Вот и осень опять.
Я любил эту женщину-Осень.
Золотистая прядь
чуть скрывает заплаканный лик;
как забывшийся шут,
ветер трогает снежную проседь.
Я стихов не пишу —
это просто обычный дневник.

Шёл, да будто упал.
Может, шаг не с ноги нужной начал.
Кто я был, кем я стал —
не пойму заболевшей душой.
Я грущу по Весне,
ну а Осень безудержно плачет,
прислонившись ко мне
своей мокрой, холодной щекой.

Что на что променял?
Разлюбил? Или, всё-таки, предал?
От себя ли устал,
на ладони упав головой?
Что же я натворил?
Не предвидел, не думал, не ведал?
Без руля и ветрил
кораблём дрейфовал за волной.

Подарила Весна
аромат позабытой свободы,
пробудила от сна
и дала путеводную нить.
Закружилась душа,
растеряла всю ржавую одурь.
Стало ближе на шаг
то, что я называл словом «жить».

Осень бьёт по щеке
на ветру изогнувшейся веткой,
отражая в реке
хмурый взгляд дождевых облаков,
и подолгу стоит,
глядя в окна на лестничной клетке,
тихо рамой скрипит
и вздыхает волной сквозняков.

А когда-то она
синим взглядом своим волновала,
за собою звала
в расписную, с туманами, даль,
и в ладони мои
щедро яблоки с веток роняла,
и, росой напоив,
мне дарила святую печаль.

И осталась со мной
та печаль — не везде её примут, —
обернулась тоской,
поседела, согнулась как тень,
и сосватала мне
злую, глупую, длинную Зиму,
и с приданым — как снег —
равнодушие, жадность и лень.

Я сполна получу,
не забыл я о скорой расплате.
Я надежды хочу,
да мечты превратились в золу.
И невеста Зима
в белоСнежном завьюженном платье
на колючих губах
принесёт ледяной поцелуй.