Дверь не переставая хлопала, отскакивая от косяка. Вит потянулся, прохрустел плечами. Встал – и пошел налить чаю. Сквозняк превращал струю пара над свистящим чайником в хаотичное облако. Записка, оставленная у печки, грустно белела в свете накалившийся спирали.

– Петро, – сказал Вит, – ты чаю хочешь?

– Давай, – ответил из угла Петро, и отложил шомпол. Ружье упер в стену стволом и нажал спусковой крючок. Щелкнуло.

– Ты надолго, кстати? – спросил он Вита.

– Не... Я только переночую, и сразу дальше. Меня ждут.

– Меня тоже, – пробормотал Петро. Он откинулся на спинку стула, погрузился в свои мысли. Достал папиросу, чиркнул спичкой – но не закурил, а сидел, смотрел, как огонек медленно подбирается к его пальцам. Повторил: – Меня тоже...

Вит разлил кипяток по кружкам, насыпал заварки. Помешал.

– А ты, кстати, почему не вернешься? – спросил он. – Тебя там как героя почитают.

– Не могу, – ответил Петро и снова взялся за шомпол. – Я тут нужнее... А там мне страшно.

– Чего же ты боишься?

– Трудно объяснить... Будем считать, что людей. И машин. И домов с антеннами... Знаешь, такими, от которых я прямо чую как пахнет жадностью, похотью и сплетнями.

– Ясно. Чай готов.

Наутро Вит ушел в низину. А Петро взял ружье, закрыл хлопающую дверь и отправился искать горы.