когда-то клялся больше не писать тебе стихов.
здесь дело даже не в столь странном чувстве,
связующем в одно тебя, тот город, сито снов,
меня, дымящуюся чашку кофе, реку в январе,
здесь дело даже не в любви и кнопках телефона,
словах, делах, разлуке, ожидании, иных запретах,
ошибках, времени, уловках скользкого перрона,
промокших спичках и забытых сигаретах.

так долго не писал тебе стихов, что думал
не осталось места в голове для зимнего пейзажа.
как пьяный землемер, я рисовал волной овал
пустынной площади, и каждый угол метил сажей,
чтоб защитить свое, и - уберечь твое пространство.
мне не стать другим, но в этом трепетном стиле,
распрощаюсь с тобой и вернусь в свое самозванство,
позабыв между строф о суровом зубастом зоиле.

у бога выменяв уменье исповедоваться в строчках,
став невидимкой, тенью на стене, немного психопатом,
проезжим, заплутавшим в позабытых адресах,
я плох в ипостаси героя, товарища, старшего брата,
правоведа и библиомана, любителя модного ретро,
но зато, если быть до конца откровенным,
по ночам я действительно слышу мелодию ветра,
но навеки останусь для этого камня чужым.

только прошлое заботит слух золотого мальчика.
лишь зима определит порог его беспечности.
в этюднике плохого рисовальщика
его дым – и тот стремится к вящей бесконечности.
кому как не мне отдать сполна тебе должное.
кому как не мне сесть в полуденный поезд
всю дорогу считая столбы и смеясь невозможному
путешествовать мимо покинутых, траурных мест.