Одесситы все большие спорщики. Им даже неважно на что спорить. Хотя, конечно, взрослые люди не будут спорить на безделицу словно мальчишки. Как-то раз на Привозе собралась изрядная толпа разношерстного народа. В центре ее был тип с довольно наглой рожей, а у его ног наюлюдалась таки изрядная куча приличного шмотья. Сам он был одет в лохмотья некогда шикарного костюма, и когда улыбался, то одаривал зевак золотозубой улыбкой. Впрочем, нескольких передних зубов у него не доставало.

В правой руке он держал изрядно выжатый лимон, а в левой фарфоровую плоскую тарелку с позолочеными ободком.

- Никакого обмана, почтенные. Кто сможет выжать из этого отнюдь не сухофрухта хоть каплю сока, тот заберет себе это все, - обводя взглядом кучу произносил он поставленным голосом зазывалы, - если ж тарелка остается белой - снимаете с себя лучшее, или отдаете самое хорошее, что есть при вас...

Большинство публики просто сбежалось на невиданное бесплатное зрелище, и вовсе не собиралось рисковать своим кровным. Но вот толпа начала расступаться. Здоровенный биндюжник с засученными по локоть рукавами пробирался к мошеннику, и в толпе раздались ликующие возгласы.

- Ну, теперь держись, сучара, сей секунд он из тебя твой лимон изобразит.

У Лимоннера от страха затряслись коленки и он едва не обмочился, но держал фасон и виду не показывал. Наоборот, в улыбке его заиграла вся гамма чувств профессионального игрока.

- А ну, дай хрукт сюды, - хрюкнул биндюжник по-кабаньи и сгреб в свою ручищу лимон,- посудину сам держи, падла!

Толпа замерла в напряжении. Под рубахой у биндюжника напряглись, заиграли мускулы, но тарелка оставалась чистой! Биндюжник багровел, на страшной его бычьей шее вздулись вены. Эффект был нулевой. Базарный проходимец торжествовал. Конечно, на этот раз он не надеялся получить своего выигрыша. Главное на что он рассчитывал, так это хотя бы не получить в морду.Биндюжник разжал кулак и в изумлении уставился на свою ладонь. Лимон словно губка разжался следом, но оставался при этом совершенно сухим! Тогда биндюжник почесал в затылке и хмыкнул. Потом полез в свой бездонный карман штанов, достал оттуда золотой червонец и бросил его на тарелку. Ни слова не говоря, опустив голову, побрел прочь от ристалища. Лимоннер обвел толпу торжествующим взглядом. Признаться, душа из пяток все еще не вернулась. Толпа разочарованно вздохнула, и люди начали расходиться, поняв, что на сегодня представление окончено. И тут им навстречу, с трудом пробираясь между их плотными телами, откуда-то появился маленький, щупленький человечек в засаленном сюртучке и поношенной фуражке. Следом за ним, чудом не отставая, двигалась смуглая худенькая девушка, почти девочка, с испуганными большими глазами.

- Подожди, Мария. А что тут, господа, происходит?

Большинство бросало на него презрительные взгляды. Кто-то почти шепотом произнес "мытарь...явился не запылился".

- А ничего, господин хороший, на сегодня кончен бал, - отвечал ему Лимоннер, связывая вещи в узелок.

- Постой! Как ничего? А это откуда? - мытарь кивнул на огромный узел одежды.

- Честная игра. Пари, если угодно-с.

- Каково ж условие, позвольте полюбопытствовать-с?

- Извольте, ваше почтение, - опуская узел и, доставая из него тарелку и лимон, произнес мошенник, - все очень просто. Из этого вот лимона, сударь, коли вам удастся извлечь хотя бы каплю сока, то заберете целиком этот узел, в противном случае отдаете мне самое ценное, что есть при вас, - при последних словах Лимоннер бросил недвусмысленный взгляд на девушку.

Толпа остановилась, и через несколько минут была уже вдвое против прежнего. Новые люди все подходили, переговариваясь между собой. Древний инстинкт, должно быть еще от римлян, собирал их со всего рынка. Будто здесь должны были биться насмерть. Мытарь побледнел, на лбу у него выступил обильно пот и побежал ручейком за накрахмаленный воротничок. Наконец, он отер рукой пот и выдавил из себя:

- Извольте-с. При непременном условии. Когда не ваша возьмет, чтобы духу здесь твоего больше не было. Отныне и вовеки.

Теперь настала очередь багроветь его сопернику. Ему бы, конечно, разумнее просто уйти, как ни в чем не бывало. Только уж больно хороша девчонка. Глаз не оторвать. Так что это было выше его сил. К тому же, невозможно было выжать хоть каплю из лимона, который "работал" второй день на июньской жаре. Он это знал прекрасно. Лимоннер облизал губы языком и сглотнул. Затем протянул лимон мытарю. Толпа сдвинулась плотнее, обступив вплотную их троих. Какие-то оборванные мальчишки, пытались было пролезть между ног, но получили пребольно хромовым сапогом по мордасам, и жалобно заныли. Мытарь взглянул на свою жену, будто прощаясь, пожевал губами и... внезапно вонзил в лимон свои длинные, худые пальцы, словно сокол в воробья когти. Что-то вскрикнув, он сделал единственное движение запястьем, и все увидали, единственную каплю лимонного сока на белом фарфоре. Лимоннер схватился за голову, издал страшный пронзительный вопль и, будто насмерть пораженный упал, сперва на колени, а затем головой в кучу тряпья. Толпа разразилась рукоплесканьями. Девушка кинулась на шею к своему любимому. Из толпы выступил господин в котелке и, ни слова не говоря, достал чековую книжку и выписал счет. Когда все разошлись, и площадь опустела, посреди нее головой в куче тряпья все лежал несчастный мошенник, причитая, и посылая бесчисленные проклятия Небу. А с темного небесного свода, удивленно моргая своими ресницами, на него взирали прекрасные звезды.