Смуглая хрупкая девочка от роду лет четырёх лежала нагишом на горячем песке. Сквозь её золотистые кудри просвечивало южное солнце, море ласково щекотало стопы. В маленькой ладошке она бережно поворачивала красивую тёмно-коричневую ракушку рапана с розовыми прожилками, изучая каждый её завиток. Девочка размышляла: «О чём море поёт в своих песнях? Почему ракушки всегда поют тоже самое? Почему моллюск покинул свой дом? Где он живёт теперь?» Эти бесчисленные вопросы вспыхивали внезапно, как искорки от костра, и так же внезапно, не получив ответа, умирали. Девочка повернулась на бок и щелкнула пальцами. В тот же миг перед ней появились четыре темнокожие рабыни, вооружённые павлиньими веерами.

- Мне жарко! – скомандовала маленькая принцесса.

Рабыни послушно склонились над ней с четырёх сторон, тени от вееров пятнами затанцевали на её медовой коже. Принцесса резко привстала и оглянулась. Ей показалось, что она слышит чьи-то шаги. Она не ошиблась, так вкрадчиво и осторожно мог приближаться к ней только он: тот, кому она доверяла все свои тайны, тот, кто готов был беспрекословно выполнить любой её каприз, кроме, пожалуй...

Он уже стоял у неё за спиной.

- Оставьте меня наедине с принцессой!

Рабыни бесшумно удалились.

- Доброе утро, принцесса Соломея! Как вам спалось минувшей ночью? Надеюсь, вас больше не тревожили дурные сны?

- Увы, не помню, тетрарх, даже, если мне и снилось что плохое, то с рассветом оно исчезло без следа!

- Так и должно быть, свет очей моих, ничто не должно омрачать сон красавицы! Разрешите поцеловать вас, принцесса!

Малышка величественно повернула кучерявую голову, подставляя щёку для поцелуя. Молодой высокий мужчина с печальными, чёрными, как древесный уголь глазами, стал на колени перед принцессой и поцеловал её. Разбушевавшийся морской бриз поднимал края его тяжёлой, белой с золотом набедренной повязки, обнажая мускулистое бедро.

- Взгляни, что я принёс для тебя, принцесса Соломея!

- Спасибо, тетрарх, - безразлично прошептала девочка, подставляя ладонь, чтобы принять подарок. Это была подвеска в виде золотой ракушки, инкрустированной жемчугом и рубинами.

- Присмотрись, как искусно выполнена, я заказал её лучшему ювелиру. Она много совершеннее той, что была у тебя в руке до моего появления. Неужели тебе не нравится?

Принцесса приложила золотую ракушку к уху, но она явно не оправдала её надежд. Лицо девочки нахмурилось, и она обиженно взглянула в сторону тетрарха.

- Эта ракушка мёртвая! Она не поёт песен моря! Зачем ты её принёс? Хотя... я знаю, что нужно сделать – море научит её петь, как и все остальные ракушки! – с этими словами Соломея зашвырнула подарок в морскую волну.

Тетрарх не скрывал того, что расстроен.

- Разве я чем-то обидел тебя, принцесса? Я так старался сделать тебе приятное, но ты не приняла мой дар. Ты вовсе не любишь меня...

- Не люблю? А за что мне любить тебя? Ты - предатель, и больше не хочешь выполнять моих желаний! Ты же обещал, помнишь? Всё, что я захочу, в тот же миг! Твои слова ничего не стоят, тетрарх! А иначе, как объяснить, почему у меня до сих пор нет того, о чём я тебя просила, ещё когда луна была полной?

- Свет очей моих, но, ты же знаешь, это невозможно, я не могу выполнить такую просьбу! Всё, что угодно, проси, я не поскуплюсь! Но... диадема Иродиады – не просто украшение, она досталась ей по наследству и не принадлежит мне. Когда-нибудь она передаст её тебе сама.

- Моя мать принадлежит тебе, тетрарх, а значит, и всё, что у неё есть тоже твоё! Мне не нужна диадема когда-нибудь, я хочу получить её сейчас, немедленно, а ты отказываешься выполнить мою просьбу!

- Я не могу отобрать у царицы диадему. Ты же знаешь, она не захочет мне её отдать, а я не вправе приказывать что-либо Иродиаде...

- Тогда, закажи для меня точно такую же! Или ты хочешь, чтобы я приказала казнить тебя?

- Ты можешь меня казнить, если тебе так угодно, но диадема – символ царской власти, у него не может быть копий, принцесса.

- В моих жилах течёт царская кровь! Или ты забыл об этом, тетрарх? Не желаю ничего больше слышать! Хочешь доказать мне свою любовь и преданность – достань мне такую же диадему!

- Это дурной знак, принцесса, такого не должно быть... Проповедующие на улицах бродяги, если узнают, тут же напророчат всяких бед, а невежественный народ привык слушать их безумные байки. Может начаться бунт! К тому же, Иродиада в ярости никогда мне этого не простит. Не будь такой беспощадной!

- Боишься? – Соломея лукаво улыбнулась, она чувствовала, жертва уже не сорвётся с крючка. Игриво подмигнув, она потянулась маленькой ручонкой к шнуровке его набедренной повязки, - Мне кажется это нечестно – быть одетым в присутствии обнажённой принцессы!

Повязка упала, принцесса пристально рассматривала то, что скрывалось под ней. В её взгляде не было ни стыда, ни страха, лишь незначительная тень удивления и любопытство.

- Что это с тобой? Раньше я такого у тебя не замечала... Кто-то из слуг, помнится, рассказывал мне про Медузу, она превращала людей в каменные изваяния. Ты её нигде не встречал по дороге? Мне кажется, что ты начал... каменеть?

Тетрарх немного засмущался своим неловким положением перед маленькой принцессой, но не подал вида. Он решил всё обратить в шутку.

- Да, как раз сегодня утром, когда я шёл к тебе, мне встретилось это коварное чудовище, и теперь... я должен буду превратиться в камень, это уже начало происходить... если только, одна прекрасная юная принцесса не расколдует меня своим поцелуем.

Она не дала ему договорить, тут же легонько прикоснувшись губами к его возбуждённой плоти.

- Я помогу тебе, тетрарх, но что ты готов для меня сделать? – она провела крохотным влажным языком по всей его длине. Тетрарх застонал, не в силах остановить её.

- Всё, чего пожелает, моя принцесса...

- Действительно – всё? – его багровая вершина исчезла у принцессы во рту.

- Всё, что угодно... – обречённо вздохнул тетрарх, он не мог сопротивляться ласкам маленькой девочки, не мог прекратить зашедшую так далеко игру. Мечтая лишь об одном, чтобы время остановилось, оставив их сейчас наедине.

Её губы так жадно впивались в каждую напряжённую жилку, будто она желала прокусить его насквозь и испить несколько глотков алой крови. Тетрарху было даже немного больно, хотя желание делало эту боль сладостной. Принцессе нравилось наблюдать за беспомощностью тетрарха в её руках, слизывая языком следы своих поцелуев, она размышляла: «Никогда не думала, что камни бывают такими горячими и солёными на вкус. Должно быть, Медуза решила сделать из него не изваяние, а настоящий вулкан. Твёрдый внутри, а сверху кожа всё равно нежная? Наверное, у меня скоро получится расколдовать его, и он выполнит мою просьбу». Она ещё раз прильнула к его вершине и подняла кверху взгляд. Тетрарх закусил нижнюю губу и тихонько застонал, ей показалось, что он страдает.

- Тебе больно, тетрарх? Потерпи, злое волшебство уже вот-вот закончится. Я не позволю тебе превратиться в камень.

Она крепко обхватила его двумя ладошками и снова потянула в сторону своего рта. Под ладонями она ощутила пульсирующую дрожь, будто он пытался от неё вырваться.

- Я же прошу, потерпи, осталось недолго...

На вершине проступило несколько густых белых капель. Принцесса заметила это и тут же поспешила несколько из них слизать языком, затем, остальные бережно собрала в своевременно поднятую с песка ракушку рапана. Плоть тетрарха постепенно обмякла.

- Ну вот, я же обещала, что помогу тебе! – Соломея аккуратно, опасаясь расплескать, поднесла ракушку, с неведомой жидкостью к своему любопытно вздёрнутому носику, - Какой странный запах, мне нравится! Пожалуй, я сохраню её у себя, чтобы случайно не забыть, что нужно делать, если Медуза заколдует тебя снова....

Она почувствовала себя настоящей волшебницей. Тетрарх был обескуражен происшедшим. Он размышлял над тем, как сохранить в тайне то, что случилось. Единственное, что ему оставалось, это принять все условия, продиктованные Соломеей. Он догадывался, о чём пойдёт речь, и предчувствия его не обманули. Принцесса поспешила напомнить ему о своём заветном желании.

- Итак, теперь ты должен исполнить мою просьбу, любую, чего бы я не просила у тебя. Помнишь? Ты обещал мне...

- Да, свет очей моих... Говори, чего ты хочешь...

- Тебе и так это известно: я хочу диадему, точно такую же, как у моей матери, и не позднее сегодняшнего вечера!

Тетрарх с ужасом задумался о возможных последствиях этой просьбы, но выбора у него не оставалось.

- Я выполню твою просьбу, принцесса... Но, могу ли я тебя предупредить кое о чём?

- Я слушаю тебя, тетрарх.

- Никто не должен узнать ни о том, что я повстречался с Медузой, ни о том, что она заколдовала меня, ни о том, что ты спасла меня от злых чар. Иначе – беда придёт во дворец, и все, кому, хоть что-то известно об этом неминуемо превратятся в камень. Разумеется, мы с тобой будем первыми... Ты же не хочешь этого...

- Я буду молчать, тетрарх, не волнуйся, я умею хранить тайны, - казалось, она понимала, почему он её просит об этом.

Вечером, на балу во дворце у тетрарха, гости не смели сесть за стол, не дождавшись появления маленькой принцессы. Соломея опаздывала, только что слуга в её комнату внёс на серебряном блюде вожделенную диадему, точную копию той, что должна была красоваться в тот вечер на голове у Иродиады. Принцесса сразу увенчала ею свои золотистые локоны. Но показаться в зале и шокировать всех высоких гостей драгоценной обновкой, она не спешила. Ей так хотелось ещё раз заглянуть в сердцевину тёмно-коричневой ракушки, хранящей в себе следы свершившегося волшебства. Вдохнуть этот притягательный, ни на что не похожий запах. Приложить её к уху и с удивлением обнаружить, что внутри ракушки всё ещё слышно, как море поёт свою бесконечную песню...