-Матвеевка, конечная! – Водитель автобуса открыл переднюю дверь и оглядел пустой салон. В автобусе сидел один только Витя на заднем сидении, - Приехали, паря, вылазь!

Витя закинул за плечо спортивную сумку и, пошатываясь, направился

к выходу. Его тошнило. В автобусе жутко “воняло” бензином и было невыносимо душно. Полтора часа тряски почти “доконали” Витю. Еще немного и его вывернет наизнанку…

-Ты как, в порядке? – Водитель участливо заглянул Вите в лицо. Тот только и смог, что невнятно мотнуть головой, - Сядь на травку, отдохни. Отойдешь сейчас. Всяко бывает…, - Водитель похлопал незадачливого пассажира по плечу, и, подождав, пока Витя выйдет из автобуса, пошел в магазин покупать сигареты.

Витя вдохнул свежего воздуха – пахло травой и коровами. Теплый летний ветерок ласково защекотал лицо. Июльское солнце приветствовало приехавшего из города “путешественника” полуденным зноем. Пройдя несколько шагов, Витя повалился на землю, да так и пролежал добрых полчаса, раскинув по траве руки. Автобус, выбросив облако дыма, прокашлялся и уехал назад, в город. Проходящая мимо бабка с козой потрогала Витю за ногу: “Чай не пьяный?” Удостоверившись, что все в порядке, ушла своей дорогой. Стрекотали кузнечики, вдалеке слышался рокот трактора.

Прейдя немного в себя, Витя встал и огляделся: ну вот она какая, деревня! Напротив остановки автобуса стояло небольшое кирпичное строение, над входом в который с трудом читалась написанная некогда синей краской надпись: “Магази…”(последняя буква отсутствовала, вместо нее кто-то нарисовал звезду). Около магазина - старая телега без колеса и “бортовушка” (грузовая машина для перевозки людей). На магазине висел местами покрытый ржавчиной почтовый ящик. По левой стороне от асфальтовой дороги стояли окруженные деревянными заборами разношерстные дома, по правой тянулись засаженные какой-то кукурузой поля. Ветер шелестел наливавшимися жизнью початками. За полями виднелся лес. Летнюю тишину изредка нарушал собачий лай и крики петухов. Романтика! Витина мечта начинала сбываться!

По дороге в направлении Вити медленно брели коровы, подгоняемые ленивым мужичонкой в видавшей вида кепке и сапогах. Витя отряхнулся и достал из кармана сложенный листок бумаги, на котором Колька карандашом начертил план деревни. Стрелка указывала пройти по дороге вдоль домов до первого поворота налево, затем мимо пруда выйти на другую улицу и дойти до крайнего дома. Здесь Колька поставил жирный крест – это и был дом его бабушки.

Поравнявшиеся с Витей коровы остановились, вопросительно уставившись на “гастролера”.

-Здрасте! – поздоровался Витя с “мужичонкой”. Тот, ни чего не ответив, хлестнул ближайшую “буренку”:

-Пошли, “окаянные”!

Коровы ответили мычанием и, отгоняя хвостами слепней, неторопливо продолжили свой не известно куда путь, оставив на асфальте “на память” о себе несколько дымящихся “лепешек”. Одна из коров задержалась, рассматривая заезжего гостя, за что получила хлыстом по спине:

-Кому говорю! Итить….

Корова отвернулась и зашагала вслед за стадом. Сзади нее бежала большая лохматая собака без каких-либо признаков принадлежности к одной из известных Вите “собачих” пород.

Витя взял сумку и, держа в руке «карту», пошел вдоль заборов. Некоторые дома были выстроены из добротного белого кирпича, некоторые - из бревен. Перед домами росли яблони и другие деревья. На калитках – номер дома и почтовый ящик. Кое-где у калитки стояла, сколоченная из досок лавка. Под лавкой – шелуха от семечек. Собаки сопровождали проходящего мимо “чужака” лаем. Витя хотел, было сорвать пару висящих прямо над забором еще зеленых яблок, но передумал: “Кто его знает, еще побьют…”. В одном из дворов огромная собачина, обрушивши на забор весь свой громадный вес, взорвалась грозной канонадой: “Ва-Ва-Ва-Ва!” Витя от неожиданности отпрянул назад и далее шел, держась от домов подальше.

Около поворота из-за кустов вынырнула маленькая чумазая девочка, показала на Витю пальцем и куда-то убежала заливисто смеясь. Витя сверился с картой и повернул на проселочную дорогу. В “джинсовой” куртке становилось жарко. Сумка тянула плечо, подмышками стало мокро. Витя облизал губы и пошел дальше.

Сзади послышалась какая-то возня. Витя оглянулся: на дороге показалась стая собак – штук 6-7. Некоторые из них имели весьма угрожающий вид. У Вити “екнуло” сердце - встреча с бродячими собаками не предвещала ничего хорошего. Стая остановилась на пыльной дороге. Впереди – громадная “псина”, наверное “вожак”. Витя огляделся в надежде на помощь – ни души… “Вот попал!”- Витя замер, лихорадочно думая, что же делать. Рядом не было даже забора, за которым можно было укрыться. Витя сделал два шага назад. Стая медленно двинулась за ним. Витя, уже быстрее, стал пятиться спиной, не сводя глаз со свирепой морды “вожака”. Тот неотрывно глядел на Витю, высунув длинный язык и слегка наклонив голову, словно готовясь к прыжку. Ждать больше было нечего. Витя развернулся и что есть духу дал «деру». Сзади раздался лай - стая бросилась в погоню.

Скорость, с которой Витя “рванул” по дороге, можно было со всей смелостью назвать “космической”. Кажется, даже на городской “спартакиаде” по легкой атлетике он не бежал так быстро. Если кто бы замерил “секундомером” время, наверняка нашел бы результат необычным, если не сказать выдающимся. Да, по правде сказать, и “стимул” был что надо: Вите совсем не хотелась быть покусанным. Витя не бежал – летел по дороге, поднимая за собой облако пыли, полы “джинсовки” развевались на ветру, словно крылья. Он буквально ощущал хриплое дыханье преследователей, и это придавало ему дополнительные силы.

В это время, на траве около пруда Коля играл с деревенскими ребятами в футбол. Коля был “классный” футболист. Oн играл в школьной команде “нападающего” так, что у местных “пеле” не было ни каких шансов. Колина команда вела с “разгромным” счетом, сам Коля крутил “финты” и забивал голы на любой вкус. Играть становилось не интересно. Забив очередной гол, издевательски катнув “пяточкой” мяч в пустые ворота, Коля хотел, было предложить поменяться игроками, как вдруг увидел несущегося во весь опор по дороге Витьку, а сзади него в клубах пыли стаю деревенских собак во главе с “Полканом” – любимцем дяди Игната.

-Вот это да! – вымолвил пропустивший гол Егорка. Все ребята замерли, не смея оторвать взглядов от необычного зрелища.

Первым опомнился Федька, побежал к дороге со свистом. За ним – остальные.

-А ну! Пошел отсюда! – осадил “зарвавшегося” “Полкана” Федька. “Полкан” остановился и завилял хвостом. За ним остановилась и вся стая, разбежавшись, как ни в чем не бывало по сторонам обнюхивать кусты.

-Я тебе дам, сейчас! – Федька погрозил “Полкану” кулаком и для “острастки” сделал вид, что берет палку. “Полкан” отбежал в сторону, что-то “гавкнул” в ответ и, постояв секунду-другую, ушел по своим делам. “Свита” затрусила за ним.

Раскрасневшийся Витька, тяжело дыша, стоял, с трудом веря в счастливое избавление.

-Ты чего бежал? – спросил Федька удивленно.

-Я это.… Думал, покусают…,- ни как не мог “отдышаться” Витя.

-“Полкан” вечно днем по деревне “шляется”,- Федька снисходительно рассматривал “чужака”.

-Привет, Витек! – приветствовал друга подбежавший Коля, - Здорово ты бегаешь! Это мой друг – Витек! Он из города, мы с ним в одной школе учимся, - представил деревенским мальчишкам “бегуна”.

Те, по одному поздоровались, пожимая “по-мужски” руку:

-Егорка… Никита…Сеня…Федор…Сергей Кузьмич… “Блоха”.

Витя поставил сумку на землю и снял куртку:

-Я тоже в футбол играю, в “защите”.

-И в футбол поиграем и на “рыбалку” сходим, – Коля радовался приезду друга, - и “по грибы”! Главное, что ты приехал, Витек! А где же

“телевизор” (это рыболовная снасть такая)?

-Ой! Я его, кажется, в автобусе забыл! – растерянно вскрикнул Витя.

Коля вздохнул:

-Ладно! Ничего страшного, у дяди Игната и спиннинг есть, и “парашют” (другая рыболовная снасть), и удочки какие хочешь. Вечером пойдем в “клуб” индийское кино смотреть - “Месть и закон”. А сейчас домой пошли – с “батей” договариваться. Только ты молчи, я сам говорить буду. Ты только “поддакивай”, а если про родителей спросит, скажи, что разрешили.…Уговорим!

Друзья попрощались с “деревенскими” и отправились к Колиному дому. Всю дорогу Витя оглядывался назад. Так, на всякий случай…

Стоявший на краю деревни дом, где жила Колина бабушка, представлял собой весьма жалкое зрелище: покосившейся от времени давно некрашеный забор тут и там подпирался палками, с одной стороны и вовсе лежал на земле, открывая вид на ближайшие поля. Калитка еле держалась на петлях. Отворяя, ее нужно было придерживать, чтобы не упала. Почерневший от времени бревенчатый дом походил на старого дедушку с палочкой: того и гляди закряхтит. Оконные рамы рассохлись, крыша, казалось, готова рухнуть в любой момент. Одну половину дома кто-то начал красить зеленой краской, да так и бросил по неведомой причине на середине. От этого дом выглядел еще более жалко, словно наполовину раздетый. Перед домом стояла старая деревянная будка, из которой равнодушно смотрела Пальма – такая же старая, как и все вокруг (Коля клялся, что ей не менее 20 лет!). Вокруг большой алюминиевой миски для корма жужжали мухи.

-У нее зубов почти не осталось, кроме каши и моченого хлеба ничего не может есть, - поделился с другом Коля.

Пальма попыталась вылезти наружу, навстречу ребятам, но лапы плохо ее слушались, и она так и осталась лежать в своем домике, доброжелательно поскуливая.

-Пальмочка, Пальмочка! – Коля наклонился к собаке и запустил ладонь в богатую шерстью собачью гриву. Пальма довольно прильнула к мальчишеской руке, то и дело пытаясь лизнуть Колю своим шершавым языком. Коля уклонялся от собачьих поцелуев, сжимая губы и закрывая лицо плечом, - Хватит! Ну, хватит же!

Витя стоял в стороне в нерешительности, не выпуская из рук сумку. Из-за дома показался рыжий петух и по-хозяйски стал прохаживаться вдоль крыльца, важно поднимая лапы и “зыркая” на приезжего маленькими глазками. Наконец, остановившись, расправил во всей красе крылья и громко прокукарекал:

-Ку-Ка-Ре-Ку!!! – знай мол, кто здесь главный.

-Это “Паленый”! Он в том году от пьяного дяди Игната удирал, и с испугу в костер позади дома угодил. Весь хвост обгорел. Вредный до жути. Ты от него подальше держись. Клюется очень больно! Я уже испытал. Будет зарываться – палку хватай. Он не лезет, если с палкой. Он тебя сейчас испытывать будет. Если струсишь – будет все время приставать – характер такой. Его дядя Игнат давно в суп хотел сварить, да уж больно он с курами хорош. Да и бабушка его любит, вроде как за мужика в доме держит, - Коля перестал гладить Пальму и подошел к другу, - Дядя Игнат на другой стороне деревни живет с семьей. К бабушке редко ходит – поссорились они давно. Из-за денег. Он у бабушки деньги украл. Пропил. Много денег. Он тогда с тетей Машей, женой своей поругался и в город уехал на две недели. Там все и пропил до последнего рубля. Бабушка, говорит: ““Гробовые” пропил, ирод”. Он бывает пьяный придет прощения просить, а она в комнате запрется и плачет. Так уже лет десять. Мне “батя” рассказывал…, - Коля вздохнул и наклонился завязать шнурки на кедах.

-Так-так-так! А ты как здесь очутился? – на крыльце показался, сжимая в зубах “Беломор” Сергей Борисович – Колин отец. В кепке и сапогах Витя почти его не узнал, но голос не вызывал сомнений – предстоял неприятный разговор.

- Мы это…Он не надолго…, - Коля попытался объясниться, но стушевался и замолчал. Витя не мог проронить и слова: “Cейчас выгонит”. Где-то на улице смеялись мужики.

-Сговорились, значит. Родители знают?- Cергей Борисович, так и не запалив папироску, спустился с крыльца.

-Я отпросился на неделю…, - соврал Витя и потупил в землю взгляд. Сердце сжалось в маленький комочек: “Как пить дать, выгонит”.

-Врешь, небось, - Сергей Борисович чиркнул спичкой, но, так и не затянувшись, положил ее назад в коробок, - Дорогу то как нашел, “путешественник”?

Витя молча протянул помятый листочек бумаги.

Сергей Борисович посмотрел на карту и опять потянулся за спичкой:

-Ты что-же это, теперь сам все решаешь? – повернулся к сыну, - Отец тебе не указ, что-ли?

“Паленый” почуяв недоброе, исчез за домом. Пальма затихла в будке.

-Мы дрова наколем, и грибы насобираем на зиму, - Коля на всякий случай сделал шаг назад, - Пожалуйста, пап! Что тебе жалко, что-ли?

На матрасе на полу вместе спать будем, или на сеновале.

-Сергей Борисович, я это… Вам за меня не надо будет волноваться.

Только разрешите, пожалуйста…, - Витя умоляюще смотрел из-подо лба: “Выгонит…”

Колин отец закурил, наконец, папиросу и, глубоко затянувшись, сплюнул на землю:

-Вы тут не думайте, что можно вот так, без спросу объявляться. Ты хоть понимаешь, что мне за тебя отвечать придется?

-Сергей Борисович, вам за меня не надо волноваться. Я глупостей не буду делать. И вас слушаться буду. Пожалуйста…

Колин отец пускал клубы дыма. На лице его не было ни капли сочувствия.

-Ты парень городской, в деревне никогда не был. А здесь комфорту мало: туалет во дворе, вода холодная из колодца – самому наносить надо. Через день домой попросишься.

-Не попрошусь! Я с “классом” в поход ходил, в палатке жили 5 дней. Кашу варил на костре, с “тушенкой”. И в лесу знаю, как ориентироваться, - Витин голос зазвучал уверенней.

Сергей Борисович поправил кепку и стал прохаживаться взад и вперед. Думал, наверное.

-Ты чего это в дом их не пускаешь? – на пороге дома появилась баба Варя, Колина бабушка, - заходи сынок, проголодался небось с дороги. Счас я блинков напеку горячих и молочком свежим напою! – вытирая на ходу оп подол руки, баба Варя засеменила навстречу, ласково улыбаясь беззубым ртом. Глаза ее светились добротой, - Потом говорить будете,- она подхватила Витю под руку и повела к дому, - Идем сынок.

Сергей Борисович хотел возразить, но промолчал. Витя виновато оглянулся и зашагал к избе.

Таких вкусных блинов Витя не ел никогда в жизни. Со сметаной и вареньем, запивая парным молоком – объеденье! Баба Варя подкладывала “горяченьких” со сковородки пахнущих маслом блинков, приговаривая:

-В городе так не покушаешь, милок!

Витя не мог остановиться. Съев добрый десяток блинов, почувствовал, наконец, как он объелся и отвалился на спинку стула. Коля, вытирая жирный от масла рот рукавом рубашки, довольно улыбался.

-Значит так, - дождавшись окончания трапезы, решительно продолжил Сергей Борисович, - Завтра с утра поеду на почту, в Турино, позвоню твоим родителям. Если окажется, что никто тебя не отпускал – отправишься домой.

Друзья переглянулись. До завтра так много времени!

Вечером смотрели индийское кино в клубе. Лента была старая, рваная, так что не всегда было понятно, что к чему. Но все равно было здорово сидеть с деревенскими мальчишками на заднем ряду и плевать шелуху от семечек под ноги. Местные девчонки то и дело оглядывались назад на приезжего и о чем-то шептались.

После фильма к Вите подошел, держа руки в карманах, Федька:

-Ты, это… Не вздумай с Людкой гулять. Побью, - и ушел восвояси.

Вите не очень хотелось быть избитым из-за деревенской девчонки, так что он на всякий случай поинтересовался у Коли, что за Людка такая.

-Вон идет, “веснушчатая”, с косой, - Коля кивнул головой в сторону выходящих из клуба девчонок.

Людка “стрельнула” в “городских” озорным взглядом, прыснула в кулачок и убежала с подружкой по дороге, заливаясь смехом. Витю обдало жаром: ”Побью…”

-По ней Федька сохнет. А она с ним будто с собачкой играет: то гуляет вместе, то неделями не смотрит на него. Иди пойми… Ты лучше не связывайся - Федька первый драчун на деревне. И “пацаны” его слушаются – авторитет.

Домой бежали по темной деревенской дороге. Пошел дождь, да так и стучал по крыше всю ночь. Друзья долго не спали, обсуждая планы и мечтая о разном. Коля хотел было затянуться ворованной у отца папиросой, но не стал: еще учует! Заснули под утро, крепко обнявшись. Проспав петухов, проснулись почти к полудню.

-Вставайте, лежебоки! – Сергей Борисович открыл ставни, впуская в дом солнечный свет, - Так все проспите на свете. Я пойду к дяде Игнату, за рубанком – надо скамейку новую смастерить. А потом в Турино – звонить. С утра карасиков наловил, мать пожарит, - и ушел, оставив ребят нежится под лучами солнца.

Друзья еще бы с удовольствием повалялись на матрасе, но тут Коля вспомнил:

-Надо дров нарубить! Батя придет, увидит, как мы работаем и подобреет. Глядишь: передумает “твоим” звонить.

Наскоро умывшись, выбежали во двор.

-Что же это вы и не поели…, - заволновалась баба Варя.

-Ни чего, Бабусь, дров нарубим, а потом покушаем на славу! - Коля схватился за топор. Поставил полено и, размахнувшись, расколол его пополам, - Сухое - легко колется.

Витя подносил от поленицы дрова и складывал рядами уже наколотые. Коля рубил березовые поленья на четыре части, поплевывая на руки, как взрослые. В торопях он забыл надеть “рукавицы”, так что вскоре на ладонях его образовались волдыри. Коля, увидев кровь “ойкнул” и передал топор другу:

-Руки стер, больше не могу рубить. Про “рукавицы” забыл совсем, “дубина”! Теперь болеть будут.

Витя надел огромные, грубые на ощупь “рукавицы”, взмахнул топором над головой и что есть силы обрушил его на здоровенное березовое полено. Топорище вонзилось в дерево, застряв где-то посередине.

-Теперь другой стороной, “обухом” вдарь, - посоветовал Коля.

Витя “долбанул” обухом о стоявший на земле огромный пень. Полено не поддавалось. И еще раз и другой – никак!

-Огромное больно…

Коля забрал не посильную для друга работу, кое-как расколол злосчастное полено, принеся другое, поменьше:

-Это будет в самый раз!

Витя опять размахнулся – железное топорище сорвалось с деревянной основы и, пролетев над Колиной головой, улетело за забор.

-Там крапива, сам лезь.

Через некоторое время Витя, наловчившись, колол дрова, как заправский дровосек. Пот катил ручьем. Скинув майку, в одних штанах он продолжал работать в “охотку”. Раскрасневшийся и счастливый он чувствовал себя настоящим мужчиной! Коля складывал поленья штабелем, работа кипела.

-Отдохните немного, чай устали! – баба Варя принесла клубничного компота и хлеба.

Ребята уселись на бревно, благодарно попивая холодный компот и закусывая хлебом. “Паленый” - тут как тут. Смотрит - вроде, как и не надо ему, а сам вокруг ходит поклевывая. Коля кинул ему кусок “черного” – пусть! Хорошо в деревне!

В эту минуту, в тот самый момент, когда жизнь сияла всеми своими прекрасными сторонами, отражаясь летним солнцем в банке из-под компота, произошло то, чего меньше всего можно было ожидать:

старая калитка открылась, и во дворе показался …Вениамин Андреевич – Витин папа.

-Ой…, - Коля выронил остаток булки, к которой торопливо засеменил проворный “Паленый”. Витя застыл с открытым ртом, не веря своим глазам. Ему страшно хотелось исчезнуть, растворится в компоте, стать березовым поленом и тихо лежать в сарае, пока все это не кончится. Он даже закрыл на секунду глаза: “Бум, бум, бум”, - казалось, это не его сердце стучит, а набат отбивает похоронный марш по его мечте. Открыл глаза - нет, видение не исчезло: это был отец: с неизменным кожаным портфелем в руках, все в тех же слегка помятых вельветовых брюках (Мама сшила их ему на “День рождения”. Витя не как не мог понять: почему брюки у отца все время мятые? Он сам видел, как мама гладит их, каждый раз, когда папа идет на работу), очки в больших черных оправах грозно блестели на солнце: сомнения не было – это был он!

-Папа…Ты как здесь? - только и вымолвил надломленным голосом Витя.

Вениамин Андреевич, заслуженный изобретатель, конструктор во втором поколении стоял посреди двора, осматривая близоруким, даже через очки, взглядом деревенскую “глухомань”. Окружающее захолустье производило на него самое неблагоприятное впечатление. Здесь его cыну делать нечего – еще чего гляди заболеет чем.

-Мать пожалел бы, - гневно заговорил Вениамин Андреевич, - она ночь не спала, валерьянки пол пузырька выпила. Ты что это придумал еще?! Мы что тебе враги что ли? Мы тебе путевку в лагерь, по “блату” достали, а ты… Cбежал…

“Паленый”, стоя на одной лапе “прокукарекал” воинственный клич – похоже он был на стороне мальчишек.

-Вы меня в деревню второй год не отпускали, будто маленький. Словно цветок какой в горшке меня держите – не ходи, не надо!- вырвалась из Вити давнишняя обида, - а я, между прочим, уже с девчонками гуляю!(тут, надо сказать Витя соврал, да и ладно…)

-Собирайся! Сейчас же! Автобус в пол-третьего. Потом поговорим, -закричал рассерженно Вениамин Андреевич.

-Я никуда не поеду, - Витя попятился к сараю.

-Что?! – Вениамин Андреевич поправил очки и нервно зашагал через двор в сторону ребят. Витя приготовился бежать.

-Вениамин Андреевич! А я вам звонить собирался, - в раскрытой настежь калитке стоял Сергей Борисович.

Витин папа резко остановился, несколько секунд вертел головой с калитки на ребят и обратно, затем достал из кармана платок и стал суетливо протирать очки:

-Cергей Борисович, мы сейчас уезжаем.

-Так значит не отпрашивался, - Сергей Борисович подошел ближе, -

без разрешения значит приехал.

-Мы вчера с Ириной Дмитриевной с работы возвращаемся, а дома записка: “ Не волнуйтесь, я вернусь через неделю. Любящий вас сын, Витя.” У матери чуть инфаркта не было. Звонили всем кому можно. Ваша супруга сказала, что Коля в деревне, а Игорек и рассказал, как

они еще зимой обо всем сговорились.

Колька знал, что нельзя доверять младшему брату. ”Раскололся! Приеду – побью!”

-Зимой… Выходит соврали, - Сергей Борисович сняв кепку, поправил ладонью седые волосы.

-Пап, мы так хотели: вместе – в деревню… – Коля заслоняя собой товарища, пытался спасти ситуацию. Витя в голове прокручивал план побега: “Ночевать в стогу, жарить на костре рыбу…”Домой он не вернется под угрозой смерти!

-Путевка в лагерь “горит”, 2-ая смена, - сказал Вениамин Андреевич почему-то извиняющимся голосом.

-Оба сюда идите!- скомандовал Сергей Борисович ребятам. Те не посмев ослушаться (Сергей Борисович и “ремешком” мог при случае), послушно поплелись навстречу судьбе. “Все! Конец…”, - Витины ноги тяжелые, словно две огромные рельсы медленно несли его поезд прямо в противоположную от его желания сторону: ”Бежать…”

Сергей Борисович, задымив “Беломором”, пристально посмотрел обоим “заговорщикам” в глаза.

-Жарко очень… Поедем домой сынок, не будем трепать мне нервы - Витин папа вдруг стал каким-то усталым, словно из него, как из воздушного шарика выпустили воздух.

Витя почувствовал бессильную ярость: “Ну вот, так всегда!”. Его давнишняя мечта шла ко дну там же, где уже затонуло много прекрасных кораблей – в бухте родительского “покоя”. Задавленный плач готов был вырваться наружу: ”Разве это жизнь?”.

Сергей Борисович затушил недокуренную папироску о ладонь, аккуратно надел кепку на голову и обернулся к Витиному отцу:

-Вениамин Андреевич, Вы вот, что…поезжайте домой, не о чем не волнуйтесь, а за ребятами я присмотрю. В деревне воздух хороший, питаться будут с огорода “свеженьким”. А через пару недель приедет ваш Витя здоровым и невредимым.

-Как же это? Сергей Борисович… А что же я матери скажу…?

-Скажите: пусть настоящей жизни попробует – пригодится! Поработает немного, отдохнет – вернется другим человеком.

-А мы дрова накололи, – протараторил Колька: “Вот это да!”

Окрыленный неожиданной поддержкой, Витька стал упрашивать отца:

-Пап… Все будет хорошо! А маме скажи, что я варенья привезу три банки - клубничного и грибов.

Растерявшийся Вениамин Андреевич, громко вздохнул:

-Как же так…? Без разрешения…

-Ты мне сейчас и разреши, - сразу нашелся Витька, - а когда вернусь – накажешь - “задним” числом.

Вениамин Андреевич огляделся в поисках поддержки. Поддержки не было. Где-то там, далеко, в городе, в двухкомнатной малогабаритной квартире пятиэтажного панельного дома его ожидал неприятный разговор с Ириной Дмитриевной.

-А вам – отработать придется в огороде, - Сергей Борисович грозно обратился к “друзьям-заговорщикам”. Витя мог поклясться, что по лицу его пробежала улыбка.

1 сентября, на уроке литературы писали сочинение: ”Как я провел лето.” Витя “накатал” аж четыре листа! И про “Полкана”, и про “Паленого”, и про то, как на речку пошли и в лесу заблудились, а потом тракторист их на тракторе домой вез через поля; про то, как траву косили с дядей Игнатом, и про то, как “маслят” насобирали, а бабушка их зажарила с картошкой; про то, как под грозу попали и в стоге сена прятались и проспали там до самой ночи; про футбольные баталии с соседней деревней, и как мяч под машину попал и лопнул; про историю с пропавшей коровой, и как вместе с Федькой нашли ee у березовой рощи; и про дрова, и про малину, и про Тимофеича с деревянной ногой, и про старую церковь… Про то, как на ферму ходили и про то, как забор “правили”. И еще много чего бы написал, если бы урок не закончился. Об одном только ни за что ни написал бы Витя: о том, как влюбился он в деревенскую девчонку Людку, да так и не сказал ей об этом ни слова (Честно говоря – струсил, Федьку испугался…).

Марья Ильинична через неделю вернула сочинение с отметками: 5 по “содержанию”, 3 – за “грамотность”. На полях написала красными чернилами: “Не торопись, проверяй ошибки”.