…?

- Это кошка.

- …?

- Я ее нашел.

- Почему в пакете?

- Сел у подъезда на лавочке покурить, пакет рядом положил. Обернулся – она в уже там сидит и глядит, на психику давит, зараза…

- Может, чья-то, искать станут…

- Отдадим.

Из пакета смотрели сердитые янтарно-желтые глаза на наглой плоской морде. Огромная, серо-голубая (как песцовый воротник советских времен) персидская кошка плавно перетекла на обувную полку. А затем, плюх!, со звуком, который может произвести разве что слоненок, оказалась на полу. И как ни в чем не бывало, прошествовала в комнату, скрылась за диваном.

- Хм, вообще-то у нас уже есть кошечка. Люсей зовется, если помнишь..

- Две будут.

- Ладно. Как звать величать станем?

- Чтобы буква «с» была, как в «кис-кис!», быстрее привыкнет.

- Тогда Сонька.

- Как скажешь.

Только что найденная и вновь нареченная знакомиться не спешила. Заняла «оборону» за диваном. Да и мы не настаивали на соблюдении этикета, новенькая, пусть привыкает.

Ранним утром, урчащая, ласковая Сонька выплыла на кухню, усиленно демонстрируя свое расположение. «Жрать просит», - подумала я. И оказалась права. Как выяснилось, это животное, было голодно всегда. Позже открылась и причина сего факта: кошка оказалась беременна. Основательно расположившись над миской, удобно устроившись, выложив хвост, Сонька принялась за трапезу, по-другому не назовешь. Ела медленно, со вкусом, останавливаясь, вставая, потягиваясь и опускаясь опять. Закончив, оглядела пустую миску, вылизала ее и отправилась восвояси. Я хотела было ее погладить, протянула руку, но мгновенно получила удар увесистой когтистой лапой, подушечки на которой были черными. Мне дали понять, что на данный момент общение окончено.

Мы и не предполагали, как изменится наша жизнь после этой находки. Сонька оказалась исчадием ада в прекрасной оболочке. И, подозреваю, изгнана из дома была за дурной характер.

Первой жертвой стала наша благородная, утонченная Люся. На долгое время она была загнана на шкаф от стенки, под самый потолок и спускалась украдкой глубокой ночью быстренько перекусить и сбегать на свой лоток. Двух хозяек на одной территории быть не могло. И, естественно, главной должна быть Сонька. Одно ухо у Люси было порвано в клочья, нос поцарапан, а по углам валялись следы баталий в виде клоков шерсти. Бедное животное, страдая, выглядывало из своего убежища и плакало. Да, да! Кошки умеют плакать, большими крупными слезами…

Вторым на очереди был мой муж и кошачий спаситель. Однажды утром я услышала дикий вопль из прихожей:

- О, елки палки! Ах ты неблагодарная скотина!

Разъяренный муж потрясал в воздухе новыми туфлями, с которых стекали капли с неповторимым запахом кошачьей мочи. Сонька наблюдала из-за угла. Голову даю на отсечение, на ее морде блуждала злорадная ухмылка! Обувь пришлось выбросить. На следующее утро история повторилась…

- Я убью ее, - рычал разъяренный глава семейства. А я грудью стояла за беременную, о чем скоро пожалела.

На следующее утро, моя новая мягкая мебель, средства на покупку которой семья откладывала длительное время, была осквернена. На диване и в кресле зловеще темнели мокрые пятна с соответствующим запахом. Злорадная морда выглядывала из-за угла. Я видела ее половину. И эта половина была отнюдь не в печали! Настал мой черед задумывать смертоубийство.

- У нее гормональный взрыв, от беременности, - на этот раз защищал Соньку муж.

Жизнь в нашем доме стала кошмаром. Мягкая мебель на ночь закрывалась полиэтиленовой пленкой, в центре которой по утрам стояли ненавистные лужи. Обувь переместилась на полку для головных уборов. Люся на верхотуре сходила с ума. Знакомые недоумевали: «Да выгоните вы ее! Так жить нельзя!». Да, нельзя, понимали мы, но терпели.

Гладиться Сонька не давалась. В редкие минуты можно было пару раз провести по ее голове, после чего следовал мгновенный взмах когтистой лапы, и желания пообщаться больше не возникало.

Кошку нельзя было не только оттолкнуть, но и просто повысить на нее голос. Не поделиться лакомым кусочком. Тут же на глазах, демонстративно, присаживалась и делала лужу.

И вот наступил долгожданный момент: на свет появилось пятеро котят. Все разномастные, крупные и пушистые. Пока были маленькие, сидели в тумбочке и особых хлопот не доставляли. Проснувшись, начинали громко орать, зовя Соньку, та укладывалась, котята размещались у нее под боком, начинали сосать молоко, дружно урча.

Один раз я пришла с работы и обнаружила, что дома никого, и котят тоже нет! Кинулась на поиски. Тумбочка пуста. В панике металась по квартире, в голову лезли разные мысли.

Вдруг на полу в спальне я увидела тряпочку, такую, как стелили котам. Дальше, у самого шкафа - еще одна, дверца чуть приоткрыта. Заглянула в шкаф – никого. Остановилась, задумавшись. Потянулась снова к шкафу, залезла подальше за сложенные на полке вещи – рука уперлась во что–то пушистое, из темноты глянул желтый глаз…

Глубоко у дальней стенки, за стопкой теплой одежды отдыхало все мохнатое семейство, во главе с мамашей. Как она умудрилась их туда перетаскать – остается загадкой. Спрятала! Позже мы увидели, как Сонька носит своих детей: держит в зубах кого за шкирку, кого за спинку, кого за хвост и бежит.

Вскоре коты подросли и разбрелись по дому, как тараканы. Куда ни ступи – наткнешься на котенка. Они были везде: в кровати, на кухне, за холодильником, в тапочках, лезли из всех щелей, и казалось, что у нас не пять котят, а пятьдесят. По ночам они начинали орать от голода, требуя к себе измученную Соньку, у которой не хватало молока на такую ораву. Приходилось вставать, греть молоко и совать их бестолковые морды в блюдце. Маленькие бандиты носились до изнеможения и засыпали в неожиданных местах, там, где их застигала усталость.

Пора было прекращать «беспредел» и раздавать котят в «добрые руки». Долго ждать не пришлось, было дано объявление, и шалунов быстренько разобрали. Как потом оказалось, животные выросли сказочной красоты и с энергичным темпераментом, хозяевам доставили много хлопот, но к тому времени были уже горячо любимы.

Сонька стала еще злее, чем при беременности: забрали детей. Она мстила по любому поводу. Молоко застоялось, и кошка, мучаясь, безумствовала. Надо было что-то предпринимать, и опять было дано объявление о том, что мы отдаем голубую персидскую кошку в добрые руки. Находились претенденты, мы предупреждали о непростом характере животного. Девушка Маша заверила нас по телефону, что заберет Соньку, приехала с большой коробкой. Соньку водрузили для наглядности на стиральную машинку. Кошка глянула на Машу желтым глазом, после чего девушка извинилась, и сказала, что боится…

А Сонька продолжала злобствовать. По утрам на кухне, ласкаясь, терлась о ноги, просила есть, и сразу же шла и демонстративно делала лужу на подушке. Объявление повторили.

Нашлись добрые люди! Пришла молодая женщина, сказала, что у них живет рыжий персидский кот, и они хотят завести ему кошечку, чтобы была семья. Мы стали говорить, что характер у Соньки непростой, но гостья попросила у нас большую сумку, засунула туда вопящее от возмущения животное. Несколько дней прошло в ожидании: кошка освоится, проявит свой нрав и ее вернут вместе с сумкой. Но время шло, все было тихо. И только через две недели прибежал мальчик, отдал нам сумку и сказал спасибо за кошку, которая подружилась с его мамой и котом Баксом.

На этом история с котами была не закончена. Я вздохнула с облегчением: в доме воцарил порядок. Люся спустилась «с гор» и отсыпалась на кровати. И все же… Мы скучали по Соньке и возмущались тем, что она нас так быстро забыла.

И вот однажды… Шуструю голубую кошечку, похожую на Соньку забрали первой бабушка с внучкой, живущие в нашем подъезде. Назвали ее Мурочкой. Прошел месяц, встречается хозяйка и жалуется, что кошечка балуется, бегает, от нее летит шерсть, а у бабушки оказалась аллергия. «Что делать, не знаем», жаловалась женщина. «Не выбрасывать же ее в подвал! Не возьмете вы ее обратно?» Взяли! Вот так к нам вернулась Мурка, ставшая Мелочью.

Серо-голубая, как Сонька, меленькая по сравнению с Люсей, она сидела у бабушки на руках, уткнувшись ей в шею, и боялась. Нас она забыла, дрожала от страха.

- Ах ты, мелочь пузатая!

Так и прилипла к ней кличка «Мелочь», сколько не говорила я, что так звать кошку не прилично. Через год эта «Мелочь» весила около пяти килограммов и усыхающая от старости Люся по сравнению с ней казалась котенком. Кошечка оказалась с ласковым, веселым характером и быстро прижилась.

Кошачья эпопея благополучно завершилась.

И как вы думаете, мы больше не подберем кого-нибудь жалкого, бедного и бездомного?

Кстати, к нашей даче приблудилась спаниэлиха и принесла пятерых щенков…