Кавказская пленница
Поэма

1

Я пленена тобой, Кавказ,
я влюблена в твои высоты,
в красот неслыханные ноты,
уже воспетые не раз.

«Что я могу еще сказать?» –
писала некогда Татьяна.
Сказала «А» я… как ни странно,
уже не повернуть назад.

Хоть и страшусь я громких слов,
к тебе безумную прославлю
(да, вот такую ставку ставлю!)
свою кавказскую любовь.

Живя в руках твоих, Кавказ,
я полнюсь счастьем год от года.
Я рада: ты – мужского рода!
Скажу, не опуская глаз:

мне так легко тебя понять,
тебя обнять своей строкою,
тебе, любимому герою,
жизнь – и поэмы – посвящать!

2

«Нам внятно все», – сказал поэт.
Да, все мне в этом мире внятно.
Пока лишь белые в нем пятна,
но к людям недоверья нет.

Я мир готова открывать,
но что мне дали всех Америк:
Кавказа живописный берег
из них появится опять.

Пусть мне покажут все подряд –
ни венецьянские прохлады,
ни Кёльна дымные громады
Кавказа, знаю, не затмят.

Могу объездить много стран,
но ни за что не променяла б
его на роскошь пляжей, палуб…
Кавказ не временный мой стан!

Приемлю я весь мир большой,
но, где б мне ни было приятно,
всегда сюда вернусь обратно,
к Кавказу прикипев душой.

3

Со всеми, в ком душа поет,
язык останется мой общим;
мы на разрозненность возропщем,
совместным будет наш полет.

Тем, кто мне в шорах жить велит,
скажу: я не морская свинка!
Моя подруга – осетинка,
а есть и друг-космополит.

Кавказ, все это ты поймешь:
не может истинный кавказец
благословлять такой указец,
что нам в сердца внедрял бы ложь.

Араб, ингуш, еврей, казак –
неважно. Важно – мы земляне.
Рассорить нас хотят, но я ни
ругни не признаю, ни драк.

Я знаю: Бог един у нас –
у всех, кто призван жить на свете…
За всю планету я в ответе,
но во главе угла – Кавказ!

4

Кавказ… я жажду верить всем,
но так бешусь, когда всплывает
обман, который удивляет
сильней иных мифологем!

Порой мне кажется, весь мир,
тобою втайне восхищаясь,
к рукам тебя прибрать пытаясь,
тебя же превращает в тир.

Мне твой необходим покой,
иначе – я погибель чую!
Я за тебя молюсь, врачую
тебя, хоть ты не только мой!

Тобой пленяюсь не одна,
но это, знаешь, только к счастью, –
твоей сполна исполнюсь властью,
узнав, сколь многим я родна.

В родных сердцах различной кровь
случается по воле рока,
но верю я словам Пророка,
сказавшего: Бог есть Любовь.

5

Кулдыкать стану ли когда
самодовольною индюшкой, –
мол, кровью я горда ингушской?
Не та шумлива, кто горда!

Я лучше просто помолчу
и сквозь веков минувших груду,
в которых жить, увы, не буду,
заветы крови различу.

И самый праведный завет –
в том, чтобы не кичиться кровью,
но мир одаривать любовью,
неся тепло ему и свет.

Лишь так мы обретем покой:
добро должно свернуть не горы –
междоусобные раздоры,
ненужный прекращая бой.

Я точно знаю – правота
за тем, кто напоследок кинул:
наш мир, чтоб он в аду не сгинул,
спасут Любовь и Красота.

6

Вражда ж – презреннее лузги!
Я не боюсь людей, однако
скажу служакам с Потомака:
у вас повернуты мозги.

Тебя, мой тихий милый край,
то диким назовут, то грешным,
моим же чувствам неутешным
всегда напоминал ты рай.

Да, взрывы здесь гремят, увы,
но в том виновны не чеченцы,
а недоумки, отщепенцы,
которых вырастили вы!

(Морской старинный обиход:
штук сорок крыс бросают в бочку,
чтоб выпестовать одиночку,
которая других пожрет!

Крысиный Волк – он всех лютей,
он, все понятия утратив,
пойдет кромсать своих собратьев…
И вот такие – средь людей!)

7

Да, много есть проблем у нас,
но надо ль из-за океана
давать «советы»? Это странно,
и вы нам вовсе не указ!

На каждый непристойный жест,
направленный в лицо Кавказу,
в ответ такую брошу фразу:
«За вас не понесем мы крест!»

У вас полно проблем своих,
вот их-то сами и решайте,
а в странах, что вдали, не шарьте,
чтоб ропот ваших граждан стих.

Зачем вам взращивать вражду,
зачем раскалывать народы?
Просты законы у природы –
вражда и вам сулит беду.

Что вам дороже: жизнь иль нефть?
Корысти черная зараза
пускай услышит от Кавказа
категорическое «нет».

8

Я потому ночей не сплю,
что о тебе слагаю строки.
Страшны недавние уроки…
но я душой тебя люблю!

Опять над рифмой долго бьюсь,
достойной гордого Кавказа…
Все ближе, ближе час намаза…
Я снова о тебе молюсь!

Я знаю: мусульманин не
бряцает попусту оружьем,
чужой покой ему не нужен,
не призывает он к войне.

В душе лишь может длиться бой!
Лишь там гори, огонь джихада
со всеми происками ада, –
в борьбе души с самой собой.

Лишь так мы обретем покой:
добро должно свернуть не горы –
междоусобные раздоры,
в которых кровь течет рекой.

9

Простор – в любви, не в кулаке!
Мордовороты-моджахеды,
свинцовоглазые скинхеды:
и те, и эти – в тупике.

(Скинхед – России сын? Ну нет:
бритоголовые уроды
глотнули призрачной «свободы» –
от тех корней, что чтят весь свет.

И точно так же моджахед –
отнюдь не истый мусульманин:
неполноценностью ужален,
несет он несуразный бред.)

Забудем, кто казак, а кто
чеченец! К черту – взрывы, залпы!
Что заграничный брат сказал бы,
когда нам было бы не до

его терактов заказных,
его наркотиков дешевых,
что стоят многих жизней новых,
что чьих-то мучают родных?..

10

Такой обычай был в горах:
когда кинжалов ныли жала,
меж ними женщина вставала,
бестрепетно отринув страх.

Она бросала свой платок –
хоть между кровными врагами, –
кинжалы в ножны лезли сами,
и ссор пересыхал исток!

Ужель обычай вековой
сегодня напрочь мы забыли?
О женщины Кавказа! или
вам нравится взирать на бой?

Восстаньте же, прошу я вас!
Платки свои на землю бросьте –
пускай уймутся волны злости,
не сотрясает гул Кавказ!

Чтоб крови миновал поток,
чтоб миловал кошмар пожара,
и я, Чаниева Тамара,
бросаю наземь свой платок!

11

Бушуй, джихад, в душе моей!
В душе, мне близкой, бейся тоже!
Порой чем больше мы несхожи,
тем друг для друга мы родней.

А под одну гребенку жить –
сродни, по-моему, фашизму.
Такое назовешь ли жизнью?
Нет! Другом надо дорожить.

Я, мусульманка, говорю:
не надо здесь нам халифата!
Брат в горести не бросит брата –
так я на Кремль сейчас смотрю.

Россия – наш единый дом,
и мы останемся Кавказом,
коль не дадим порушить разом,
что строилось с таким трудом.

Тем, кто рассорить жаждет нас,
на их внимание не зарясь,
я все же сообщу свой адрес:
Россия, Северный Кавказ!

12

И, кстати, здесь хочу сказать,
что счастлива писать по-русски,
хоть это требует нагрузки
на полную: такая рать

поэтов за моей спиной,
что мой услышан будет голос,
лишь если духом я исполнюсь
твоим, край милый и родной!

Я знаю: робок стих пока,
он не изящен и не звонок…
Как можно, только из пеленок,
лезть к тем, кто пишет – на века?!

Но разве кто-нибудь сказал,
что то, что легче, то и лучше?
Я все преодолею кручи,
и не возьмет меня обвал!

Кавказ, ты мой заветный друг!
Ты все на свете, знаю, можешь…
Ты мне когда-нибудь поможешь
войти в певцов российских круг?

13

Свои певцы здесь тоже есть:
нет края, чтобы – без пророков.
Кулиев радует, Кешоков…
Поэтов просто здесь не счесть!

Да как же можно не парить
в таком возвышенном пейзаже?
Здесь, думаю, заика даже
стихами смог бы говорить!

И я прошу тебя, мой стих:
будь стойким к ржавчине и пыли!
Здесь Пушкин с Лермонтовым были –
не оскорбить бы память их!

Кавказ, ведь он поэма сам:
ущелья, горы, водопады
такой исполнены услады,
что дух взмывает к небесам!

Порой мне мнится – про него
слова великого Поэта:
«Он весь – дитя добра и света,
он весь – свободы торжество!»

14

Еще хочу сказать я тем,
кто нас, кавказцев, представляет
сплошь террористами, мечтает
отгородиться насовсем:

уймитесь! Это только ложь
продажных ябед-журналистов.
Да, нрав у нас порой неистов,
но в спину мы не всадим нож!

Кого-то, может, уморю,
но если не пройдет ненастье,
умру я от такой напасти…
Кавказ, я за тебя умру!

Ты тоже ведь один такой,
ты тоже за меня в ответе –
пожертвовал бы всем на свете,
чтоб я, как ты, была… живой!

Нет, слова страшного «террор»
мы вскоре слышать здесь не будем,
и посветлеют очи буден
кавказских – и пройдет минор.

15

Я – пленница твоя, Кавказ.
Я пленена тобой навеки.
Твои хребты, озера, реки –
отрада для влюбленных глаз.

Я пленена тобой, Кавказ,
всю жизнь души в тебе не чаю.
Твое дыханье ощущаю
я, даже делая намаз.

Я ни от чьих не спрячу глаз
и ни от чьих ушей не скрою:
ничто подобной красотою
моих не вдохновляло фраз.

Кавказ – о чем там говорить! –
неисчерпаемая тема;
миниатюрная поэма –
эскиз того, что век творить.

Но повторяю в сотый раз
(тебе ведь надоест едва ли,
хоть сколько бы ни повторяли?):
я пленена тобой, Кавказ!