Большие глаза цвета молодых побегов можжевельника, а может и кофе со сливками, длинные и совсем не загнутые по забывчивости природы ресницы, налитые вишневым соком губы и нос Нефертити. Остальные детали портрета оставляю на воображение читателя, сообразуясь с его собственными представлениями об идеале. Позволю себе только рекомендовать такие ни к чему не обязывающие ямочки при жемчужной улыбке и родинки: одна на левой щеке, другая, для разнообразия, на правой ключице. Хотя вот еще: матовая кожа цвета белого шоколада «Тоблерон».

Теперь давайте вместе выберем место действия. Согласитесь, что для романтической истории с возможным драматическим исходом нужны сочные краски природы и утонченная обстановка. Как у Шекспира, например, который Ромео и Джульетту знакомит на балу в одном из веронских замков, а не посылает их в ПТУ при цементном заводе соцгородка Усть-Кыкса. Или вот благородный Оскар Уайльд видит своего Дориана в великолепии лондонских салонов, а не в коровнике колхоза «Путь Ильича» Ленинского района Ульяновской области. Итак, договорились: что-нибудь романтическое и не без роскоши.

Подойдет средневековый замок на скалистом островке в Средиземноморье. Или уютный домик с видом на Булонский лес. А может, хижина из пальмовых листьев на Таити? Наконец, чем плохи многокомнатные апартаменты на Кастро-стрит в Сан-Франциско или дворец раджи на Малабарском берегу? Выбирайте. Читатель имеет право на фантазию. Только не советую искать героев нашего рассказа в московской коммуналке. Они там больше не живут.

Итак, лирический герой, чей образ читатель с воображением волен отождествить со своим Я, поздним летним вечером возвращается с чудесной дружеской вечеринки в одном из великосветских клубов Вест-Сайда к своему милому очагу с видом на Люксембургский сад. Запах бодро «Вдовствующей Клико» едва не перебивает терпкий аромат «Живанши». Он, то есть Вы, небрежно распахиваете дверцу новенького мазератти, удовлетворенно погружаетесь в мягкое кресло пурпурного бархата, достаете пачку «Бенсона с другом» и неспешно прикуриваете от серебряной с перламутром зажигалки, смутно припоминая, что это подарок бывшего фаворита. Уверенной рукой Вы заставляете плавно тронуться мерседес последней модели и через минуту уже мчитесь по утопающей в огнях Кастро-стрит.

И вдруг впереди Вы замечаете группу хулиганов, избивающих ногами тело в белой тунике. Вы резко тормозите, выпрыгиваете из серебристого ломборджини, на ходу сбрасывая пиджак от Кардена, и несколькими ударами а ля Сталлоне заставляете подонков исчезнуть бесследно и постыдно. Вы наклоняетесь над бездыханным телом, потом бросаетесь в ближайший бар за водой, брызгаете ему в лицо. И Лицо медленно оживает: сначала разжимаются губы, затем вздрагивают веки, и сквозь густые жалюзи ресниц на Вас полуслепо и непонимающе смотрят огромные изумрудные глаза. Цвета лужайки перед Вестминстерским аббатством. Из рассеченной губы сочится кровь. Вы достаете белый кружевной платок и осторожно промокаете. Алая роза на снегу Монблана. А к синякам приложите кусочки льда из кувшина богемского стекла. Можно, конечно, из серебряного ведерка для шампанского, но сами понимаете…

Вы еще машинально водите пальцем по родинке на щеке, когда вдруг Лицо оживает и улыбается, играя ямочками, и глаза благодарно блестят. Обнимите же и помогите подняться, посадите в черный роллс-ройс и не спрашивайте, куда отвезти. Везите к себе! Не отвлекайтесь от дороги, не разглядывайте его профиль. Будьте уверены: рядом Нефертити. Открывая дверцу кадиллака, протяните ему руку, и по мраморной лестнице поднимитесь в свой Тадж-Махал. Не позволяйте слугам проводить его в ванную комнату, сделайте это сами. А по пути не забудьте, ради бога, о второй родинке на ключице. Поцелуйте ее! А затем полезайте вслед за ним в ванну, не снимая костюм от Валентино. Пусть он Вас там разденет. А Вам ничего не надо делать, только тонуть в бездонной зелени глаз, как хвойная вода вокруг...

Умоляю, не затягивайте медовый месяц на одном месте, даже если это сказочный замок Иф на дивном острове Монте-Кристо. Не доите горных коз на отвесных скалах. Закажите билет на Таити, но не слишком торопитесь туда. Купите сначала на аукционе Сотби пару-тройку картин Гогена, повесьте их в готическом полумраке замка и смотрите не реже трех раз в день, мечтая о Таити. Когда начнете сходить с ума, поезжайте.

По приезде тщательно проверьте качество пальмовых листьев на крыше хижины: не протечет ли во время тропического ливня. Не платите хозяйке вперед, а вместо сороковки тихо ввинтите сотку. И вы увидите, как при ярком свете заиграют ланкийские смарагды и мейсенский фарфор. Не поленитесь найти в затхлой тумбочке алюминиевую кружку реальности. Погрузите в нее на рассвете охапку невыносимо-белых орхидей вашей мечты.

Но самое главное: когда впадаете в нирвану, закрывайте дверь на замок. Иначе однажды на рассвете в вашу хижину постучит мент под предлогом проверки паспортного режима, а с ним под пальмовые ветви ворвется банда дружинников, гогоча и матерясь. И учинят они вам гадкий допрос, и позовут хозяйку, напуганную, но уже злую, и сорвут с засиженных тараканами стен репродукции Гогена, и, пиная, затолкают в отнюдь не фамильный склеп на колесах. Но ничего не докажут, и от злобной досады только будут мстить мелкие бесы письмами на бланках и соседскими сплетнями.

Расправьте плечи, поднимите голову, утопите руку в платиновом шелке его волос и с улыбкой скажите: «Что-то в Сан-Франциско сегодня неважная погода». Потом выбросьте завядшие орхидеи, налейте в алюминиевую кружку водки и выпейте вдвоем.