Оказывается к темноте можно привыкнуть. И даже находить в ней свою прелесть. Я не говорю о той темноте, что ждет за крышкой гроба, нет. О самой обычной темноте в темной комнате. Правда, когда к ней привыкаешь, она перестает быть собой, поэтому даже в темной комнате я держу глаза закрытыми.

Раздается легкий шелест: отодвинули ширму. Темнота становится менее плотной, но, хотя ресницы и дрожат, я неподвижна. Густой запах книг, пыли и грубости. Я знаю, кто пришел. Княгиня. Мне нет нужды рассматривать ее. Каждая черточка лица, каждая складка кимоно, каждый волос в прическе. Я все это видела на японских гравюрах.

- Здравствуйте! – я опускаюсь на колени и кланяюсь, в ответ она делает тоже самое.

Княгиня входит в тройку вместе с Графом и Герцогом. Впрочем, последнего я так и не видела, а Княгиню знаю только по изображениям. У нее очаровательные ямочки на щеках. Говорят это оттого, что в детстве, когда мать заклеивала девочке рот пластырем, она слишком сильно нажимала пальцами на щечки. Я не уверена, что это - правда, но юная княжна так же ходит с заклеенным ртом.

Слышится легкое потрескивание: Княгиня раскуривает трубку. Я еще никогда не видела более длинной трубки, чем на изображениях Княгини, причем сделана она из чистейшего серебра, а куплена не иначе как на cotto ichi*. Вместо табака в нее набиты свежие газеты. Так Княгиня узнает последние новости, как ни странно, но знает она все без чтения: оно портит кожу.

Еще Княгиня носит очень дешевые кимоно из самого простого шелка, иногда и вовсе ограничиваясь просто юкатой**. Я брезгливо поджимаю губы: на мне сегодня черное кимоно расписанное карпами и виноградными листьями. Я – таю, разрушающая замки***, я заслужила!

А ведь сегодня третий день, как я нахожусь здесь, третий день таю, третий день…

Я знаю, я здесь почти одна. Кроме княгини некому навестить меня так рано. А потом время пойдет по-другому.**** Острый кончик трубки развязывает пояс кимоно. Княгиня довольна ибо я послушна. Легкий толчок и я падаю на спину: зачем сопротивляться? Сегодня любой из клиентов может себе это позволить.*****

Ветер. Очень медленный и мелкий песок. Я бы хотела открыть глаза, но в пустыне это невозможно. Недаром книга уборщика была про Восток. Впрочем, уборщик не прав: она мне не пригодилась.

- Можно мне спросить? – голос звучит высоко и искусственно: кажется, я и правда превращаюсь в Юри – героиню аниме-юри.

Зачем я спросила? В этот раз у меня нет вопроса и некому подсказать его. Трубка упирается меж ключиц и с хрустом прокалывает позвоночник.

Как я ошиблась.

Это не Княгиня, это - Бестия. В пустыне не может быть первой, но наверняка есть последняя. У нее по аристократически вычернены зубы. Ее чешуя блестит как самый дорогой шелк. Она совершенна почти как Княгиня. Она – Бестия.

Жаль. Граф единственный настоящий в этой истории. Единственный.

- Вопрос.., - шепчу я. – Последний вопрос...

- Как думаешь, сколько стоит такая трубка?

Граф. Сидит в кресле как ни в чем ни бывало и рассматривает трубку.

- Это и есть вопрос? – удивляюсь я и сажусь в соседнее кресло.

- Нет. Я его не знаю. Хочешь закурить?

Я качаю головой, но трубку беру. Длинная спичка, почти такая же длинная как трубка, вяло гаснет, стоит мне попытаться прикурить.

- Ничего удивительного. В Лондоне газеты всегда отсыревают, - усмехается Граф и смотрит на сцену.

Театр.

Ряды кресел.

Пыльный занавес.

Лондонский театр.

- Я не знаю вопроса, но я знаю ответ. Тебе пора на сцену.

- Это и есть ответ?

- Да.

Ужасно болит тело и лицо. Когда уборщик менял меня, не было так больно. Теперь, когда я меняюсь сама, я бы с удовольствием поменялась с ним местами.

Но таю больше нет.

Граф жив? Ну конечно. Он единственный настоящий в этой истории. Единственный.

На сцене холодно. Мелкий песок. Я покорно надеваю платье из чешуи Бестии. Прикусываю кончик трубки и поправляю цилиндр. Зрители смотрят на меня с пустых рядов. Словно спящие. Словно мертвые. Словно их нет. Ненастоящие. Граф единственный настоящий в этой истории. Единственный.

Я открываю рот и начинаю читать:

- Отец наш небесный, да священна будет ложь. Да растлена будет плоть. Да будет воля такова. И дай нам небо на земле. Прости нам нашу жадность. Поэтому введи нас в искушение, а затем избавь нас от лукавого! ******

Граф закрывает глаза. Я вижу слезы на его щеках. Граф единственный настоящий в этой истории. Единственный.

А зрители смеются. От этого становится только хуже. Во сто крат хуже. И я тыкаю трубкой в Жюстин. Вместо сестры лишь мыльные пузыри. А затем в уборщика. Он рассыпается чистящим порошком. И в Княгиню, но от нее не остается ничего, кроме рисовой пудры да нескольких лепестков сакуры. Остается Граф. Граф единственный настоящий в этой истории. Единственный.

Он грустно качает головой, но в тоже время доволен.

- Жюстин – это ты в глазах друзей. Княгиня – это ты в глазах незнакомых. Герцог – это ты в глазах родных…

- Все же Герцог?

- Все же Герцог. А я… Я – это ты в своих глазах.

Выбрасываю руку с трубкой вперед. Граф исчез. Только страницы исписанные черными чернилами и полфлакона «ArdenBeauty» лежат на песке.

Овация. Зрители в восторге. Но я что-то забыла. Что?

В кулисах стоит Анук. Она держит мои палочки. Я так никого ими и не убила. Хотя дерево пропитано кровью.

Анук улыбается. Она довольна. Довольна мною. Анук единственная настоящая в этой истории. Единственная.

Палочки, переломленные тонкими пальцами, падают на пол.

***

- Здравствуйте, я хочу подстричься. И как можно короче!

- Девушка, это билетная касса!

- Wow! И куда у вас есть билеты?

- Ну… В Японию, например!

- Oooh… Нет! Я от нее освободилась! Будьте добры, один билет на троллейбус до Белгорода.

- Какая чушь!..

И правда чушь. На троллейбусе слишком долго. Я так все сны растеряю!

* cotto ichi – (яп.) ярмарка редких вещей.

** Юката – легкое кимоно

*** Таю – первоклассная проститутка, «кэйсэй» – разрушающая замки – постоянный эпитет, данный в честь того, таю в прошлом «своим влиянием могли уничтожать мужчин и стирать с лица земди целые царства» (цитата из Лора Джо Роулэнд «Интимный дневник гейши»).

**** В старой Японии дневные и ночные часы имели разную длительность.

***** Таю могли спать со своим клиентом лишь на третье свидание (согласно Лора Джо Роулэнд «Интимный дневник гейши»)

****** Героиня цитирует песню группы Oomph! – “Gott ist ein Pop-star”, дословно текст на немецком звучит так

«Vater unser im Himmel,

Geheiligt werde die L?ge

Mein Fleisch verkomme

Mein Wille geschehe

Und den Himmel gib uns auf Erden

Und vergib uns unsere Gier

Drum f?hre uns jetzt in Versuchung

Und dann erl?se uns von al dem B?sen»