1. Кукла и три бесполезные привычки

Голубоглазая кукла жила на третьем этаже моего книжного шкафа, в окружении толстых книг и пикантных открыток. Смотрела она на мир стеклянными глазами молоденькой кокетки, фарфоровыми ручками ловко приподняв шелковое платьице, оголяя правую ножку до коленки. Но мир никак не реагировал на эти заигрывания, оставаясь все так же зацикленным на решении своих "мирских" проблем. Это, безусловно, обижало куклу. И пусть она старалась не показывать виду, и все тянулась к подолу своего платья, умильно улыбаясь, нет-нет, да вырывался из её нутра разочарованный вздох и крошечные росинки появлялись на щеках. И хотя стоящие рядом книги старались как-то поддержать бедную куклу, а я изредка брал её в руки и даже вытирал пыль, это никак не помогало вернуть ей хорошее настроение.

Видя эти муки, решил я помочь прекрасной кукле. В магазине купил маленькую пластмассовую фею в фиолетовом плаще, с волшебной палочкой и плохо отдираемым ценником. Фею я поставил рядом с куклой, а чтобы не смущать их своим присутствием, лег на кровать.

- Здравствуй, а ты и правда фея? - спросила кукла.

- Конечно, - ответила фея и показала ей палочку, которую держала в руках. - Видишь? Это чудесная палочка, почти волшебная.

- Прости, но если ты фея, то нельзя ли попросить исполнить одно желание? Ведь так тоскливо в последнее время, что скоро опустятся руки, и никто не увидит больше моей чудесной ножки, - поинтересовалась кукла, немного стесняясь.

- Желания? Что ты! - ответила фея. - Я же не волшебная фея, а пластмассовая.

- Очень жаль! - расстроилась кукла.

- Ну не расстраивайся, - смущенно произнесла фея. - Я, хоть и пластмассовая, но то же кое-что могу. И пусть это пустяки по сравнению с тем, что умеют настоящие феи, может быть, тебе все-таки помогут и мои таланты.

- Помогут, помогут! - воскликнула моя кукла, которой, как и всем куклам в мире, хотелось верить в чудеса. - А как ты можешь мне помочь?

- Я могу подарить тебе привычку! - сказала пластмассовая фея. - Не любую, правда, а бесполезную. Но это тоже, поверь мне, очень полезно.

- Здорово! А что такое эти привычки?

- Ну, это почти то же самое, что хобби. Только в хобби коллекционируют совершенно разные события, действия и ощущения, а в привычках одинаковые, - объяснила фея. - Понятно?

Кукла на всякий случай кивнула. На самом деле она не знала, что такое хобби, так как энциклопедический словарь стоял на нижней полке, отчего она была куклой необразованной, но признаваться в этом не хотела.

- Замечательно, - обрадовалась фея и захлопала в ладоши. - И какую же ты хочешь бесполезную привычку?

- Бесполезную? Не знаю, - произнесла кукла задумчиво. - Может, ты мне подберешь что-то на собственный вкус?

- Конечно-конечно! У меня есть одна очаровательная привычка.

Фея взмахнула своей почти волшебной палочкой. Та сверкнула в свете электрической лампочки, и прекрасная кукла отпустила свое платье, достала откуда-то маленькое зеркальце и премиленько поправила прическу.

Теперь моя кукла изредка, когда ей было совсем грустно, ловко доставала зеркальце и поправляла прическу. Смотря на свое прекрасное фарфоровое личико, она думала, что мир гораздо лучше, чем он был на самом деле. Жаль только, что печаль почти сразу возвращалась обратно. Понаблюдал я за куклой еще немного и снова пошел в магазин, чтобы купить ей друга. В друзья я выбрал весельчака в забавной шапке с бубенцами.

Арлекин первым делом поздоровался, задорно тряхнув перед куклой шапкой, из-за чего бубенчики весело затренькали. Кукла смущенно заулыбалась и привычно достала свое зеркальце, чтобы поправить волосы и скрыть смущение. Арлекин громко засмеялся.

- Как глупо! - закричал он. - Вы гладите свои волосы, будто они настоящие! А-ха-ха. Ой, не могу! Ха-ха-ха!

Кукла покраснела.

- А что в этом такого смешного? - спросила она.

- Что смешного? Что смешного! Ха-ха! Вы не понимаете?

- Нет, - сухо произнесла она.

- Вы ведете себя, как человек, хотя на самом деле вы всего лишь кукла. Пустая фарфоровая кукла. Это так смешно!

- Хам! - сказала кукла.

- А-ха-ха! - ответил Арлекин.

Кукла, расплакавшись, пожаловалась пластмассой фее. Долго думала фея, но ничего дельного, чтобы помочь кукле, она придумать не смогла. В конце концов, она была только пластмассовой и совершенно не знала, какие привычки у кукол. Чтобы хоть как-то утешить её, она взмахнула своей палочкой, и кукла задумчиво достала тетрадь, поставила число и написала "Арлекин - хам!". С тех пор, когда было совсем грустно, а грустила она теперь почти всегда, кукла брала свой дневник и с некоторой гордостью писала ровным почерком с завитушками свои жалобы на мир. Арлекин, конечно, не перестал потешаться над ней, и я частенько слышал, как он смеется. Пришлось убрать неспокойную покупку на полку ниже.

Кукла по-прежнему грустила, а я уже боялся что-то предпринимать, так как все мои попытки развеселить её ни к чему хорошему не привели. Наступила весна, и на третьем этаже книжного шкафа поселился солнечный зайчик. Сначала прекрасная кукла не замечала его, но однажды солнечный зайчик, будто случайно, прикоснулся к её фарфоровой руке. Кукла хотела отдернуть руку и сказать ему что-то резкое, но внезапно поняла, как это прекрасно, когда твою руку греет солнечный зайчик. Они почти до самого захода солнца так и стояли, взявшись за руки. Пластмассовая фея, услышав рассказ куклы, поцеловала её в лоб от счастья и переполнивших её чувств.

Все лето кукла была веселой. Особенно, когда солнечный зайчик прижимался к ней полностью, и в её пустом нутре звенело от переполнявшего её блаженства. Но потом зайчик заходил все реже, да и то, бывало, совсем на секунду, почти уже не касаясь ни её плеч, ни рук, пока, наконец, в октябре, не исчез окончательно. Сначала кукла только плакала на груди пластмассовой феи, а когда та в третий раз взмахнула своей палочкой, кукла посмотрела куда-то вдаль и сочинила стих. Теперь она подходила к самому краю полки и, глядя в провал комнаты, придумывала грустные и такие же кукольные, как и она сама, стихи. Потом она открывала свою тетрадку, ставила дату, писала "грустно" и записывала сочиненное. Иногда она поправляла прическу и смотрелась в зеркальце, иногда нет.

А потом она решилась упасть с полки и, когда я отвернулся, кукла сделала шаг и полетела к паркету. К счастью, в последний момент я это заметил и успел поймать её. После того, как в третий раз она повторила эту попытку, я поставил её на самую нижнюю полку шкафа, закрытую стеклянной дверцей. Теперь, когда на улице проезжает трамвай, она бьет в стекло своей прекрасной фарфоровой ножкой. Стекло противно дребезжит и мне кажется, что я слышу плач куклы. Бедная, бедная кукла.

Конец.

2. Гордая шкатулка

В некоторых шкатулках хранятся драгоценности и старые письма. В других находят приют нитки и иголки. Люди частенько кладут в них странные вещи. Например, один мой сосед, только из тяги к коллекционированию, собирал там проездные билеты на трамвай, которые находил на улице. А еще рассказывают, что где-то далеко, должно быть, в другом городе, один гражданин держал в них свои носки. Отвратительная, в общем-то, привычка. В мою же шкатулку долгое время ничего положить не удавалось. И не из-за того, что шкатулка была скверная. Хорошая, добротная, деревянная, с неброской резьбой. Просто характер у неё был тяжелый. Уж не знаю, откуда это. Вроде, и ценник не предупреждал, и на самой ничего написано не было, но найти общий язык нам все не удавалось.

По какой надобности я приобрел её - не помню, так как потребности что-то туда положить какое-то время не ощущал, и пылилась она под шкафом. Но однажды, размышляя, куда спрятать целую пачку "дачных" фотографий, я вспомнил о шкатулка. Достал, и уж было положил фотографии, как шкатулка мне заявляет:

- Кто же в шкатулках хранит фотографии?

- Моя мама, - ответил я и на всякий случай уточнил: - всю жизнь.

- Так это у вас семейное! - язвительно произнесла шкатулка. - Старая добрая деревенская традиция. А нам страдать. Вместо переписки видных деятелей культуры в меня помещают нечеткие фотографии, сделанные отвратительным фотоаппаратом. Еще раз повторю - отвратительным. Мир, не побоюсь этого слова, пал к ногам бескультурья.

Я не склонен спорить с предметами обстановки, поэтому просто поставил шкатулку на полку книжного шкафа. Прятать её под шкаф мне показалось несправедливым. Да и другие могли подумать, что она пострадала из-за своей принципиальной позиции. Пошли бы разговоры. Нет уж. Пусть лучше пылится в шкафу.

А через какое-то время в моих руках оказалась замечательная коллекция морских ракушек. С некоторой опаской я подошел к шкатулке и осторожно приподнял крышку.

- Что на этот раз? - поинтересовалась она.

- Вот, - сказал я и показал коллекцию.

- Мусор Черного моря?

- Очень редкие ракушки. Видите, эта фиолетовая. А вот в полоску.

- Ты их мыл? - с нескрываемым скепсисом произнесла она.

- А надо? - удивлено спросил я.

- Да нет. Даже помытое, это в меня не ляжет.

- Но почему же? Эта коллекция...

Но шкатулка громко хлопнула крышкой и повернулась ко мне спиной. Пришлось расставлять ракушки в шкафу как попало, и, время от времени, собирать их по комнате из-за неспокойного и склонного к путешествиям характера.

На этом история не закончилась. Не мог же я оставить столь удобную емкость без какого-либо применения? Но из всех тех, должен признать, весьма странных предметов, которые я совал в шкатулку, чтобы узнать её вкусы, она согласилась принять только золотое колечко. Жаль, что его я брал у одной моей знакомой на время, и пришлось его довольно быстро вернуть. Собственно, и брал только для того, чтобы проверить отношение шкатулки к драгоценностям. Шкатулка долго потом еще жаловалась книгам на мою жадность и вероломность.

Так бы она и стояла пустой, если бы однажды к одной моей кукле не заглянул её знакомый солнечный зайчик. Проходя мимо шкатулки, он остановился, чтобы рассмотреть её.

- Ты кто? - спросил он.

Шкатулка промолчала. Зайчик же стал внимательно рассматривать её резьбу, щупать пальцами и вообще - изучать. Он пытался задавать еще вопросы, но его игнорировали. А зря. Так и не поняв, а что же это такое появилось на полке моего книжного шкафа, он хлопнул по шкатулке своей лапой. Шкатулка фыркнула. А зайчик хлопнул еще раз.

- Понятно, - сказал он. - Ты барабан!

Шкатулка аж крышку открыла.

- Почему барабан? - возмутилась она.

- Ну, как почему? - воскликнул зайчик. - Если по тебе бить - получается музыка. Только ты, наверное, плохой барабан, у тебя не очень хорошая музыка.

- Я! Я! - продолжала возмущаться шкатулка. - Я очень, очень хорошая шкатулка. И никакой ни барабан. Вот.

- Шкатулка? - в свою очередь удивился зайчик. - А почему же тогда в тебе ничего не лежит?

- Потому что я пустая шкатулка.

- Не... Значит ты барабан. Это они пустые, а шкатулки с чем-то, - сказал зайчик и поспешил к кукле. А шкатулка так и осталась стоять раскрытая и растерянная.

Через какое-то время она попросил меня положить в неё что-то красивое.

- Но у меня нечего нет, - сказал я.

- Совсем ничего? - тихо проговорила она, расстроившись.

- Ну, разве что коллекция ракушек...

- Это та, где замечательная редкая синяя ракушка?

- Фиолетовая.

- Просто чудесно! Клади быстрее, - сказала она. А потом покосилась на хихикающие книги. - Пока я не передумала.

Но я не стал обращать на это внимания, а аккуратно сложил в неё ракушки. Теперь шкатулка стоит наполненная замечательной коллекцией. А когда заходят гости, она открывает крышку, чтобы все видели, что она шкатулка, а не барабан.

Конец.

3. Две попытки воздушного шарика

Как и любой книжный шкаф, мой не мог обойтись без существа вредного и самостоятельного. И хотя мне казалось, что одного меня достаточно, чтобы привносить на полки неразбериху, пластмассовая фея всегда находила возможность поучаствовать "толикой своего разумения" в общественной жизни. Причиной её поведения, скорее всего, стал сам факта покупки, как тогда казалось, с целью оказания помощи одной несчастной кукле. Затея эта закончилась фиаско, и мы договорились, что она больше не будет размахивать своей пластмассовой палочкой. Но боевой характер постоянно (и безошибочно) заставлял её выныривать в самой гуще событий.

- Уважаемая фея! - обратился к ней я. - Мы же с вами помниться беседовали об ограничении вашего вмешательства в жизнь моего книжного шкафа.

- Ну что вы, ну что вы. Я хоть и не настоящая фея, но договоры соблюдать умею. Да и что я могу без своей палочки?

- Вам напомнить?

- Так я и не вмешивалась! - возмутилась она. - Я давала советы. Это совершенно разные вещи.

- Хм, - усомнился я.

- Вы не справедливы! - с укором произнесла она.

Вот! Именно с обвинений в несправедливости все и началось. У меня некоторое время на книге греческих мифов лежал зеленый воздушный шарик. Пребывал он в некоторой бездеятельности и скуке, из-за чего увлекся чтением. За этим занятием его и застала фея.

- Несправедливо! - воскликнула она.

- Что? Что не справедливо? - спросил он.

- Как что? - удивилась фея. - Ты же настоящий воздушный шарик! И вместо того чтобы парить! Высоко! Под самым потолком! Валяешься как тряпка. Почему ты не там? - она ткнула пальцем в потолок.

- Хм, - задумчиво произнес шарик. - Хм, ты, наверное, права уважаемая фея. Но что-то мне говорит, должно быть, внутренний голос, что если я пребываю в таком состоянии, значит, в этом есть какая-то логика и первопричина.

Фея покачала головой и укоризненно спросила:

- Неужели воздушному шарику, гордому потомку орлов, по душе растительное существование на пыльной книге?

Книга обиженно кашлянула, но ничего не сказала, ибо они у меня вообще не разговорчивы. А шарик отчего-то застеснялся.

- Ну не то, чтобы по душе. И не такое уж растительное, - пролепетал он.

- Так воспари же! Лети! Танцуй в потоках воздуха, будь самим собой. Не спорь с предназначеньем!

Покряхтел воздушный шарик да встал со своей удобной книжки. Осторожно подобрался к самому краю, заглянул за край и не то чтобы испугался, а так, совсем чуть-чуть, засомневался.

- Прости, уважаемая воздушная, тьфу, пластмассовая фея, а доводилась ли вам самой видеть, чтобы подобные мне - парили и, как вы говорите, летали?

- Сама нет, конечно, но ты можешь мне верить, иначе, почему ты - шарик - воздушный? Твое название, очевидно, указывает на твою принадлежность к воздуху. Так что не бойся, делай шаг! Становись Богом воздуха!

Опять покряхтел шарик, и, так как лежал на греческой мифологии, а не на учебнике физики, решился сделать шаг. Ему повезло, что был он резиновый, не разбился, а просто обидно шмякнулся. В этот момент мне как раз и понадобился воздушный шарик. Подошел я к шкафу. Смотрю - лежит. Поднял его и спрашиваю:

- Ну что, воздушный шарик, полетаем?

- Хватит! - выкрикнул он. - Налетался уже.

- Подожди, но ты же сделан специально, чтобы летать.

- Садисты! - прокричал он. - Полеты не для меня. Верните на мифологию. Ну, пожалуйста. Пожалуйста!

Я развел руками, не понимая, что случилось. Рассказала все обиженная на фею книга. Пристыдил, насколько мог, фею, но, к сожалению, уговорить шарик заняться полетами мне не удавалось. Что я ни делал, и что ни обещал.

- Кхм, - услышал я голос старого солдатика со второй полки. - Разрешите обратиться?

- Конечно, разрешаю, - произнес я.

- Может, воздушному шарику нужно объяснить, что первый полет был неудачным из-за того, что он был функционально не готов?

- Не готов? - спросили мы с шариком хором.

- Насколько я помню свою боевую молодость и десантирование с балкона, перед тем, как использовать воздушные шары как транспортное средство - их надували.

- Надували? - воскликнул шарик.

- Ну, конечно! Надували, - хлопнул я себя по лбу.

- А может быть, судьбой мне предназначено лежать на мифологии? - спросил шарик, но не сопротивлялся, когда я взял его в руки.

- Я тебя положил - я тебя и надую! - сказал я и, набрав в легкие воздух, начал.

Теперь воздушный шарик парит около люстры, в принципе довольный, только изредка просит вернуть на мифологию или хотя бы почитать вслух об Икаре.

Конец.