Саксофонист на сцене уже набрасывал лёгкие джазовые мелодии. Для меня они все были одинаковыми, но эти звуки рождали желание быть слегка пьяной и выпускать дым, чуть качая головой, словно пытаясь следовать за перепадами джаза..

Я курила и занимала столик - тусовка должна была вот-вот подойти. Пить без них было самоубийством - мне не простят, если я пропущу хоть один тост, а упасть под стол к концу вечера мне совсем не улыбалось. Потому я сидела, курила, томно выпуская дым и стреляя глазами в симпатичных девиц. Тут многие были из наших, хотя были и мужчины, и гетеросексуальные парочки.

Теперь я появлялась с тусовкой всё реже, и сегодняшнее мое тут появление было обусловлено поиском новой пассии. Прошлая куда-то испарилась, о чём я не жалела, теперь же пришло время для новой порции страстей.

Тусовка задерживалась, что было в их духе. Я раздумывала, кто и на сколько опоздает, и на сколько тем самым задержит остальных. И эти самые раздумья прервала бутылка моего любимого пива, появившаяся на столе, прямо перед моим носом. Я подняла глаза. По ту сторону столика стоял молодой человек в черной рубашке. Две верхние пуговицы были расстёгнуты, и на красивой шее обнаружился золотой кулон в виде приблудного язычка пламени. Я было раскрыла рот: заметить, что столик занят (я села за самый большой стол, компания ожидалась довольно-таки не маленькая. А свободные места в зале ещё были); но его большая, узкая ладонь просто подвинула ко мне пиво, а сам он уже приземлился на стул напротив меня. Я посмотрела ему в глаза. Там был огонь.

Говорят, так укрощают диких животных: смотрят в глаза и давят их взглядом. Но я - гордое животное, уж если так. "Ты всего лишь неполучившаяся женщина. А ни одна женщина, пока что, меня не переиграла в гляделки." Я усмехнулась, чуть обнажив зубы, показывая, что принимаю вызов, и взяла бутылку, столь услужливо поставленную у самой моей руки.

Теперь мы сидели и смотрели друг другу в глаза. Джазовая тема развивалась, напоминая витки барокко - безумно сложно уследить за единой линией, всё движется, извивается, переплетается, но если смотреть на всю композицию - она шикарна. Я курила, хмелела и молча играла в эти гляделки, взгляд пригибал меня к столу, но я выпрямлялась, потом притягивал, словно кто-то напрягал между нами невидимые нити и тащил меня вперёд, но я рвала их.

Когда явилась шумная тусовка, я даже не поняла, кто это такие. Мне пришлось сконденсироваться из его глаз и образоваться на стуле, чтобы покивать всем головой, вывернуться из чьих-то чересчур жарких объятий. На эту ночь мои планы кардинально изменились, обессиленная "гляделками", я даже не стрельнула глазами в девочку с милой мордашкой и аккуратной грудью. Когда обязательная часть была окончена, я опять вернулась к нему взглядом. Весь мир исчез. Тяжесть черного, в желтой обводке, зрачка, в глубине которого полыхал огонь, и звуки, словно бы отдалившиеся, они существовали на той грани, где ещё чуть-чуть и небытие.

Он уронил свою ладонь на мою забытую на столе кисть, придавив её, потом осторожно взял её, приподнял и повел глазами в сторону выхода. Я поднялась в состоянии, пожожем на транс, накинула плащ, бросила тусовке "пока" и вышла за ним прочь.

Мы пошли пешком, сначала по проспекту, потом сворачивали в какие-то арки, переходили переулки - эту часть города я всегда обожала за то, что никогда точно не знаешь, куда выйдешь, словно бы сами улочки водят хороводы. И если их хорошо попросить - то не важно в какую сторону идти, ты выйдешь в нужное место. Мне не было страшно, хотя со мной такое было впервые. Я, наверное, уже ничего особо в этой жизни не боялась. Внутри меня съедало любопытство. Всё было ясно, я предполагала как будет дальше, но решила даже не задумываться.

Темная парадная, лестница - в доме этажей пять, не больше. Я не считала, сколько пролётов мы прошли. Он открывает дверь, пропускает меня вперёд. На улице уже давно темно, а он не включает свет. Я скидываю ему на руки плащ, освобождаюсь от сапожек, оставляю у двери сумку. Он берёт меня за руку и ведёт в комнату, опять же не включая свет, так и не проронив ни единого слова. Он обнимает меня за талию.. Поцелуи мужчины не так сильно отличаются от поцелуев женщины, только нападает он. Он врывается в меня, просачивается, завоёвывая весь рот, я борюсь с ним, потом просто сплетаю язык с его, мы опускаемся на постель и освобождаемся от одежды. Это настолько естественно, так и должно быть, как будто кто-то написал сценарий, а мы послушные актёры, разыгрывающие его.

Моя влажность выдавала желание, но я так и не осознала его. Оно просто было как часть меня. Не жжение, не врывающееся в мозг слово "хочу", не порнографические картинки, проносящиеся перед глазами, не фантазии. Всё как всегда, пока не дотронешься и не почувствуешь, что нутро готово принимать в себя.

Это было совсем иначе. Он заполнил меня целиком, в голове пролетела мысль "Так, наверное, чувствует себя презерватив", хотя о них я имела довольно смутное представление. Мой первый мужчина яростно двигался, то заполняя меня, то оставляя такой пустой, что там, казалось, должен гулять ветер, как по чердаку заброшенного дома с выбитыми стёклами. Хотелось стонать, кричать, кусаться, царапаться, напрягать хоть какие-то мышцы, но он сдерживал себя, я чувствовала это каждой клеткой, и, в тон ему, не позволяла себе этой слабости. Он смотрел мне в лицо, не в глаза, а на лицо, как бы гладя взглядом, словно нежно касаясь. И я таяла под этими прикосновениями, единственной нежностью между нами.

Он показал мне, где душ и предложил плед. Всё так же молча. Когда я вернулась, его комната была озарена светом камина, в темноте я его не видела, да и не было у меня времени, чтобы рассматривать комнату. Я была удивлена, откуда в таком доме камин, но это удивление не рождало вопросов. Мне было не интересно, как его зовут, сколько ему лет, кто он. Мозг принимал факты: он есть, он только что любил меня.. или я его? Я забралась с ногами в кресло рядом с камином - в другом, сидел он, в брюках и накинутой черной рубашке. Сейчас я увидела, что на вороте и рукавах, у самых кистей, струятся золотые нити, вышитые просто линии, плавные изгибы, ни одного угла. В свете огня он был красив, даже красивее, чем в клубе. Черные волосы в короткой стрижке, явно чуть тронутые гелем, но при том не облизанные, как у розовых мальчиков, порванная мочка левого уха, словно прокушенная, торс, достойный мужчины - не перекачанный, не заплывший, не обнажающий ребра. Широкие плечи, но не настолько, что бы быть похожими на крылья. Он удивительно пропорционален, античные боги постыдились бы своей наготы, увидь они его.

Он протянул мне бокал красного вина, настолько красного, что напоминал кровь. Я кивнула головой и пригубила. На вкус оно было великолепно и.. действительно оставляло кровяное послевкусие. Я чуть улыбнулась своим мыслям - метафизика. Не знакомый мужчина, в черном и золоте, блики огня, кровь в бокале. Неужто сам Люцифер поднялся на землю, что бы провести со мной ночь? Я украдкой взглянула на него - он, наверное, поймал мой взгляд, и словно поймал мои мысли: его улыбка была.. мне до сих пор не передать её словами и не нарисовать, сколько я не пыталась. Слова кажутся узкими, не достаточными и совсем не такими, как он улыбался.