Таня старше меня лет на пять. Я не знаю, как ей удалось доучиться до восьмого класса, потому что в тринадцать лет она практически не могла пересчитать несколько рублей, выданных мамой для похода за хлебом и молоком. Я по детской жестокости и хитрожопости частенько пользовалась этой ее туповатостью и вместо магазина мы регулярно оказывались в кино. Я убеждала Танюху что на хлеб тут все равно не хватит, зато в аккурат подойдет для двух билетиков на комедию, как она любит. Вместо комедии мы, опять же по моему замыслу, попадали на эротику, и пока я с пылающими щеками весь сеанс жадно впитывала информацию, Танька плевалась и отворачивалась. Дома, ее, конечно, ждал разнос. Один раз мама даже влепила ей пощечину, а меня выставила за дверь. Но на следующий день все начиналось сначала. Танина мама, одинокая, молодая еще женщина имевшая неосторожность связаться с алкоголиком и остаться одной с такой ээээ… необычной дочерью, конечно, терпеть меня не могла, но пересиливала свою злость. Она понимала, что если и я не буду приходить, то Танюха совсем свихнется.

Чего я, сволочь такая только не вытворяла в Танимаминой комнате в ее отсутствие. За один рабочий день я успевала перепшыкаться всеми духами, просмотреть все нехорошие кассеты, перемерить все наряды, опустошить конфетно-колбасные запасы на праздник, и конечно разбить пару- тройку сервизных тарелок. Все то время, что я наслаждалась кратковременным обладанием чужих вещей, Танюха таскалась за мной по пятам и плаксиво гундосила:

-Ну хватит…. Ну пошли ко мне….. хочешь, диафильмы посмотрим, их уже починили.. Ну поставь…. Мама сказала, что ты уже весь лак выхлюпала…

Но я конечно на нытье не поддавалась.

Жизнь этих двух женщин была очень размеренной. Очень. Обед в два – курица, макароны, по субботам купание Тани, по средам купание Таниных кукол, ножницы в пластмассовом сундучке, тряпка на трубе под раковиной. Рядом с рулоном туалетной бумаги висят ножницы, чтоб отрезать, а не рвать – так правильней. Сегодня пятница? Надо полить фиалки. Все расписано по минутам, дням, годам. Я ежедневно взрывала этот уклад изнутри. Ломала, съедала, устраивала потопы и перестановки. Варила сгущенку, пока не взорвется, и подрисовывала лепестки на ковре зеленкой, для яркости. Танька дулась, но не вмешивалась. Она знала, что меня все равно не остановить, зато, когда мне надоест, я сжалюсь и пойду играть с ней в принцесс. Танюха обожала играть в принцесс. До чего уморительно смотрится пятнадцатилетняя, абсолютно сформировавшаяся деваха, замотанная в занавеску, с огромной фольговой звездой во лбу, парящая на старой ковровой дорожке и орущая:

- Мы спасем вас! Скоро конец пещеры!

Каждый день она все летела и летела, и никак не могла вылететь из этой гребаной пещеры. Моя задача заключалась в следующем: я сидела на табуретке у окна и периодически подначивала эту летчицу:

- Вы уже близко, ваше высочество, еще чуть-чуть.

Иногда Танькина глупость переползала и на меня. Однажды я битый час по ее просьбе вспоминала девичью фамилию моего отца.

Танька была толстенькая, грудастая, усатая, с длинными русыми волосами, которые по воскресеньям были распущены по плечам, а всю остальную неделю собраны в грязный хвост. Единственное, что нас как-то ровняло, был ее рост. Танька коротышка. Я начала переростать ее лет в десять.

Мой брат откровенно называл Танюху придурошной. Бабушка так не считала, но все время допытывалась, заглядывая мне в глаза:

-Она же взрослая совсем, чем вы там занимаетесь?

Бабушка переживала, как бы Танька меня не развратила. Она же не знала, что это я развращаю подругу походами в кино.

Тогда же я одержала свою первую победу над мужчиной. Он появился внезапно, в один день. Как всегда с утра я пришла к Таньке, уже мысленно крася ногти фиолетовым лаком ее мамы, и с удивлением обнаружила там чужого мужика.

-Это кто?

- Это мой папа- дядя Юра.

-Клево..

Видимо этот дядя Юра был обо мне наслышан и твердо решил поставить наглую соплячку на место, потому что вместо «здрасти», он гаркнул:

- Не шуметь!

Ну и ладно… хотя играть в принцесс без привычного допинга не хотелось.. хоть бы сгущенки..

Я залезла на письменный стол и включила магнитофон – мою любимую: «что такое осень, это небо».. Довольно тихо, кстати, включила, но дядя Юра как будто этого и ждал. Он влетел разъяренный как тигр и от его черных усов летели искры:

- Я же сказал не шуметь!! Ты че на стол уселась??? Ведешь себя здесь как дома!!! Слазь немедленно!

Я пожала плечами, слезла, вышла в коридор, обулась, и ушла. Я слышала, как Танька за дверью начала истошно орать.

И я о них забыла. Ходила в школу, гуляла.… Где-то через неделю уже засыпая, я слышала, что пришла Танина мама. Они тихо разговаривали с бабушкой, и мне слышалось « недоразумение….. Таня….. пусть….»

Утром бабушка спросила:

-Ты чего к Таньке не заходишь?

-Не хочу.

- Ну, дело твое.

Еще через неделю, я, выйдя со своей компанией из за угла школы, увидела далекую, одинокую фигурку в красной куртке. Она бы никогда не подошла ближе, Таня очень боялась незнакомых людей. И до того она была жалкая, что я порулила ей на встречу:

-Ну, пойдем к тебе?

Дома Танюха носилась вокруг меня и все никак не могла поверить. Наверно ей казалось, что меня не было несколько лет. Во времени она ведь тоже путалась.

-Вот смотри, мама отдала для тебя вот этот лак, на, мажь!

-Не надо…. Где там твоя звезда, напяливай, полетели.

Дядя Юра заглянул в комнату и грозно сверкнул глазами. Я слезла со стола. Танька насторожилась. Я подошла к двери и с грохотом захлопнула ее перед носом ее новоиспеченного отчима. Это была моя первая победа над мужиком.

Тяня идет за мной по жизни. Где бы я не жила, на любой праздник она приходит с огромным розовым бантом под подбородком и неизменным бисквитным рулетиком под мышкой. Я ее никогда не приглашаю, но она всегда приходит. Все такая же маленькая, пухлая и усатая. Она громко гогочет, энергично почесывает себя в причинном месте и порет откровенную чушь, заставляя краснеть всех собравшихся. Всех кроме меня. Народ удивляется:

-На фиг она тебе сдалась? Она же ненормальная!

А я отвечаю:

-Идите на хер. Танька тут самая здравая. Однажды вы все меня кинете, а она обязательно принесет бисквитный рулетик. Этот мерзкий, засохший рулет.