Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук Ваша поступь легка - шаг с мыска на каблук И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной. Любопытство и робость истома и страх Сладко кружится пропасть и стон на губах - Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой. Сергей Калугин. Танец Казановы.
|
Кружева. Серпантин. Серпантином извиваются изысканные комплименты. Завораживающий ритм карнавала. Круговерть цветных пятен, шепот стихов в нежное ушко сменяет гром музыки бала, доходящих до какофонии. Водоворот танцующих. Пышные юбки, струящиеся плащи прячут и сковывают движения, лица спрятаны за роскошными масками – в маске – Дон Жуан, под маской – Командор… Это карнавал во дворце Страсти. Дамы и кавалеры ищут себя, ищут свои половинки… Ищут любовь, которой здесь нет. Бросаются в секс, надеясь, что это любовь. Кружево слов, как кружево на бархатной маске – скрывает и приукрашивает. Под маской прячется хищный демон, желающий присвоить, поглотить увиденную в партнере часть себя. Я боюсь словесных кружев. Я не люблю длинных платьев. Не люблю танцев. Пусть о моей любви шепчут мои пальцы, уютно поселившиеся в его ладони… в его, не в твоей, мой Валентин, прости… Мы не жили долго и счастливо. Мы были. Вместе. |