присвистом, он все же поднялся на ноги. В голове шумело, в висках опять проступила боль. Потребовалось несколько мгновений, дабы еще раз прийти в себя.

За спиной послышался слабый шорох. На мгновенье замерев, он медленно развернулся и замер в испуге. Перед ним, метрах в пяти, положа морду на скрещенные лапы, неподвижно лежала псина. Глаза закрыты, бока вздымались и опускались при ровном дыхании, правое ухо слегка подергивалось. Человек не шевелился.

Нелепость происходящего ошеломляла, и он снова оглядел все в округе. То же разрушенное строение, с обеих сторон зала в дверных проемах просматривались смежные комнаты и коридоры, они были в таком же плачевном состоянии. Место незнакомо. Неужели сон? Мысли в голове принялись метаться как ошалелые. Такой явный. Он провел ладонью по лицу, стараясь очистить разум от паутины сна. Прикосновения реальны. Человек посмотрел на руки. Кисти рук покрывали царапины и ссадины, на коже виднелись красные точки блошиных укусов. Раны отдавали щемящей болью. Рассудок отказывался верить в реальность происходящего. Он никак не мог здесь очутиться. Только не с ним. Не с ним! Стоп! А кто ОН? Человек в оцепенении застыл не в силах сделать вдох. Он отчаянно пытался вырвать из глубины сознания те самые малые крупицы воспоминаний, которые могли бы пролить свет на все происходящее. Он чувствовал, как обрывки его памяти балансируют на гране неизвестного прошлого и не немыслимого настоящего. Образы, лица, имена. Они где-то рядом, но стоит протянуть к ним руку, как в следующее мгновение они ускользают из его памяти. Усилия напрасны, он ничего не смог вспомнить, словно прошлого и не было. Недостаток воздуха вызвал пульсирующую боль в ребрах, призывая вернуться в действительность, и он снова задышал, жадно хватая воздух ртом.

Псина, открыв глаза, посмотрела на человека. Взгляд спокойный, в нем не было зла. Немного приподнявшись, псина лениво потянулась, царапая мрамор когтями, затем зевнула, раскрыв огромную черную пасть, обнажая острые клыки. Но после, так же вяло легла, уложив морду на лапы, но уже наблюдая за человеком.

А человек смотрел на собаку. Нельзя показывать свой страх, и ни в коем случае не пытаться делать резких движений. Еще с собакой мне неприятностей не хватало. Необходимо постараться успокоиться и прийти в себя.

– Привет – с небольшим волнением в голосе проговорил он. – Как зовут? - И тут же мысленно ухмыльнулся от нелепости вопроса. Хотя, это нелепость, казалась невинной оплошностью на фоне происходящего абсурда. И он, прибавив в голос спокойствия, продолжил. - Ну, чего молчишь, не хочешь говорить? А я вот, на твоем месте, рассказал бы, где это мы, кто мы, и как здесь оказались. По крайней мере, это было бы вежливо с твоей стороны. Нет, не хочешь говорить? Ну что ж, как знаешь. За язык тянуть не стану, глядя на тебя, как-то уж, не хочется – правдиво заверил он пса.

Пес облизнувшись, продолжал смотреть пустым, ничего не выражающим взглядом.

Немного постояв и уверившись, что псина не опасна, он нехотя отвернулся от нее.

Нужно попытаться разобраться, что с ним произошло. Ведь что-то же произошло! Возможно, он сильно ударился головой, получил травму головы и как следствие - амнезия. Правда, не стоить сбрасывать со счетов и то, что кто то, смог этому посодействовать, либо даже принимать непосредственное участие. Ощупав голову, он не нашел повреждений и следов крови. Есть вероятность отравления или усыпления. Но и в это как-то слабо верилось. Хотя! Но как он смог оказаться в таком месте, и что это за место, да еще эта собака? Вопросы. Вопросы, на которых сейчас нет ответа. Раз уж на память рассчитывать не приходиться, значит нужно определить, что это за место и как из него выбраться.

Итак. Первым делом найти выход. Дом был огромен, он походил на особняк, или даже на небольшой замок, очень старый и безнадежно запущен. Он находился на середине большого зала, и до ближайшей стены было, не меньше двадцати шагов. Вероятно, раньше здесь проводились своего рода приемы почетных гостей, или служил, обедним залом для некогда известной, благородной семьи. Даже сейчас это место вызывало ощущение былой роскоши.

Немного постояв, он направился к ряду окон расположенных по всей стене. Не преодолев и десяти шагов, позади себя он услышал тихие шлепки. Человек вздрогнул и быстро обернулся. Собака, легкой рысью обогнув человека, остановилась перед ним, преградив путь к окну. В полный рост она выглядела еще внушительнее, ее рост доходил почти до пояса человека. Мышцы рельефно выделялись под кожей. Шерсть короткая, лаково-черного цвета, плотно прилегала к телу. Хвост обрублен. Но, несмотря на свою массивность и высокий рост, пес был элегантен и благороден.

–Тшш. Тихо мой хороший, – мягко проговорил человек, вытягивая перед собой руки. Он старался себя вести спокойно, без резких движений.

– Я всего лишь хотел глянуть в окно, – тем же ровным тоном, продолжил он – я более чем уверен, отсюда вид просто великолепен. – Глядя пустым взором, собака стояла смирно, слегка подергивая ухом.

– Думаю, ты будешь не против, если мы вместе посмотрим что там за окном. Что скажешь? Согласен?

Он сделал несколько неспешных шагов в сторону, дабы обойти собаку и подойти к другому окну, которое располагалось рядом, но тут же остановился. Собака опять оказалась перед ним, преграждая путь.

– Ну, и чего? – недоумевая, спросил он. – Если тебе так уж неинтересно, что там за окном, будь добр, не мешай, а я сам гляну что там. А потом, мы могли бы с тобой поиграть, если ты конечно захочешь. – В глазах собаки читалось безразличие.

Он еще раз предпринял попытку приблизиться к окну, но опять, с тем же успехом. Проделав несколько легких шагов, псина вновь оказалась перед ним. Человек пребывал в растерянности.

Оставаясь на месте, он попытался разглядеть, что там за окнами. Всматриваясь в прозрачную темень ночи, он увидел окутанную туманной испариной темную водную гладь. На тихой глади озера мутно отражался диск луны, а в самой дали, слабо вырисовывался каменный утес.

- О, смотри, что я придумал! – бодро заявил человек, захваченный пришедшей мыслью.

Наклонившись, он подобрал несколько небольших камушков. Взяв один из них, прицелившись, метнул в оконный проем и замер в ожидании. Несколько мгновений спустя, послышался слабый всплеск воды. Человек недовольно покачал головой. Судя по тому, сколько прошло времени с момента броска и до падения в воду, он явно не был на первом этаже этого дома. Взяв следующий, он попытался бросить легким навесом, и как только камень вылетел в окно, принялся считать. Один, два, всплеск. Камушек упал почти под стену дома. Значит вода у самого основания дома, а он, находиться на этаже третьем, четвертом. Высота приличная, а вот глубина озера у дома, это конечно вопрос. Это не радовало. Разочаровано махнув рукой, он снова глянул на псину, та в свою очередь, высунув черно-синий язык, продолжала наблюдать за ним.

– Может ты не прочь порезвиться, а то лежишь здесь один, скучно небось, а так, побегал бы, размял лапы, жирок раструсил. Ты хоть в зеркало на себя смотрел, здоровый то какой, и не стыдно – заговаривал он пса, при этом, обдумывая дальнейшие действия.

Не найдя ничего лучшего, он с замиранием сердца сделал несколько неторопливых шагов к псине, медленно и осторожно протягивая руку.

– Ну, иди сюда мой хороший, иди ко мне мой славный – с обманчивой мягкостью проговорил человек.

Рука медленно тянулась к псу. С невообразимой быстротой он еле успел отстраниться. Зубы псины клацнули в месте, где только что была рука. Свирепое рычание наполнило зал. Пригнув голову, собака сделала шаг, шерсть на холке встала торчком, морда исказилась в злобном оскале, обнажая огромные белые клыки.

– Я, понял, понял, я уже отхожу – делая без спеха несколько шагов назад. Внешне он старался не выказывать захвативший его испуг, но казалось, что удары его сердца в окружающей тишине грохочут, словно колокола. Тем не менее, он мог гордиться, как ровно звучал его голос. Огонек яростной злобы, вспыхнувший в глазах собаки, теплился еще несколько мгновений, но затем погас. Пес остался на месте.

– Если ты такой недотрога, то так тому и быть, приставать не стану – сказал человек, отходя все дальше. Оказавшись, как ему показалась на безопасном расстоянии, он снова принялся обдумывать дальнейший свой шаг. Перед ним псина, от которой неизвестно что ожидать, с лева и справа арочные проемы, в которых смутно просматривались ведущие вглубь дома коридоры, позади сплошная стена. Выбор невелик. Помешкав с минуту, он повернул на право, и двинулся в сторону дверного проема. Расслышав тихие шлепки, он оглянулся через плечо. Пес неторопливо следовал за ним.

– Ну вот, здорово, – недовольно пробормотал человек – Хочешь составить мне компанию? Ты даже не представить себе не можешь, как я буду тебе рад – язвительно закончил он, отвернувшись, с кислой миной на лице побрел дальше.

Выходя из зала, он прошел в разрушенный дверной проем. Ранее здесь была огромная двойная дверь, которая обрамлялась полуколоннами, и завершалась каменной арочной перемычкой. Следующая комната была поменьше, но отделана она была на схожий манер. Здесь так же, царил сумрак. Собака зашла следом и, пройдя мимо него, остановилась возле единственного окна.

– М да, я вижу с каждым разом становиться все веселее, и веселее – задумчивым голосом проговорил он. Увидев еще один проход, двинулся дальше. Нужно найти центральный выход, а там уже буду думать, как избавиться от конвоя. Он брел через анфилады, пустых общих комнат. Коридоры и комнаты, отделанные ранее изящными деревянными панелями, сейчас покоробились и струхли. Лишь узорчатые каменные плиты все еще не поддавались времени, на них были высечены силуэты воинов древности и сцены сражений. Во множестве мест крыша обвалилась, и лунный свет, падающий сквозь дыры, одевал комнаты в серебро. Тени, словно дикие звери метались по дому и прятались в каждом углу. Кое-где, висели древние занавески, вяло покачиваясь на ветру, словно ошметки облезлой кожи. Сломанные ставни валялись у окон, а те в свою очередь, глядели пустыми, черными глазницами. Во всем доме царила разруха и опустошение. Дом производил впечатление места, ждущего смерти, а то уже и мертвого. Здесь не чувствовался запах жизни.

Псина, ступала очень тихо, словно ощущала вес тишины покрывающий дом, а каждый шаг человека отдавался гулким эхом в огромной пустоши помещения. В одной из комнат он обнаружил дверь.

– Ну, это уже что-то – тихо пробормотав, человек направился к ней. Она была небольшая, и мало походила на парадную. По крайней мере, можно будет попытаться избавиться от сопровождающей его псины. Он подошел и толкнул дверь. Та затряслась и распахнулась, исторгнув недовольный хриплый звук, косо повиснув на кожаных петлях. Это нужно было предположить. Кроме каменных стен, в этом доме все утратило свое предназначение. Человек направился дальше. Он обошел все возможные комнаты, коридоры и коморки, которые имелись на этой стороне здания, но выход, так и не нашел. И каждый раз, как только он снова намеревался подойти к окну или разрушенному проему, пес снова и снова, ставал на его пути, запрещая проход хищным оскалом и гневным рыком, и ему приходилось отступать. Сперва, его удивление уступало место недоверию, затем гневу, а дальше, стало перерастать в страх. Уверившись, что выхода здесь нет, человек решил вернуться. Оставалась левая сторона здания. Обратный путь занял меньше времени. Он брел по своему следу, оставленному на пыльных мраморных плитах, пока снова не оказался в знакомом ему зале.

Проходя через зал, его взгляд остановился на ржавом оружии, которое висело вдоль стены. Некоторая его часть свалившись, бесхозно валялась погребенная под толстым слоем пыли. Здесь были всевозможного рода оружие: копья с листообразными наконечниками, алебарды с изогнутыми лезвиями, шлемы из черного металла с потускневшей серебряной гравировкой, готические кирасы, кольчуги, ножи и кинжалы. Во всей этой внушительной коллекции преобладали короткие обоюдоострые мечи, и такие же топорики. Здесь даже были массивные плоские топоры в форме полумесяца. Кто-то собрал добротную коллекцию старинного оружия. В свое время она стоила уйму денег, а теперь, прибывала в плачевном состоянии. Сейчас за эту кучу ржавого мусора никто бы не дал и ломаного гроша. Его взгляд остановился на небольшом кинжале с филигранной гардой, вполне удобном и легком в обращении. На его остроту полагаться не приходилось, но как колющий предмет, вполне мог подойти.

Он глянул на собаку, та спокойно стояла у него за спиной, глядя немигающими глазами.

Если и в этот раз он отступит, то окончательно останется не с чем, а любая вещица, в скором времени, может ой как понадобиться. Человек долгие минуты смотрел на пса, взвешивая все «за и против». Мысли у него в голове метались, словно амбарные крысы. Наконец, собравшись с духом и подобрав все свои остатки мужества, все же решился. Медленно, задом, он начал подходил к оружейной стене. Псина, словно прочла его намерения, последовала за ним. Свирепое рычание прорвалось сквозь сведенные челюсти, а во взгляде запылала злость.

– Фу, фу. Тихо! Стоять! – отступая назад, громко проговорил он. Но собака, словно подгоняемая захватившей ее злобой и ненавистью, продолжала идти.

– Назад! Стоять! – тревога, прорвавшись сквозь твердость его голоса, начала одолевать его смелость. Псина ускоряя шаг приближалась. Страх ледяными руками обхватил его сердце. Стена рядом, оставалось сделать всего несколько шагов, и он, развернувшись, побежал. Громкий лай разрезал тишину, отдаваясь высоким эхом под сводчатым куполом потолка. За спиной послышался скрежет когтей о мрамор, но в следующий миг, пропал. Рука потянулась схватить висевший на стене кинжал. От неожиданного сильного толчка в спину, человек потерял равновесие и с разбегу влетел в стену, ударившись головой обо что-то железное. В глазах потемнело, во рту появился привкус крови, в ушах зазвенел зловещий лай собаки.

Зубы твари, прокусив рубашку, впились в тело человека. Жгучая боль, опалив правое плечо, пронзила все тело. Человека охватила паника, паника сродни помешательству, сердце бешено колотилось, дыхание спирало в груди, и человек поддавшись этому чувству, завопил что есть мочи. Страх, переполняя его всего, напирал, готовый вырваться наружу и мочевой пузырь не выдержал. Потрясение, оказалось сильнее боли, заставив его на миг заколебаться, но все же, не лишило решимости. Наклонившись вперед, он каким-то образом, перекинул псину через себя. Не успев выпрямиться и прийти в себя, как снова получив удар в грудь, завалился на спину. Псина навалившись сверху, придавила его к полу своей тяжестью. Он яростно принялся отбиваться руками и ногами, стараясь сбросить с себя псину, но та, неистово тянулась к его горлу. Левой рукой, схватив собаку за шею, он пытался ее удержать, пока правой рыскал в надежде за что-то ухватиться. Псина извернувшись ухватила запястье, прокусив его насквозь. Из горла человека, вырвался крик, на глаза выступили слезы. Не разбирая перед собой ничего, он со всего размаху начал бить кулаком собаку. Снова и снова, без разбору, удары сыпались один за другим. Прокусанное плечо горело от боли. После очередного удара, который пришелся во что-то твердое, пес пискнув, разжал челюсти. Не мешкая ни секунды, он сбросил с себя тварь, при этом еще умудрившись пнуть ее ногой в грудь. Та, отлетев в сторону, тут же поднялась. На зубах алая слюна, в желтых хищных глазах пылала жажда крови. Неведомая безмерная ненависть, подтачивая псину изнутри, погнала ее вперед, и та, снова устремилась к нему.

– Пошла на хрен, сука – заорал человек, вновь принявшись отбиваться ногами лежа на спине.

Неведомая жажда псины заполучить у него жизнь, выводила его из себя, толкая за грань, где царило безумие. Собака, схватив за край правой штанины, начала метаться со стороны в сторону, таща его к середине зала, отдаляя от стены. Не желая сдаваться, он упирался, отбивался ногами, крича во всю глотку. От резких движений, ткань не выдержав, разорвалась, оставив в зубах пса кусок тряпья. Освободившись, человек как можно быстрее пополз к стене. Его правая рука легла на что-то твердое и холодное. Взгляд скользнул в сторону руки. Пальцы сжимали рукоять небольшого двух лезвийного топорика в форме крыльев бабочки. Человеческий крик, срываясь до хрипоты, вновь наполнил пустоту этого дома. Зубы псины, впившись в ногу чуть выше колена, неистово терзали человеческую плоть. Крепко обхватив рукоять топорика, не глядя, человек с размаху нанес удар. Удар пришелся плашмя в бок псины. Пес пригнувшись, зарычал еще яростней, продолжая терзать его ногу. Он вновь вскинул руку вверх, делая замах для нового удара. Стиснув зубы, он направил топор в намеченную цель. На это раз, удар пришелся в поперечную линию темени псины, но опять плашмя. Собака заскулив, разжала челюсти и принялась мотать головой, пошатываясь, отходя в сторону. Шкура на черепе лопнула, оголив белую кость. Не колеблясь и секунды, он снова нанес удар, целясь в голову. Он старался угодить уже острой стороной топорика, и раз и навсегда покончить с этим кошмаром. Промах. Лезвие топора прошло возле головы, но задело бок, оставив после себя полосу не глубокого, грубого пореза, на котором тут же, выступила кровь. Псина с жалобно-скулящим лаем бросилась прочь от человека.

– Ну что, сука, получила! – в голосе слышалось дикое ликование – Куда бежишь? Иди сюда, скотина! Сука! – кипящая злость у него внутри, вытиснила весь страх. Сердце громыхало. Адреналин зашкаливал. Он смотрел как пес, отбежав метров на пятнадцать, завалился на здоровый бок и принялся зализывать раны.

– Ты думаешь, что так просто можешь взять и уйти? – не унимался человек, продолжая хрипло кричать – продырявить меня всего на хрен, а потом, когда вздумается, развернуться и сбежать?

Он попытался подняться, но сразу ухватившись за покалеченную ногу, со стоном завалился на пол. Острая боль вспыхнула с новой силой. Человек стиснув зубы от бессилия. Нет, подняться он сейчас не сможет. Не делая новых попыток, он остался сидеть.

– Успокойся, не пори горячку, просто нужно прийти в себя. Немного передохнуть и, и все будет нормально – тихим шепотом успокаивал он себя.

Кое-как доползя, он уселся на пол, прижавшись спиной к стене переводя дыхание.

– Нужно совсем немного времени, совсем чуть-чуть, а потом я снова поднимусь на ноги, и все будет хорошо – тихо бормотал он себе. Человек откинув голову назад, глядел на звездное небо. – Я выберусь с этого места, я здесь не останусь, я здесь не останусь.

Множество разных оттенков боли нахлынули на него. С левой кисти руки сочилась кровь, правое плечо рубашки окрасилось в алый цвет, на плите пола под прокусанной ногой лужица крови. Человек мрачно усмехнулся, глядя на свое плачевное состояние.

– Ну что ж, эти трофей достались мне кровью. Слишком высокая цена как за груду ржавого мотлоха. Слишком дорогая. – Он глянул на мокрые штаны – При этом еще взять, и так обделаться – с горькой иронией в голосе проговорил он – Герой, мать твою.

Оглядевшись, он подобрал с пола небольшой кинжал, достаточно острый, дабы распороть левую штанину и рукав рубахи. Нога уже опухала, глубокие рваные раны были ужасны и сильно кровоточили. Кисть выглядела лучше, но пальцы еле сгибались. Нарезав лент, он принялся накладывать жгуты, стараясь затянуть потуже, дабы остановить кровотечение. Немного повозившись, приводя в себя в относительный порядок, почувствовал, как стала нарастать усталость. Время теперь играло против него. Дабы избежать инфекций и заражений, необходимо как можно скорее тщательно обработать раны, ведь сомнений нет, собака явно больна. Он глянул в ее сторону. Лежа на том же месте, псина с окровавленной мордой смотрела на него. Холодок новой волной пробежался по его спине. Да, это точно, эта сука, бешенная.

Решив немного отдохнуть, человек постарался хоть на время забыть о происходящем с ним кошмаре. Все в округе тонуло в безмолвии. Отдаваясь этой тишине, он смежил веки, растворяясь в ноющей боли и усталости. И вдруг, к нему пришло осознание своей собственной незначительности, все то, что он считал невозможным по отношению к себе, в одно мгновение стало возможным. Ушло то ощущение его незыблемости, которую он порой воспринимал как вековечную каменную твердыню, а взамен, пришло ощущение хрупкости его жизни, такой беззащитной, такой быстротечной.

Он горестно покачал головой, отбрасывая дурные мысли.

Сидеть без дела, это уже роскошь, подумал он, да и помощи ждать не откуда. Нужно что-то делать, идти дальше. Засунув кинжал за пояс, подобрав топорик, человек скрипя зубами начал подниматься. Боль снова нахлынула, казалось, она была везде, на глаза опять выступили слезы.

– Или я сейчас поднимусь, или я останусь здесь, навсегда – со злостью процедил он сквозь зубы. От напряжения прокусив губу до крови, человек все же поднялся.

Превозмогая боль, он сделал несколько шагов. Ступал тяжело, каждый шаг давался с трудом, принося новые приступы боли. Нога словно онемела. Обдумывая как быть дальше, человек хромая, прошелся вдоль стены, разминая мышцы. В его состоянии, он вряд ли сможет обойти оставшуюся часть здания. Вскоре, силы его начнут покидать, оставляя место усталости. Со временем, он уже не сможет идти, а позже, не сможет и защититься. Тварь беспрепятственно отнимет у него жизнь, перекусив горло. Если что то и делать, то только здесь, и только сейчас. Можно вступить в схватку сейчас, пока есть хоть какие-то силы, и попытаться выйти победителем. Он бросил взгляд на середину комнаты. Псина продолжала лежать на том же месте. Их глаза встретились. Не отрывая взгляда, они долгое время смотрели друг на друга. Человек отвел глаза первым. Нет, он не сможет победить. Только не в теперешнем состоянии. Он застонал от бессилия. Так не должно быть, только не со мной. А если это и произошло, то почему именно так, должен быть иной выход.

Он силился придумать что-то еще, хотя уже понимал, для того чтобы выжить, других вариантов попросту нет. Остается только одно.

Он глянул на ряд окон расположенных на противоположной стороне зала.

– Если добраться до любого из них, я смог бы выпрыгнуть, надеясь, что глубина озера будет достаточная, что бы принять меня и оставить в живых – размышлял он вслух, поглядывая то на псину, то на окна. – А если нет, то это будет не худший конец. КОНЕЦ!!!.. Какой на хрен, конец, о чем я только думаю! – поразившись своим мрачным мыслям, рассмеялся он сухим, безрадостным смехом. Неужели все так безнадежно. Преодолевая приступы боли, он продолжал расхаживать взад и вперед.

– Но если это дерьмо прыгнет за мной, – человек со злостью схватился за рукоять кинжала, – значит, там все и решиться. Но сначала, нужно дойти.

Он осмотрел стену с трофеями. Столько всего, а в его теперешнем состоянии большинство вещей не подходит. Тяжелые вещи, его только замедлят, а то и на дно потянут, громоздким оружием не размахнуться, плечо не даст. Топорик в правой руке оказался удобным и не тяжелым, наиболее подходящем из всех. Небольшой кинжал в самый раз в ближнем бою, если дело дойдет до худшего. Левой рукой он снял со стены копье, и тут же уронил, плохо сгибающиеся пальцы не давали возможность даже удержать, на левую руку рассчитывать не приходилось. Он еще раз оглядев стену в поисках чего то подходящего, и не найдя лучшего, решил остаться с тем что есть.

Глядя в сторону окон, человек вымеривать расстояние, шагов тридцать пять, сорок, не больше. Неизвестно откуда, но он знал, никогда еще у него в жизни, не было такого короткого, но жизненно важного отрезка. И только преодолев его, наградой ему, будет его жизнь.

– Что за сраное место, как я мог здесь оказаться! Эта сука! Гореть тебе в аду – голос стал жестким, в нем слышались нотки холода и ярости.

Пес, услышав голос человека, повернул окровавленную морду в его сторону. Из пасти свисали розоватого цвета слюни, открытая рана на голове собаки кровоточила, и кровь, тонкой струйкой стекая, темными каплями орошала мраморные плиты пола. По всему левому боку псины проходил большой красный порез. Вид собаки холодил кровь. Но злость это чувство крайне полезное для преодоления страха. Все определено, и начало конца положено. Глубоко вздохнув, человек сделал первый шаг к окнам.

Первые шаги вышли какие-то нерешительные, дабы предать себе немного храбрости, он крепче сжал рукоять топора, и шаг его стал шире. Он хромал в сторону самых крайних окон, держась как можно дальше от псины. Стараясь не смотреть в ее сторону, ступал он тихо, опасаясь нарушить всю хрупкость этого перемирия. Он готов был раствориться в этой немой тиши, укрыться черным бархатным пологом ночи и стать невидимым, стать безликой тенью, призраком, но лишь бы дойти. Он старался держаться хладнокровно, но все напрасно, с каждым шагом волнение нарастало. Ковыляя, он сделал еще пару шагов. Сердце ритмичнее стало выбивать дробь, отдаваясь в ушных перепонках, и сомнение, начало медленно пожирать его уверенность. Человек дошел до середины зала и поравнялся с собакой. Двадцать шагов до ближайшего окна и порядка десяти до пса. Человек лихорадочно обдумывал каждый свой шаг. Возможно, стоит ему побежать, надеясь, что сил и времени будет в достатке, дабы первым добраться до оконных проемов, или в том же духе продолжать идти дальше? Испуг и злость туманили ему рассудок, мешая решить, как лучше поступить.

Он сделал еще пару шагов. Собака, тяжело поднявшись, припадая на переднюю лапу, медленно направилась к нему. – Вот дерьмо! – тихо вскликнул человек и бросился бежать. Громкий лай разорвал глухую тишину этого дома, с каждой секундой, становясь все громче и ближе. Больная нога не давала возможности бежать на полную силу. До окна оставалось шагов двенадцать. Это было далеко. Сердце сжалось от безысходности и отчаянности перед тем, что не успеет добежать. Он оглянулся назад. Псина большими прыжками стремительно его настигала. Слишком далеко была надежда на спасение, и слишком близко, момент забвения. Бежать уже бессмысленно. Человек остановился, готовый принять неизбежное. Мощные лапы, оттолкнувшись от пола, бросили тело вперед, и могучая тварь в высоком прыжке взмыла в воздух. Сильные челюсти готовы намертво вцепиться в добычу.

Человек разворачиваясь, с широким замахом выбросил в сторону пса, правую руку. Топорик, описав широкую дугу, вошел в правый бок псины. Раздался хруст костей. От силы удара, псину отбросило в сторону. Лезвие топора застряло в боку пса, и его тяжесть, вырвала топор из рук человека. Собака во всю, зашлась истошным, скулящим лаем, из рубленой раны, хлынула кровь. Псина начала метаться кругом, дыхание ее стало поверхностным и участилось. Она попыталась улечься, но тут же, заскулив еще сильнее, снова поднялась.

– Да умри же, сука! – закричал он что есть мочи, пятясь назад.

Собака, перестав скулить, посмотрела на него. Гнетущая тишина, повисшая в воздухе, резала слух. Псина сделала шаг. Человек опешил. Охваченный новой волной страха, он развернулся и бросился бежать со всей возможной ему быстротой. Всего лишь мгновение, и он снова за спиной услышал этот безумный лай и скрежет когтей. Он уже понял, что она будет бежать, что бы уже не случилось, она будет бежать до последнего, будет бежать, пока не нагонит. И она была уже близко, человек это чувствовал всем своим существом, она его настигает. Но желание жить, гнало его вперед, придавая ему новых сил. До окна оставалось шагов пять. Человек вцепившись рукой за рукоять кинжала, выхватил его из-за пояса. Сердце бешено колотилась, готово выпрыгнуть из груди. Еще пару шагов.

Я смогу это сделать, кричал он в мыслях себе.

Еще шаг и он, оттолкнувшись, прыгнул в оконный проем. Человек раскинув руки, воспарил в воздухе над темной гладью озера. Легкий ветер обдал своей прохладой, а темнота ночи, приняв в свои объятья, укрыла его как мягкое знакомое одеяло. Время словно замерло. Ощущение свободы, такой желанной, такой дорогой, наполняло его сердце трепетом. Душа его победно ликовала-ААААА…… из горла вырвался вопль. Дикий вопль, способный вывернуть душу – крик агонии. Боль, жгучая, как адское пламя, опалила спину. Когти твари, вонзившись в спину, раздирали кожу человека. Его разум отказывал, это был шок. Сознание стало покидать его, у него совершенно не осталось сил воспротивиться зову безмолвия, и то, что он хотел, свершилось, пришел конец его страху, боли и неизвестности.

Судорожно дернувшись, человек открыл глаза. Он силился сделать вдох, но шок цепкими пальцами сдавливал легкие. Взгляд широко раскрытых глаз метался по сторонам, оглядывая все в округе. Место, где он находился, оказалось ему знакомо. Оцепенение спало, и он с облегчением сделал глубокий вздох. – Вот срань Господняя – едва слышно выдохнул из себя. Ладонью левой руки он вытер с холодного лба испарину. Затем глянул на руку, никаких ссадин, ни каких укусов. Окончательно придя в себя, он поднялся и подошел к раскрытому окну. Предрассветная прохлада обдала его тело приятной дрожью. Город еще тонул в тишине, но на востоке, призрачная белизна неба окрасилась багровым, и первые солнечные лучи раннего утра, стали возвращать миру яркие краски нового дня. Уголки его губ тронула едва заметная улыбка. Теперь он видел этот мир четко, во всей его изумительной и неоспоримой реальности.